являясь одновременно и родом и видом. Но, во-первых, искусственную среду творят и в ней существуют не только прямоходящие приматы. Разумеется, у «венца природы» сейчас нет соперников в переустройстве планеты и мы отнесем к профессионализмам, а то и к лингвистическим курьезам такие выражения, как «культура бактерий» или «материальная культура шимпанзе», однако развитые негоминидные культуры теоретически возможны. Вовторых, к таким поискам подталкивают упомянутые антропологические открытия последних десятилетий. Есть и третья причина для поиска определений рода «культура», в которых более одного вида: это техноэволюция, стремительное приближение поры искусственного, заданного преобразования биологии. До XX—XXI вв. телесно-видовая конструкция, приобретенная человечеством на рубеже позднего палеолита, считалась неизменной. Сейчас преобразовательный порыв цивилизации перенесен с природы внешней на собственную фактуру человека. Изменение пола, создание искусственных органов, клонирование, вторжение в генетический код организма — речь идет о трансформации биологического естества Homo sapiens'a и, возможно, о возобновлении эволюции, «уснувшей» 40 тыс. лет тому назад.

Возвращаясь к вопросу о признаках рода «культура» с более чем одним видом, можно обнаружить одно лежащее на поверхности определение всех естественно (не ex nihilo) возникших членов семейства культур. Оно в том, что культурное состояние следует за таким, которое можно назвать природным. При этом массивная искусственно-предметная сфера, экспансия за пределы планетарного обитания, возможно, и не является неизбежным следствием появления культурного состояния. Можно также усомниться в том, обязательно ли культура должна дуализироваться по линии «часть-целое». Но, видимо, придется признать, что всякая культура наращивает над природным уровнем регуляции более обобщенные и мощные механизмы освоения среды, чем это присуще локальным видам экосистемы, и что высокая способность к адаптивному обобщению

40

факторов среды дает потенциал для такого переноса навыка, который уже не будет адаптивным по отношению к среде, т. е. для неадаптивной активности. Вопрос в том, являются ли фундаментальные ограничения, накладываемые на экспансию человека условиями его земного обитания, записанные в генотипе, достаточной гарантией от качественной трансформации человеческого типа в результате действия отдельных компонентов культурной системы, например, техники, науки, государства. При положительном прогнозе цивилизацию человека разумного можно назвать случаем непреодоленности природного уровня адаптации культурной надстройкой. При отрицательном — промежуточным случаем между биологической и технической эволюцией.

Культуры верхнего палеолита

Итак, первый период первобытности заканчивается около 40 тыс. лет назад появлением человека современного типа. Это «внутренний водораздел» первобытности знаменует комплекс перемен одновременно эволюционно-биологических и социально-исторических. Человек современного физического типа приносит с собой несомненный и устойчивый признак культурного существования: изображения, знаки, символы, отсутствовавшие или почти не присутствовавшие у его предшественников. От этого рубежа можно определенно, а не проблематично вести начало искусства, верований, социальных норм, членораздельной речи. Однако стоит еще раз подчеркнуть, что речь будет идти о культуре современного человека, владеющего не только предметами, но и знаками. Для нее поздний палеолит является подлинным началом.

Культура человека разумного держится равновесием между природной и искусственной сторонами человеческого бытия. Homo sapiens и его произведения составляют единство. Представить человека и человеческую культуру

41

Учебное пособие=ИСТОРИЯ МИРОВОЙ культуры-(мировых цивилизаций)=Ответственный редактор И. Жиляков

порознь невозможно. Оставив за скобками перечисления свойств Homo sapiens'a (прямохождение, речь, труд, социальность и др.), определили сапиентность как свойство человеческого существа поддерживать себя в качестве равновесия природных и культурных (искусственных) элементов в природно-культурной среде, им же созданной. Ключ к сохранности человека разумного — баланс между природой и культурой. Слишком много природы — и мы превращаемся в животных, слишком много цивилизации — и начинает сокращаться, усыхать наша плоть.

Указанная трактовка сапиентности полезна с практической точки зрения, поскольку позволяет отделить Человека разумного от его ближайших соседей по эволюционной лестнице, что весьма трудно сделать с помощью более специальных объяснений. Палеонтропологи неуклонно увеличивают возраст гоминид. Зоопсихологи переносят демаркацию в глубь человеческой территории, обучая высших обезьян начаткам грамматики, логики и ручного труда. Становится понятно, что труд, мышление, социально-групповые отношения и, возможно, еще многие свойства не составляют привилегию человека, тем более, его современного подвида. Специфика культуры человека разумного, скорее, в раздвоенности существования между органической жизнью и громадной искусственной сферой и в поддержании связей между ними. Роль сапиенсов, похоже, состоит не в том, чтобы создать дополнительно к биологии еще и культурный порядок, а в том, чтобы как можно теснее связать то и другое.

Сказанное справедливо по отношению к сапиентному диапазону эволюции, т. е. периоду последних 40—100 тыс. лет. Что касается более ранних эпох, то там орудийно-социальный комплекс человека еще вписан в порядок биологической адаптации, общий для всех высших приматов. В ракурсе подобных объяснений поздний палеолит занимает ключевое положение в каменном веке.

Во-первых, на рубеже среднего и верхнего палеолита заканчивается эволюция ископаемых гоминид и появляется «настоящий» человек — Homo sapiens.

42

Во-вторых, скачкообразно увеличивается разнообразие каменных и других орудий,

появляются составные: вкладыши, наконечники, сшитая одежда.

Наконец, главной социальной инновацией нижнего палеолита стала экзогамия — исключение из брачных отношений ближайших родственников. Запрет инцеста (кровосмешения) требовал общественной регуляции брака, появились род и семья.

Замена эволюционного типа развития на исторический принесла столь радикальные изменения в довольно сжатые по сравнению с темпами антропогенеза сроки, что может быть определена как палеолитическая революция. Продуктом этой революции стало фундаментальное антропологическое, психофизиологическое, психосоциальное, духовное единство человечества, которое сохранится в истории вопреки расхождениям в экономическом, политическом, социальном, языковом, бытовом развитии человеческих сообществ.

Из сказанного ясно, что верхний палеолит — та эпоха, когда человечество, вдобавок к биологически-видовому единообразию, приобретает тот уровень интегрирующих связей, который называется культурой (в смысле человека разумного). Такая культура рождается в конце древнего каменного века как сложившаяся система, тогда как в исходной точке антропогенеза можно говорить только об отдельных зонах культурного поведения. Специфика палеолитической культурологии состоит в том, что ее типологии опираются на весьма локальный и ограниченный материал, а общечеловеческие закономерности, вышедшие из позднего каменного века, относятся к самым глубоким, аморфным, темным константам культурного бытия. Архаический базис цивилизации воспринимается как коллективное бессознательное, сложившееся из ряда открытий «прометеевской эпохи».

Потребности гуманитарного изучения доистории требуют дополнения естественнонаучной логики понимающей интерпретацией. Сознание, речь, религия, искусство возникли примерно одновременно, в итоге мощного пе-

43

Учебное пособие=ИСТОРИЯ МИРОВОЙ культуры-(мировых цивилизаций)=Ответственный редактор И. Жиляков

реворота, завершившего трехмиллионнолетнюю эволюцию гоминид. Эпохи человека разумного живут последствиями этого события. Поэтому все люди познаваемы друг для друга, а все человеческие сообщества в пределах 30—40 тыс. лет — современники. Гуманитарный поиск направлен на установление родства цивилизаций, имеющего нижний предел в палеолитической революции. Вопрос, откуда начинать культуру, от австралопитеков или кроманьонцев, 3 млн или 30 тыс. лет тому назад, решается сам собой, когда от умозрений переходят к интерпретации. Культура начинается там, куда простирается символическая традиция, где есть еще материал для человеческого понимания. Не побоимся тавтологии:

культура там, где есть свидетельства культуры. Но что же отнести к ним и как быть с доказательством иного рода: костными останками, геологическими отложениями, галечными расколами? Естественнонаучный подход не ищет человеческого лика в прошлом, он изучает антропогенную информацию. Объемы черепа и каменные сколы еще не могут сказать, есть ли человек. Очередная антропологическая или археологическая сенсация служит лишь преддверием к дискуссии, которая превращается в испытание кандидата на вхожесть в человеческое общежитие. Гуманитарная интерпретация проводит общечеловеческую экспертизу экспонатов доисторического музея, намечая новые границы коллективного «мы». Узнавание находки свидетельствует о сходстве психических конституций интерпретатора и его визави. Прошлое меняет нас, но и мы меняем его. Круг контактов, в пространстве которого налаживаются средства общения, называется культурой в гуманитарном значении слова. На периферии он размыт и кое-где намечен пунктиром. Здесь происходит самое интересное: расширение человечества, просвечивание психологической архаики.

Любивший сравнивать психоанализ с археологией 3. Фрейд находил на каждом слое

«раскопа» свой язык. Главным достижением «переводческой деятельности» психоаналитика он считал открытие «языка желания», собран-

44

ного из сновидений, обмолвок, описок, галлюцинаторных ассоциаций и прочих лингвистических отбросов. Здесь, на пределе читабельности, совершается первое опосредование пока смутной реальности смутным языком. Подспудные связи психики с коллективным бессознательным включены в работу языка по структурированию размытой зоны между речью и до-речью, индивидуальным и коллективным, современным и мифическим.

Мысль исследователя, отталкиваясь от плоскости читабельного в сферы неосвещенного, неизбежно находит эквиваленты своим полуоформленным состояниям где-то на краю истории. Гуманитарию удается включить в коммуникацию с доисторией пласты своего, едва прощупанного подсознания. Эманация гуманитарного разума на низлежащую темноту имеет характер смыслового очеловечивания физических и физиологических фактов, поставляемых естествознанием. Вычитывание «человеческого, слишком человеческого» в грудах материала, казалось бы, лишенного признака одушевления, означает расширение человеческого в человеке и гуманитарного в науке.

ПАЛЕОЛИТ

Итак, палеолит. Вначале — расколотые гальки и грубые отщепы, кости, питекантропы и синантропы. Абсолютная тьма. Царство физической антропологии, кое-как опирающейся на трудовую теорию и аналогии с приматами. Интерпретировать нечего, образ не складывается, общаться не с кем, значит, культуры нет. Естественнонаучное объяснение может заводить человека вглубь сколь угодно глубоко, так как не нуждается в образе. Оно воссоздает предметно-логический костяк всякого объекта, в том числе человеческого. Гуманитарию этого мало, ему нужен образ, иначе интерпретация будет негуманитарной.

Средний палеолит

Средний палеолит. Несколько углублений в камне, кусочки охры, медвежьи черепа на каменном пьедестале, странные могильники. От среднего палеолита идет пещерная тератология, тень низколобого существа, которое обезглавливало медведей и что-то делало со своими покойниками десятки тысяч лет тому назад. Эпоха бессло-

45

Учебное пособие=ИСТОРИЯ МИРОВОЙ культуры-(мировых цивилизаций)=Ответственный редактор И. Жиляков

весная, предкультурная. Неандертальский миф позволяет понять многое в искусстве нового времени, в символизме, декадансе, которые параллельно, а временами и совместно с психоанализом, этнологией, археологией разрабатывали культурные смыслы доисторической пещеры. Их влечение к смерти усиливалось «теориями дегенерации» и находками древних «вырожденцев».

Сродство с верхним палеолитом иное. Хотя, разумеется, нелегко установить «пути, по которым в гениальное творчество Пикассо проникли отголоски искусства ледникового периода». Надо полагать, что это сродство человека с человеком, творчества с творчеством и жизни с жизнью. Более того — единственного в своем роде творческого акта и единого впечатления. Но, прежде чем делать выводы, нужно рассмотреть эмпирические свидетельства археологии.

Верхний палеолит

Верхний палеолит по франко-кантабрийскому району продолжается от 35 до 10 тыс. лет тому назад. Классификация верхнего палеолита, предложенная в начале XX в. А. Брейлем (на основе схемы Г. де Мортилье), до сих пор фигурирует в неархеологической литературе. Она такова: ориньяк (древний, средний, верхний), солютре (и протосолютре), мадлен (слои I, II, III, IV, V, VI); наименования периодов-культур даны по названиям мест открытий. В результате изменений, вносимых с 1940-х гг., схема стала весьма дробной, но основные подразделения остались. Оказалось, что ориньяк разделяется на 2 самостоятельные линии: собственно ориньяк и более древнюю культуру, получившую название перигордской.

Довольно сжато и схематично сейчас представлена последовательность позднепалеолитических культур, а также характер находок.

I.Перигорд (35—20 тыс. лет).

I.Перигорд (35—20 тыс. лет). Непосредственно следует за мустьерской эпохой среднего палеолита. Кремневые пластинки с ретушированными краями, костяные шилья, наконечники копий. В раннем перигорде — отсутствие изображений при изобилии нарезок и насечек на костях,

46

украшений, красок; в позднем — барельефы, изображения животных и человека.

II.Ориньяк (30—19 тыс. лет).

II.Ориньяк (30—19 тыс. лет). Кремневые ретушированные пластины, скребки, резцы, костяные наконечники. Многочисленные лампы-светильники, чашечки для приготовления краски. Изобразительная продукция ориньяка сходна с перигордской и объединяется в ориньяко-перигордский цикл. Она представлена искусством малых форм: резьбой, мелкой скульптурой, гравюрами на кости и каменных обломках. Ранние художественные опыты ориньякцев скромны: контуры рук, обведенных краской, отпечатки рук на краске; так называемая меандра — борозды, проведенные пальцами на влажной пещерной глине. Из меандровых линий («макароны») вырисовываются контурные рисунки, сначала их наносят пальцами, затем какими-то орудиями. Маленькие женские статуэтки из бивня мамонта или мягкого камня. Изображения человека редки, но обнаруживается много знаков женского пола:

это один из первых в истории символов.

Конец ориньяка характерен массовым распространением женских статуэток с подчеркнутыми признаками пола, так что весь период иногда называют эпохой палеолитических Венер.

III.Солютре (18—15 тыс. лет).

III.Солютре (18—15 тыс. лет). Временное отступление ледника несколько изменило образ жизни палеолитических людей. Прослеживается самая высокая в палеолите техника обработки кремня. Наконечники в форме ивового и лаврового листа служили наконечниками копий, дротиков, а также ножами и кинжалами. Появились кремневые скребки, резцы, проколки, костяные наконечники, иглы, жезлы, многочисленные статуэтки, гравюры на камне и кости. Наскальная живопись, которую можно с уверенностью отнести к солютре, не найдена.

IV. Мадлен (15—10 тыс. лет).

IV. Мадлен (15—10 тыс. лет). Чрезвычайно суровый климат в условиях нового наступления ледника. Мадленцы охотились на северного оленя и мамонта, жили в пещерах, часто кочевали, преследуя стада оленей. Высокая

Учебное пособие=ИСТОРИЯ МИРОВОЙ культуры-(мировых цивилизаций)=Ответственный редактор И. Жиляков