изменить позицию женщин. Подобно этому Митчелл считает, что репродуктивные технологии, предполагаемые радикальными феминистками, не являются ключом для освобождения женщин, потому что биологическое решение не может разрешить психологических проблем. И, наконец, Митчелл отвергает представления традиционных марксистских феминисток о том, что экономическая революция, нацеленная на преодоление капиталистического порядка, сделает мужчин и женщин полными партнерами и друзьями. Даже если женщины пойдут на производство, чтобы трудиться рядом с мужчинами, это вовсе не означает, что потом они вернутся домой рука об руку.

Митчелл считает, что какие бы экономические изменения ни происходили, установки в отношении женщин не изменятся до тех пор, пока над женской и мужской психологией доминирует фаллический символ. Следовательно, патриархат и капитализм должны быть преодолены. Марксистская стратегия подходит для преодоления капитализма, а психоаналитическая – для преодоления патриархата. Однако, что придет на смену патриархату, Митчелл не говорит [см. 155, 16].

Наше общее заключение: психоаналитический феминизм не дает кардинальных решений женского вопроса.

2.5.5. Постмодернистский феминизм

Постмодернистский феминизм как особое направление сложился в 80-х годах ХХ в. во Франции. Основными истоками его были идеи Симоны де Бовуар, поструктурализм, лакановский психоанализ, радикальный феминизм, деконструктивистские идеи Дерриды, Фуко и Лиотара. Наиболее известные авторы: Кристина Дельфи, Моника Виттиг, Торил Мой, Алиса Жардин, Люси Иригарэй, Юлия Кристева, Элен Сиксу. Особенно известны работы последних трех французских феминисток. Основные темы исследования: сексуальность (пол), язык, мышление, власть, понятие «женщина».

Постмодернистский феминизм ведет критику научной рациональности и ее языка как маскулинных образований. Он отверг традиционные положения рационализма об истине и реальности и пытается избежать в своих работах воссоздания «фаллологоцентричной мысли», потому что эта мысль организована вокруг абсолютного слова (logos), которое есть мужское (то есть фаллос). Элен Сиксу настаивает на том, что для женщин, которые ищут освобождения, лучше избегать таких понятий, которые основаны на унитарности (стандартности) и блокируют раз-

личия [см. 155, 82–83].

Постмодернистский феминизм продолжает развивать идеи Симоны де Бовуар, которая в свое время сформулировала коренной вопрос феминистской теории: «Почему женщина – второй пол?» Современные

103

французские феминистки переформулировали этот вопрос: «Почему женщина есть Иное?» Почему женщина оказывается привязанной к земле, природе, детерминации, а мужчину видят отлетающим в сферу свободы, трансцендентного. Для Симоны де Бовуар быть «вторым полом» – это однозначно не лучший способ быть.

Постмодернистский феминизм берет у де Бовуар понятие «инаковости» и дает ему прямо противоположную трактовку. Женщина действительно «Иное», но это обстоятельство является не отрицательным явлением, а составляет достоинство бытия женщин. Ситуация «инаковости» позволяет женщинам критиковать нормы, ценности и практики, которые доминантная культура (патриархат) пытается навязать всем, включая женщин. Поэтому «инаковость» есть нечто большее, чем подавление и подчинение женщин. Это – способ бытия, мышления и говорения, который легализует открытость, плюрализм, разнообразие и различие, свойственное женскому способу жизни.

Акцент на позитивной стороне Инаковости – быть исключенным, «отмороженным», неуспешным, непривилегированным, отвергнутым, нежелательным, маргинальным (второстепенным) и т. д. – основная тема деконструктивизма. Деконструктивистский подход – это критическое отношение ко всему, включая идеи или социальную практику, а также структуры, на которых они основаны, язык, которым они мыслятся, и системы, которыми они охраняются. Деконструкция антиэссенциалистична (т. е. отвергает понятие «сущность») не только потому, что считает универсальные понятия бесполезными, но и потому, что бросает вызов традиционным связям внутри таких оппозиций, как разум/эмоции, красота/безобразное, Я/Другие, иными словами, она отрицает традиционное бинарное патриархатное мышление. Исходя из положения о том, что все в жизни изменчиво и относительно, деконструктивисты отвергают возможность самоидентификации «Я» (а следовательно, и определения того, что такое «женщина») и сущностное отношение между понятием (языком) и реальностью, другими словами – отрицают возможность Истины как единой и универсальной. У каждого своя истина, да и она непрерывно меняется. В постмодернистском контексте все приобретает поливариативность, разнообразие и расплывчатость. Существующие теории (марксизм и др.), претендующие на определенность и объективность, объявляются тоталитарными.

Данные положения были взяты на вооружение постмодернистской феминистской теорией. Равно как и следующие утверждения постмодернистов: реальность для каждого из нас различна, объективного взгляда «Божественного ока» не может быть, есть только конкретные индивидуальные субъективности. Язык здесь очень важен, потому что он не

104

только определяет, как мы видим мир, но и как мы существуем, кто мы есть. Однако значения слов постоянно меняются и, следовательно, меняется также и наша субъективность, ощущение себя, наши представления. В этом контексте, по Фуко, дискуссии о значении слов являются решающими в определении общественного сознания, более того – они связаны с фактически существующими властными структурами, так что «дискурсы» (способы рассуждения) господствующих групп пользуются преимуществом, хотя маргинальные группы могут поставить их под сомнение и даже их разрушить. Эта точка зрения хорошо вписывается в феминистскую теорию, и для части французского женского движения ключевой темой стала борьба за язык и за способы определения и артикуляции феминного, которые не могли сформулировать мужчины. В соответствии с этой точкой зрения, женщины не смогут избавиться от патрирхата, если не перестанут думать как мужчины. Таким образом, освобождение от угнетающего мышления становится важнейшей целью, а эксперименты с языком, речью и письмом – основной феминистской деятельностью. Постмодернистский феминизм открывает возможность бросить вызов законности мужской точки зрения и вскрыть ложность ее претензий на объективность и всеобщность. Он способен показать, как посредством дискурса (языка) выстроена власть, как работает угнетение и где возможно сопротивление. Подобный подход, в частности, отстаивается Крис Уидон в книге «Феминистская практика и постструктуралистская теория».

Вместе с тем, следует отметить настороженное отношение феминисток (радикальный феминизм и др.) к постмодерну и его открытиям; они считают, что феминизм «не может позволить себе совсем отбросить разум в интересах патриархата». По их мнению, «разум, как и опыт, требует и деконструкции и реконструкции в интересах феминизма» (Уидон). Настороженное отношение феминисток к постмодерну вызвано и перманентной критикой последним их теоретических установок.

Общее заключение, которое делает В. Брайсон относительно феминизма 90-х годов ХХ ст.: история феминизма насчитывает 300 лет. В определенном смысле положение женщин в западных обществах улучшилось. Многие вопросы, которые поднимали феминистки, сегодня стали частью обыденного сознания. Так что мало кто сегодня будет протестовать против права женщин на образование, оплачиваемый труд или право голоса. Во многих странах мира, однако, женщинам отказано в этих правах, а преимущества от произошедших изменений распределены далеко не поровну в Европе и Америке. Однако современные феминистки эти достижения оценивают не как завершение борьбы за права женщин, а скорее только как определенный сдвиг в системе неравенства и угне-

105

тения, так как юридическое (формальное) неравноправие и личностное подчинение в семье сменилось более размытыми и менее осязаемыми формами угнетения, где экономическая зависимость от государства, управляемого мужчинами, и манипулирование сексуальностью через порнографическуюкультурустановятсяключевымипроблемами[см. 28, 268].

Даже в наиболее развитых странах остается прежний – патриархатный порядок, где высокие должности во властных структурах заняты в подавляющем большинстве мужчинами. Женщины как социальная группа продолжают отрабатывать больше часов, чем мужчины (особенно в доме), и получать значительно меньшее материальное вознаграждение, тогда как страх сексуального насилия ограничивает их свободу, и им не дано права распоряжаться собственной репродуктивной функцией.

Феминизм может показаться сегодня менее популярным, но его идеи вошли в сознание многих людей слишком глубоко, чтобы не обращать на него внимание. «Возможно, за исключением Соединенных Штатов, феминистская политическая теория не завоевала свое место в первых рядах академических или политических дискуссий. Тем не менее она продолжает развиваться, прежде всего в направлении осознания феминистских проблем…» (В. Брайсон). А знание о том, что эти проблемы ложно толковались, подвергались манипуляциям и относились к второстепенным и не заслуживающим серьезного внимания является жизненно важным, если продолжать поднимать феминистские вопросы в политической повестке дня.

Многообразие феминистских направлений – не слабость феминизма как целого, а его достоинство и сила, тем более, что все это многообразие внутренне связано друг с другом. Стартовой позицией для создания единой феминистской теории в будущем должно стать понимание того, что отношения власти между мужчинами и женщинами не ограничены лишь публичными сферами закона, государства и экономики, но пронизывают все сферы жизни, включая семью и сексуальность.

Контрольные вопросы

1.Какие направления современного теоретического феминизма можно отнести к основным?

2.В чем состоит главная идея либерального феминизма?

3.Почему радикальный феминизм назван «радикальным»?

4.Все ли направления теоретического феминизма признают патриархатную природу современного общества?

Литература

5, 23, 24, 27, 28, 30–32, 49, 75, 85, 104, 110, 120, 135, 155, 158, 166, 171, 172, 173, 182, 184

106

Глава VI. Женское движение в России

По мнению многих историков, женское движение в России окончательно сформировалось в 60-е годы XIX в. (О. А. Хасбулатова и др.). Это было связано с радикальными преобразованиями в российской империи (реформа 1861 г.) – в политической, хозяйственно-экономиче- ской и духовной сферах общества, с общим подъемом общественного движения, страстным желанием его участников построить социальные отношения на более справедливых и гуманных началах. В этом всеобщем подъеме гражданской и политической активности принял участие

и«слабый пол», главным образом образованные женщины России, выходцы из дворянской, купеческой среды, духовного сословия, интеллигенции. Заметим: женским движением в России в полном смысле этого слова и можно назвать только движение образованных женщин. Целью этого движения был выход женщин на широкую арену общественно-со- зидательной деятельности, развертывание ее в духе национальных объединительных (соборных) начал и традиций, создание предпосылок для женской самостоятельности и самореализации по высшей планке. Женское движение в России (в отличие от западного феминизма) нашло особую нишу своей гражданской активности – благотворительность, участие в больших общественных движениях русской жизни, помощь учреждениям общественного призрения – глубоко гуманные по своему содержанию. Оно несло положительный общественный заряд, хотя вынуждено было вступать и в контротношения с официальной (патриархатной) властью в той мере, в какой эта последняя мешала осуществлению целей женского движения. Отметим еще одно качество женского движения дореволюционной России – его самостоятельность и независимость от тех или иных партийных притязаний на руководство этим движением и превращением его в простое орудие достижения тех или иных политических целей патриархатной власти. Это не мешало русским женщинам всемерно развивать связи с властными структурами и «сильным полом» и получать от них поддержку в своих общественных начинаниях.

Сбольшой долей условности можно назвать женским движением массовое участие работниц и крестьянок или женщин других сословий в политической борьбе левых партий– большевиков, меньшевиков, эсеров

идр., ибо здесь женщины были просто инкорпорированы (включены) в патриархатные партийные структуры и не имели ни самостоятельных целей, ни организаций. Поэтому неудивительно, что в конечном итоге при Советах женщины обрели формальное, а не реальное равенство с мужчиной. Они взвалили на свои плечи двойной груз забот: работу и дом – и должны были довольствоваться этим. Советская же власть, ко-

107

торая так легко пошла на формальное равенство женщин с мужчинами, весьма скоро объявила о решенности женского вопроса в СССР. Женский вопрос был закрыт. И лишь в условиях реформирования нашего общества в начале 90-х годов ХХ в. женский вопрос вновь встал на повестку дня как продолжающаяся драматическая коллизия социальной жизни. Он потребовал новых подходов и новых решений. Однако пока женское движение России развивается по сценарию западного феминизма. Его былые самостоятельные и вместе с тем соборные традиции остаются невостребованными.

Итак, во второй половине XIX века русская женщина решительно вышла за узкие рамки семейной жизни в сферу большой общественной деятельности. Ею стала прежде всего благотворительность, а также сфера общественного призрения, земская деятельность (работа в школах, больницах), помощь, оказываемая по линии Общества Красного Креста и т.д.

Крупнейшими благотворительными обществами России со временем стали Императорское человеколюбивое общество (1816), Ведомство Императрицы Марии (1796), Российское Общество Красного Креста (1855, 1867 – последний год – год получения обществом официального статуса). Данные общества имели широко развитую сеть отделений не только в Москве и Петербурге, но и в крупных городах России. Вот как описывает Е. Шумигородский масштабы деятельности Ведомства Императрицы Марии в конце XIX в.: «В настоящее время, – пишет он, – деятельность Ведомства по различным отраслям оказываемого им благотворения может быть очерчена следующими данными:

1)По призрению младенцев. Оба столичные Воспитательные Дома ежегодно принимают на свое попечение более 20 тыс. младенцев несчастнорожденных и до 1 тыс. законных и призревают в деревнях у воспитателей до 80 тыс. питомцев, остающихся на попечении Дома до 21летнего возраста; для питомцев содержится более 100 школ; в последнее время, в видах децентрализации дела призрения бесприютных младенцев, в некоторых губернских и уездных детских приютах Ведомства учреждаются ясли; такие ясли учреждены в Вологде, Полтаве, Екатеринославе, Петрозаводске, Риге, Томске, Рыбинске, Моршанске, Керчи и Таганроге.

2)По призрению детей взрослых (детские приюты). Ежегодно призревается до 14 тыс. детей в 176 приютах Ведомства, в том числе свыше 4 тыс. на полном содержании заведений; все призреваемые обучаются грамоте, Закону Божию, первоначальным наукам по программам народных училищ и разным мастерствам.

3)По призрению слепых. Для детей обоего пола, лишенных зрения, имеется 21 училище (2 столичных и 19 в губерниях), в которых воспи-

108

тываются, обучаются наукам и разным доступным для слепых мастерствам по новейшим системам свыше 700 детей обоего пола, и кроме того, 6 заведений для призрения и подания помощи взрослым слепым.

4)По призрению глухонемых. В специальном для таких детей училище воспитывается до 200 детей обоего пола – интернами и до 50 – экстернами; призреваемые обучаются Закону Божию, русскому языку, счету и разным мастерствам; до 60 % учеников, благодаря усовершенствованным способам обучения, начинают говорить.

5)По женскому воспитанию и образованию. В институтах и др. закрытых заведениях Ведомства и существующих при некоторых из них специальных педагогических курсах ежегодно воспитывается и получает законченное образование свыше 10 тыс. девиц разных сословий и вероисповеданий; кроме того, в 3 Мариинских училищах и в других женских школах, учрежденных разными обществами, всего в количестве свыше 70, получают образование и воспитание более 6 тыс. девиц ежегодно.

В 31 гимназии, в прогимназиях и педагогических курсах Ведомства ежегодно получают образование до 10 тыс. девиц.

6)По призрению и воспитанию мальчиков. В трех заведениях Ведомства (2 коммерческих училища и Николаевский Гатчинский Сиротский институт) воспитываются около 2 тыс. человек.

7)По воспитанию юношества. В Императорском Александровском Лицее получают гимназическое и академическое образование более 200 человек из потомственных дворян.

8)По призрению взрослых. В 36 богадельных домах (в том числе 2 вдовьих дома) ежегодно призревается до 5 тыс. человек престарелых, дряхлых и увечных.

9)По подаче врачебно-медицинской помощи. 40 больниц, в которых более 4 200 кроватей пользуют стационарно до 25 тыс. больных, амбулаторно – более 400 тыс. больных в год».

Некоторые из входящих в состав Ведомства общества, по обширности их благотворительной деятельности приобрели выдающееся значение; таковы: Попечительство Императрицы Марии Александровны о слепых, Императорское женское Патриотическое Общество, Московское благотворительное Общество 1837 г., Московское Дамское Попечительство о бедных и др. [см. 6, 151–153].

Общество Красного Креста было создано благодаря женскому подвижничеству во время Крымской войны. Оно было поддержано известным хирургом Н.И. Пироговым. Фронт крайне нуждался в помощи больным и раненым воинам. В сентябре 1855 г. создается с этими целями Крестовоздвиженская община сестер милосердия. «Это была первая не только в России, но и в Европе военная община, поставившая своей целью служение во время войны раненым воинам» [см. 42, 166].

109

Сестры милосердия не были к тому времени новостью, так как первая Свято-Троицкая община милосердия была учреждена еще десятью годами ранее. И все же закрадывались сомнения, справятся ли женщины с этой сложной задачей. Подвиги первых 120 сестер, отправленных в Крым Крестовоздвиженской общиной, скоро как нельзя лучше доказали, что сомнения были напрасны. «Первый опыт превзошел всякие ожидания и вызвал подражания даже иностранцев. Живое, деятельное сочувствие раненым, без всякого различия национальностей, словом то, что потом было провозглашено как акт величайшего по гуманности международного (Женевского) соглашения этого времени», нашло впервые осуществление в идее передовых русских деятелей и в самопожертвовании русской женщины [см. 6, 166]. Как подчеркивает В. Боцяновский, сестры милосердия, прибывшие в театр военных действий, принесли сюда не только техническую, но и нравственную помощь. Они оказывали нравственное воздействие не только на больных, но и на госпитальную администрацию. На сестер милосердия были возложены самые разнообразные обязанности, с которыми они однако успешно справлялись.

Несколько позже Россия, уже имевшая Крестовоздвиженскую общину, примкнула к общеевропейскому (Женевскому) «санитарному» движению. По инициативе Ф. Я. Кареля, М. С. Сабининой, М. П. Фредерикс, поддержанных императрицей Марией, была создана организация русского Общества попечения о раненых и больных воинах, получившая позже (1876) название Российского Общества Красного Креста. Для более успешного образа действий Общества Красного Креста «подразделяется на массу почти самостоятельных местных учреждений», которые раскинулись по всему обширному пространству Европейской и Азиатской России. Поставив перед собой цель оказания помощи раненым во время войны, Общество Красного Креста почти сразу же расширило свои задачи: оно приняло на себя обязанность оказывать в мирное время помощь пострадавшим от общественных бедствий (эпидемии, голод, пожары и т. д.). И в этой широкой совершенно самостоятельной постановке вопроса заключалась главная причина той жизненности, того постоянного общественного содействия, а отсюда и роста, которых нельзя не отметить в истории Красного Креста (В. Боцяновский). Вот некоторые цифры: 1867 г. – Общество насчитывало 218 членов; 1868 – 7985; 1875 – 10047. К концу века в нем насчитывались уже сотни тысяч человек. Соответственно шел рост учреждений Красного Креста: от 24 учреждений в первый год его существования он поднялся до 457 в 1875 г. [см. 6, 170–171].

В аспекте исследования истории женского движения в России, особо отметим: необычайный размах деятельности благотворительных обществ –

110

яркий показатель размаха гражданских инициатив русских женщин данного времени. И именно эту общественно полезную деятельность мы и должны в первую очередь включить в понятие женского движения в дореволюционной России, а не относить к нему лишь деятельность политического порядка (борьба за право на образование, профессиональный труд, избирать и быть избранными и т. д.).

Выход женщин на широкую арену общественной деятельности потребовал и нового уровня их образования. Этим уровнем должно было стать высшее образование, к которому женщины не допускались. Права на высшее образование в 60-е годы не имели женщины всех сословий. Принятый в 1863 г. университетский устав не допускал их к высшему образованию. Это стало причиной массового выезда девушек на учебу за границу. По словам П. А. Кропоткина, русские женщины работали за границей упорно и настойчиво, так никогда еще не работали с тех пор, как существуют университеты на Западе. Профессора не переставали ставить русских женщин в пример студентам. Однако русское правительство и царь придерживались иного мнения. В 1873 г. последовало высочайшее распоряжение о запрещении русским девушкам учиться в Цюрихском университете. «Потребовались многочисленные инициативы женских обществ, демократической интеллигенции, чтобы в конце 70-х годов получить разрешение на открытие высших женских кур-

сов» [см. 170, 21].

Борьбу женщин за доступ к высшему образованию возглавили М. В. Трубникова, Н. В. Стасова, А. П. Философова, Е. Н. Воронина, О. А. Мордвинова и др. (1868–1878). Их многократные обращения к царскому правительству не увенчались успехом. Министерство народного просвещения считало открытие высших женских курсов нецелесообразным, допускались лишь публичные лекции для женщин. Но женщины не сдавались. Они пошли к цели общественным путем. «Объединенными усилиями группы деятельниц женского движения и профессоров Санкт-Петербургского и Московского университетов в начале 70-х годов на общественных началах были учреждены высшие женские курсы в Москве (1869–1872 годы), Казани (1876 год), Киеве (1878 год)» [170, 78]. Лишь в 1876 г. министру народного просвещения было разрешено высочайшим повелением открывать частные высшие женские курсы в университетских городах. Наиболее значительным событием в истории высшего женского образования стала организация в 1878 г. в Петербурге высших женских Бестужевских курсов. Хотя курсы открылись с разрешения министра народного образования, Министерство внутренних дел не утверждало устав Бестужевских курсов 11 лет, вплоть до 1889 г., то есть не признавало их официальный статус.

111

Об уровне преподавания на курсах можно судить по тому, кто читал лекции для женщин: К. Н. Бестужев-Рюмин, Д. И. Менделеев, И. И. Мечников, А. Н. Бекетов, В. Н. Герье, Н. С. Тихонравов, В. О. Ключевский, А. Н. Веселовский, В. М. Хвостов и др. Однако курсы не предоставляли женщинам никаких прав, а лишь удовлетворяли нужду в высшем образовании. Задачу финансовой поддержки курсов взяло на себя Русское взаимноблаготворительное и другие общества. Создавались комитеты содействия материальной поддержки курсисток. Было открыто Петербургское общество для доставления средств высшим Бестужевским курсам, которое насчитывало 184 пожизненных и 100 действующих членов; средний размер их взносов составлял 22 тыс. рублей. Главными организаторами всех этих дел выступали М. В. Трубникова, А. П. Философова, Н. В. Стасова [см. О. А. Хасбулатова – 170].

К концу XIX – началу ХХ в. в России сложилась двухуровневая система высшего женского образования. Первый уровень составляли высшие женские учебные заведения, получившие государственный статус. Они создавались под давлением на органы власти женского движения и потребностей социально-экономического развития государства (высшие женские коммерческие курсы в Москве, курсы акушерок, женские сельскохозяйственные курсы, фармацевтическая школа, технографический институт для женщин). Начали работать также и высшие женские педагогические, юридические, строительные, технические курсы, курсы иностранных языков и др.

Параллельно с государственной существовала общественная система высшего женского образования. Этот второй уровень представляли высшие женские курсы и учебные заведения, которые функционировали при женских организациях на общественные средства. Например, Общество содействия женскому сельскохозяйственному образованию содержало для женщин курсы по отдельным отраслям сельского хозяйства, счетоводству, ведению крупных хозяйств.

Одним из ключевых направлений деятельности активисток женского движения было помощь образованным женщинам в получении ими доступа к государственной службе и интеллигентным профессиям. Несмотря на осуществление в начале ХХ века ряда мер по профессиональному образованию женщин, правительственные органы препятствовали реальному включению женщин в профессиональный труд. Но все же этот процесс шел как под давлением женского движения, так и в связи с расширением системы народного образования и медицинского обслуживания. Основной сферой профессионального труда женщин оставалось образование. Здесь женщины составляли 45% учителей, но право преподавать в старших классах гимназий они получили лишь в 1903 г. В

112

1911 г. были сняты всякие ограничения для преподавания женщин в мужских и женских гимназиях. Условия труда и быта учителей были неудовлетворительны. Размер заработной платы едва позволял удовлетворять физические потребности. В конце жизни учителей ждала необеспеченная старость [см. 170, 86].

Трудности выхода в трудовую жизнь были и по другим профессиям. Так первые женщины-врачи начали работать, не имея на это юридических прав. Под давлением женских организаций в начале ХХ в. на государственном уровне были решены вопросы о получении женщинами ученых степеней магистра или доктора, они были уравнены с мужчинами по службе в Академии наук. Длительная борьба Российской лиги равноправия женщин (РЛРЖ) о допуске женщин к адвокатуре завершилась неудачей. Женщинам было отказано в этом Государственным советом Третьей Государственной Думы в январе 1913 г.

Женские организации неоднократно поднимали вопрос о разрешении женщинам занимать высшие государственные должности, в частности, это требование содержалось в резолюции Первого Всероссийского женского съезда (1908). В поддержку женщин выступили депутаты Государственной Думы третьего созыва от фракции кадетов и трудовиков. Однако решение не было принято. Только в марте 1917 г. под давлением многотысячной манифестации Временное правительство было вынуждено предоставить женщинам право занимать все должности на государственной службе вплоть до министерских. Развитие дальнейших политических событий (революция 1917 г.) не позволило воспользоваться этим правом. (О. А. Хасбулатова).

Консерватизм государственной политики в отношении женщин, непризнание за ними права на профессиональный труд и отсутствие социальной защиты вызвало к жизни еще в 60-е годы XIX в. женское движение трудовой помощи. «По масштабам и результативности оно представляло собой довольно крупную подсистему в структуре профессиональной сферы России» [170, 88]. Женщины из образованных кругов (обедневших дворян, интеллигенции, разночинцев) стремились к самоутверждению через профессиональный труд. Как отмечалось в отчете Санкт-Петербургского дома трудолюбия для образованных женщин, «целесообразнейшая, единственно рациональная форма благотворительности должна состоять в предоставлении нуждающимся оплачиваемого труда, а не милости, не даровой помощи». Такая помощь рассматривалась как самопомощь.

«В понятие «самопомощь» деятельницы женского движения вкладывали двоякое содержание. В широком смысле слова, это была самоорганизация в союзы, общества, клубы для поддержки женщин, стремящих-

113

ся к заработку и самостоятельности, в узком – личная инициатива женщин посамообеспечениюматериальнымиблагамиисаморазвитию» [170, 88].

Начиная с 60-х годов XIX в. жизненным ориентиром женских организаций становится опора на собственные силы и взаимоподдержка. Уже в названии обществ: дом трудолюбия, общества поощрения женского художественно-ремесленного труда, взаимопомощи служащих женщин, женщин-врачей, доставления средств высшим женским курсам, поощрения женского профессионального образования и др. – четко выявляетсянаправленностьна поддержкусамопомощиисаморазвитияженщин.

За период с 1859 по 1917 г. трудовая помощь женских обществ прошла интенсивный путь развития от небольших артелей до крупных коммерческих структур. В 60-е годы XIX в. первыми формами приобщения женщин к профессиональному труду были разного рода ассоциации: общества взаимопомощи, производственные артели, бытовые коммуны. Среди них: Общество дешевых квартир и др. пособий нуждающимся жителям Санкт-Петербурга (организаторы – М. В. Трубникова, В. Н. Ростовцев, А. П. Философова, Н. В. Стасова), Женская издательская артель (СанктПетербург, 1863). Подобные артели, но по другим профессиям – швей, башмачниц, переводчиц и др. также получили распространение в 60-е годы.

Дома трудолюбия для образованных женщин (1896) создавались под девизом «помощь трудом». Не менее популярными были общества взаимопомощи, организованные по профессиональному признаку (СанктПетербургская артель кассирш, продавщиц, бухгалтеров – 1898 г.; Петербургское общество взаимопомощи акушерок – 1900 г.; артельная мастерская женских рукоделий и др.). Главной целью подобных коммерческих структур было не получение прибыли ради обогащения, а поддержка женщин в их стремлении приобрести экономическую независимость [170, 90].

В начале ХХ века общества трудовой помощи для женщин становятся многопрофильными. Так, основанное в 1901 г. Киевское общество трудовой помощи для интеллигентных женщин располагало курсами по подготовке помощников врачей, машинисток, швей, содержало педагогический институт, приют-ясли, детский сад для детей, членов общества, бюро по поиску занятий. Другое общество взаимопомощи трудящихся женщин Киева финансировало уроки кройки, стенографии, машинописи. Подобные общества действовали в Санкт-Петербурге, Москве, Саратове, Одессе, Томске и других городах. В это время наиболее распространенным был, однако, смешанный тип обществ, где наряду с трудовой помощью ставились и др. цели. Это было неслучайно, ибо вплоть до 1905 г. официальный статус имели лишь благотворительные

114

общества. Позднее, по мере осознания собственных интересов, накопления социального опыта и изменения политической ситуации общества трансформировались в женские организации, ставившие общественнополитические, просветительные и иные цели [170, 91].

Особое направление деятельности женских организаций составляло содействие трудоустройству. Этим занимались так называемые Бюро по приисканию мест и занятий для женщин, работавшие при женских обществах. Например, Русское женское взаимноблаготворительное общество (1895) уже в первый год своей работы бесплатно помогло с трудоустройством 158 женщинам. К началу ХХ в. только в Москве и Петербурге насчитывалось девять таких бюро. В Московское общество улучшения участи женщины в 1901 г. обратились за помощью 316 женщин. Были трудоустроены 64 из них. К сожалению, на рынок труда спрос был в основном на неквалифицированный труд женщин.

Общий вывод по трудовому направлению деятельности женских организаций: рассматривая труд в качестве суверенности и самоутверждения личности, они побуждали к позитивным действиям исполнительные органы власти. Характерной чертой исторического опыта женского движения России являлось его социально защитная функция в виде материальных ссуд, помощи профессиональных союзов, посредничестве в трудоустройстве, бесплатном профессиональном обучении женщин. Благодаря всему этому образованные русские женщины в массовом порядке стали выходить в большую жизнь, приобщаться к серьезным гражданским начинаниям во благо отдельного человека и своего Отечества.

Женское движение и политика

О. А. Хасбулатова определяет 1895–1906 как «этап начавшейся организационной дифференциации и политизации женского движения» [см. 170, 48]. Процесс политизации женского движения продолжался и в последующие годы, вплоть до Октябрьской революции 1917 г., когда движение было разгромлено.

Первым союзом России, вступившим на путь политической борьбы было Русское женское взаимноблаготворительное общество. Оно потребовало освободить женщин от паспортных стеснений, уровнять их в правах наследства. Женщин поддерживали известные юристы К. Д. Кавелин, И. Д. Беляев, Г. И. Мотовилов и др. Требования были обращены к административным учреждениям, а также городским и земским органам самоуправления и были отклонены.

1905 г. был ключевым в политизации дореволюционного женского движения. Создание Государственной Думы и Манифест от 17 октября породили у женщин надежду, что правительство создает новые возможности для деятельного участия женщин в делах государства. На общем соб-

115

рании Русского женского взаимноблаготворительного общества по инициативе А. Н. Шабановой было сформулировано требование привлечь женщин к участию в представительном «собрании уполномоченных» (т. е. Государственной Думы). Требование в письменной форме было отправлено в комитет министров. Ответа не последовало. Следующий запрос был сделан председателю Совета Министров С.Ю. Витте: причисляются ли женщины к избирательным классам, или половина населения России лишена права голоса? Власти отмолчались. В итоге в соответствии с новым законодательством женщины не были включены в состав правоспособных граждан. По мнению О. А. Хасбулатовой, именно с этого времени женское движение оформилось и начало действовать как «общественно-политическая структура в политической системе Рос-

сии» [см. 170, 94–95].

Одновременно с Русским женским взаимноблаготворительным обществом в политическую жизнь страны включилась в феврале 1905 г. новая организация – Всероссийский союз равноправия женщин (СРЖ), который с самого начала сделал главной целью своей деятельности достижение политического равенства женщины с мужчиной. Отныне девизом женского движения стал лозунг «Свобода и равенство всех перед законом, без различия пола». Это был наиболее радикальный в своих установках союз. В программе СРЖ содержались требования демократических свобод, созыва Учредительного собрания на основе всеобщего, прямого, равного избирательного права без различия пола, национальной принадлежности и вероисповедания. Требования уравнения прав женщин и мужчин касались всех сторон жизни и всех слоев общества. Союз считал необходимым добиваться равноправия крестьянок в будущих аграрных реформах; охраны труда работниц, социального страхования их наравне с мужчинами; допуска женщин к государственной деятельности; совместного обучения лиц обоего пола; отмены законов, унижающих человеческое достоинство.

В борьбе за политические права Союз равноправия женщин выбрал два пути: первый – воздействие на представительные органы власти и общественные движения, второй – участие в забастовочной революционной деятельности политических партий левого направления, помощь политическим ссыльным и заключенным. В 1905 году состоялись три съезда союза. Его отделения были созданы в 48 городах, в том числе в Москве и Петербурге. СРЖ стремился доставить не изолированно от других общественно-политических формирований. Члены союза с энтузиазмом несли идеи союза в женские массы, социальные движения, стремились воздействовать на мужчин, облеченных властными полномочиями. СРЖ активно сотрудничал с Союзом Союзов и земским съездом, во-

116

шли в состав Союза Союзов, вели огромную работу на местах, склонял общественное мнение в пользу предоставления женщинам равных прав

смужчинами. В защиту избирательных прав женщин в июне и августе 1905 г. высказались тверской, костромской и ярославский земские съезды; уфимское, орловское, макарьевское старицкое земские собрания, ковенская и либавинская городские думы, первый съезд Крестьянского сою-

за и др. [см. 170, 95–97].

Вэтот же период закладываются основы пропагандистской деятельности женского движения. Союз равноправия женщин печатает книги, брошюры, публикует лекции, ведет агитацию среди работниц и крестьянок. С целью распространения идей о равноправии СРЖ входил в состав не только Союза Союзов, но и в Крестьянский союз, Красный крест, Общественную организацию помощи голодающим, Комиссию помощи амнистированным и безработным и др. организации. В конце 1905 г. члены союза начинают вести агитацию в создаваемых партиях. Таким образом, деятельность активисток женского движения отличало многообразие инициатив и тактических приемов [см. 170, 98].

Среди других женских организаций, действовавших в период революционного подъема 1905 г., следует выделить студенческие организации, действовавшие на высших женских Бестужевских курсах, деятельность которых руководилась нелегальным центральным органом. Организации принимали участие в летучих сходках, забастовках, организации помощи политзаключенным и т. д. На работу женских организаций оказало положительное влияние изменение политической ситуации в стране: учреждение органа государственной власти – Государственной Думы, отмена цензуры, разрешение образовывать общественные союзы, проводить митинги и собрания; признание многопартийной системы. Так

спервых дней существования Государственной Думы женские организации использовали ее для борьбы за свои гражданские и политические права. В Думу была внесена петиция за подписью пяти тысяч женщин, в которой говорилось: «Русская женщина во всех областях труда и забот, в деле развития и роста родины участвует наравне с мужчиной: в труде крестьянском, земледельческом, в работе фабричной, промышленной, на поприще науки, литературы и искусства, на службе в правительственных, общественных и частных учреждениях, в высоком служении врача и учительницы, в несении великих обязанностей воспитания будущих граждан. Она платит налоги и подати наравне с мужчиной и одинаково ответствует перед обязательным для всех граждан законом… Женщина должна иметь право на защиту своих интересов путем участия в законодательном собрании, решения которого близко касаются ее судьбы «Избранники земли русской» внесите обновление в жизнь

117

женщин, признав за ними равные права для участия в служении родине» [цит. по 170, 99–100]. Но ни первая, ни вторая, ни третья Государственные Думы так и не предоставили женщинам равные права с мужчинами.

В 1907 году в связи с поражением революции 1905–1907 годов, свертыванием демократических свобод и прямым преследованием деятельности Союз равноправия женщин самораспускается. В 1908 г. приемником его стала Всероссийская лига равноправия женщин. В общест- венно-политическую жизнь включились также женская прогрессивная партия, редакции журналов «Женский вестник» и др. Отделения новых организаций возникли в Петербурге, Москве, Киеве, Саратове, Росто- ве-на-Дону и Тифлисе и др. городах. Женщины подавали в Третью и Четвертую Государственную Думу предложения о расширении их прав в местном самоуправлении, о принятии законов о равенстве наследственных прав, о раздельном жительстве супругов, допуске женщин в университеты на равных правах с мужчинами, о равенстве пенсий и окладов женщинам при «однородных» с мужчинами должностях и образовании. Ряд из этих требований был удовлетворен, хотя с ограничениями (о раздельном жительстве супругов, уравнение наследственных прав и др.), но в целом за одиннадцать лет своего существования Государственная Дума так и не предоставила женщинам равных политических и гражданских прав с мужчинами и совершенно отстранилась от решения таких серьезных проблем, как улучшение условий труда женщин, охрана материнства и младенчества [см. 170, 102]. Она не признала женщин как полноправных граждан. Это сделало лишь Временное правительство и то под большим давлением на него активисток Российской лиги равноправия женщин (РЛРЖ). Избирательное право оказалось, однако, формальным. Опыт жизни показал, что ни властные органы, ни политические партии, ни широкие слои населения не были готовы к тому, чтобы признать за женщинами право на участие в управлении государством. Анализ списков 10 районов Петербурга по выборам в гласные районных дум свидетельствует, что по всем партиям количество кандидатов-жен- щин не превышало 12% [см. 170, 109].

По итогам выборов в центральную городскую думу Петрограда из 200 избранных депутатов было всего 10 женщин (5%). Анализируя итоги выборов, лидер женской прогрессивной партии М. И. Покровская рекомендовала женщинам-членам партий в будущем действовать активнее, а женским организациям – составлять собственные списки кандидаток и проводить их самостоятельно [см. 170, 109].

Отношения политических партий к женскому движению было неоднозначным. Буржуазно-либеральные партии, включая меньшевиков, шли на союз с женским движением. Правые партии поддерживали так

118

называемое национально-патриотическое течение женского движения. Особую позицию занимала РСДРП, которая считала женское движение «буржуазным», составляющим серьезную опасность для единства рабочего класса и решительно выступала против сотрудничества с ним. Пролетарское женское движение рассматривалось как составная часть рабочего движения, целиком подчиненная в своих действиях последнему. Пролетарские женские организации допускались как исключение в качестве связующего звена между партией и женщинами. В руководстве ними большевики придерживались административных методов. Как вспоминала А. М. Коллонтай, и большевистская, и меньшевистская группы Петербургского комитета РСДРП были против присутствия женщин- социал-демократок на Первом Всероссийском съезде (1909 г.). Лишь ценной собственных огромных усилий Коллонтай (было проведено 50 собраний работниц) удалось организовать делегацию женщин-работниц для участия в работе съезда. Не доверяя группе избранных работниц, Петербургский комитет РСДРП послал на съезд своих наблюдателей

[см. 170, 106].

И все же РСДРП не оставила женский вопрос в стороне. Требования достижения равенства женщины с мужчиной, их права не только избирать, но и быть избранными, предложения по охране материнства, доступа женщин к образованию всех ступеней и др. были включены в программные документы партии. В трудах А. М. Коллонтай, Н. К. Крупской и др. осмысливались теоретические проблемы массового (пролетарского) женского движения и его взаимоотношения с партией и рабочим движением. Большую популярность получила брошюра Н. К. Крупской «Женщина работница», труды А. М. Коллонтай. В работе «Два течения» А. М. Коллонтай писала, что пролетарки должны организоваться не только для того, чтобы отдельно завоевывать политические права и самостоятельно защищать свои интересы, но и для того, «чтобы изнутри социал-демократии оказывать давление на неразделенную слитную борьбу за демократические лозунги, от которых в выигрыше остается весь рабочий класс целиком». За свою позицию по женскому вопросу А. М. Коллонтай нередко подвергалась критике и со стороны партии и со стороны своих противниц из лагеря женского движения. В 1913 г. социал-демократическая фракция Государственной Думы обратилась с просьбой к Коллонтай написать для нового законопроекта раздел о страховании материнства. В результате появилась книга «Общество и материнство». Заслугой А. М. Коллонтай было не только обобщение богатейшего материала о положении работниц многих европейских стран, критика условий современного ей фабричного труда женщин, но прежде всего сделанные из этого выводы. Ее предшественницы и современники утверждали о несовместимости женского труда и мате-

119

ринства. Коллонтай считала, что подобное совмещение возможно и необходимо. Но для этого, во-первых, должны измениться характер женского труда и улучшиться его условия, а, во-вторых, общество должно признать необходимость охраны и обеспечения материнства путем государственного страхования.

Конкретные требования по охране материнства были включены в программные документы социал-демократов. Такая программа улучшения положения женщины-работницы и матери была обоснована впервые. Но вместе с тем, авторы программы не скрывали, что женский вопрос они рассматривают через призму классовых интересов пролетариата и решают его постольку, поскольку последнему необходимо единство своих рядов. С этим выводом были согласны и большевики и меньшевики. Разница была только в тактике работы фракций среди женщин. Большевики, уверенные в возможности социалистической революции, пытались готовить к ней работниц. Меньшевики, не видевшие предпосылок для революции, будили классовое сознание. Самым трудным делом, вспоминала А. М. Коллонтай, оказалось убедить в необходимости специальной работы среди женщин мужское большинство пролетарской партии

[см. 170, 106].

Но все же ни РСДРП, ни другие партии – противники женского движения не могли обойти женский вопрос, и, как правило, он включался в партийные программы. Принцип равенства женщины с мужчинами признавался в подавляющем числе учредительных партийных документах.

Так эсеры в своей программе отстаивали требования демократической республики со всеобщими избирательными правами граждан без различия полов, призывали к уравнению гражданских прав мужчин и женщин, предлагали улучшить условия труда для тружениц. Но конкретной программы действий, облегчающих положение женщин, эсеры не дали. Реальными защитниками женского равноправия эсеры считали земства. Эсеры отстаивали необходимость доступа женщин к образованию в учебных заведениях всех ступеней, пытались привлечь к сотрудничеству гимназисток и курсисток. Однако несмотря на то, что в программе и партийной прессе эсеры весьма обстоятельно доказывали необходимость решения женского вопроса в России в демократическом духе, серьезной работы с женскими массами не вели. В этом «сказывалось, очевидно, полученное от предшественников, с одной стороны, настороженное отношение к крестьянке как невежественному человеку, активно мешавшему в свое время пропагандистам-народникам, а с другой – отработанная практика участия женщин в деятельности народнических организаций. Такое наследие замечательно укладывалось в известное эсеровское противостояние – герой и толпа…» (О. А. Хасбулатова).

120

Трудовая народно-социалистическая партия («трудовики») признавала политическое равноправие женщин. Ее программа содержала требование создания демократической республики со всеобщим избирательным правом, без различия пола. Включили трудовики в свой программный документ и положение о необходимости охраны в законодательном порядке материнства, но этот пункт не получил конкретной разработки. В целом, трудовая партия разделяла общий для всех социалистов взгляд на женщину как на равноправного партнера в политической борьбе. Но социалисты не могли объединить свои усилия ни в Думе, ни в реальной жизни, и до осуществления поставленных задач по женскому вопросу дело не доходило. Что касается большевиков, то они пытались расколоть партию трудовиков, тяготевших к кадетам. Из этого, однако, ничего не вышло. Кадеты (конституционно-демократическая партия) поддерживали самые тесные связи с женским движением дореволюционной России, пытаясь вместе с тем распространить свое влияние на крестьянок иработниц. Союз таких различных категорий женщин плохо получался, тем более, что требования кадетов по женскому вопросу были противоречивы. Так отстаивая ценности демократии, кадеты в то же время возражали против работницы-избирательницы, полагая, что это может усилить позиции пролетариата в Думе. В местном самоуправлении кадеты предусматривали участие только тех женщин, которые имели высокий имущественный ценз. Кадеты создали и возглавили думскую подкомиссию по вопросу равноправия женщин, но так и не добились принятия Думой соответствующих решений. После революции 1905–1907 гг. кадеты приняли самое активное участие в подготовке и проведении многочисленных общероссийских съездов. Самым значительным был I Всероссийский женский съезд, организатором и председателем которого была А. Н. Шабанова – член партии кадетов, возглавлявшая Русское женское взаимно благотворительное общество.

В целом судьба дореволюционного женского движения была драматична. Завоевав власть в свои руки, большевики все сделали для того, чтобы расправиться с дореволюционным женским движением. Женские союзы, клубы, благотворительные организации, печать были закрыты, многие активистки его подверглись репрессиям. Женское рабочее движение было всецело подчинено партийному руководству и не представляло самостоятельной общественной силы. Как уже говорилось, женщины при советской власти получили равные права с мужчиной (точнее – это право провозгласило еще Временное правительство, а большевики его поддержали в декретах о советской власти). Но равенство это было формальное, а не реальное.

Как пишет Ю. В. Градскова, Советская Россия после Октябрьской революции «стала полигоном для испытания многих смелых проектов».

121

Одним из них была попытка реализации полного равноправия мужчин и женщин, которая, однако, так и не удалась. Схема гендерных отношений, которая должна была осуществиться с победой социализма, была такова:

-мужчины и женщины имеют равные политические и социальные права;

-буржуазная семья (эгоистическая и замкнутая) прекращает свое существование и уступает место свободному союзу мужчины и женщины;

-женщина трудится в общественном производстве наравне с мужчиной, домашнее хозяйство упразднено;

-в качестве гарантии равенства полов материнство перестанет быть частным делом отдельной женщины, это будет следствием создания государственной системы содержания и воспитания детей;

-двойная мораль, характеризующая отношения мужчины и женщины в буржуазном обществе, в результате перевоспитания граждан уступает место отношениям солидарности трудящихся индивидов разных полов [см. 32, 87].

Вэтих целях издаются декреты советской власти об упразднении церковного брака, упрощении процедуры развода, возможности выбирать фамилию мужа или жены после заключения брака, отмене юридических различий между детьми, рожденными в браке и вне брака, постановления о равной оплате за равный труд и т. д. Все это стало основанием для последующего вывода о решении «женского вопроса» в советской стране.

Что же было на деле. Поскольку к решению женского вопроса советская власть подходила с классовых позиций, равные права с мужчинами получили лишь женщины трудящихся классов – работницы и крестьянки, жены рабочих, домашняя прислуга и т. д. Женщины иных социальных групп – купечества, дворянства, духовенства, интеллигенции, наравне с мужчинами тех же социальных слоев, не получили никаких политических прав в новом обществе. «Таким образом, пролетарский вариант гендерного равноправия сразу же исключил из сферы своего действия значительную часть женского населения России», в том числе большинство активисток дореволюционного движения за женские права. Наряду с этим, даже первые шаги по пути превращения женщин в полноправного члена общества показали, что простое предоставление равных политических прав с мужчинами было явно недостаточным даже для пассивного участия значительного количества женщин «угнетенного класса» в строительстве нового общества. Это было связано с низким уровнем образования и политической грамотности женщин. В 1926 г. на долю женщин приходилось 75% всех неграмотных советской России.

Это открывало возможность для руководителей партии рассматривать женщин как «культурно отсталый слой населения» и тем или иным

122

образом отторгать их от властных полномочий. Тон заявлений советской власти, несмотря на их освободительную риторику, постоянно ставил женщину в позицию простого «получателя» даров, а не активного борца за новую жизнь [см. 32, 88–89].

Как подчеркивает Ю. В. Градскова, сложность и противоречивость попыток соединения культурной политики «повышения сознательности трудящихся женщин» с их реальным допуском к процессу управления отразились, в частности, в деятельности женотделов – «практически единственных органов женской активности, существовавших в 20-е – начале 30-х годов». Первым руководителем Департамента по работе среди женщин стала Инесса Арманд (осень 1919 г.), впоследствии женский отдел возглавляли Александра Коллонтай и Александра Самойлова. Целью создания женотделов различного уровня была объявлена необходимость поднять уровень политического сознания женщин и привить им навыки действия в публичной сфере. Предполагалось активное участие женщин в работе отделов социального обеспечения, народного образования, здравоохранения. Женщины-делегатки, избиравшиеся не только среди работниц, но и среди домохозяек – жен трудящихся, должны были участвовать в наблюдении за работой столовых, строительством, состоянием дел в детских яслях и садах, охраной женского и детского труда. Впоследствии работа делегаток была распространена и на деревню, где они занимались не только организацией яслей и красных уголков, но и должны были способствовать хозяйственному просвещению крестьян. Работа жен-делегаток, как пишет Ю. В. Градскова, впервые предоставила нескольким тысячам женщин «из низов» возможность попробовать свои силы в осуществлении властных функций и общественной деятельности. Активистки делегатских собраний, как свидетельствуют страницы забытого журнала «Делегатка», издававшегося с 1930 по 1931 г., вмешивались в распределение красноармейских пайков, контролировали выдачу школьникам одежды и обуви, вели борьбу за чистоту жилищ, разъясняли крестьянам необходимость утепления хлевов и разведения породистых кур (И. Миловидова). В свою очередь, деятельность активисток не могла не сказаться на представлении женщин о самих себе и окружающей жизни, месте женщины в жизни общества и семье.

Все более широкие круги женщин не мыслили себя вне большой общественной жизни, хотя советская власть не освобождала женщину от традиционных забот о доме. Воз «двойной нагрузки (работа-дом)» женщины неуклонно рос, и это не могло не отторгать женщин от руководящих (властных) функций и не ограничивать их политическую и общественную активность. К тому же последние не мыслились вне мужского контроля. Даже женские клубы разрешалось создавать только там, где имелись партячейки.

123

По мере укрепления государственных и партийных структур советская власть все меньше нуждалась в существовании самостоятельных женских организациях. К началу 30-х годов прекратили свое существование женские журналы «Делегатка» и «Коммунистка». В 1930 г. принимается решение об упразднении женотделов в ВКП(б). Несмотря на короткий период «оживления» женской активности, Советы в целом не создали условий ни для мужчин, ни для женщин для их массового приобщения к управлению и самоорганизации.

Вэтом можно согласиться с Ю. В. Градсковой [см. 32, 91–93]. Принятие высших решений остается привилегией узкого круга партийногосударственной (мужской) элиты. Советская власть не смогла и не захотела подрывать патриархатные устои пролетарского общества. Скрытое неравенство мужчин и женщин продолжало существовать и при социализме.

Вмаксимальной степени оно проявлялось в сфере труда (Ю. В. Градскова). Здесь можно было наблюдать:

- отношение к женщине как работнику «второй категории»; - невысокую эффективность женского труда из-за частых перерывов

вработе в связи с двойной нагрузкой, рождением и воспитанием детей; - оценка женщин в целом как менее способных и не стремящихся к

повышению своей квалификации и профессионального статуса. Следствием навязывания такого женского стереотипа явилось:

-сосредоточение женщин в низкооплачиваемых отраслях производства с уровнем оплаты труда на 25–30% ниже среднего;

-сохранение концентрации женщин в тех же отраслях производства, где их занятость была наибольшей до революции (швейная, текстильная, пищевая промышленность);

-во всех отраслях производства, даже в феминизированных, женщины занимали в основном подчиненные позиции, в то время как руководство осуществлялось мужчинами;

-женщины, обладавшие высоким уровнем образования и квалификации, часто не могли реализовать себя в той же мере, как обладавшие той же квалификацией мужчины;

-женщинам оказались недоступны многие профессии, связанные с обладанием властью, ответственностью и высокой оплатой труда.

Не было реального равенства женщины с мужчиной при советской власти и в семье [см. более подробно 32, 93–98].

Дискриминация женщин в сфере политики при советской власти смягчалась существованием женских квот на избрание в высшие органы власти – Советы того или иного уровня (примерно треть от общего числа депутатов). Когда же в начале 90-х годов квоты были отменены, число

124

женщин во властных структурах резко сократилось и докатилось до 5 и менее процентов. Новая Конституция РФ (подобно старой) провозгласила равные права и свободы для мужчин и женщин и даже равные возможности для их реализации. Но все по-прежнему осталось на уровне деклараций, а не реальной жизни. Патриархат и в реформируемом обществе не собирается сдавать свои позиции.

Многие авторы фиксируют факт существования большого числа женских организаций федерального и иного уровня, которые зарегистрированы официальными органами. О существовании этих организаций мы можем получить в лучшем случае скудную информацию по Интернету. Но, учитывая, что рядовой россиянке Интернет практически недоступен, следует признать воздействие данных организаций на женщин – минимально.

Однако вполне возможно, что дела с женским движением в России обстоят не так уж плохо, если учесть ряд существенных обстоятельств. Во-первых, мы вступили в «информационную» эпоху, и мерить человеческую активность мы должны информационными (духовными) факторами. Во-вторых, в сфере духовной активности женщин наблюдается явный сдвиг и сдвиг в положительном направлении: вспомним про гендерные и феминистские исследования, число которых с начала 90-х годов непрерывно; о том же говорят: создание центров гендерных исследований в Москве, в Санкт-Петербурге и ряде крупных городов России, появление целой плеяды блестящих женских исследовательских умов (некоторых из них мы назвали во введении к данному изданию), проведение общероссийских женских конференций, школ, открытие женских издательств и изданий, фундаментальные труды нашей ученой женской элиты и т. д. К этому можно добавить и такое традиционное для женского движения России направление, как благотворительность и социальная помощь, к которой явно тяготеют «низовые» женские организации и группы.

Российское женское движение никогда нельзя было мерить только участием в традиционных для Запада формах борьбы – выборы, политические демонстрации, забастовки, пикеты, громкие политические дискуссии и др. видами внешнего, всем очевидного, протеста. Женское движение в России шло иным – мирным путем. И это не умаляло его гражданскую и политическую значимость и весомость.

К началу XXI в. в России официальными органами Минюста РФ было зарегистрировано около 600 женских организаций, представленных в виде союзов, клубов, объединений по профессиям, женских советов, объединений солдатских матерей, вдов, жен офицеров и т. д. Фактически их значительно больше. Все эти организации осуществляют широкий спектр действий по защите и продвижению интересов женщин, разделяются по

125

признакам профессиональным, коммерческим, предпринимательским, творческим, политическим и др. Наибольшее внимание женских организаций обращено к вопросам прав человека, сферы интересов их определены проблемами социальной защиты женщин, законотворчества, юридической поддержки и общественной защиты в судах, организации общественных приемных для населения. Некоторые специализируются на оказании конкретной правовой помощи, связанной с защитой прав призывников, солдат, родителей военнослужащих.

Немало женских групп занимаются вопросами занятости женщин, проблемами насилия в семье.

Важным направлением является образовательная деятельность, которая включает в себя просветительские беседы, семинары, тренинги, конференции, школы по интересам, вплоть до разработки новых образовательных курсов, гендерных программ для учебных заведений.

Многие женские организации занимаются журналистской деятельностью – выпуском газет, «женских страниц» в городских, областных и иных газетах, выпускают «женские передачи» на радио, телевидении, издают бюллетени, вестники, книги.

В отдельное направление можно выделить деятельность организаций по социальной помощи семьям, инвалидам, развитию и поддержке женского предпринимательства.

Если подвести общий итог деятельности современного женского движения, то следует признать, что при всех положительных его результатах и в теории и на практике, ему свойственны принципиальные утопические установки (за что и критикует его постмодерн – см. Ж. Бодрийяр «Соблазн»), которые могут завести только в тупик. К ним следует отнести:

1.Решение женского вопроса в границах социологизма, а не космизма (Н. Бердяев), то есть патриархатного способа осмысления человека

иобщества.

2.Стремление связать решение женского вопроса с поисками особой женской природы, которой у женщины нет в силу ее целостной, космической сути (Ж. Бодрийяр).

3.Признание возможности практического («окончательного») решения женского вопроса в контексте традиционных земных, по сути патриархатных способов существования человека – вне космических преобразований его жизни; последние связаны с выходом человечества к подлинному целостному человеку, не знающему разделения на полы («половинки» человека).

Мы понимаем, конечно, дискуссионный характер данных утверждений, но вне дискуссий и диалога не может двигаться вперед человеческая мысль, в том числе и феминистская.

126