Глава IX

Эмоциональные состояния и оценка

1. Эмоция и оценка в философских концепциях эмоций

Связь эмоции и оценки является одной из основных проблем при анализе ЭС. Эта связь в том или ином ракурсе рассматривалась всеми исследователями. Видимо, наши чувства по отношению к людям, ве­щам и событиям показывают, как мы их оцениваем. То, что мы любим, чем восхищаемся, одновременно оказывается и объектом нашей оценки со «+»; то, что мы ненавидим, чего боимся или стыдимся, является объектом оценки со знаком «—». В истории изучения эмоций с фило­софских позиций, проблема связи с оценкой неоднократно оказывалась на первом плане. При этом, в зависимости от общих концепций авто­ра, оценка соотносилась с разными аспектами теорий эмоций. Теории эмоций, в основе которых лежит оценка, возникли в английской мо­ральной философии XV-III в. (лорд Шефтсбери, Ф.Хатчесон, Д.Юм), и позднее на европейском континенте в XVIII-XIX вв. (Ф. Брентано, М. Шелер и др.).

Соотношение эмоций и оценки отражает основные аспекты фило­софских концепций, трактующих природу эмоций: собственно ощуще­ние, сенсорное восприятие, когнитивность. При этом место, которое отводится в разных теориях, неоднозначно. Так, например, Ф. Хатче­сон полагал, что эмоции можно сравнить с сенсорным восприятием — со зрением или слухом и т.д., так как эмоции подразумевают вос­приятие ценностей, в первую очередь моральных, подобно тому как зрение воспринимает цвет, а слух — звуки. Наслаждаясь картиной, мы как бы «видим», что она прекрасна. Согласно этой концепции, подобно пяти чувствам, воспринимающим внешний мир, существуют два «вну­тренних чувства» — морачьное и эстетическое, на которых основаны ощущения типа морального одобрения и эстетического наслаждения. Эти чувства позволяют воспринимать морачьные и эстетические цен­ности. Несколько другой взгляд на оценку высказывал Д. Юм. Он полагал, что эмоции можно рассматривать как приятные и неприят­ные ощущения, иными словами, оценка входит в состав ощущений: поскольку мы восхищаемся характером кого-либо, мы считаем, что этот человек хороший. По мнению Д. Юма, эмоции — это ощущения, а не восприятия, а оценка — это способность человека иметь ощуще­ния и на их основе делать заключения о моральных и эстетических ценностях. Концепция Д. Юма развивалась в теориях философов более позднего времени, в частности, Ф. Брентано и М. Шелера. Согласно идеям Ф. Брентано все эмоции сами по себе содержат оценочный ком­понент, положительный или отрицательный. Но при этом ценностные характеристики, вносимые эмоциями, могут не совпадать с моральны­ми ценностями. Чтобы решить это противоречие, непреодолимое для многих философов, Ф. Брентано проводит аналогию между эмоциями и суждениями. Среди разных суждений он выделяет суждения, которые можно назвать «слепыми», и суждения, которые можно назвать «оче­видными» или интроспективными. Так, многие суждения возникают на основе привычки, ложных мнений, для этих суждений нет логичес­ких оснований. Они могут быть как истинными, так и ложными, даже если мы убеждены в их истинности. Суждения другого типа очевидно истинны; это, например, математические и логические формулы, утвер­ждения о том, что говорящий думает в данный момент и т. п. Эмоции, по Брентано, также можно разделить на эти два типа. Так, например, любя плохие с точки зрения морали объекты (Брентано приводит как пример любовь к деньгам у скупца) мы не ощущаем «правильности» нашей любви, в то время как любя нечто, что оценивается поло­жительно по моральным категориям, мы испытываем «правильную» любовь. Таким образом, Брентано проводит аналогию между «оче­видными» суждениями и «правильными» эмоциями. «Правильность», то есть соответствие моральным нормам, является критерием оценки, подтверждением того, что то, к чему мы испытываем в данном случае положительные эмоции, является действительно хорошим.

В отличие от Брентано Шелер, подобно философам XVIII века, разделил эмоции на оценочные и не оценочные. Первые он назвал чув­ствами-функциями, а вторые — «чувствами-состояниями». Первые — это интенсиональные ментальные акты, которые участвуют в познании мира подобно высшим чувствам; таково например, эстетическое вос­приятие. Эмоции второго рода — это эмоциональные реакции на то, что уже было опенено как хорошее или плохое. Это не формы познания и не оценки как таковые. М. Шелер относил большинство эмоций типа страх, гнев, радость и т. п. к чувствам-состояниям и считал, что они не содержат оценочного компонента (Calhoun, Solomon 1984, 19).

Большинство современных философов связывают эмоции с идея­ми когнитивизма. Они считают, что между эмоциями и оценочными мнениями существует логическая связь. Так, тот, кто чувствует стыд, вместе с тем полагает, что он поступил неправильно. Мнение об оценке входит, таким образом, в логику описания ЭС, оценка входит в логику стыда и других ЭС. Иными словами, эмоции логически зависят от оце­нок, причем именно оценки вводят в эмоции когнитивный аспект (Calhoun, Solomon 1984, 16). Связь ЭС и его причин также можно истолковать как когнитивную, где осознается оценочная природа со­бытия — причины, что и вызывает соответствующую ЭС. На этом осно­вана и обязательность согласования ЭС и причины по оценке. Другая группа оценочных теорий, также опирающаяся на идеи когнитивизма, предполагает, что эмоции сами по себе и есть оценки. Например, такой видный философ XX в., как Ж.-П. Сартр, интерпретирует эмоции как невысказанные мнения об оценке. При этом, по его мнению, эмоции сами вносят оценки в мир. Хотя оценки могут даваться вне зависимости от эмоций, последние позволяют, однако, переоценивать окружающий мир, внося в него изменения. Так, мы стремимся уменьшить чувство горя, внушая себе, что в мире не стоит ничего считать ценным и потому потери должны быть не столь ощутимы. Иными словами, находясь в том или ином эмоциональном состоянии, субъект сам сознает ценностную реальность и как бы живет в ней. Рациональность эмоций основывает­ся, таким образом, не на истинной ценности вещей, а на субъективном преобразовании жизненных ситуаций. Как считает Ж.-П. Сартр, внеш­ние проявления эмоций, описанные метафорами, отражают как раз тот факт, что человек начинает жить в этом преобразованном, воображае­мом им мире (Цит. по: Психология эмоций, 1984, 20).

Как можно видеть, оценочные теории когнитивного направления, при отдельных различиях, дают рационалистическую картину эмоций, подчеркивая их когнитивный аспект и утверждая, что эмоции — это эпистемологически важные ментальные феномены, которые дополняют рациональный взгляд на веши, ведя к миру моральных, эстетических и религиозных ценностей (Calhoun, Solomon 1984, 17). Таким образом, теории эмоций и теории оценок у многих философов смыкаются.

С проблемой оценок во многом связан и общий подход исследова­телей к тому, что следует считать эмоциями. Так, например, уже упоми­навшаяся британская школа моральных философов XVIИ в. признавала наличие оценки лишь в составе некоторых осознаваемых человеком чувств и ощущений, таких, например, как эстетическое удовольствие и моральное одобрение. Собственно эмоции — страх, радость, надежду и т. п. они считали «слепыми», иррациональными эмоциональными реакциями. Такое разделение эмоциональной сферы на оценочную и иррациональную отражает, в частности, тот факт, что не всегда оцен­ка в эмоциональной структуре и оценки в картине мира совпадают. Так, любовь и уважение, очевидно, предполагают, что объект уважения или любви оценивается как хороший; между тем, можно полюбить и негодяя и, напротив, не любить достойного человека. В результате оказывается, что моральные теории не принимают во внимание собственно эмоции, связанные с внутренними «переживаниями». Чтобы выйти из этого противоречия, прибегали к разным способам рассуждений. Так, лорд Шефтсбери исключал собственно эмоции из рассмотрения. Ф. Хатче- сон также включал в число эмоций лишь моральные и эстетические оценки, уподобив их чувственным восприятиям.

В психологических исследованиях обращают внимание в первую очередь на оценки самого переживания: положительные ЭС приятны для субъекта, а отрицательные — неприятны. Очевидно, однако, что такое толкование мало что объясняет, поскольку неясно, что следует считать приятным, а что — неприятным. Психологи преодолевают эту трудность, вводя в толкования ЭС рациональные моменты, разного рода модальности и диспозиции.

Оценочный аспект играет важную роль в классификации эмо­ций. Во многих концепциях, как философских и психологических, так и собственно лингвистических, оценочный компонент кладется в основу разделения предикатов ЭС на две основные группы — поло­жительные и отрицательные. Это отражается, в частности, в том, что неспецифические состояния многие авторы не учитывают. Например, не принимается во внимание ЭС, такие как волнение, спокойствие и тому подобные (Изард 1980).

Если предикат ЭС оказывается в синтаксической позиции модуса в структуре модус-диктум, то он легко приобретает оценочный смысл. Это связано с семантической природой в целом, где модус выража­ет отношение к зависимой пропозиции. При этом оценочный смысл, который имеется в большинстве предикатов ЭС, актуализируется и вы­ступает на первый план. Как заметила Н. Д.Арутюнова, «Модус эмотив- ного плана (шире, психической реакции) выражается словами разной грамматической природы: предикативами (грустно, радостно, против­но, приятно), краткими прилагательными и причастиями (рад, огорчен), возвратными и невозвратными глаголами» (Арутюнова 1988, 129).

Подобные модусы имеют оценочный смысл. Ср.: оценка «+» («хо­рошо»): Как я счастлива, как я счастлива, как я счастлива, что вступила с ним в сделку! (Булгаков); Очень рад, что ты приехал (Толстой); оценка «—» («плохо»): Жалко, что бросил служить... до генерала бы дослужился (Булгаков); Перемены нет, но жаль, что ты так давно не был (Толстой); А жаль, что не знал о вашем рождении (Достоевский); Эх горе-то, что Анюту я отпустила (Булгаков). В высказываниях от первого лица, оче­видно, имеется совмещенный субъект — эмоциональный для ЭС и ра­циональный субъект оценки. Представляется, однако, что некоторые выражения: как я рад, жаль, как жаль — можно скорее рассматривать как оценочные формулы, чем как обозначения собственно ЭС субъекта.

В приведенных отрывках зависимая пропозиция обозначает собы­тие. Ср. однако, следующий пример: Да, да, обидные слова, брошенные Бездомным прямо в лицо. И горе не в том, что они обидные, а в том, что в них заключается правда (Булгаков). Здесь оценочный модус горе не в том. что... сочетается с оценочной же зависимой пропозицией. Значение зависимой пропозиции, «партнера модуса» по выражению Н. Д. Арутюновой, обусловлено интерпретацией отношений, связы­вающих эмоциональное состояние человека с внешними стимулами (Арутюнова 1988, 130-131).