731 / Акимова_Феномен Зеленой гвоздики

ростепенную художественную форму, вводя в обиход понятия «второго плана», «привнесение другого смысла». М.В. Вербицкая, например, вводит термин «вторичный текст» для обозначения совокупности жанров, базисным свойством которых является их стилистическая несамостоятельность (подражание, перифраз, пародия, стилизация, пародийная стилизация, комментарий, рецензия и т.д.). В современных исследованиях вторичными называются тексты, авторы которых намеренно воспроизводят определенные элементы лингвостилистической и композиционной структуры произведения другого автора или целого литературного направления. При определении того или иного вида вторичных текстов учитываются следующие аспекты: форма и содержание произведения, предмет изображения, приемы создания имитационного произведения, авторская идейно-эмоциональная оценка протослова1.

М.В. Вербицкая, изучая проблему имитационных жанров2, выделяет пародию, которая изображает произведение — «протослов в единстве его формы и содержания, при этом то, что было формой оригинала, становится содержанием пародии, а авторская оценка пародии направлена на протослов и его эстетическую ценность, творческие возможности автора и т.д.3 «При сопоставлении с оригиналом вторичные тексты ярко выявляют в нем те его свойства, которые воспроизводятся в них»4, и стилистически маркированные элементы протослова неизменно остаются стилистически маркированными и в пародийном тексте.

1 Вербицкая М.В., Тыналиева В.К. Вторичный текст и вторичные элементы в составе развернутого произведения речи. Фрунзе, 1984.

2 Вербицкая М.В. Филологические основы литературной пародии и пародирования. Диссертация на соискание уч. степени кандидата филологических наук. М.: МГУ, 1980. — С. 78.

3 Там же, с. 19.

4 Тюленин. С.В. «Вторичный» текст как средство прагмалингвистического изучения оригинала. Диссертация кандидата филологических наук. — М., МГУ, 2000. — С. 8–9.

71

Все виды «вторичных текстов» — варианты деривационных преобразований1. Понятие «деривация» в таком контексте используется в его широком смысле как образование текста (Т2) от текста (Т1) — процесс образования одного текста на базе другого, преобразование исходного текста, сохраняющего свою мотивирующую роль в деривационной структуре вторичного текста. Вторичный же текст в таком понимании есть продолжение, развитие, функция исходного текста. Производство вторичных текстов имеет деривационный характер по той причине, что в его основе лежат процедуры свертывания и развертывания, иными словами, восприятия и воспроизводства речевого сообщения. При восприятии текста происходит его свертывание в некий «смысловой сгусток» (инвариант), который при воспроизведении развертывается в новую текстовую форму (вариант) (С.Д. Кацнельсон, 1972; А.Д. Швейцер, 1988; Л.Н. Мурзин, 1991). В результате «мы можем квалифицировать вторичные тексты как своеобразные «кодовые трансформации», когда потенциальная вариативность вторичных текстов делает актуальным ее первый компонент»2 («Зеленая Гвоздика» — новая текстовая форма как вариант высвечивает «Портрет Дориана Грея» как инвариант — «смысловой сгусток»). Кодовые трансформации, проистекающие при восприятии Т1 («Портрет Дориана Грея») и его воспроизводстве в виде вторичного текста Т2 («Зеленая гвоздика») можно выявить, сопоставляя Т1 и Т2, и таким образом определить степень деривационности вторичного текста.

Принцип деривации охватывает не только разные уровни (от фонетического до текстового), но и разные планы (формальный, содержательный и функциональный) межтекстовых отношений.

Классификация на уровне формы (внешней/внутренней) касается облика текста (графического, звукового,

1 Голев Н.Д. К основаниям деривационной интерпретации вторичных текстов // Труды по лингвистике (с сайта lingvo.asu.ru. от

11.09. 2009.)

2 Там же.

72

прозаического/поэтического) и его объема (увеличение/ уменьшение). Классификация на уровне содержания выстраивается по наличию/отсутствию новых содержательных компонентов (пародия, стилизация, комментарий, рецензия, которые рассматриваются как усложнение/ упрощение исходного текста по содержательной линии). Классификация по линии функции связана с жанровыми трансформациями текстов (жанр вторичного текста отличается от жанра прототекста). Вторичные тексты, или производные тексты, таким образом, имеют разную степень деривационности в плане формы, содержания и функции.

В аспекте деривационных преобразований «Зеленая гвоздика» демонстрирует высшую степень деривационности, когда, приблизившись к нулевой отметке по линии формы и предъявив новое содержание, она, несмотря на принадлежность к имитационному жанру, остается функционально эквивалентной жанру прозаического романа. Степень деривационности в «Зеленой гвоздике» настолько высока, что это приводит к деактуализации вторичности (воспроизведения «Портрета Дориана Грея» не происходит), пародия («Зеленая гвоздика») выступает как самостоятельное, параллельное по содержанию и равное по форме прототексту («Портрет Дориана Грея») произведение и воссоздает «пародируемый язык как существенное целое, обладающее своей внутренней логикой и раскрывающее неразрывно связанный с пародируемым языком особый мир»1. Присутствие в романе Хиченза «жанровой памяти» о романе Уайльда «Портрет Дориана Грея» позволяет говорить о «диалогичности текстов».

На основании компаративного лингвопоэтического анализа двух произведений можно выявить тождество текстов, подтверждаемое их функциональной эквивалентностью на уровне их структурно-семантической организации и диалогичности («деактуализацией вторичности»). При этом произведение Хиченза характеризуется «интертекстуальной ретроспекцией» (свойством текста

1 Бахтин М.М. Слово о романе // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. — М., 1975. — С. 174–175.

73

обращать читателя к содержанительно-фактической информации, имеющейся в оригинале1) и отличается своей «удвоенной» парадоксальностью и афористичностью. Языковые средства вторичного текста (Т2), отсылающие к оригиналу (Т1), выводят читателя ко второму, параллельному сообщению, и только лингвостилистический анализ может дать ответ, при помощи каких языковых средств писатель воплощает свой идейно-художествен- ный замысел и как эти языковые средства реализуются во вторичном тексте. Метод лингвопоэтического сопоставления тематически и функционально-стилистически близких текстов («Портрета Дориана Грея» и «Зеленой гвоздики») позволяет определить в каждом из них роль языковых средств (афоризмов, речевых парадоксов, контрастов, оксюморонов) в раскрытии СПИ — «содержатель- но-подтекстовой информации» (И.Р. Гальперин), в основе которой «лежит способность человека к параллельному восприятию… двух разных, но связанных между собой сообщений одновременно»2.

Роман Хиченза — пародия на дендизм, написанная по образу и подобию романа Уайльда «Портрет Дориана Грея», является тематически и функционально-стилисти- чески близким протослову текстом в результате временного принятия Хичензом чужой точки зрения на мир и чужого стиля речи (стиля Оскара Уайльда). Он «сознательно изображает те же предметы и явления действительности, что и имитируемый им писатель, точно воспроизводя при этом все особенности его стиля, но делает он это не с целью восприятия воспроизводимого стиля как положительного образца, достойного серьезного подражания»3, а

сцелью комического переосмысления, причем не столько

1 Салова Г.С. Лингвостилистические особенности текста английской стихотворной пародии. Автореферат диссертации канд. Филол. наук. — М., 1982.

2 Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследова-

ния. — М., 1981. — С. 40.

3 Вербицкая М.В. Литературная пародия как объект филологического исследования. Тбилиси: Издание Тбилисского университета, 1987. — С. 408.

74

стиля и содержания текста-оригинала, сколько эстетической доктрины и жизненной позиции его автора.

«Зеленая гвоздика» как и всякая творческая критика, имеет свои особенные цели и законы. В ней главенствует субъект; при этом роль объекта снижена. Роберт Хиченз (субъект) при написании пародии руководствовался повышенной заинтересованностью в объекте пародирования (Уайльде) с целью дискредитации и его самого, и его «высшей философии», отраженной в романе «Портрет Дориана Грея». Таким образом, объектом «нападок» Хиченза стал «внелитературный» объект. Однако в этом нет никакого противоречия теоретику пародии Н.Ф. Остолопову, который полагал, что пародия должна быть направлена против литературного, а не внелитературного объекта. И вот почему. Уайльд не отрицал, что в его романе «много личного». Свое отношение к героям произведения он определил так: «Бэзил Холлуорд — это я сам. Лорд Генри — тот, за кого меня принимают. Дориан

— тот, кем я хотел бы стать, может быть со временем»1. В своем произведении Уайльд выразил свои эстетические пристрастия, показал нам свое отношение к жизни, к людям, иными словами, облек в литературную форму свое ЭГО, которое само становится литературным объектом; против него и направлена остроумная пародия Хиченза. Пародист призывает на помощь весь свой писательский талант, с успехом используя литературную форму романа для низвержения жизненной позиции Уайльда, и создает блестящую… пародийную стилизацию. По мнению М.М. Бахтина, «чтобы быть существенной и продуктивной, пародия должна быть именно пародийной стилизацией»2. Хиченз «формирует высказывание через подражание некоему образцу»3 (роману Оскара Уайльда), насыщая его интертекстуальными включениями, и выпускает ано-

1 Letter to Ralph Payne, February 1894, Letters. — P. 352.

2 Бахтин М.М. Слово о романе//Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. — М.: Художественная литература, 1975. — С. 174– 175.

3 Cf: Sierotwinski S.Slownikterminon literackich, p. 263.

75

нимно некую «своеобразную языковую аллюзию»1, повторяющую до мельчайших подробностей не только уайльдовский стиль, но и высвечивая викторианскую «эпоху

вее собственных способах выражения»2, тем самым желая создать иллюзию, что автор произведения — Оскар Уайльд. Хиченз намеренно и явно имитирует его творческую манеру, важнейшие особенности его стиля; у него тот же подбор слов, та же манера письма, тот же круг тем, похожие персонажи. Однако он гипертрофирует черты оригинала, придает им ироническую окраску, и в этом его стилизация становится «близко родственной… пародии», которая «подчеркнуто резко изменяет, гиперболизирует черты прототипного стиля»3 и которая по сути своей является сатирическим разоблачением эстетической доктрины Уайльда.

«Зеленая гвоздика», более того, может рассматриваться как пародийный стилистический комментарий к роману Уайльда, в котором пересекаются два стиля (языка) — пародируемый и пародирующий. В «Зеленой гвоздике», как и в любой пародии, акценты пародируемого языка смещаются, высвечивая одни моменты и оставляя

втени другие. Пародирующий язык при этом приобретает черты гипертрофированной афористичности, поскольку служит для высмеивания неподражаемых высказываний Оскара Уайльда. Язык афоризмов становится фоном, на котором строится и воспринимается пародия. Блестящие парадоксы пронизывают ткань всего повествования. Мы чувствуем присутствие пародируемого языка, узнаем его темп, ритм. Как отмечает М.М. Бахтин, «в пародии происходит словесная дуэль двух речевых субъектов»4. Роберт Хиченз, как и Оскар Уайльд, изрекает блестящие парадоксы. А те афоризмы Уайльда, которые он переиначивает и

1 Ibid.

2 Локс К. Стилизация // Словарь литературных терминов. Т. 2. СПб. — С.871-872.

3 Троицкий В. Стилизация // Словарь литературоведческих терминов. М., 1974. — С. 373.

4 Алексеев М.П. Русско-английские литературные связи. Л.,

1982. — С. 258.

76

трактует по-своему, лишь подчеркивают его талант как ху- дожника-пародиста.

Таким образом, «Зеленая гвоздика» есть «намеренный диалогизированный гибрид», в котором активно сотрудничают языки и стили обоих авторов, Хиченза и Уайльда. Мы становимся свидетелями продолжения диалога «усталых гедонистов» на страницах нового романа, в котором речевые парадоксы также играют ведущую роль и которые автору пришлось переосмыслить и по-своему трансформировать, чтобы они зазвучали «еще парадоксальнее». «Пародируя прямое слово, прощупывая его границы, его смешные стороны, выявляя его характерно-типическое лицо»1, Хиченз смотрит на него извне, «чужими глазами», с точки зрения другого возможного языка и стиля. Таким образом, пародируется, травестируется, высмеивается исходный «прямой стиль» — язык, который не только изображает, но и сам служит предметом изображения. «Пародирование помогает ощутить те стороны предмета, которые в данный жанр, в данный стиль не укладываются. ‘Пародийно-травестирующее’ творчество вносит постоянный корректив смеха и критики в одностороннюю серьезность высокого прямого слова»2.

«Чужое слово»

«Внимание пародиста направлено на предмет, коим является ‘чужое слово’ об этом предмете».

(М.М. Бахтин)

Основываясь на идеях И.В. Арнольд3, понимающей интертекстуальность как включение в текст «другого голоса» — других текстов с иным субъектом речи, — можно выделить следующие виды «чужого слова»: цитаты, скры-

1 Там же.

2 Там же.

3Арнольд И.В. Проблемы интертекстуальности. — СПб., 2002. —

С.72.

77

тые и явные, аллюзии и реминисценции образов, мотивов, идей, художественных приемов, известные имена и названия. Поскольку в качестве основного признака включения «другого голоса» в текст И.В. Арнольд определяет смену субъекта речи, все виды «чужого слова» — свидетельство связи художественных текстов, принадлежащих разным авторам. И.В. Арнольд сравнивает интертекстуальность с оптическим полем, а цитату — с линзой, сквозь которую смотрит читатель. Идея восприятия интертекстуальности как поля использует и С.А. Казаева1, которая полагает, что полевая структура интертекстуальности представляет собой совокупность «нечетких множеств». В центре этого поля находятся цитаты, на периферии — аллюзии и реминисценции.

Подобные «тексты-вкрапления»2 выполняют в художественном произведении структурно-смысловую роль. Однако границы между «своим» и «чужим» словом бывают размыты, поскольку «чужое добро» (Пауль Леманн) подвергается переработке и имитированию, а некоторые виды произведений строятся преимущественно из чужих текстов3. В средние века «чужим словом» на чужом языке было, прежде всего, священное слово Библии, Евангелия, апостолов, отцов и учителей церкви. К «чужому добру», однако, относились по-разному: кто-то с благоговением, а кто-то и с насмешкой. Тексты, составленные из «лоскутков» Библии, представляли собой пародии на священное писание. Образцом такой пародии можно считать «Вечерню Киприана», или «Киприанов пир»4 (“Coena Cypriani”), составленную из отдельных эпизодов из Библии таким

1 Казаева С.А. Особенности реализации категории интертекстуальности в современных английских научных и газетных текстах.

Диссертация кандидата филологических наук. — СПб., 2003, 169 с. РГБ ОД, 61:04-10/1033.

2 Валгина Н.С. Теория текста/учебное пособие. М.: Логос, 2003. 3 Например, центон (centon) — произведение, составленное из

цитат.

4 Святой Киприан Карфагенский — один из наиболее почитаемых Отцов Церкви. По преданию, он первым из африканских епископов принял мученический венец и был причислен к лику святых.

78

образом, что получается грандиозная картина пира, на котором пьют, едят, веселятся все лица священной истории от Адама и Евы до Христа и его апостолов. В пародии происходит игра со священным словом, что само по себе считается кощунственным.

Хиченз, подражая средневековой традиции, в своем произведении часто иронизирует над священной тематикой. Так, например, Реджи признается, что «даже представить себе не мог, что Библия настолько художественное произведение. В Книге Иова есть места, за которые [ему] не стыдно»1. А у мистера Амаринта «была идея выпустить свою версию Библии, оставив лишь художественные, с его точки зрения, места…»2.

Специфика функционирования «чужого слова» в пародийном тексте заключается в том, что оно служит идее не столько воспроизведения предтекста с целью его трансформации, сколько ради его дискредитации. А в тексте, отмеченном афористичностью, каким является «Зеленая гвоздика», «чужое слово» служит не просто средством достижения указанной цели, но также помогает созданию разного рода парадоксов: речевых, сюжетных, ситуативных.

Так, в «Зеленой гвоздике» происходит своеобразная текстуальная перекличка с «Портретом Дориана Грея». Хиченз применяет разнообразные формы явного, полускрытого и скрытого цитирования, различные степени отчуждения или освоения цитируемого «чужого слова». Пародист использует образы и мотивы, наводящие на воспоминание о другом произведении, причем там и тогда, когда это производит неожиданно-комический эффект. Фразы-цитаты «составляют своеобразные вехи в повествовании; с их помощью выстраивается сюжетная линия, слагаются характеристики, сплетаясь в единое жесткое, крепко сотканное кружево — событий, оценок, характеристик, то лирико-эпических, то иронически-сатирических»3. Мистер Амаринт практически дословно цитирует лорда

1 Хиченз Р. Зеленая гвоздика. — СПб.: Алетейя, 2009. — С. 60. 2 Там же, с. 108.

3 Валгина Н.С. Теория текста / учебное пособие. М.: Логос, 2003.

79

Генри, когда призывает мальчика-хориста Джимми Сандза беречь молодость: «Ах, милый мальчик, пользуйтесь своей молодостью. Пользуйтесь плодами своей молодости, пока время не отнимет их у вас. Живите ощущениями, пока годы не смоют их. Что может сравниться с нежной молодостью? Джимми, ведь настанет время, когда ваше лицо состарится, карие очи потускнеют, алые губы поблекнут, и вы превратитесь в немощного, обрюзгшего, трясущегося сатира с каменным сердцем… Ах, Джимми, Джимми, пользуйтесь молодостью»1.

Если призыв лорда Генри, обращенный к благородному Дориану, возымел действие на очаровательного юношу и явился основой сюжетного парадокса романа Уайльда (портрет начал «стареть» вместо вечно юного героя), то подобная апелляция мистера Амаринта к простодушному мальчику-хористу звучит нелепо, поскольку бедный подросток, «охваченный тягостным смущением»2, никак не может взять в толк, что хочет от него этот странный джентльмен с зеленой гвоздикой в петлице его фрака. Парадоксальность ситуации налицо.

Основными формами интертекстуального взаимодействия, как уже отмечалось, являются цитаты, аллюзии и реминисценции. Цитата (от лат. cito — вызываю, привожу) — дословное воспроизведение отрывка из текста, сопровождаемое ссылкой на источник. Однако, как мы уже видели в только что приведенном примере — монологе мистера Амаринта о молодости, — возможно скрытое цитирование чужих строк, вкрапленных в авторский текст, без какого бы то ни было выделения, отсылок.

Аллюзия (от лат. allusion — шутка, намек) — риторическая фигура, отсылающая к историческому событию или литературному произведению, предположительно известному читателю. Вот, к примеру: «Я же, с вашего позволения, отправлюсь в розарий, — промолвил Эсме, — и буду упиваться ароматом роз. Нет ничего восхитительнее пьянящего благоухания распустившихся La France. Вы не

1 Хиченз Р. Зеленая гвоздика. — СПб.: Алетейя, 2009. — С. 90. 2 Там же.

80