ных дихотомий (стереотипов) можно продолжать бесконечно. Ими, в первую очередь, и определяется то, как ведут себя в обществе мужчины и женщины и как они взаимодействуют друг с другом. Стереотипы маскулинности и феминности и составляют гендерные измерения личности. Это отчужденные, неразвитые способы бытия, скорее суррогаты последней, чем подлинные (космические) формы ее существования. Ибо по отношению к целостной личности едва ли будет иметь смысл вести речь о поле как социальном конструкте, гендерных стереотипах и т. п.

Контрольные вопросы

1.Совпадают ли по своему содержанию понятия «пол» и «гендер»?

2.Содействуют ли решению женского вопроса гендерные исследования? Если да, то каким образом?

3.Возможен ли гендер вне полоролевых стереотипов?

4.Можно ли достичь равенства мужчин и женщин при сохранении полоролевых стереотипов?

Литература

9, 12, 16, 18, 19, 21, 23, 24, 27, 29-32, 34, 45, 51, 53, 57, 62, 87, 89, 91, 92, 94, 102, 110, 112, 121, 124, 130, 133, 146, 155, 160, 168, 173, 176, 184, 185, 186

Глава II. Гендерные подходы к общественным явлениям

1.2.1. Гендерная экспертиза социальных явлений

Гендерная экспертиза – один из видов социальной экспертизы. Как пишет Е. Р. Ярская-Смирнова, социальная экспертиза обязана осуществлять «рефлексию, анализировать, объяснять, интерпретировать, толковать, обобщать социальные трансформации. И лишь на этой глубокой основе осуществлять экспертную оценку, формулировать конструктивные и терапевтические рекомендации» [см. 43, 5]. Она выступает как направленное обследование приглашенным специалистом, знатоком, экспертом, индивидом либо командой ученых того социального объекта, который для своей оценки требует научной и профессиональной эрудиции, социальной компетенции, развитого чувства долга и гражданской ответственности. В современных условиях социальная экспертиза становится не только констатирующим, но и важнейшим конструирующим социальным институтом по реализации социальной политики государства. Она проводит «апробацию, тестирование предлагаемых инновационных и реформаторских решений с позиций их социального контекста, ожидае-

37

мой эффективности влияния на социальные параметры, качество жизни населения и динамику социальной напряженности».

Исследование гендерных аспектов социальных явлений и социальных институтов началось не так давно, хотя субъектами и объектами социально-исторической практики всегда выступали мужчины и женщины, находящиеся в различных статусных позициях в общественной и частной сферах. Гендерный подход позволяет критически взглянуть на системы политики, экономики, права, социального обеспечения, занятости, образования, здравоохранения, культуры и т. д., с учетом различий в экономическом и социальном положении мужчин и женщин в обществе.

Так, задачей гендерных исследований социальной политики является анализ гендерного неравенства в аспектах доступа к социальным благам, механизмов воспроизводства этого неравенства и критики «гендерно слепых» теоретических подходов к общественным явлениям. Профессиональная социальная работа, отвергающая принцип дискриминации, настаивает на уважении прав человека и предполагает, что специалисты владеют методологией критического анализа, включая гендерную экспертизу. Они способны увидеть несовершенство социальных начинаний общества и государства, проявляющиеся, например, в том, что одни и те же меры социальной и экономической политики оказывают качественно иное воздействие на женщин, по сравнению с эффектом тех же мер для мужчин. В итоге при формально равных условиях, зафиксированных в сфере официальной политики занятости, мужчины и женщины имеют разные возможности, касающиеся профессиональной или внутрифирменной мобильности, риска потерять рабочее место или приобрести новую квалификацию и трудоустроиться. Гендерный дисбаланс присущ юридическим актам гражданского, семейного, трудового и уголовного кодекса. Это создает предпосылки для дискриминации не только женщин, но и мужчин, например, в сфере репродуктивных прав, трудовых отношений и других аспектах. Поэтому гендерная экспертиза законодательства, решений в сфере социальной политики, а также деятельности по их воплощению в жизнь должна стать неотъемлемой чертой нашего общества.

Осознание того, что явления, происходящие в обществе, по-разному влияют на мужское и женское население, вызывая неодинаковые их реакции, – и есть гендерный подход.

По заказу Регионального бюро по странам Европы и СНГ Программы развития ООН было разработано Практическое руководство по реализации гендерного подхода, которое предлагает 12 ступеней внедре-

38

ния гендерного компонента в процесс подготовки и принятия социаль- но-политических решений:

1.Гендерный подход к составу участников: кто разрабатывает решения на политическом уровне?

2.Гендерный подход к программе: в чем суть вопроса?

3.Гендерный подход к достижению равноправия: какую цель вы ставите?

4.Отражение ситуации: какой информацией вы владеете?

5.Знание вопроса: исследование и анализ.

6.Разработка стратегии и определение мероприятий в рамках определенного проекта с учетом гендерных интересов.

7.Аргументы в поддержку гендерного подхода.

8.Реализация проекта и отчетность с точки зрения гендерного под-

хода.

9.Постоянный контроль за ходом событий с точки зрения гендерного подхода.

10.Оценка: чего удалось добиться.

11.Конкретизация и уточнение гендерной программы: взгляд на суть вопроса.

12.Взаимодействие в интересах укрепления позиций гендерного подхода [см. 43, 12].

Данное Руководство предлагает секторальное внедрение гендерного подхода и выделяет одиннадцать секторов: макроэкономика и торговая политика (здесь же бюджет); управление и участие; труд (безработица, поиск работы и переподготовка, продуктивный и репродуктивный труд

ит. д.); образование; здоровье (гендерное насилие, репродуктивное здоровье, реформа здравоохранения); бедность; правосудие и права человека; наука, исследования, информационные и коммуникационные технологии (статистика, гендер как научная переменная, карьера в науке и др.); СМИ (конструирование гендерных ролей и стереотипов, доступ, участие и контроль); окружающая среда и развитие; оборона, конфликт, строительство мира (военные и оборонные институты, гендерные роли в военном конфликте и войне, разрешение конфликтов и ситуация после конфликта) [см. 43].

Как подчеркивает Е. Р. Ярская-Смирнова, для того чтобы добраться до причин гендерного неравенства и продумать способы его преодоления, необходимо шире внедрять гендерный подход в практику чиновников, социальных работников и др. специалистов. Внедрение гендерного подхода, в свою очередь, основано на применении гендерного анализа. Гендерный анализ – это процесс оценки различного воздействия, оказываемого на женщин и мужчин, действующими или предлагаемыми

39

программами, законодательством, государственным политическим курсом во всех сферах жизни общества и государства. Одновременно это инструмент для понимания социальных процессов. Он позволяет увидеть и сравнить: каким образом и почему политические, экономические, социальные и иные факторы влияют на женщин и мужчин. Гендерный анализ зиждется на убеждении в том, что политика не может быть отделена от социального контекста, что социальные вопросы являются неотъемлемой составной частью экономических. Анализ социального воздействия (социальная экспертиза), включающий гендерный анализ, не является просто «прибавкой», которая должна быть рассмотрена после оценки затрат и прибылей (выгоды/пользы), а «представляет собой интегральный компонент любого добротного анализа политического курса во всех сферах жизни. Суть гендерного анализа – в полном раскрытии любых последствий для обоих полов, а не в том, чтобы способствовать продвижению или ослаблению одной из сторон. В целом анализ, основанный на гендерном подходе, – важная часть всестороннего социально-экономи- ческого анализа государственной политики» (Н. А. Шведова).

Н. И. Абубикаровой и Е. В. Кочкиной предложены следующие этапы проведения гендерной экспертизы правовых актов:

Этап 1. Констатация проблем.

Этап 2. Отбор и ранжирование нормативно-правовых актов по теме экспертизы.

Этап 3. Гендерный анализ существующих правовых норм. Этап 4. Гендерная характеристика отраслей права.

Этап 5. Соответствие российского законодательства нормам международного права.

Этап 6. Гендерная реконструкция госуправления. Этап 7. Экономический и институциональный анализ. Этап 8. Проблема эффективности [см. 43, 209–237].

1.2.2. Гендер, политика и право

Традиционная политическая наука и право расценивали женщин только как объект соответствующих социальных действий мужчин. Они исключали их из участия в политическом процессе, считая это несовместимым с природой женщин. Либеральная теория прав человека фактически создавалась как теория прав человека-мужчины.

Такое положение дел было подвергнуто резкой критике феминистками. Одновременно они начали разрабатывать гендерные концепции политики, политического участия, теорию прав человека-женщины. Эти концепции были приняты по началу в штыки, и только активность и упорство феминисток в достижении поставленных целей, развитие фе-

40

министкой теории политики, распространение идей демократии прав человека в общественном сознании привели к изменению ситуации в политической теории и практике.

«Феминистская политология на Западе становится все более признанной частью современной политологии. В некоторых странах – особенно скандинавских с их «государственным феминизмом» – растет численность женщин на всех уровнях принятия политических решений. Права женщин становятся неотъемлемой частью международных документов и международной практики в области прав человека» [172, 130].

Как считает А. Янг, феминистская политическая теория стала одним из наиболее оригинальных и перспективных направлений в развитии политической теории. Ее сторонники политизируют социальное начало, ставят под вопрос дихотомию личного и общественного и предлагают в связи с этим отнести проблемы семейных, гендерных отношений и сексуальности, которые проявляются на улице, в школе и на рабочем месте к числу проблем политических.

Стержневым моментом оказывается здесь разрушение традиционной ново-европейской дихотомии личного и общественного, которая присутствует и в современной политической мысли. Сфера публичной политики, подчеркивает А. Янг, «может выглядеть столь рациональной, благородной и универсальной лишь потому, что существуют люди, которые берут на себя всю грязную работу по поддержанию жизни, заботу о хлебе насущном, решение имущественных проблем, хлопоты, связанные с рождением и смертью. Мужчины, стоящие во главе семейства, получаютвозможностьвоевать, писатьзаконы илифилософствоватьлишь благодаря тому, что в частной жизни на них работают другие…». Другие – это женщины. И политическая теория не может не считаться с фактом существования эксплуатации в частной жизни и наличия людей, которые дабы заботиться о нуждах своих близких, «вынуждены ограничивать свою активность частной сферой» [172, 131]. Развивая эти идеи, деятели феминистской политической теории приходят к выводу о том, что в ХХ веке политика «должна заново осмыслить суть и практическое значение дихотомии «личное-общественное».

В феминистской политической теории ведется критика маскулинной гражданственности, исходящей из противопоставлений «я – другие», теории общественного договора, которые, по ее мнению, порождают односторонние представления о политической жизни и политических процессах. Ряд феминисток обращает внимание на такие характеристики «образа рационального гражданина» в современной «политической мысли, как индивидуализм, «атомизированная автономия» и независимость. Но индивидуализм, на котором основывается теория обще-

41

ственного договора (базовая для объяснения государства и права), предполагает независимость данного индивида от забот об удовлетворении физических потребностей, «возможную лишь в случае, когда их берет на себя кто-то другой». Политический феминизм доказывает, что индивидуализм, присущий мужчине – субъекту политических действий, ассоциируется с личностью, абсолютно ни от кого не зависящей, «с человеком, создавшим себя самостоятельно, а не рожденном женщиной». «И если бы подобное представление возобладало над убеждением в изначальной зависимости всех людей от своих близких, то тогда все здание общественных отношений, понимаемых как добровольные договоренности, немедленно рухнуло бы» [см. 172, 132]. Ряд феминисток пытались создать альтернативные концепции общества, исходя не из индивидуализма и автономии, а из принципа всеобщей связи и взаимозависимости.

Феминистская теория подвергла анализу многие ключевые понятия, которыми оперирует политическая наука, в том числе такие, как: власть, властные полномочия, политические обязательства, частная жизнь, демократия, справедливость. Представители феминистского направления сходятся во мнении о том, что во всех теориях справедливости, власти, обязанностей и т. д. отражается мужской опыт, а потомуэтитеории следует пересмотреть с учетом жизненного опыта женщин – другой половины человечества. Ими проводится мысль, что обобщающие выводы политологов не могут претендовать на универсальность, ибо не учитывают факта различий между полами, а концепции справедливости и вовсе утрачивают смысл, если принять во внимание факт доминирования мужчин в обществе (Сьюзен Оукин).

Размышления в данном направлении нередко приводят к обвинению современной политической теории в том, что она имеет тенденцию к выхолащиванию основополагающих политических понятий. Так, в господствующих теориях власть сводится к конкуренции и контролю. Если бы политологи рассматривали власть с точки зрения возможности претворения в жизнь замыслов человека, то их внимание было бы сконцентрировано на власти как «способности что-то делать, а не что-то преодолеть» (Джоан Тронто). Большое внимание феминистками уделяется проблеме равенства. В частности, они поставили вопрос о том, «означает ли требование равного уважения к мужчинам и женщинам призыв относиться к ним одинаково. Ведь женщины несут тяготы беременности и родов, и они более уязвимы в сексистском обществе» (А. Янг).

Феминистский подход к оценке индивидуализма, противопоставления частной и общественной жизни, теории общественного договора и тех иллюзий, которыми проникнуты распространенные на Западе идеи

42

разумности и универсальности и др., оказали определенное влияние на работы политологов-мужчин, но в целом политологи не спешат ни пересматривать свои теории в свете феминистской критики, ни аргументированно дискутировать с ней. По-новому к проблемам политической теории подошел постмодерн (Фуко и др.), в центре внимания которого оказались проблемы власти и ее распределения в обществе. Властные отношения пронизывают собой все отношения в обществе, включая язык, общение, сексуальную жизнь. Постмодерн в лице Д. Даймайра предлагает даже такую схему политического процесса, при которой стремление

кконтролю пропадает.

Всвете философии постмодерна переосмысливается феномен демократии. Демократия не есть «воля народа», для этого нет никаких условий. «Современная демократия представляет собой не что иное, как процесс соперничества требований, не имеющих обоснования ни в одном из объединенных субъектов. Рациональную демократическую политику следует понимать как содействие объединению разнообразных общественных движений в гражданское общество с целью углубления демократии на практике, как в государстве, так и в обществе» [см. 172, 134]. Такая постановка вопроса приветствуется многими феминистками.

Как пишет А. Янг, за последние десятилетия значительно увеличилось количество движений, образ действий и требований которых не ограничивается стремлением «к приобретению тех или иных материальных благ». К числу их относятся движения, выступающие в защиту окружающей среды и сохранения мира, а также основанные на групповых интересах движения национального сопротивления, движения в поддержку развития национальной культуры, феминизм. В большинстве случаев здесь происходит политизация социального начала, попытка изучения и сравнения самых различных типов социального и культурного взаимодействия, происходящего повседневно. Некоторые недавно возникшие политические теории направлены на осмысление стиля и потенциала такого рода движений, которые часто называются «новыми социальными движениями» (А. Янг).

Феминисток особо привлекает концепция «колонизации жизненного мира» Ю. Хабермаса, которая, по их мнению, позволяет осмыслить значение «новых общественных движений». Традиционное государство и корпоративные институты, с точки зрения Хабермаса, колонизировали и изменили или извратили повседневную жизнь человека. Возникновение многих новых социальных движений – это реакция на «колонизацию», а их попытка высвободить более широкое пространство для коллективного выбора социальных и эстетических целей и ограничения навязываемых бюрократическими системами императивов власти и вы-

годы [см. 172, 135].

43

Если понимать политику как процесс, при котором люди собираются для обсуждения общих проблем, выдвижения требований, касающихся необходимых действий, и улучшения совместными усилиями условий их жизни, то можно утверждать, что в этом плане политика все в большей степени переходит в сферу общественной жизни, которая не связана с государственными интересами и направляет деятельность органов государственной власти. В рамках данного способа осмысления политики была создана концепция гражданского общества, в котором свободно, на совещательной основе обсуждаются политические проблемы. На гражданское общество возлагают свои особые политические надежды феминистки. Гражданское общество явно рассматривается ими как генеральный путь выхода в политику женщин. Гражданское общество объединяет людей по принципу добровольной ассоциативной деятельности. В него входят многочисленные гражданские объединения, практически не связанные нис государством, нис корпоративными структурами. Для функционирования гражданского общества требуется сильное либеральное государство, защищающее свободы слова, собраний и ассоциаций. Участие мужчин и женщин в деятельности гражданского общества носит более прямой и непосредственный характер, чем те способы, с помощью которых граждане могут оказывать влияние на процесс принятия решений государственными структурами. Гражданское общество рассматривается также, как арена борьбы за углубление и радикализацию демократии [см. 38, 136].

1.2.3. Гендерный подход к экономике

Гендерная экономика – одно из самых молодых, но вместе с тем активно разрабатываемых направлений гендерных исследований. Основа этого направления – анализ экономических различий между мужчинами и женщинами и выявление причин этого различия. Сегодня гендерная экономика включает широкий спектр разнообразных концепций. В самом общем плане можно выделить три ведущих методологических направления исследования гендерных проблем экономики:

-подход с позиций неоклассического экономического анализа;

-подход с позиций марксистской политэкономии и близких к ней направлений (неомарксизм, радикальный и социалистический феминизм);

-подход с позиций институциональной экономики.

Каждое из направлений рассматривает свои аспекты экономической жизни. Для неоклассического направления – это экономика домохозяйства, разделения труда внутри семьи, решение о выходе на рынок труда, принимаемое совместно мужем и женой, исследование и объяснение дискриминации женщин на рынке труда, а в последние годы – анализ

44

брачного и репродуктивного поведения. Таковы работы Р. Дж. Эренберга и Р. С. Смита «Современная экономика труда. Теория и государственная политика», работы Нобелевского лауреата Гэрри Беккера, Джойс Джакобсен и др.

Для социалистического феминизма и близких к нему марксизма и неомарксизма в центре внимания оказываются проблемы влияния причин и форм эксплуатации женщин внутри семьи и вне ее, факторы и сферы гендерного неравенства, взаимосвязи патриархата и капитализма в современных условиях. Известные представительницы этого направления – Хайди Хартманн, Кристин Дельфи, Ирис Янг и др.

В поле зрения институционализма находятся такие проблемы, как: брачные отношения, проблемы социальной политики и др. Вместе с тем, следует отметить, что основные постулаты неоклассической экономической теории подвергаются систематической критике со стороны феминисток, особенно базовые ее постулаты, такие как концепция максимизирующего поведения и в целом теория «экономического человека», тезис о господстве эгоизма на рынке и альтруизма в семье, о неизменности системы предпочтений и пр. Однако несмотря на эти расхождения с конца 80-х гг. XX ст. наметилось встречное движение неоклассического и институционального подходов в экономике и феминистской теории в постановке и решении гендерных проблем [см. 172, 85–86].

Кристин Дельфи – французская феминистка. Ее основная работа «Главный враг» (1970) посвящена проблемам гендерной экономики. Ведет критику классической марксистской политэкономии за то, что она рассматривает только производство, основанное на оплачиваемом труде, производство вне дома, не обращая внимания на жизненно важную роль, которую женщины играют в производстве, занимаясь домашней работой. Дельфи объясняет угнетение женщин в обществе как результат их эксплуатации в «рамках семейного способа производства», при этом ее анализ отличается от марксистского анализа «домашнего труда», его роли в воспроизводстве рабочей силы; и от структурно-функциональ- ного анализа, который рассматривает «домашнюю работу» как функцию «индустриального общества».

Женщина эксплуатируется в рамках домашней работы, по Дельфи, вследствие следующих причин:

-Домашняя работа не оплачивается, потому что это работа, выполняемая женщинами.

-Домашний труд ограничивается пределами дома, потому что это не оплачиваемая работа, и поэтому она не может быть заменена наемным трудом.

-Это происходит из-за того, что эта работа, которая, по мнению мужчин, не нуждается в оплате и не считается производством [см. 172, 89].

45

Дельфи рассматривает преемственность между докапиталистическим домашним производством (крестьянское хозяйство) и современным домашним трудом. В былом домашнем производстве даже работа, произведенная для продажи на рынке, не оплачивалась: жена просто являлась неоплачиваемым работником своего мужа. По мере индустриализации и развития домашнее производство потеряло способность конкурировать с массовым рыночным производством, но женщины продолжали своим бесплатным трудом обеспечивать свой дом необходимыми продуктами и услугами, хотя, в принципе, они могли быть куплены на рынке. Мужчины имели возможность не покупать их на рынке именно потому, что женщины делали это бесплатно. Они продолжали выступать неоплачиваемыми работниками своего мужа.

С точки зрения Дельфи, участие женщины в оплачиваемом наемном труде также определяется их положением в семейном производстве: мужчины посылают женщин на работу потому, что они не могут целиком решить свои проблемы, эксплуатируя их только дома. При этом мужчины присваивают заработки женщин и настаивают, чтобы их «внешняя» работа не вредила качеству услуг, которые они обеспечивают дома. Итак, по Дельфи, эксплуатация в семье первична по отношению к системе капиталистической эксплуатации женщин – капитализм только добавляет еще один слой эксплуатации. И поэтому все женщины эксплуатируются всеми мужчинами: все женщины являются актуальными или потенциальными наемными работниками в капиталистическом способе производства.

Несколько иная точка зрения на истоки экономического угнетения и эксплуатации женщин у Мирры Ферри. Семья не рассматривается ею «в качестве основного локуса женского угнетения». По ее мнению, «гендер (вместе с расой и классом) является иерархической структурой как для предоставления возможности для развития, так и угнетения, а также эффективной структурой идентичности и солидарности, а семья – одним из институтов, в которых эти структуры начинают проявляться». М. Ферри делает вывод: «Домашняя работа – это больше, чем невидимый и неоплачиваемый труд, обеспечивающий оплачиваемую работу. Это – гендерный труд, отражающий социальную значимость маскулинности и феминности, и, таким образом, власть. Гендерная перспектива исследует как материальное, так и идеологическое измерение этой работы». Как показала М. Ферри, гендерный анализ экономики семьи разбивает целый ряд мифов, бытующих в науке и общественном мнении: 1) миф о том, что мужчина является единственном добытчиком в семье; на деле, женщина всегда в своей массе прямо или косвенно участвовала и продолжает участвовать в оплачиваемом труде; данный миф

46