Белкин_ Проблемы криминалистики

математиком-эксплуатационником кибернетических систем. Ясно, что последний может выполнить свою функцию... лишь при условии, что он полностью уяснит задачу на ее содержательном уровне, т. е. так, как она сформулирована в постановлении следователя или суда о назначении экспертизы. Но в таком случае он становится непосредственным субъектом криминалистической деятельности, что должно найти отражение в соответствующих процессуальных документах. Применительно к заключе­ нию эксперта это означает, что в его вводной части должно быть указано: кто (помимо эксперта) принимал участие в данном исследовании, какая его часть выполнялась с использованием кибернетических методов и по каким программе и алгоритму она проводилась»32. Но закон знает только одну форму участия в экспертизе — в качестве эксперта. Подобная «безличная» концепция поэтому с точки зрения действующего закона принята быть не может.

Согласно третьей точке зрения, специалист по ЭВМ выступает при производстве экспертизы в роли эксперта, а сама экспертиза, производимая с его участием, является комплексной. В этой связи Р. М. Ланцман считает, «что в этом случае будет иметь место комплексная экспертиза, поскольку для дачи заключения используются смежные области знания — судебное почерковедение (проблема рассматривается Р. М. Ланцманом на материале почерковедческой экспертизы. — Р. Б.) и машинное распознавание образа. Выступая в качестве эксперта, оператор должен будет не только завизировать массивы перфокарт и выходную ленту, но и расшифровать в своем заключении полученные показатели, показав степень отлаженности программы и надежность работы ЭВМ. Как эксперт-почерковед, так и эксперт-оператор подписывают только ту часть заключения, которая отражает проведенное ими исследование» .33

В. П. Власов фактически придерживался той же позиции, хотя и выражал ее несколько уклончиво. Он писал, что «субъективизм» машины и достоверность ее выводов должны выясняться и проверяться путем анализа показаний контрольных приборов, сопоставления с данными, полученными на других машинах, и т. д. «Такой анализ может производить 17

, только соответствующий специалист. Этот специалист и будет, в соответствии с законом, выступать в качестве эксперта, отвечая на поставленные ему вопросы на основании результатов; исследования, проведенного с помощью машины»34 Противники этой точки зрения полагают, что, поскольку эксперта-гкриминалиста и

специалиста по ЭВМ объединяет только объект исследования, их деятельность не обладает внутренним единством исследований, характерным для комплексной экспертизы, а «оценка полученных результатов исследования лежит за пределами компетенции каждого из экспертов, так как они, обладают разными знаниями и не могут принять участия в обсуждении полученных результатовСледовательно, невозможен синтез результатов частных исследований, произведенных экспертом-почерковедом и экспертом-оператором» . Кроме того,, так как перед подобными специалистами «нельзя поставить самостоятельнее вопросы, их деятельность не образует отдельной самостоятельной экспертизы»36, т. е. оператор ЭВМ вообще не может выступать в качестве эксперта ни в каком случае.

Действительно, общий объект исследования характеризует не только комплексную экспертизу. Ю, К. Орлов справедливо замечает, что «один и тот же объект может быть исследован путем проведения ряда экспертиз. В тех случаях, когда разрешаемые вопросы никак не связаны между собой (например, раздельно исследуются реквизиты! поддельного документа и почерк его исполнителя) и различные отрасли знания (в част­ ности, техническое исследование документов и почерковедение) применяются для решения не одного и того же, а отдельных, не связанных друг с другом вопросов, разграничить подобную ситуацию от комплексной экспертизы не трудно»37. По его мнению, существенным признаком именно комплексной экспертизы, отличающей ее от других форм комплексного исследования, «является совместное формулирование вывода экспертами различных специальностей»а8. Той же позиции придерживался и В. Д.

Арсеньев: «Характерной чертой комплексной экспертизы является дача экспертами за­ ключений, содержащих общие («синтетические») выводы, выходящие за пределы компетенции каждого отдельного эксперта и включающиеся в своеобразную' «комплексную» компетенцию двух и более экспертов, 'проводящих экспертизу»?9. При этом он отметил, Что конструирование такой «комплексной» компетенции экспертов возможно Только при условии, что каждый из них имеет представление об основах другой экспертизы.

Итак в правовом отношении комплексная экспертиза характеризуется двумя главными признаками: использованием для решения экспертной задачи различных 'специальных познаний и синтетическим характером выводов. М.Н.Ростов

.18

сформулировал следующие условия, определяющие комплексность исследования и его форму:

а) общность или взаимосвязанность разрешаемых вопросов; б) значимость, результатов, полученных ,каждый из экспертов при решении частных задач, для решения главной задачи;

в) достаточность специальных знаний каждого эксперта для критической оценки научной обоснованности всех примененных методов исследования и всех результатов с точки зрения их значимости для решения главной задачи»40. Причем, как следует из его рассуждений, последнее условие имеет решающее значение, ибо при его отсутствии исследование может принять либо форму комплекса последовательно выполняемых экспертиз, либо будет представлять собой ряд самостоятельных экспертиз, не связанных между собой и не составляющих единого комплекса.

По нашему мнению, в тех случаях, когда специалист, обслуживающий ЭВМ, решает типовую задачу на основе отработанной типовой программы, т. е. когда его функции в сущности сводятся только к вводу информации в машину и при необходимости к декодированию полученных результатов, он выступает в качестве технического помощника эксперта и как таковой участником экспертизы в процессуальном значении этого понятия не является.

Разделяя приведенную выше характеристику комплексной экспертизы, проанализируем теперь иную, в настоящее время гипотетическую, ситуацию, когда для решения экспертной задачи будет предпринята разработка нестандартной машинной программы, отражающей особенности данного конкретного случая. Эта ситуация предполагает участие в ней субъектов — носителей различных специальных познаний —- специалиста в области электронно-вычислительной техники и эксперта-предметника. Поскольку разработка и реализация такой программы не исчерпывают собой всего экспертного исследования, очевидно, что для решения экспертной задачи не менее значимы и результаты деятельности эксперта-предметника и что эти результаты и результаты использования ЭВМ взаимосвязаны и взаимно дополняют друг друга. К этому требуется добавить, что разработка оригинальной программы для конкретного случая практически невозможна, если разработчик не будет иметь, по выражению В. Д. Арсеньева, представления об основах той экспертизы, которую представляет его коллега по ситуации—эксперт-предметник.

Результат реализации такой оригинальной машинной программы по существу представит собой вывод специалиста-разработчика, который будет иметь значение только в качестве составной части общего экспертного вывода, выступающего, таким образом, в синтетической форме.

19

Таким образом, в подобных ситуациях будет идти речь о комплексной экспертизе Экспертом, представляющим в этом процессе область специальных кибернетических познаний, явится разработчик программы; остальной персонал, обслуживающий ЭВМ, выступит в роли технических; помощников эксперта и в состав комиссии экспертов не

войдет ' Таким представляется решение рассматриваемого вопроса с точки зрения

действующего законодательства. Признавая в принципе возможность подобной комплексной экспертизы, В И Гончаренко обусловливает эту возможность тем, что «на каком-то этапе (а в этом есть принципиальная необходимость) будут установлены специфические, возникшие на основе усилий кибернетиков-программистов «машинные» признаки распознавания идентифицируемых образов, которые не будут простой математической интерпретацией уже установленных признаков экспертами «традиционных» специальностей»41 Однако подобное условие едва ли существует в реальности, поскольку не представляется возможным существование каких-то специфических «машинных» признаков

В отличие от названных авторов А М Компаниец не считает специалиста по ЭВМ ни специалистом в процессуальном смысле, ни экспертом, ни техническим помощником эксперта По его мнению, в определении процессуального положения специалиста по ЭВМ нет необходимости, ибо существование посредника между экспертом и ЭВМ носит временный характер42

Однако подобная ситуация будет характерной лишь для последующего этапа кибернетизации судебной экспертизы Второй этап процесса замещения эксперта машиной, с нашей точки зрения, будет

характеризоваться, во-первых, высокой степенью автоматизации машинных процедур, во-вторых, признанием надежности получаемых с помощью ЭВМ результатов, в-третьих (это особенно важно), исключением посредников между экспертом и ЭВМ (либо все эксперты-криминалисты овладеют необходимыми знаниями и навыками непосредственного применения кибернетических методов исследования, либо ЭВМ нового поколения сделают возможным их использование без обладания специальными для этого знаниями) На этом этапе не будет распределения функций между экспертом и специалистом по ЭВМ, развитие кибернетических методов сделает ненужным параллельное применение традиционных криминалистических методов для контроля и сопоставления получаемых результатов, хотя по кругу решаемых задач и объектов исследования экспертиза останется криминалистической

Наступлению этого этапа способствует работа над ЭВМ новых поколений, которая приведет к устранению посредника-программиста между пользователем, не умеющим программи20

роаать, и самой ЭВМ. Функции программиста встраиваются в саму машину, пользователь же общается с ней с помощью средств, называемых «интеллектуальный интерфейс» «Интеллектуальный интерфейс позволяет общаться с ЭВМ на естественном языке Достаточно ввести в машину условия интересующей задачи, и она сама «изготовит» по этим условиям и целевым указаниям программу, выполнение которой обеспечит пользователю получение нужного ему ответа»43. Однако такое решение рассматриваемой проблемы — пока еще дело будущего

Третий этап можно сейчас представить сугубо гипотетически Думается, что производство некоторых видов криминалистических экспертиз преимущественно идентификационного характера будет полностью автоматизировано — от кодирования исходной информации до оценки полученных результатов, достоверность которых уже не станет вызывать сомнений Однозначность ответов машины (типа «он—не он») придаст им справочно-удостоверительный характер44 На этом этапе машина вытеснит не человека, чего, как уже указывалось, не случится никогда, а эксперта как процессуальную фигуру, экспертизу того или иного вида как процессуальный институт Последняя превратится в Справочную деятельность типа осуществляемой сейчас проверки по криминалистическим учетам45, результаты которой свидетельствуются справкой соответствующего компетентного учреждения46

Изложенная гипотеза содержит лишь один из возможных вариантов развития процесса кибернетизации экспертного исследований. Не исключено, конечно, что

институт экспертизы сохранится и в этом случае, а специалист по ЭВМ будет выступать в роли эксперта. Полная автоматизация ряда видов экспертиз позволит выполнять их одному и тому же специалисту по ЭВМ, который станет, таким образом, в известном смысле экспертом-универсалом Возможно, что рассматриваемая проблема будет решена и каким-то иным путем, который сейчас невозможно предвидеть решающее слово остается за практикой

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ

Использование следов запаха в целях обнаружения и преследования преступников, поиска похищенного имущества, установления принадлежности предметов определенному лицу издавна было одним из эффективных средств розыска Многолетняя практика применения служебно-розыскных ^собак как для работы по следу, так и для выборки многократно доказывала достоверность результатов использования этого живого анализатора запахов, его непревзойденную разрешающую способность и способность действовать в узком спектре запахов По сложившейся традиции применение служебно-розыскных собак рассматривалось как оперативно-розыскное мероприятие, в силу чего результатам такого применения не придавалось доказательственного значения В известной степени этому способствовала и существовавшая тактика использования собак, определявшаяся факторами, влияющими на сохранность следов запаха В силу их недолговечности и нестойкости годными для розыскных целей оказывались лишь свежие следы, применение собаки по времени ограничивалось лишь самым начальным этапом раскрытия преступления, обычно периодом осмотра - места происшествия или преследования скрывающегося преступника

В1965 году группа криминалистов в составе А Винберга, В Безрукова, М. Майорова

иР Тодорова предложила способ консервации и последующего использования запахов, который был назван криминалистической одорологией, или одорологическим методом1 Суть их предложения сводилась к следующему

С помощью несложных приспособлений воздух со следами запаха консервируется

исохраняется до того момента, когда тактически целесообразным окажется применение по запаховым следам служеб-но-розыскной собаки*) «Когда в руках у следственного работника имеется какое-то вещественное доказательство — орудие преступления, предметы и про-нее, тогда запах отбирать незачем, — писал 22

А.И. Винберг. — Можно просто этот предмет положить а полиэтиленовый или хлорвиниловый мешочек (мы действовали всегда $ полиэтиленовыми мешочками) и герметически этот мешочек закрыть, чтобы воздух с молекулами запаха не рассеивался. Затем этот предмет можно предъявлять собаке для выборки в любое время, даже через полтора года. Когда же объекты таковы, что их с места происшествия изъять невозможно, тогда с них при помощи шприца отсасывается воздух с молекулами запаха и перегоняется в герметически закрывающиеся фляги, хранимые до момента, когда возникает необходимость их использовать»2.

Тактическое значение одорологического метода заключалось в том, что практически стало возможным применение собаки по законсервированным запаховым следам в любое время

Оперативно-розыскная практика быстро оценила достоинства одорологического метода Многие фирмы, выпускающие наборы инструментов и приспособлений для работы со следами на месте происшествия, Включили в эти комплекты емкости для хранения отобранных следов запаха и предметов с такими следами (ФРГ, Дания и др.). Появились модификации одорологического метода Запаховые пробы с мест нераскрытых преступлений -стали объединять в своеобразные коллекции — «банки запахов» —- в качестве нового вида криминалистического учета (Венгрия, ЧССР и др )

Проблемы одорологического метода не существовало до тех пор, пока не возник

вопрос о расширении сферы его применения Технические аспекты совершенствования этого, метода не подвергались сомнению, ибо его целевое назначение оставалось традиционно оперативно-розыскным Проблема и соответственно дискуссия по ней возникли тогда, когда были высказаны соображения об использовании результатов применения одорологического метода в доказывании

Идея использования результатов применения одорологического метода в доказывании основывалась на появившейся возможности осуществлять идентификацию по запаху уже не только на этапе интенсивного проведения оперативно-розыскных мероприятий в начале расследования, но практически в любой момент производства по делу Высказанная впервые А. И. Винбергом эта идея процессуально выражалась им сле­ дующим образом.

Воздух со следами запаха изымается при осмотре места происшествия на основании ст 178 УПК РСФСР и В соответствии со ст 83 того же УПК, включающей в перечень вещественных доказательств «юсе другие предметы, которые могут служить средствами к обнаружению преступления, установлению фактических обстоятельств дела, выявлению виновных». Образцы запаха подозреваемого следователь получает в по23

рядке ст. 186 УПК. Выборку запахоносителя осуществляют соответствующие должностные лица органов внутренних дел. Результаты выборки излагаются в справке «Данная справка, — писал А И. Винберг, — по нашему убеждению, является разновидностью тех документов, о которых говорится в ст 88 УПК РСФСР… Ведь придается же доказательственное значение справкам уголовно-регистрационного учреждения охраны общественного порядка, когда следователь направляет, например, отобранные им образцы отпечатков пальцев .заподозренного лица для получения письменной справки, числится ли данное лицо по учетным материалам, имело ли оно судимости в прошлом и т п. »3 Справка о результатах выборки оценивается в совокупности с другими доказательствами по делу.

Критика предложения А. И Винберга о процессуальном статусе результатов применения одорологического метода началась выступлениями М С Строговича и В И Шиканова, отвергнувших все аргументы А. И. Винберга и ограничивших сферу применения одорологии по-прежнему лишь оперативно-розыскной деятельностью. В доказательство своей правоты они привели следующие доводы:

1)применение собаки является оперативно-розыскной мерой не процессуального характера,

2)поведение собаки никакого процессуального значения не имеет и судебным доказательством по делу не является, ибо уголовно-процессуальное законодательство не предусматривает такого доказательства, как указание собаки-ищейки на определенное лицо или место;

3)не существует гарантий достоверности поведения собаки при указании ею определенного лица или места,

4)индивидуальность и неизменяемость запаха человека никем и ничем не

доказаны;

5)статья 88 УПК РСФСР имеет в виду документы совсем иного рода, а никак не справки о совершении непредусмотренных процессуальным законом действий, правильность которых по существу следствие и суд не могут проверить4;

6)выборка живых лиц по запаху с помощью собаки недопустима, ибо низводит человека до положения бесправного объекта исследования и связана с унижением его достоинства5

Впоследствии к этим аргументам добавились указание на безнравственность привлечения для участия в выборке лиц, заведомо не причастных к преступлению, которые предъявляются собаке вместе с обвиняемым6, а также утверждение о том, что «пробы воздуха, изымаемые на месте происшествия согласно предложенной методике...

не являются вещественным доказательством, так как в атом случае свойства и сами

молекулы запаха не воспринимаются следователем и поняты24

ми непосредственно и не могут быть отражены в протоколе осмотра».7 Злободневность и практическая значимость обозначенной проблемы побудили

включиться в полемику после изучения М С. Строговича и В И. Шиканова как криминалистов так и процессуалистов: В Д. Арсеньева, Г. М. Миньковсшьные А. А. Эйсмана, Б. Фуфыгина, Н. Т. Малаховскую, А. С. Сок^гв . ва, В. Я. Дорохова, Г. А. Самойлова, М. В. Салтевского, автора этих строк и др. Хотя дискуссию еще нельзя считать завершенной, тем не менее уже сейчас достаточно отчетливо опреА делились возможные пути решения проблемы использования запаховых следов в раскрытии и расследовании преступлений.

ВОЗМОЖНЫЕ ВАРИАНТЫ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ

Проблема одорологического метода имеет, по нашему мнению, четыре аспекта, естественнонаучный и технический, процессуальный, этический и тактический. Первый из них включает в себя вопросы об индивидуальности и относительной неизменяемости запаха, о методике отбора, средствах сохранения и технических приемах использования запаховых проб или предметов со следами запаха. Второй аспект касается до­ казательственного значения результатов использования следов запаха. Третий непосредственно связан со вторым и четвертым и представляет собой частный случай решения вопроса о нравственных основах способов собирания доказательств Четвертый аспект позволяет рассмотреть проблему под углом зрения обеспечения наибольшей эффективности применения одорологического метода в жестких рамках существующей процессуальной процедуры.

Естественнонаучный и технический аспект проблемы. Вопреки утверждениям противников одорологии мы полагаем, что индивидуальность и неизменяемость запаха человека относится к числу бесспорно установленных закономерностей, несмотря на отсутствие общепринятой теории запаха. Это положение подтверждено исследованиями биологов, медиков, кинологов8 и разделяется большинством криминалистов9.

Запаховый след человека представляет собой сложный комплекс запахов и состоит «из его индивидуального запаха, различных бытовых (например, жилья), производственных и прочих запахов (запахи от находящихся у человека предметов, почвы и т. п)»'° Уже сам сложный состав запахового следа обеспечивает его индивидуальность Поскольку индивидуальный запах человека зависит в первую очередь от состояния

источников его выделений, потовых желез, «пахучих» и жировых желез, жизнедеятельность которых подвержена известным возрастным изменениям, относи25

изменяемость запаха лежит в меньшем временном отрезке нежели, например, неизменяемость признаков папиллярного узора. Однако продолжительность периода в течение которого залах человека остается неизменным как свидетельствует обширная практика, достаточен для криминалистического использования запаховых следов в раскрытии и расследовании преступлений".

Так обстоит дело с естественнонаучными основами одорологического метода. В техническом плане задача представляется решенной уже в настоящее время. Разработанные и успешно применяемые средства и методики отбора, хранения запаховых проб обеспечивают практически неограниченную во времени их сохранность в неизменном виде и возможность сравнения в любой момент с объектами, появляющимися в поле зрения следователя или оперативного работника. В качестве детектора используется обонятельный аппарат собаки, обладающий неизмеримо более высокой разрешающей способностью, нежели существующие приборы12.

Рекомендованная В. Безруковым, А Винбергом, М. Майоровым, Р. Тодоровым методика отбора запаховых проб подверглась модификации Из числа существующих

методик наиболее удобным и эффективным нам представляется отбор следов запаха с помощью кусков специальной ткани, обладающей повышенной способностью адсорбировать запах. Помещение этих кусков с отобранным запахом в стеклянные сосуды с притертыми пробками надежно обеспечивает сохранность следов запаха в течение любого срока и их оперативное использование в любой момент и в любом месте. Именно эту методику предпочла практика использования одорологического метода в ряде стран.

Технический аспект проблемы выдвигает задачу разработки инструментальных методов анализа и сравнения запахов. В настоящее время эту задачу еще нельзя считать решенной, несмотря на известные успехи, полученные при использовании массспектрометрии, газовой и жидкостной хроматографии13 .

В. А. Лучков и Ю. М. Воронков предложили сочетать инструментальные и биологические детекторы запаха и осуществлять его анализ по следующей схеме.

«Пробу запаха вводят в хроматографическую колонку с высокой эффективностью разделения смеси вещества. Выходящие после разделения индивидуальные соединения или группы соединений далее регистрируют газохроматографическим детектором в виде хроматограммы, после чего они попадают в обонятельный анализатор собаки. Положительная реакция собаки фиксируется и относится к соответствующему пику хроматограммы. Так как собака будет реагировать только на вещества или группы веществ, «известные» по пробе ис26

следуемого «индивидуального» запаха человека, который ей дали предварительно занюхать, можно получить информацию о Веществах, обусловливающих индивидуальность запаха... Фиксированные с помощью системы «газовый хроматограф

— собака» пахнущие вещества, характерные для запаха данного субъекта, могут быть идентифицированы как индивидуальные вещества с помощью современных аналитических средств.., Применение совокупности технического и биологического де­ текторов перспективно не только в аспекте научных исследований для решения комплекса вопросов, связанных с идентификацией человека по его запаху, но и в практическом плане, И здесь проявится определенные свойства, присущие только техническим детекторам и связанные с характером получаемой информации объективность информации, наглядность 1 информации, возможность математической обработки информации,; возможность оценки достоверности получаемого результата; возможность создания картотеки формализованной информации о запахе»14 Процессуальный аспект проблемы. Центральным пунктом дискуссии по проблеме одорологического метода стал вопрос о доказательственном значении результатов его применения. Противники одорологической идентификации допускают применение служебно-розыскных собак лишь в сфере оперативно-розыскной деятельности и категорически отрицают всякую возможность использования собаки как средства идентификации по запаху в сфере доказывания

Показательны в этом отношении высказывания В. И Шиканова и Н Н Тарнаева «Применение служебно-розыскной собаки — оперативно-розыскное действие, — пишут они. — В этом качестве собака-ищейка — хороший, порой незаменимый помощник в розыске скрывшегося с места преступления правонарушителя или его следов Порой она дает следствию единственную «зацепку», позволяющую размотать сложный клубок преступных хитросплетений. Особенно полезна собака-ищейка в начальный период расследования...»15. Но едва только речь заходит об использовании возможностей розыскной собаки в доказывании, как собака из «незаменимого помощника» превращается в «только пса, не более»16

Оказывается, что использование собаки «для установления ' пути следования преступника с места преступления, а при благоприятных условиях — для его непосредственного преследования «по горячим следам», обезвреживания и задержа­ ния... для розыска орудий преступлений... для выяснения в оперативных целях принадлежности определенным лицам обнаруженных предметов («выборка» собакой

предметов по запаху)»17—все это не может иметь никакого доказательственного значения и допустимо лишь в сфере оперативно-розыскной деятельности, потому что «выборка» по запаху с помо27

лцью собаки-ищейки как следственное действие нам неизвестна»18.

Последний тезис приводил в качестве одного, из главных аргументов и М. С. Строгович: «С юридической точки зрения вопрос решается просто; производство; идентификации посредством собаки-ищейки в качестве следственного, процессуального действия является незаконным, так как уголовно-процессуальный кодекс такого следственного действия не предусматривает. Протокол, в котором фиксировалась бы сама процедура предъявления обвиняемого (подозреваемого) собаке и который подписывался бы следователем, специалистом (проводником собаки) и понятыми, не имел бы никакой юридической силы, никакого доказательственного значения, потому что при производстве предварительного следствия по Делу протоколируются только действия, которые предусмотрены процессуальным законом»19.

Истоки подобных рассуждений следует искать, как нам представляется' в неправильном, пренебрежительном отношении к оперативно-розыскной деятельности, в которой якобы «все дозволено». Однако цели, методы и средства оперативно-розыскной деятельности свидетельствуют о том, что принцип социалистической законности реализуется в этой Деятельности не менее последовательно и неуклонно, чем в деятельности процессуальной. «Конечно, оперативно-розыскная деятельность должна строго отграничиваться от уголовно-процессуальной, но это вовсе не значит, что между ними следует воздвигать «китайскую стену», —. правильно указывал А. С. Соколов. — Оперативно-розыскная деятельность органически связана с первоначальными следственными действиями. Эта деятельность, законодательно закрепленная в ст. 29 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзные республик, строго регламентируется нормативными актами, основанными на общих принципах социалистической законности»^0.

К средствам, применяемым в оперативно-розыскной деятельности, предъявляются жесткие и строгие требования: они должны быть, безусловно, законны, должны обеспечивать получение достоверных результатов, их применение не должно унижать чести и достоинства личности, ущемлять правомерных интересов граждан. Фактически это те же требования, которые предъявляются к средствам работы с доказательствами. Безусловную важность оперативно-розыскной деятельности, хорошо понимают практические работники не только органов внутренних дел и государственной безопасности, но и прокуратуры, и суда, а также большинство ученых-юристов. Но, к сожалению, в некоторых процессуальных работах еще нет-нет да и почувствуется отношение к оперативно-розыскной деятельности как к чему-то второстепенному, для чего поэтому и «закон не писан», где «все Дозволено», где, применительно к 28

предмету нашего рассмотрения, все доводы против применения служебно-розыскных собак не имеют никакого значения.

В, И. Шиканов и Н. И; Тарнаер считают, что результаты применения служебнорозыскной собаки не могут рассматриваться в качестве доказательства, «поскольку в исчерпывающем перечне источников судебных доказательств (средств доказывания) закон собаку-ищейку не упоминает »21 С этим не приходится спорить: действительно, закон не упоминает собаку-ищейку, как не упоминает и ни одного из видов кримина­ листических учетов и многих других технико-криминалистических средств и методов обнаружения и исследования доказательств. Но мы уже неоднократно отмечали, что закон и не может содержать исчерпывающего перечня технико-криминалистических средств и тактических приемов собирания и исследования доказательств, что отсутствие в законе упоминания о том или ином средстве или приеме еще не означает запрещения их применения. Так, закон не упоминает ни одного из поисковых средств, однако применение их при осмотре или обыске ни у кого не вызывает сомнения.

Развивая Свою аргументацию 'против предложения А. И. Винберга приобщать к делу в качестве документа, предусмотренного ст. 88 УПК РСФСР, справку о результатах применения собаки, М. С. Строгович писал; «Это совершенно неверно. Указание собакойищейкой на определенное лицо может иметь доказательственное значение только при условии, что предъявление обвиняемого собаке есть процессуальное действие. Если оно оформлено справкой, оно не есть процессуальное действие) Как же справка о нем делается доказательством?»

М. С. Строгович прав: результаты процессуального действия справкой не оформляются. Но следует ли из этого, что справка, приобщаемая к делу в порядке ст. 8Й, не /содержит информации, которая в результате такого приобщения при--обретает доказательственное значение? Думаем, что не следует. Мы полагаем, что смысл ст. 88 УПК РСФСР как раз и заключается в том, чтобы в необходимых случаях придать доказательственное значение информации, получаемой не процессуальным путем — в результате ревизий, обследований, действий дружинников или сотрудников милиции и т, п. Здесь нет никакого противоречия с положением закона о том, что доказательствами признаются лишь те фактические данные, которые содержатся в источнике, упомянутом в законе: для того чтобы содержащиеся в справке сведения приобрели доказательственное значение, ей сначала придается сила документа как законного источника доказательств.

Рассматривая вопрос о том, какие документы могут иметь доказательственное значение, авторы .Комментария к УПК РСФСР называют в их числе; документы, составленные по 29

требованию или поручению органов расследования и суда и содержащие данные об обстоятельствах, имеющих значение для дела, а также документы, составленные представителями администрации, контрольно-ревизионных органов, общественности в связи с совершенным правонарушением. Справка о результатах одорологической выборки полностью соответствует этой характеристике. Удовлетворяет она и условиям допуСТИМости документа как доказательства24 Отрицая предложенный А. И. Вин0ергом процессуальный порядок изъятия запаховых

следов с места происшествия и их приобщения к делу в качестве вещественного доказательства, М. С. Строгович писал: «Обосновывая свою точку зрения, А. И. Винберг соединяет два совершенно несовместимых положения. Отбор воздуха и запаха на месте преступления он предлагает процессуально оформлять протоколом осмотра, а приобщение его к делу в особой таре — постановлением следователя о приобщении к делу вещественного доказательства, т, е. рассматривает эти действия как процессуальные. Само же предъявление обвиняемого собаке для идентификации по за­ паху и полученные результаты предлагается оформлять не процессуальным документом, а простой справкой... Из закона не вытекает и закону противоречит не процессуальное оформление выводов, вытекающих из процессуальных действий»25.

Думается, что М. С. Строгович был не прав, формулируя свой вывод в столь категоричной форме. Это могут подтвердить хотя бы такие примеры.

Следователь обнаруживает на месте происшествия стреляную гильзу. Ее обнаружение и изъятие он фиксирует в протоколе осмотра, а затем приобщает ее к делу своим постановлением. Это, как справедливо указывает М. С. Строгович, процессуальные действия. Затем гильза по предложению следователя проверяется по пулегильзотеке с целью установления, не применялось ли оружие, из которого она была выстрелена, при совершении иных преступлений. Такая проверка процессуальным действием не является, ее результаты оформляются справкой. В необходимых случаях справка приобщается к делу в порядке ст. 88 УПК как доказательство.

В порядке ст. 186 УПК следователь отбирает у задержанного отпечатки пальцев. Получение образцов для сравнительного исследования — действие процессуальное. Отпечатки пальцев направляются для проверки по дактилоскопической картотеке. Такая проаерка процессуальным действием не является, но справка об, ее результатах может стать доказательством, если ею устанавливаются, как гласит ст. 69 УПК, «иные обстоя­

тельства, имеющие значение для правильного разрешения дела».

Изложенное, как нам кажется, доказывает возможность не процессуального оформления выводов, вытекающих из прозо

цессуальных действий. Эти выводы используются в доказывании уже тогда, когда они приобретают доказательственное значение не только по существу, но и ПО форме.

Не выдерживает критики довод В. И. Шиканова и Н.Н.Тарнаева о том, что, поскольку «свойства и сами молёкулы запаха не воспринимаются следователем и понятыми непосредственно», они не могут быть вещественными доказательствами. Однако непосредственному восприятию следователя и понятых недоступны и другие объекты, например некоторые микроследы, доказательственная ценность которых сейчас ни у кого не вызывает сомнения. Недоступны для непосредственного восприятия «свойства и сами молекулы» вообще любого объекта, если только эти свойства не проявляются вовне. Но ведь доказательственное значение могут иметь как раз недоступные для восприятия «внутренние» свойства, например видовая принадлежность крови, ее тип и группа, региональное происхождение, а не форма или цвет пятна, ошибочно принимаемого за пятно крови.

С развитием криминалистической науки и экспертной практики круг объектов, которые могут приобрести значение вещественных доказательств по делу, будет постоянно расширяться. Можно предвидеть, что среди них возникнут и новые категории объектов, чьи доказательственные свойства окажутся недоступными для непосредственного восприятия следователя. Едва ли следует ожидать, что в законе будет когда-либо приведен исчерпывающий ; перечень этих объектов—^ веще^ • ственных доказательств с указанием процессуальных процедур их приобщения к делу, учитывающих специфику каждой разновидности таких объектов. Очевидно, что эта процедура должна стать общей для всех вещественных доказательств, независимо "от того, доступны ли их свойства непосредственному восприятию следователя или могут быть восприняты последним опосредованно (например, с помощью экспертизы).

Существует еще один, очень веский, аргумент в пользу сторонников применения одорологического метода в доказывании. С М. С. Строгович, В. И. Шиханов, Б. ФуфЫгин26 делают упор на то, что применение розыскной собаки не цредусмотре-нв законом в качестве средства доказывания. В этой связи В. Д. Арсеньев совершенно справедливо указывает, что «действий собак являются доказательственным фактом, а не средством доказывания. И если этот факт связан с подлежащими установлению обстоятельствами, он подпадает под ч. 1 ст. 16 Основ, т. е. относится к фактическим данным, на основе которых устанавливаются обстоятельства дела, сам же этот факт устанавливается документом (справкой) о действиях, собаки, т. ё. средством доказывания, предусмотренный законом (ст. 88 УПК РСФСР)»2^При этом и А. И. Винберг, и В. Д. Арсеньев и другие сторонники одорологического метода в доказывании 31

неоднократно подчеркивали, что действие собаки, как и любое доказательство, подлежит оценке в совокупности с другими доказательствами, т. е. в конечном счете только «суд, не связанный предустановленными формальными доказательствами, может в каждом конкретном случае решить вопрос о доказательствах, которые дает криминалистическая одорология, и оценить их в совокупности с другими имеющимися по делу доказательствами» .

Отрицая возможность использования одорологического метода в доказывании в настоящее время в существующем виде, М. С. Строгович писал: «'Другое дело, когда наука достигнет возможности отождествления запахов посредством применения соответствующих научных приборов, аппаратов, механизмов, путем количественного и качественного анализа запахов и когда можно будет объяснить, почему и на основании чего устанавливается тождественность или различие сравниваемых запахов. Тогда можно будет говорить о криминалистической одорологии как разделе криминалистики, тогда могут быть установлены основания для одорологической экспертизы».29 Такой