5.2. Этническая иерархия

Любая этническая система представляет собой иерархически устроенную многоуровневую целостность. Гумилёв выделяет пять этнических «ступеней»: 1) консорция; 2) конвикция; 3) субэтнос; 4) этнос (в узком смысле); 5) суперэтнос.

Консорции и конвикции представляют те элементарные частицы, на основе которых вырастают этнические образования более высокого уровня сложности. Консорции – это группы людей, объединённых одной исторической судьбой. К этой категории относятся религиозные секты, преступные группировки, цехи, гильдии, торговые компании, политические и творческие группировки. Эти объединения обычно легко распадаются. Те из них, которые прошли испытание временем, образуют конвикции, объединённые образом жизни и семейными связями.

Конвикции могут разрастись до уровня субэтносов, которые выступают в различной форме – в виде этнографических групп (например, поморы), сословий (казаки), конфессиональных общин (старообрядцы). Соединяясь, они дают более высокий уровень этнической системы – этнос. Многообразие субэтносов в рамках этноса является гарантом его устойчивости: вступая во взаимодействие, они образуют систему динамического равновесия. Будучи частями этнического целого, субэтносы делят функции, до конца не сливаясь друг с другом.

На вершине этнической иерархии находятся суперэтносы, аналог «культурно-исторических типов» Н.Я. Данилевского, «великих культур» О. Шпенглера и «локальных цивилизаций» А. Тойнби. Суперэтнос является «крупнейшей единицей после человечества в целом». Это «группа этносов, возникшая одновременно в одном регионе и проявляющая себя в истории как мозаичная целостность…» [17, с. 101] Гумилёв насчитывает в истории более двадцати суперэтносов, но полного их перечня не даёт. Среди прочих он называет античный (греко-римский) суперэтнос, Запад, Византию, Россию, мир ислама, евреев («блуждающий суперэтнос», по выражению Гумилёва), Индию, Китай, Великую Степь (кочевников Центральной Азии), кельтский мир (до его растворения в западном суперэтносе в XIV в.), балтийскую славяно-литовскую общность (на политическом уровне эта общность тождественна Великому княжеству Литовскому).

На стадии суперэтноса особую значимость приобретает культурный фактор. Как и на более низких ступенях этнической иерархии, для возникновения суперэтнической общности решающее значение имеет положительная комплиментарность, то есть не столько осознание близости, сколько её ощущение. Но именно на суперэтническом уровне бессознательная в своих истоках комплиментарность пропускается через рефлексию и получает идейное выражение. Результатом становится комплекс религиозных, политических, военных или иных идей, который Гумилёв назвал «этнической доминантой». Гумилёвская «этническая доминанта» тождественна «культурной идентичности». Именно связью с витальными импульсами объясняется живучесть суперэтнических идеалов. «Сменить идеал можно только лицемерно, но тогда и слияние суперэтносов будет мнимым: каждый представитель разных суперэтносов в глубине души останется с тем, что представляется естественным и единственно правильным. Ведь идеал кажется его последователю не столько индикатором, сколько символом его жизнеутверждения» [17, с. 146].

Суперэтническая солидарность не может быть абсолютной – она познаётся лишь в сравнении с другими общностями того же уровня. «На уровне суперэтноса (для примера возьмём Средневековье) мусульмане – араб, перс, туркмен, бербер были ближе друг к другу, чем к членам западнохристианского этноса – «франкам», как называли всех католиков Западной Европы. А француз, кастилец, шотландец, входившие в общий суперэтнос, были ближе между собой, чем к членам других суперэтносов – мусульманского, православного и т.д.» [17, с. 102]

Конфликты между суперэтносами и внутри одного суперэтноса принципиально различаются. В войнах между представителями одной системы целью является преобладание, победа над противником. В подобных столкновениях легче найти общий язык и прийти к компромиссу. Противник рассматривается почти как «свой», и поэтому даже во время кровавых и затяжных конфликтов культурное, политическое и экономическое общение не прерывается: «Поскольку противник также составляет часть системы, то без него система не может существовать» [17, с. 103]. Примерами таких конфликтов являются усобицы русских князей, войны гвельфов и гибеллинов⁶⁷ в средневековой Европе. Иной характер носят столкновения между разными суперэтносами. «Чем дальше отстоят системы друг от друга, тем хладнокровнее ведётся взаимоистребление, превращаясь в подобие опасной охоты, а разве можно гневаться на тигра или крокодила?» [Там же]. Отчуждение принимает крайние формы: противник – не вполне человек, поэтому к нему неприменимы те нормативы, которые приняты внутри суперсистемы. Целью таких конфликтов является как минимум порабощение «чужаков», а то и полное их уничтожение, геноцид. Таковы войны Китая со степняками, истребление англосаксонскими поселенцами североамериканских индейцев.