Чаадаев Пётр Яковлевич (1794-1856). Российский мыслитель, публицист.
Горе народу, если рабство не могло его унизить, такой народ создан, чтобы быть рабом.
Слово звучит лишь в отзывчивой среде.
Незнание истории - это не незнание фактов (их достаточно), а недостаток размышления и неправильность суждения.
Народы в такой же степени существа нравственные, как и отдельные личности. Их воспитывают века.
Нельзя быть благоразумным и счастливым одновременно, ибо счастливый должен быть доволен всеми и собой, а кто на это способен, кроме глупца.
Социализм восторжествует, но не потому, что прав, а потому, что борющиеся с ним не правы.
Что нужно для того, чтобы ясно видеть? Не смотреть сквозь самого себя.
Бердяев Николай Александрович (1784-1948). Российский философ.
ФИЛОСОФИЯ Н.А.БЕРДЯЕВА: ЧЕЛОВЕК - ЭТО ОТКРОВЕНИЕ, СВОБОДА И ТВОРЧЕСТВО
Центральной темой философии Николая Александровича Бердяева является человек, человек свободный, творческий, а таким он является лишь в свете божественного, точнее, божественного "ничто". Бог сотворил мир из Ничто, следовательно, Богу предшествует первичный принцип, не предполагающий какой-либо дифференциации, какого-либо бытия. Это и есть Ничто. Бог свободен. И человек свободен. Бог помогает человеку стать добрым, но он не в состоянии контролировать Ничто, принцип свободы. В своей подлинной свободе человек божественен. Бог и человек есть дух. Будучи свободным, человек творит, оправдание человека в его свободе, его творчестве, его откровении. Для Бердяева главное - это оправдание человека, его философия ярко персоналистична, романтична, расцвечена тысячами красок человеческого бытия. Ясно, что философ с таким мировоззрением не мог не быть противником тоталитарных режимов, лжи, зла, насилия и террора. Всеобщее воскресение достигается не в технике, не в революциях, а в божественной духовной жизни. Бердяев считал, что в этом отношении многого можно ожидать от русской души и русской идеи.
Когда в России в 90-х годах этого столетия стали появляться одно за другим произведения Бердяева, а написал он больше, чем любой другой отечественный философ, то россияне открыли для себя новый, во многом неведомый мир, они стали иначе оценивать назначение человека, смысл истории, судьбу российского социализма, миссию России. Книги Бердяева являют его соотечественникам кладезь мудрости. Не в этом ли состоит назначение подлинного философа?
Афоризмы Н.А. Бердяева
Евангелие есть учение о Христе, а не учение Христа.
Можно встретить много довольных людей, есть мужья, довольные своими жёнами, есть жёны, довольные мужьями, но это мещанское довольство находится по ту сторону любви в истинном смысле этого слова. Идеальная мечта, которую лелеет в себе человеческая душа, не может осуществиться.
Любовь к сексуальному акту вместо любви к слиянию в плоть единую - в этом физиология разврата. В этой физиологии нет соединения ни с кем, нет и жажды
Революция подобна смерти, она есть прохождение через смерть, которая есть неизбежное следствие греха.
Коммунизм фанатично враждебен всякой религии не как социальная система, а как религия.
Человек есть религиозное животное, и, когда он отрицает истинного единого Бога, он создаёт себе ложных богов, идолов и кумиров.
Утопии страшны тем, что они сбываются.
Пол относится не к части человека, а к целому человеку. Пол не есть одна из сторон человека, - он захватывает и определяет всего человека.
Целомудрие есть насквозь половое явление, это одно из направлений половой энергии.
Женщина - коренная, быть может единственная слабость мужчины, точка его рабского скрепления с природой, ставшей ему до жуткости чуждой.
У женщины нет ничего несексуального, она сексуальна в своей силе и в своей слабости.
Эротическое потрясение - путь выявления красоты в мире.
Любовь всегда нелегальна. Легальная любовь есть любовь умершая.
Главное зло, главное страдание в жизни общества определяется не только тем, что люди индивидуально дурные или злые, сколько дурными или злыми идеями, которыми они одержимы.
Расизм относится к области мифологии, а не науки. Чистых рас не существует.
Познание не есть только интеллектуальный процесс, в нём действуют все силы человека, волевое избрание, притяжение и отталкивание от Истины.
Бог рождается в человеке, и человек этим обогащается.
Власть техники привела к страшному ускорению времени, за которым человек не может угнаться. Ни одно мгновение не самоценно, оно есть лишь средство для последующего мгновения.
Основным и роковым в судьбе человека является то, что автономия разных сфер его активности не является автономией самого человека, как целостного существа. Человек теряет целостность, делаясь всё более и более рабом автономных сфер, не подчинённых человеческому духу.
Тоталитаризм есть религиозная трагедия, и в нём обнаруживается религиозный инстинкт человека, его потребность в целостном отношении к жизни.
Никто не выставляет прямо злых целей, зло всегда прикрывается добром, всегда крадёт у добра. Зло видно лишь в применяемых средствах.
Нет ничего более злого, чем стремление осуществить благо во что бы то ни стало.
Духовное начало в человеке есть истинная свобода, а отрицание духа, додуманное до конца,- неизбежно есть отрицание свободы. Материализм неизбежно ведёт к отрицанию свободы.
Есть одно мерило, которым можно измерить свободу, это веротерпимость.
По-настоящему любит свободу тот, кто утверждает её для другого.
Нетерпимость, смягчённая форма фанатизма, есть всегда сужение сознания, непонимание множественности и индивидуальности жизни.
Истина требует свободы. Веротерпимость связана с тем, что истина бесконечна, открывает бесконечный путь, и превращение истины в конечность, что есть нетерпимость и фанатизм, есть в сущности измена истине.
Большие национальности, объединённые в большие государства, заболевают волей к могуществу.
Национализм малых народов есть проявление изоляции и самодовольства. Национализм больших народов есть империалистическая экспансия.
Социальная психопатия гораздо сильней социальной психологии. Абстракция больной мысли порождает миф, миф делается реальностью, переворачивающей историю. Поэтому так сложен вопрос о реальных силах истории.
Революция есть расплата за грехи прошлого, есть знак того, что не было творческих духовных сил для реформирования общества.
Марксизм не есть социальная утопия, возможен опыт реализации марксизма в социальной жизни. Но марксизм - духовная утопия, утопия совершенной рационализации всей человеческой жизни.
Человек живёт в раздробленном мире и мечтает о мире целостном. Целостность есть главный признак утопии.
Истина опасна и не даёт гарантий и вся общественная жизнь людей основана на лжи.
Анархия есть хаос и дисгармония. Анархизм есть идеал свободной, изнутри определяемой гармонии и лада. За насильническим, деспотическим государством обычно скрыта внутренняя анархия и дисгармония.
Наука есть реакция самосохранения человека, потерянного в тёмном лесу мировой жизни.
Наука не творчество, а послушание, её стихия не свобода, а необходимость. Наука всегда была выражением неволи человека у необходимости.
Догматизм есть цельность духа, творческая его уверенность в собственной силе. Критицизм есть раздвоенность духа, неуверенность в своей силе, ослабляющая творчество.
Состояние сомнения есть состояние несвободы, зависимости, подавленности. Сомневающийся не может выбрать между плохой бесконечностью, дурной множественностью истин, навязывающихся данным миром, миром необходимости.
В философии самое истинное, наиболее творчески прорывающееся через необходимость к свободе, через бессмыслицу к смыслу, - быть может, наименее доказанное. В философии нет логики доказательства, так как вообще нет логики философии, нет ничего логически предшествующего интуиции философа.
Задача философии - найти наиболее совершенную формулировку истины, увиденной в интуиции, и синтезировать формулы. Убеждает и заражает в философии совершенство формул, их острота и ясность, исходящий от них свет, а не доказательства и выводы.
Философия как творческий акт ничего общего не имеет ни с познанием натуралистическим, ни с познанием математическим - она есть искусство.
Само сознание человека, как центра мира, в себе таящего разгадку мира и возвышающегося над всеми вещами мира, есть предпосылка всякой философии, без которой нельзя дерзать философствовать.
Отрицательная, формальная, пустая, бессодержательная свобода перерождается в необходимость, в ней бытие деградирует.
С покаяния начинается борьба с тьмой греха. Грех не только должен быть осознан, но и сгореть в огне покаяния.
Бездарность есть грех, неверное определение своего места и призвания в мире.
Закон не может быть внешне отменён для мира, лежащего во грехе. Но закон должен быть внутренне пережит и преодолён, зло мира должно быть изжито органически, а не механически.
Догматы веры мертвеют и вырождаются во внешний авторитет, когда теряются их мистические истоки, когда они воспринимаются внешним, а не внутренним человеком, переживаются телесно и душевно, а не духовно.
Время призрачно, потому что призрачны его составные части: нет прошлого, нет настоящего и нет будущего. Настоящее - малое нереальное мгновение между прошлым и будущем. Прошлое призрачно, потому что его уже нет. Будущее призрачно, потому что его ещё нет.
Память есть борьба со смертною властью времени во имя вечности.
Идея прогресса превращает каждое человеческое поколение, каждое лицо человеческое, каждую эпоху истории в средство и орудие для окончательной цели - совершенства, могущества и блаженства грядущего человечества, в котором
Каждое поколение имеет цель в самом себе, несёт оправдание и смысл в своей собственной жизни, в творимых им ценностях, а не в том, что оно является средством для поколений последующих.
В исторической судьбе человека, в сущности, всё не удалось, и есть основания думать, что никогда и не будет удаваться. Не удавался ни один замысел, никогда не осуществлялось то, что ставилось задачей и целью какой-либо исторической эпохи.
Если революции и были важным внутренне неизбежным моментом в судьбе народов, но они никогда не разрешали тех задач, которые были им заданы.
Обыкновенно в революции достигалось совсем не то, что люди предполагали и к чему стремились. Они обычно кончались реакцией, в которой и раскрывалось что-то новое, происходило осмысление пережитого опыта, хотя бы реакции и сопровождались целым рядом отрицательных проявлений и отбрасывали общество частично назад.
Труден и трагичен путь свободы, потому что нет пути более ответственного и страдальческого. Всякий путь необходимости и принуждения - путь более лёгкий, менее трагический и героический. Вот почему человечество постоянно сбивается на соблазн подмены путей свободы путями принуждения.
Идея адских мук превращает жизнь в судебный процесс, грозящий пожизненной каторгой. Это идея обнаруживает самое мрачное подсознательное в человеке.
Женщины лживее мужчин, ложь есть самозащита, выработанная историческим бесправием женщины.
Мир не есть мысль. Мир есть страсть и страстная эмоция.
В творческом подъёме преодолевается подавленность, а это самое главное.
Оптимизм и пессимизм одинаковы формы детерминизма, одинаково противоречат свободе. История есть не прогресс по восходящей линии и не регресс, а трагическая борьба, в ней вырастает и добро и зло, в ней обнажаются противоположности.
Привычка есть одна из форм борьбы с чуждостью мира.
Революция - конец старой жизни, а не начало новой. В революции искупаются грехи прошлого.
Осуждением господствующих до революции слоёв общества является то, что они довели до революции.
В истории обычно достигается и реализуется не то, что ставилось непосредственной целью.
Государство не может быть до конца христиански благочестивым. Государство - явление порядка природного, а не благодатного. И во всех построениях христианского государства чувствуются фальшь и ложь.
Массы всегда имеют пафос равенства, а не свободы. И большими революциями всегда двигало начало равенства, а не свободы.
Свобода и равенство несовместимы. Свобода есть прежде всего право на неравенство. Равенство есть прежде всего посягательство на свободу, ограничение свободы. Свобода живого существа, а не математической точки, осуществляется в качественном различении, в возвышении, в праве увеличивать объём и ценность своей жизни. Равенство же направлено против всякого качественного различия и качественного содержания жизни, против всякого права на возвышение.
Рост демократии в мире имеет роковой смысл. Демократическое равенство есть потеря способности различать качества духовной жизни. Демократическая идеология количеств не может не вести к царству худших.
Демократия не может быть выражением духа народа, ибо дух народа выразим лишь в организме, демократия же есть механизм. Демократия берёт человека как арифметическую единицу, математически равную всякой другой. Для неё народ, как органическое целое распадается на атомы и потом собирается как механический коллектив.
Всеобщее голосование - негодный способ выражения качеств в жизни народной. Народ есть иерархический организм, и его воля невыразима в мнении большинства. Меньшинство может лучше и совершеннее выражать волю народа, как органического целого, обладающего соборным духом.
Один человек может лучше выразить волю и дух народа, как органического целого, чем все, чем всё человеческое количество. На этом основано значение великих людей в исторической жизни народов.
Священные права человека не заключены в демократии и не вытекают из неё. Суверенный народ может отнять у человека всё, что захочет, что найдёт нужным для своего блага. Самодержавие народа самое страшное самодержавие, ибо в нём зависит человек от непросветлённого количества, то тёмных инстинктов масс.
Демократия неблагоприятна появлению сильных, ярких творческих личностей, она создаёт нивелирующую общественную среду, которая стремится целиком поглотить личность и подчинить её себе.
Свобода аристократична, а не демократична. Она обращена к личности, а не к массе. Общественная свобода может быть самой страшной тиранией, она может превратиться в порабощение всех.
Только в буржуазных классах социализм может быть благородным и бескорыстным движением человеческого духа, может быть идеей. В классах “пролетарских” социализм делается интересом, а не идеей, и роковым образом приобретает материалистический характер.
Буржуазия" и "пролетариат" представляют абстракции, несоответствующие живой действительности. Вызвав к жизни эти абстрактные духи и дав им имена, их наделили такой магической силой, что стало необходимым считаться с этими фикциями.
Во все времена психология восставших масс была одинаково неприглядна и безобразна. И пролетарским социализмом движет злоба, зависть и месть, которые управляют массовыми социалистическими движениями с древних времён до наших дней.
Братство людей не может быть естественным, природным состоянием людей и людских обществ. В природном порядке человек человеку не брат, а волк, и люди ведут ожесточённую борьбу друг против друга.
Неравенство есть условие развития культуры, и всякое бытие связано с неравенством.
Зло нужно искать не в войне, а до войны, в самых мирных по внешнему обличью временах. В эти мирные времена совершаются духовные убийства, накопляется злоба и ненависть. В войне же жертвенно искупается содеянное зло, человек берёт на себя последствия своего пути.
Война всегда имеет иррациональные основы и предполагает покорность человека целям, стоящим выше его постижимых интересов.
Трагедия человеческой жизни коренится в столкновении ценностей разного порядка, в неизбежности свободного выбора между двумя одинаково дорогими ценностями и правдами.
Не неравенство создаёт нужду, а нужда создаёт неравенство как спасительное приспособление, как выход, предотвращающий хозяйственное и культурное понижение и гибель.
Культура всегда идёт сверху вниз, путь её аристократический. Цивилизация идёт снизу вверх, она родилась в борьбе человека с природой, вне храмов и культа. Культура есть явление глубоко индивидуальное и неповторимое. Цивилизация же есть явление общее и повсюду повторяющееся. Культура имеет душу. Цивилизация же имеет лишь методы и орудие.
Культура создана творческими порывами, но в своём самодовольстве и окаменелости она может стать врагом всякого творческого порыва. Тогда восстание варварства является естественным путём, какой и может вывести на новые пути.
Кризис культуры и искание нового бытия, превышающего культуру, совершается в том избранном меньшинстве, которое познало культуру до конца и изжило пути культуры, в высшем культурном слое. Для огромного большинства никакого кризиса культуры не существует, и его вражда к культуре означает лишь некультурность, лишь зависть к культуре и культурным, а не внутреннюю в ней трагедию.
В культуре понятное лишь на высших ступенях имеет существенное значение для самых низших ступеней. И кризис культуры, совершающийся на самых высших ступенях творческой жизни, имеет мировое значение.
Одна из миссий государства - спасти человека от коллективизма, поглощающего личность, не знающего границ своим притязаниям, и готового забрать человека целиком.
Аристократия, как управление и господство лучших, как требование качественного подбора, остаётся на веки веков высшим принципом общественной жизни, единственной достойной человека утопией.
Свобода расковывает безудержную волю к равенству и таит в себе семя самоотрицания и самоистребления.
Пролетарская" настроенность и "пролетарское" сознание по существу враждебны культуре. Воинствующе сознавать себя "пролетарием" - значит отрицать всякое предание и всякую святыню, всякую связь с прошлым и всякую преемственность.
В мире вечно пребывает трагический конфликт и трагическое непонимание между меньшинством, живущим творчеством, духовными исканиями, поэзией жизни, и большинством, живущим интересами, аппетитами, прозой жизни.
Главная заслуга Церкви Христовой в том, что она признаёт бесконечную глубину человеческого духа и защищает его от неограниченных посягательств государства и общества.
Наука основана на отчуждения человека от бытия и отчуждения бытия от человека. Познающий человек вне бытия и познаваемое бытие вне человека.
Не может быть философии о чужих идеях, о мире идей, как о предмете, как объекте, философия может быть только о своих идеях, о духе, о человеке в себе и из себя.
Вся значительность, смысл и ценность жизни определяется скрытой за ней тайной, бесконечностью, не подлежащей рационализации, о которой возможен лишь символ и миф.
Сознание основано на установке границ и противоположений, причиняющих боль, и не может не быть болью и страданием.
Творческое познание всегда предполагает не только сотворённый уже мир, но и тьму небытия. Поэтому творческий акт есть продолжение миротворения, соучастие в деле Божьем, ответ человека на призыв Божий. А это предполагает свободу, которая до бытия и прежде бытия.
Слово "счастье" - самое бессодержательное и ничего не значащее из человеческих слов. Никакого критерия и мерила счастья не существует и никакого сравнения не может быть счастья одного человека со счастьем другого.
Человек есть существо эгоцентрическое и эгоистическое, но это не значит, что он любит себя. Люди нередко испытывают к себе отвращение и вымещают на других горькое чувство от себя.
Человеческое сознание находится между двумя безднами, верхней и нижней, между сверхсознанием и подсознанием. Отсюда нравственная раздвоенность человека.
Трагедия и горечь творчества заключается в том, что сознание насилует бессознательное творчество и искажает его результаты.
Чтобы сохранить свободу и бороться за свободу, нужно уже в каком-то смысле быть свободным, иметь свободу в себе. Тот, кто раб до глубины существа своего, не знает имени свободы и не может за неё бороться.
Человек есть существо, призванное к борьбе и к обнаружению своей творческой силы, к завоеванию царственного места в мироздании, в природе, призванное к мистическому созерцанию Бога и духовных миров.
Трагизм нравственной жизни совсем не в столкновении добра и зла, божественного и дьявольского, трагизм прежде всего в столкновении одного добра с другим добром, одной ценностью с другой ценностью.
Терпимость не есть равнодушие и безразличие к добру и злу, терпимость есть добродетель свободолюбия и человеколюбия, бережное отношение к человеческим душам и к их жизненному пути.
Фанатизм всегда вытесняет одной идеей все другие идеи, чем грешит против полноты жизни.
Неправда, несвященность государственной власти в том, что власть всегда деморализует, расковывает страсти и даёт волю накопившемся бессознательным инстинктам.
В иерархии духовных ценностей первое место принадлежит личности, второе место обществу и лишь третье место государству. Но в мире социальной обыденности, в мире греховном ценность низшая приобретает наибольшую силу, ценность же высшая - наименьшую.
Вечный трагизм семьи заключается в том, что мужчина и женщина представляют разные миры, и цели их никогда не совпадают.
Война и революция - судьи людей и народов.
Когда могущество государства и нации объявляется большей ценностью, чем человек, то в принципе война уже объявлена, всё для неё уже подготовлено.
История человечества есть в значительной степени история войн, и она приходит к тотальной войне.
Необыкновенный и наделённый особыми дарами человек не есть человек, которому всё дозволено. Это дуракам и ничтожествам всё дозволено.
Стихия революции всегда была антиперсоналистической, неблагоприятной свободе духа, свободе личности.
В этом мире нет человеческой справедливости, но есть жестокая, бесчеловечная справедливость, справедливость рока.
Насилие никогда не приводит к свободе, ненависть никогда не приводит к братству. Великая тайна скрыта в том, что средства важнее цели. Именно средства, путь свидетельствует о духе, которым проникнуты люди.
Революции делаются средним человеком и для среднего человека, который совсем не хочет изменения структуры сознания, не хочет нового духа, не хочет стать новым человеком, не хочет реальной победы над рабством. Дух революций оказывается враждебен революции духа.
Утопии гораздо более осуществимы, чем это кажется. Самые крайнее утопии оказываются реалистичнее, чем умеренно-разумные планы организации общества, сохраняющие верность традициям.
Искусство освобождает от рабства у обыденности.
Существование личности предполагает существование сверхличных ценностей. Личности человека нет, если нет бытия, выше его стоящего, если нет того горнего мира, к которому она должна восходить.
Человек любит быть рабом и предъявляет право на рабство. Именно рабство есть требуемое человеком право.
Человек - раб окружающего внешнего мира, потому что он раб самого себя, потому, что он эгоцентрически самоутверждается.
Возможность творчества свидетельствует о недостаточности этого мира, о постоянном преодолении его, о существовании для этого силы, исходящей из другого мира или более глубокого пласта, чем этот плоский мир. Вместе с тем творчество свидетельствует о принадлежности человека к двум мирам.
Философия есть постижение смысла жизни, а религия - жизнь в этом смысле.
Только те заслуживают ада, кто его выдумал.
Человек поверивший есть человек, свободно дерзнувший, преодолевший соблазн
Знание тем и отличается от веры, что оно принудительно и гарантировано, оно не оставляет свободы выбора и не нуждается в ней.
Чувство вины за всё совершаемое вокруг - это чувство свободного человека.
Религия - не отдельный уголок индивидуальных переживаний, которыми каждый по-своему утешается, а реальное дело спасения человечества и мира, победы над смертью и небытием, утверждение личности в бытии абсолютном.
С точки зрения общественного благополучия можно оправдать любое бесправие.
Если наука переходит в философию, то философия переходит в религию.
Трагична не только неразделённая любовь, трагична всякая любовь по самой своей сущности, так как она не знает удовлетворения и успокоения, так как та идеальная мечта, которую лелеет в себе человеческая душа, не может осуществиться в жизни.
Идея нравственного развития немыслима без идеи верховной цели, которая должна осуществляться этим развитием.
Прогресс с философской и этической точки зрения есть прежде всего освобождение человеческого "Я" от внешних пут.
Смысл исторического процесса можно искать только в идеологии, сколько бы мы ни говорили о значении экономики и материального развития.
Государство не может быть органом какого-нибудь класса, оно есть продукт равнодействующей всех общественных сил.
Носителем и творцом политической идеологии является междуклассовая, или, вернее, сверхклассовая интеллигенция, т.е. та часть человечества, в которой идеальная сторона человеческого духа победила групповую ограниченность.
Католицизм пал потому, что основан на принижении церкви до государства с его материалистическими насильственными способами действий.
От разума философствующих филистеров можно создать мораль обыденности, но моральная проблема начинается там, где начинается трагедия, и только люди трагедии имеют внутреннее право говорить о добре и зле.
Интересы современной цивилизации это те, которых не было вчера и не будет завтра.
Неправда революции - во взгляде на всякое данное человеческое поколение, лишь как на средство для поколений будущих; на человеческую личность, как на средство для блага человеческого общества, для новой государственности.
Народовластие, как высший суверенный принцип, не может гарантировать личности неотъемлемых, безусловных прав, так как ставит судьбу личности в
Любовь - как бы универсальная энергия жизни, обладающая способностью превращать злые страсти в страсти творческие.
Храбрость - не столько отсутствие страха, сколько победа над страхом.
Самые страшные люди - это люди, одержимые страхом.
Революционеры поклоняются будущему, но живут прошлым.
Вежливость есть символически условное выражение уважения ко всякому человеку.
Добрые дела”, которые совершаются не из любви к людям и не из заботы о них, а для спасения собственной души, совсем не добрые. Где нет любви, там нет и добра.