731 / Акимова_Феномен Зеленой гвоздики

Он всегда повторяет свои афоризмы дважды — чтобы ни от кого не ускользнул их тонкий смысл. Повторение — один из секретов успеха.

Те, у кого благие намерения часто совершают неблаговидные поступки. Их можно сравнить с дамами, одетыми нелепо исключительно из благочестивых побуждений. Благие намерения поистине неблаговидны.

Благими намерениями вымощена дорога в ад! Лишь те, у кого нет никаких намерений, достигают совершенства.

Иметь намерения — это удел среднего класса.

Все пожилые джентльмены, познавшие жизнь, такие добропорядочные. Оказывается, для человека познание жизни весьма губительно.

Было бы ошибкой считать, что писатель или художник должен засорять свои творческие мозги знаниями, впечатлениями или какого–либо рода фактами.

Увы, нынешний век стал веком понятий, Британская энциклопедия стала для нас богом, а сказки, которые ничему не учат, — дьяволом. Мы идем в Британский музей за культурой, а к архиепископу Фаррару — за наставлениями и считаем, что таким образом развиваемся. С таким же успехом мы могли бы вернуться к выдумкам Дарвина или очаровательным проповедям Джона Стюарта Милля. По крайней мере, они увлекательны, и никто никогда не пытался в них поверить.

Яникогда не пью больше одной чашки, из принципа.

Яуверена, что впечатление оставляет только первая чашка, как, впрочем, и последнее слово.

Терпеть не могу присутствовать на чаепитии, не принимая в нем участия, — всегда ощущаю себя прислугой.

Я вот уверен, что только заурядные люди всегда все делают до конца. Они планируют каждый свой день, каждый час. У них на все есть свое, специально отведенное время. Хотел бы и я выкроить время для безделья. Вот это было бы оригинально.

111

Уних (у военных) нет никаких представлений ни о ком

ини о чем. Они были бы намного обаятельнее, если бы могли хотя бы сделать вид, что кое-что знают.

Я сделал все, чтобы не выглядеть оригинальным.

А нам следовало бы обсуждать то, что интересует всех, начиная с Библии и заканчивая дешевым сыром.

Позвольте заметить, что никому из нас не удается походить на свои идеалы. Признаюсь, у меня их нет, и… крайне глупо их иметь.

К сожалению, многие ошибочно считают, что мысли отражаются на лице. Допустим, порок еще может добавить морщин или изменить очертания лица. И все. Лица — маски, данные нам для того, чтобы как раз скрывать наши мысли. Разумеется, иногда маска может немного сползти, обнажив нашу истинную сущность, но это происходит только тогда, когда мы совершаем глупость или бываем слишком эмоциональны. Это не более чем досадная случайность. Внешнее проявление нашего внутреннего состояния происходит значительно реже, чем считают глупцы.

Нет на свете более абсурдной теории, чем та, что художник выражает себя исключительно в искусстве. Истинный художник, помимо собственного восприятия действительности, должен обладать творческим воображением, одновременно впитывая в себя мнение общества, и никоим образом не путая и не смешивая реальность и фантазию.

Когда творческое воображение писателя смешивается с его жизненным опытом, он перестает быть творцом.

Если вы хотите создавать поистине чувственную поэзию, вы обязаны вести исключительно аскетический образ жизни.

Жизнь слишком длинна и приятна, чтобы тратить время на чтение.

Оскар Уайльд! Он совершил ужасную ошибку в своем романе «Портрет Дориана Грея». После каждого акта жес-

112

токости лицо на портрете, наоборот, должно было приобретать ангельское выражение.

Бедный Оскар! Он до ужаса правдив. Этим он напоминает мне Джорджа Вашингтона.

Привычка не может быть продолжительной. Иначе мы интересовались бы политикой и спокойно выносили бы присутствие адвокатов в обществе.

Любящие матери… очень часто импульсивны, как в любви, так и в ненависти. Их разум, без всяких на то причин, всегда в ладу с чувством.

Лорд Реджи исполнял церковный гимн собственного сочинения и искреннее считал его прекрасным. Это был гимн без слов, но как мягко утверждал сам лорд Реджи, у гимнов не должно быть слов.

Нет ничего интереснее, чем говорить с праведниками о собственных грехах. Ничто не внушает такого самодовольства. Одним из величайших преимуществ так называемого грешника является то, что ему всегда есть о чем поведать праведнику. Разве вы никогда не замечали, что грешника абсолютно не интересует праведник, в то время как праведник испытывает нездоровое любопытство к поступкам грешника.

Полагаю, религия — самая неоднозначная вещь на свете. Ведь считается, что все мы верим в одно и то же, только по–разному. Это все равно что есть всем вместе из одного блюда, но разноцветными ложками, то и дело избивая этими ложками друг друга, как это делают дети.

Красивые голоса всегда лучше слушать на расстоянии.

Красота никоим образом не может быть обманчива.

Женщины, гонимые обществом из нравственных побуждений, должны быть исключительно правдивы.

Очень глупо разрешать людям хлестать вас кнутом за то, в чем они же и виноваты.

113

Общество обожает лишь одно, разумеется, помимо греха… Несправедливость.

Мне достаточно взглянуть на человека, чтобы определить, что он умеет. Из ста человек я безошибочно угадываю дантиста.

На свете нет такого понятия, как удача. Существует только талант.

Разве вы никогда не замечали, что всякий раз, когда человек терпит неудачу, его друзья говорят о нем, что он талантлив, потому что они в него верят. Я не сомневаюсь, что только талантливый человек способен подняться вновь после падения, как, впрочем, и в том, что только умная женщина способна заполучить самое худшее и самое необходимое зло на свете — мужа.

Все умные люди циничны. Ведь цинизм — просто искусство видеть вещи такими, какими они являются на самом деле, а не такими, какими нам хотелось бы их видеть.

Если кто-нибудь станет отрицать, что Христианство породило христиан, или скажет, что любовь больше, чем ненависть, способна погубить женщину, а благочестие — ошибка природы, его тут же назовут циником. Тем не менее, все это правда, хоть и нелепая до абсурда.

Вмире существуют не более пяти неоспоримых истин,

иесли вы не желаете попасть впросак, необходимо уметь определять, что, а главное, где будет считаться истиной. Везде — своя правда. То, что в Лондоне считается истиной, в деревне нередко оказывается ложью.

Не сомневаюсь, что нынче в деревне много благочестивых христиан, но благочестивы они лишь потому, что живут в деревне, во всяком случае, большинство из них.

О наших достоинствах можно сказать, что они, к счастью или к несчастью, чистая случайность, собственно, как и наши пороки.

114

Он, как хамелеон, меняет свою окраску, в зависимости от того, что или кто находится вблизи него. Он может мгновенно стать алым вместо белого.

Многие респектабельные дамы без прошлого сами положили конец своему существованию. Говорят, что умирать естественным путем нынче не в моде, но без сомнения, ситуация со временем изменится.

Приходится выбирать одно из двух: быть либо опасным, либо скучным. Общество любит балансировать на краю пропасти.

Уверяю вас, если вы будете оставаться приличным человеком, то неизбежно станете его смертельным врагом. Точно так же общество не прощает богатым американцам их респектабельность, и она становится для них помехой.

Оскар Уайльд считает, что нет ничего лучше излишеств.

Излишество — большое зло… Излишество во всем — символ нашего века.

В отказе от еды, питья, брака и от всего остального есть что–то привлекательное. Впрочем, следует признать, что обет безбрачия ныне все больше входит в моду. Молодые люди не хотят жениться. Будем надеяться, что шаг в нужном направлении сделан.

Посредственный англиканский псалом, как ничто другое в этом мире, лишен фантазии, поэтики. Неудачный псалом напоминает мне телегу с лошадью на параде в Духов день.

Он настоящий священник! Разве кроме тех случаев, когда проповедует. Тогда, я думаю, он считает, что гораздо благочестивее не быть им.

В Лондоне священники чередуют хоральное пение и чтение проповедей, причем для хорала отводится полчаса, а для проповеди — всего лишь пять минут. Все строго, по секундомеру!

Они (англичане) всегда покидают зал во время исполнения арии, а не в антракте, дабы не привлекать к себе много внимания. То же касается и церковной службы.

115

У англичан столько любопытных заблуждений, например, умение оставаться в тени считается респектабельностью. И если о вас заговорили в обществе, вы уже грешник. О настоящих грешниках, напротив, никогда не болтают в свете. Половина молодых людей в Лондоне, чьи имена у всех на устах, — чрезмерно и безнадежно добродетельны. И они сами об этом знают, поэтому так безлики. Ужасно осознавать себя праведником.

Сегодня гораздо чаще можно встретить лицемерного грешника, чем лицемерного праведника. Количество порядочных людей в обществе, безусловно, поражает, разумеется, если знаешь, где их искать, но они ужасно боятся быть обнаруженными.

Общество абсолютно откровенно говорит о грешниках, но в совершенной тайне хранит ляпсусы праведников.

Добродетельные женщины приобрели привычку рассуждать о грешниках; пройдет совсем немного времени и безнравственные мужчины будут не прочь поговорить о праведниках.

Сегодня практически невозможно оклеветать женщину. Женщины сами настолько увлечены клеветой на мужчин, что у них просто не остается времени ни на что другое.

Она делает одну большую ошибку. Она судит о состоянии общества по своим вечеринкам и на все смотрит глазами судьи, ведущего бракоразводный процесс. Не удивительно, что она превратилась в грозу светского общества.

Они (женщины) склонны думать, что все религиозные догмы — богохульство. Просто удивительно, насколько они готовы искать богохульство там, где его нет. Женщины постоянно путают проповедь со сквернословием.

Только истинная доктрина находит выражение в искусстве, к примеру, в музыке вера выражается через безверие, а в искусстве — добродетель через порок.

Веру можно черпать из музыки и из живописи точно так же, как из книг и проповедей.

116

Наука часто бывает вором. Искусство же — щедрый благодетель. Оно всегда будет нашим прибежищем в старости, когда силы покинут нас. Особенно это касается музыки, хорошей музыки. В ней выкристаллизовывается догма. В ней гений находит выход своим высоким мыслям и вдохновению, веру и надежду, и выражает их в своем искусстве, музыке, живописи.

Римлянам, несмотря на все их заблуждения, не откажешь в музыкальности.

Певцы природы, на мой взгляд, наихудшие исполнители.

Никакие обстоятельства не способны меня растревожить, поскольку, слава Господу, я не склонен философствовать и никогда ничего не воспринимаю всерьез.

Обстоятельства — это удары, наносимые нам жизнью. Одни из нас должны терпеть эти удары, подставляя под них голые спины, другим позволительно принимать удары судьбы, прикрывшись одеждами, — вот и вся разница.

Я считаю оптимизм непонятной болезнью, которая съедает душу, уничтожает красоту и убивает всякий интерес к жизни.

Ничто так не отталкивает, как добродетель, кроме, пожалуй, здорового духа в здоровом теле.

Вечная улыбка намного хуже выражения вечной скорби на лице. Первая отметает все возможности, другая предполагает их тысячу.

Какая может быть драма без злодеяния? Лязг оружия — вот музыка вселенной. Я постоянно слышу, что доверие — это прекрасно. А ведь сомнение намного прекраснее. Создается впечатление, что людям неведомо величайшее очарование сомнения. Доверие вызывает лишь скуку, а сомнение охватывает нас целиком.

Пока вы пребываете в сомнении, вы живете. Если же вас убаюкало доверие, то, по всей вероятности, вы уже мертвы.

Быть счастливым и быть несчастным — одно и то же.

117

Быть счастливым, в обычном понимании слова, — находиться в состоянии психического расстройства, которое требует серьезного лечения.

Счастливые люди представляют собой ценность, но только в качестве фона, оттеняющего красоту и очарование несчастных людей. Алый и черный — самое великолепное сочетание цветов.

Перестать сомневаться равносильно отчаянию, разумеется, для истинных гениев. Именно по этой причине многие становятся скептиками. Таким образом они спасаются от интеллектуального исчезновения.

Сначала мы хотим, чтобы другим нравилось то же, что и нам. Но как только мы узнаем человека ближе, наша любовь к нему готовится расправить крылья, чтобы вылететь в окно.

Постоянное сомнение всегда приводит к истинной преданности. Недоумение и недоверие разжигают страсть и, таким образом, влекут за собой невероятные трагедии, которые только и наполняют жизнь смыслом. Женщины когда-то могли это чувствовать, а мужчины — нет. Поэтому тогда миром правили женщины. Но разум мужчин уже пробуждается ото сна, и они постепенно становятся загадкой для остальных.

Слух всегда готов к разочарованию.

Он живет ощущениями, в то время как другие живут верой, убеждениями либо предрассудками. Он способен сделать несчастной любую женщину. И это прекрасно!

В наш век ум — сущий дьявол.

Несчастный человек! Вам остается только применить радикальную меру — стать известным писателем.

Как правило, любовь приходит к нам постепенно, не сразу. Сначала мы изучаем человека, шаг за шагом, пытаемся понять, что он собой представляет, и только потом решаем, достоин ли он нашего внимания и заботы.

118

Большинство людей глубоко неправы, не уделяя внимания мелочам. Я же обожаю мелочи. Этот цветок — пустяк. А я боготворю его.

Нет ничего прекраснее забвения, разумеется, если оно касается не вас.

Я ношу этот цветок, потому что у него необычный цвет. Это единственная причина.

Природа отстает от искусства, не поспевает за ним. Ей всегда требуется время.

Высшая философия — это принцип — принцип ничего не бояться, жить, как хочешь, а не по меркам среднего класса, смело следовать своим желаниям, а не подстраиваться под чужие.

Ему всегда удается избегать таких нелепых, абсурдных вещей, как последствия.

Грех всегда отыскивает его сам. И всякий раз где–ни- будь вне дома.

Я живу ощущениями. Если мы будем руководствоваться целями, мы притупим наши ощущения, а нам следует наслаждаться каждой минутой, каждым днем, каждым годом. Наши настроения вносят красоту в жизнь. Истинный смысл жизни как раз и состоит в том, чтобы поддаваться всем своим настроениям.

Он хвалился тем, что подвержен пороку и готов испытывать ощущения, которые, к сожалению, так опасны и порой противоречат человеческой природе.

Миссис Виндзор посмотрела ей вслед, внезапно ощутив некое подозрение, которое недалекие женщины склонны называть прозорливостью.

Решительно, такая жара просто неприлична. В такую погоду хочется ничего не делать и быть самим собой.

Многие из них (из женщин) готовы причинять себе страшные мучения, как священники Ваала, если им не удается обзавестись мужем, который возьмет на себя эту миссию.

119

Циник девятнадцатого века, лишенный сарказма, напоминает гуся без шалфея и лука. Я же предпочитаю быть гусем, приготовленным по всем правилам.

Самый большой недостаток известности заключается в том, что она всегда носит траур. Если об известном человеке ходит только дурная слава, он ограничивается траурной лентой, если же его репутация безупречна, он облачается в полный траур.

Почему одаренность и траур всегда неразлучны?

Когда люди приобретают известность, они становятся ужасно напыщенными, и даже пятиминутное общение с ними превращается в каторжный труд. Глупость же досрочно освобождает от заключения, а полное невежество гарантирует вам полное освобождение, не прибегая к помощи полиции.

Да, надо отдать должное его уму, он знает отличный рецепт, как заставить мир смеяться и считать его умным. Единственная ошибка, которую он совершает, — иногда предлагает лишь рецепт, а не само блюдо, которое следует готовить по этому рецепту. Невозможно насытиться рецептом, как бы замечателен и оригинален он не был. Это все равно, что читать путеводитель, сидя дома, вместо того чтобы путешествовать.

Ах! Что, что может сравниться с молодостью — единственным богатством, которое стоит беречь, с ее соблазнами, которые заставляют краснеть от стыда, молодостью с ее божественными страстями и бурными проявлениями чувств! Пока вы молоды, весь мир принадлежит вам, мир, убеленный сединами, вызывающий уважение подобно почтенному старцу, который уже не в состоянии согрешить.

Соломон, должно быть, прожил прекрасную жизнь. Он понимал искусство жизни, магию ощущений. Почему бы нам не жить ради ощущений, а не ради людей? К чему весь этот мир? Зачем нам проявлять заботу о нем? Ведь мир — это монстр, наполненный предрассудками, напичканный предубеждениями, изъязвленный так называемыми добро-

120