Белкин_ Проблемы криминалистики

ным шинам24 Другая разновидность справочников7 предназначенных для правильного описания объектов (одежды, предметов домашнего обихода, инструментов, строений и т. п), а не для классификационных или поисковых целей, уже давно применяется в следственной и экспертной практике и получила общее признание25 В* этой же связи можно упомянуть и о справочниках, предназначенных для экспертов-криминалистов, которые в принципе также могут быть использованы при работе в «полевых» условиях26 Можно полагать, что эффективному использованию технико-криминалистических и иных научно-технических средств и методов в «полевых» условиях, включая и производство судебных экспертиз, будет способствовать разработка криминалистических стандартов, в том числе и стандартизация экспертизы27. Создание подобных «носимых» хранилищ информации, дифференцированных по субъектам их использования, представляется актуальным и перспективным.

Принципы распределения средств «полевой» криминалистики и вопрос о субъекте их применения. В мировой практике наметилось два пути решения вопроса о распределении средств «полевой» криминалистики В СССР и некоторых других странах основная масса этих средств находится на вооружении следователя, а наиболее сложные их них — у лиц, исполняющих обязанности специалиста при производстве следственных действий, (сотрудники экспертно-криминали-стических подразделений, прокуроры-криминалисты)28. В ГДР и ряде других стран средства «полевой» криминалистики находятся в распоряжении техников-криминалистов или лиц,, по кругу своих обязанностей им соответствующих (сотрудники криминалистических лабораторий, службы идентификации и т. п )29. И то и другое решение вопроса имеет Свои положительные и отрицательные стороны Принятый у нас принцип распределения средств «полевой» криминалистики

обеспечивает повседневную готовность следователя к их использованию и в известной степени гарантирует от возникновения таких ситуаций, когда в связи с от47

сутствием в данный момент специалиста технико-криминалистические средства окажутря непримененными. Однако на деле положение далеко не так идеально. Следователи зачастую не обладают необходимыми знаниями и умениями, а иногда и желанием использовать технико-криминалистические средства; использование некоторых средств требует последующих значительных затрат времени (например, для изготовления кинофильма), наконец, как правильно отмечает А А. Герасун (1979), частая сменяемость следователем в связи с их уходом на другую работу требует постоянных и длительных усилий (по его наблюдениям в течение трех — пяти лет) по обучению пришедших им на смену работников приемам использования средств криминалистической техники30. Ясно, что в течение этого времени едва ли можно говорить о§ овладении ими следователем вполне профессионально. Высокая сложность некоторых современных технических средств практически вообще исключает их из арсенала следователя. С другой стороны, при таком принципе распределения значительно удорожается техническое оснащение следователя («каждому — каждое»), происходит распыление массы техникокриминалистических средств между отдельными пользователями. Кроме того, при существующем положении вещей практически невозможна специализация в применении технико-криминалистических средств, и в силу этого следователь вынужден распределять свое внимание между техникой и тактикой, как правило, в ущерб последней и в ущерб самому процессу организации расследования.

Предложение И. М. Лузгина о введении должностей техников-криминалистов, к сожалению, до сих пор не реализовано. Между тем анализ практики использования технико-криминалистических средств в горрайлинорганах внутренних дел и зависимости от этого использования уровня раскрываемости преступлений, осуществленный в 1980— 1982 гг Л. А. Винбергом, показал, что положительное решение этой проблемы выгодно отразилось бы на эффективности борьбы с преступностью.

В поисках приемлемого решения проблемы А. Ф. Волынский предлагал выделять в службах органов внутренних дел наиболее подготовленных сотрудников для организации

использования технических средств в борьбе с преступностью, освободив их от других функций. Более кардинальной и оправданной мерой было бы, по его мнению, введение специальных должностей, например, инспектор-криминалист или следователькриминалист, за счет имеющихся и дополнительных штатов в наиболее крупных следственных и оперативных аппаратах.

Думается, что принятие предложения А Ф. Волынского полезно, но проблемы не решит. Наиболее крупные следствен48

ные и оперативные аппараты — это не аппараты горрайлинорганов, которые, таким Образом, в рассматриваемом аспекте ничего йе выигрывают. Даже освободив сотрудников экспертнокриминалистической службы этих органов от производства экспертиз и наделив их только функциями техников-криминалистов, мы лишь наполовину решим проблему, поскольку такие сотрудники сейчас имеются лишь в одном из каждых трех горрайлинорганов. Техники-криминалисты должны находиться именно во всех низовых органах внутренних дел — на «переднем крае» борьбы с преступностью, там, где существует настоятельная в них необходимость.

Правда, сосредоточение всех технико-криминалистических средств в руках специально уполномоченного на их применение субъекта типа техника-криминалиста также не лишено отрицательных сторон. Главная из них заключается в том, что при отсутствии техника-криминалиста следователь оказывается безоружным.

На наш взгляд, наиболее предпочтительно следующее решение проблемы:

1)все средства «полевой» криминалистики, как и средства, предназначенные для предварительного исследования вещественных доказательств по месту производства расследования, сосредотачиваются" в «депо технических средств», образуемых в органах прокуратуры — по месту нахождения следственного подразделения, а в органах внутренних дел — при дежурной части;

2)«депо технических средств» находится в ведении техника-криминалиста; в его отсутствие доступ к технике имеют все следователи и оперативные работники в порядке, обеспечивающем сохранность и поддержание готовности < технических средств;

3)применение средств «полевой» криминалистики — функциональная обязанность техника-криминалиста; в обычных условиях следователь освобождается от этой обязанности и выступает лишь в роли организатора и руководителя применения этих средств. С процессуальной точки зрения техник-криминалист выступает в качестве специалиста, что не исключает привлечения к участию в следственном действии при необходимости специалиста-криминалиста более высокого уровня (например, сотрудника специализированного криминалистического экспертного учреждения или прокуроракриминалиста);

4)создание «депо технических средств» позволяет суще-ственно ограничить количество комплектов средств «полевой» криминалистики, отказаться от принципа «каждому — каждое», удешевить процесс «технизации» следствия и в то же время сделает доступным для каждого следователя такие дорогостоящие технические средства, которые не могут нахо- ,49

диться в индивидуальном пользовании; квалифицированное техническое обслуживание средств «полевой» криминалистики продлит сроки их годности и повысит эффективность использования3';

5) производство экспертиз в функции техника-криминалиста не входит, но он оказывает помощь следователю или работнику дознания в подготовке материалов для экспертизы.

Проведение криминалистических экспертиз в «полевых» условиях. До сих пор мы вели речь о применении средств «полевой» криминалистики следователем (оперативным работником) и специалистом Однако этим, как нам представляется, понятие «полевой» криминалистики не исчерпывается В его содержание входит и вопрос о принципиальной

возможности проведения в «полевых» условиях, например на месте происшествия, криминалистических экспертиз и выяснение круга задач, доступных в этих случаях для экспертного решения.

Приоритет в постановке ^вопроса о проведении криминалистических экспертиз на месте происшествия принадлежит Б. М. Комаринцу. До него некоторые авторы отмечали необходимость в определенных случаях участия эксперта в осмотре места происшествия, но рассматривали такое участие как экспертный осмотр, т. е. начальную стадию экспертного исследования, завершающегося затем в лабораторных условиях. Так, А. В\ Дулов в этой связи писал: «В ряде случаев экспертизу надо назначать еще тогда, когда обстановка места происшествия не нарушена.. В подобных случаях Следователь должен назначать экспертизу сразу, чтобы обеспечить участие экспер-" та в осмотре места происшествия. Здесь следователь поставит на разрешение эксперта только те вопросы, которые у него сразу возникают при ознакомлении с обстоятельствами происшествия на месте. В дальнейшем, по мере накопления материалов он сможет поставить на разрешение Эксперта дополнительные вопросы. Этим самым следователь обеспечит возможность непосредственного восприятия места происшествия экспертом и будет способствовать получению 'более объективного заключения»32. Примерно так же представляют участие эксперта в осмотре места происшествия Н В. Терзиев и Р. Д. Рахунов33.

Б. "М. Комаринец выдвинул идею проведения на месте происшествия всего экспертного исследования, включая составление заключения. По его мнению, «криминалистическая экспертиза должна производиться на месте происшествия в следующих случаях;:

1.Когда для разрешения вопросов, стоящих перед ней, важно исследовать не только отдельные вещественные доказательства, но и обстановку места происшествия (курсив наш, — Р. Б,)...

50

2.Если длящее успеха нужно исследовать взаимосвязь (курсив наш. — Р В.)

.между следами на различных предметах, имеющихся на месте происшествия.

3.Когда вещественные доказательства со следами преступления или преступника не могут быть доставлены с места происшествия в криминалистическую лабораторию изза громоздкости или вследствие опасности искажения или порчи следов при транспортировке» 34

Говоря об экспертизе на месте происшествия, Б. М. Комаринец имел в виду такое исследование, которое проводится в самой начальной стадии следствия, практически чуть ли не параллельно с осмотром места происшествия. Он не отрицал возможности экспертизы на месте происшествия, производимой через несколько дней или даже недель после следственного осмотра, но подчеркивал, «что она в такой же мере может оказаться затрудненной или, возможно, безрезультатной, как и запоздалый или повторный следственный осмотр места происшествия»

Сравнивая процесс экспертизы на месте происшествия с процессом лабораторной экспертизы, Б. М. Комаринец отметил особенности первого, обусловливающие его повышенную сложность Эти особенности заключаются в следующем (приводим их текстуально, поскольку в более поздних работах других авторов положения Б. М Комаринца либо умалчивались, либо излагались неточно):

«1 Исследованию подлежит не один какой-либо предмет, а вся материальная обстановка места происшествия, включающая большое количество следов и самых различных предметов. А почему-то считается, что отдельные вещественные до­ казательства, которые можно послать на экспертизу в криминалистическую лабораторию,

—это объекты криминалистической экспертизы, а место происшествия — весь комплекс предметов и следов на нем — может быть успешно исследовано следователем без привлечения эксперта,

2 Условия исследования необычные, нередко неблагоприятные — под дождем, при плохом освещении и в непривычной обстановке,

3. Исследование выполняется непрерывно в сжатые сроки пребывания эксперта на месте происшествия; -;

4 Эксперт обычно не имеет возможности получить консультацию других специалистов и привлечь для производства экспертизы справочные материалы;

5 Эксперт ограничен техническими средствами для производства необходимых исследований»36 Признавая принципиальную возможность проведения на месте происшествия

криминалистической экспертизы любого вида, Б. М. Комаринец отдавал предпочтение судебно-баллистической и, трасологической экспертизам, для которых дан51 иые, полученные на месте происшествия, имеют наибольшее значение.

Насколько нам известно, концепция Б. М. Комаринца * о проведении криминалистической экспертизы в «полевых» условиях возражений в литературе не вызвала, но и не получила существенного развития. Основная его идея — о возможности, а иногда и о необходимости именно экспертного исследования всей обстановки места происшествия для решения задач, относящихся к предмету конкретных видов криминалистической экспертизы, не привлекла внимания ученых. Роль криминалиста по-прежнему ограничивали исполнением при осмотре места Происшествия функций специалиста, хотя и трактовали иногда эти функции достаточно широко. Так, Г, Г. Зуйков писал: «Осмотр места происшествия, как известно, проводит следователь, а специалист-криминалист обязан оказывать ему помощь, используя свои специальные познания и навыки.. В отличие от производства экспертизы, когда эксперт устанавливает лишь какое-либо отдельное обстоятельство, относящееся к способу совершения преступления (Г Г Зуйков рассматривает этот вопрос в аспекте установления способа совершения преступления.

— Р. В.), и исследует материалы, представленные ему следователем, в данном случае специалист-криминалист изучает всю обстановку места происшествия (курсив наш. — Я, Б.), все следы, предметы, вещества, имеющиеся на нем, для того, чтобы выявить факты, относящиеся к любой из сторон или ко всем составным частям и элементам способа совершения преступления»37. В тех же случаях» когда говорилось об экспертном исследовании места происшествия, его обычно не связывали по времени с осмотром места происшествия ,

В концепции Б М. Комаринца наше внимание привлекают два положения общего характера: принципиальная возможность и Целесообразность проведения криминалистической экспертизы в «полевых» условиях и признание места происшествия в целом (а не только отдельных следов и предметов) объектом криминалистической экспертизы

Мы считаем обоснованными аргументы Б. М. Комаринца в пользу проведения в ряде случаев криминалистических экспертиз на месте происшествия на начальном этапе расследования, иногда практически параллельно с осмотром места происшествия, в котором криминалист будет принимать участие именно как эксперт, а не как специалист, что найдет свое обоснование в процессуальном акте назначения экспертизы и будет полностью соответствовать закону, предоставляющему именно эксперту такое право (ст. 82 УПК РСФСР) Трудности при проведении экспертизы на месте происшествия, о которых писал Б. М. Комаринец в 1964 году, в настоящее время легче могут быть преодолены, поскольку передвижные кри52

миналиетические Лаборатории, оснащенные современными средствами связи и необходимым исследовательским оборудованием, наличие «носимых» хранилищ справочной информации, которая может потребоваться эксперту для дачи заключения, развитие системы экспресс-методов исследования — все это создает необходимые условия для проведения экспертизы в «полевых» условиях. В сущности, мы имеем дело с ситуацией, при которой даже, лабораторное исследования становятся «полевыми», поскольку сама лаборатория находится в «поле». Нечего говорить, насколько существенным при этом оказывается выигрыш во времени, возможность в полном

смысле слова оперативно использовать результаты экспертизы для раскрытия преступления по горячим следам.

Однако реализация рекомендаций о проведении экспертизы на месте происшествия параллельно с его осмотром в большинстве случаев оказывается невозможной но причинам процессуального характера Деле* в том, что на практике осмотр места происшествия как первоначальное действие обычно проводится до возбуждения уголовного дела, что не позволяет следователю до его окончания и принятия решения о возбуждении уголовного дела назначить экспертизу. Между тем, помимо того значения, которое может иметь проведение экспертизы на месте происшествия для раскрытия преступления по горячим следам» порой выявление признаков преступления вообще" невозможно без проведения экспертного исследования. Все это послужило основанием для постановки в процессуальной и криминалистической литературе вопроса о возможности назначения судебной экспертизы до возбуждения уголовного дела.

Инициаторы постановки указанного вопроса (Я. П. Нагнойный, 1967; Р. С. Белкин, 1969; X. Рооп, 1971; Г. МуДьюгин, М. Похис, 1971 и др.), исходя из реальностей следственной практики, особенно в области проведения судебно-медицинских исследований до возбуждения уголовного дела, предлагали внести соответствующие изменения в процессуальное зако-нодательство, разрешив, наряду с осмотром места происшествия, назначение судебных экспертиз до возбуждения уголовного дела.

Естественно, что предложение разрешить производство экспертизы до возбуждения уголовного дела вызвало и решительные возражения (В, М, Савицкий, 1974; В. Д Арсеньев, 1976; В. И. Шиканов, 1978; И. Н. Сорокотягин, 1984 и др.). Основные доводы противников этого предложения сводились (и сводятся) к следующему:

а) разрешение назначать экспертизу до возбуждения уголовного дела создаст опасный прецедент и приведет к тому, что по тем же основаниям начнут проводиться и другие следственные действия; - 53

б) назначение экспертизы до возбуждения уголовного дела влечет за собой существенное ограничение законных прав и интересов заинтересованных в исходе дела лиц; в) для экспертизы до возбуждения уголовного дела нет необходимых процессуальных

условий; г) для возбуждения уголовного дела достаточно данных, указывающих на признаки

преступления, для установления которых не требуется проведения экспертизы; д) что касается необходимости применения судебно-медицинских познаний именно в

экспертной форме, на что обычно ссылаются сторонники рассматриваемого предложения, то имеется полная возможность решить соответствующие вопросы в процессе осмотра места происшествия и трупа либо самому следователю, либо с помощью специалиста — судебного медика, не прибегая ни к экспертизе, ни к ее суррогатам, е) назначение экспертизы до возбуждения уголовного дела может привести к

неоправданной затяжке в принятии решения о возбуждении уголовного дела. Насколько основательны эти возражения?

Ссылки на то, что разрешение назначать экспертизу до возбуждения уголовного дела может создать опасный прецедент и повлечет за собой нарушение закона э части обязательного условия проведения следственных действий только по возбужденному делу, не имеют под собой почвы Таким прецедентом мог был уже стать осмотр места происшествия, однако этого не случилось.

Производством экспертизы до возбуждения уголовного дела права и интересы заинтересованных в исходе дела лиц (подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего) не ограничиваются. На этой стадии еще нет ни подозреваемого, ни обвиняемого, а потерпевший (который также не получил своего процессуального статуса), как правило, сам заинтересован в проведении экспертизы. Кстати говоря, при существующем порядке

проведения экспертизы в экспертной учреждении, права обвиняемого при назначении экспертизы ограничиваются (он, например, не имеет возможности заявить отвод эксперту), что тем не менее, возражений не вызывает.

Когда говорят о том, что для экспертизы до возбуждения уголовного Дела нет необходимых процессуальных условий, обычно имеют в виду, что направляемые на исследование объекты еще не имеют статуса вещественных доказательств, что нет процессуальной возможности при необходимости провести дополнительную и повторную экспертизы и т. п. А иногда добавляют, что для возбуждения уголовного дела не требу­ ется достоверно устанавливать обстоятельства преступления, достаточно лишь предположения о преступлении (В. М. Галкин) На это можно возразить, что и по возбужденному делу на экспертизу представляются объекты, не имеющие, строго 54

говоря, Статуса вещееГйекнйх1 доказательств. Что касается проведения дополнительной II повторной экспертиз, то для их проведения нет никаких помех либо после возбуждения уголовного дела, либо до его возбуждения. Мнение о том, что для возбуждения уголовного дела не нужно достоверно установленных обстоятельств, едва ли можно считать серьезным аргументом, о чем свидетельствует практика прекращения не­ основательно возбужденных уголовных дел.

Известно, что выводы следователя и специалиста не имею* доказательственного значения. Между тем закон в ряде случаев требует именно доказательственного решения специальных вопросов, что возможно лишь путем производства экспертизы. Жизнь, следственная практика свидетельствуют о том, что без компетентного заключения Специалиста, именно заключения, а не консультации, не оставляющей следа в ма­ териалах дела, бывает невозможным решить вопрос об основаниях для возбуждения уголовного дела, например, по дорожно-транспортньм происшествиям, пожарам, выпуску недоброкачественной продукции, нарушению техники безопасности и др.

Наконец, попытки подменить экспертизу некими предварительными исследованиями, чтобы хоть чем-то обосновать решение о возбуждении уголовного дела, создают еще большую опасность затяжки с принятием решения о возбуждении уголовного дела, поскольку в этом случае следователь лишен возможности лично следить за их производством, участвовать в их проведении, принимать необходимые меры при несогласии с их результатами или примененными методиками. Кроме того, возможности подобных исследований более ограничены, чем экспертизы, рядом условий (необходимость сохранения объекта в первоначальном виде и т. п). К этому следует добавить, что проведение таких исследований не исключает последующего проведения соответствующей экспертизы с целью получения необходимых доказательств.

С нашей точки зрения, нет никаких сколько-нибудь серьезных препятствий для принятия законодателем решения о возможности производства экспертизы до возбуждения уголовного дела. Повторяем, что без этого практически невозможно реализовать рекомендации о производстве экспертизы на месте происшествия параллельно с его осмотром, применение в тех же целях экспресс-методов исследования, эффективное использование передвижных криминалистических лабора­ торий и др. Строго говоря, без этого не может быть объектом экспертного исследования и обстановка места происшествия» когда условием достоверности заключения является исследование ее в первоначальном, неизменном состоянии.

Разрешение назначать экспертизу до возбуждении уголовного дела должно иметь определенные ограничения. Так, оно 55

не может распространяться на те случаи производства экспертиз, для которых необходимо получение образцов для сравнительного исследования в порядке ст. 186 УПК. Но такие ограничения также могут быть предусмотрены законом.

Разумеется, и при существующем порядке вещей имеется возможность проведения лабораторных исследований и в тех случаях, когда осмотр места происшествия осуществляется до возбуждения уголовного дела. Однако результаты

такого исследования носят характер лишь ориентирующей информации, хотя и в этом виде могут быть использованы для раскрытия преступления по горячим следам.

Вопрос о признании места происшествия в целом объектом криминалистической экспертизы решается, как нам представляется, не так однозначно.

Практика производства ряда некриминалистических экспертиз, таких, например, как пожарно-техническая, технологическая, автотехническая, экспертиза по делам о нарушении Правил техники безопасности и других убедительно свидетельствует, что место происшествия может быть, а зачастую должно быть, объектом экспертного исследования.

Так, Б. М. Савельев считает, что «необходима такая организация автотехнической экспертизы, при которой эксперт имел бы возможность лично ознакомиться с местом дорожного происшествия и принять активное участие в осмотре транспорта». Аналогичного мнения придерживаются К. А. Василевский и Т. Ф. Шаркова: «Объектом экспертного исследования может быть любое место дорожно-транспортного проис­ шествия: не только дорога.., н^) и поле, двор, покрытая льдом река и вообще все те места, где осуществляется движение транспортных средств». Е. А. Долицкий ^утверждает, что при производстве технических экспертиз по делам о крушениях и авариях на железнодорожном транспорте «непосредственный осмотр экспертами места крушения ^трудно заменить каким-либо материалом»40.

Еще более категорично высказываются по этому поводу авторы работ по методике расследования поджогов и пожаров. «При установлении причины пожара осмотр места пожара экспертом является важным фактом, решающим успех экспертизы», — пишет 3. Е. Шиманова41. О необходимости непосредственного анализа обстановки места происшествия пожарно-техническим экспертом пишут А. Р. Шляхов, А. С. Гри-горьян42 и др.

По концепции Б. М. Комаринца, место происшествия в целом может быть объектом криминалистического экспертного исследования, но не взамен, а в комплексе с другими, традиционными объектами — следами и иными вещественными доказательствами. Изучение экспертом обстановки места происшествия позволяет* ему полнее и глубже познать механиз56

мы следообразования, выявить признаки и свойства других объектов экспертизы, т, е наиболее эффективно решить задачи, поставленные перед ним следователем или судом. В работах этого автора мы не находим высказываний о том, что обстановка места происшествия является объектом Нового вида V криминалистической экспертизы в отличие от отдельных вещественных доказательств, изучаемых ее традиционными разновидностями!/Примерно на таких же позициях стоит и Т. М. Самарина: /^<При экспертном исследовании вещественных доказательств во многих случаях у эксперта возникает необходимость выяснить, где и при каких обстоятельствах эти вещественные доказательства обнаружены и изъяты, каков был их первоначальный вид и расположение по месту обнаружения и что представляет собой место происшествия... Поэтому чрезвычайно важным элементом экспертного исследования является личный осмотр и исследование экспертом места происшествия, что дает ему возможность путем непосредственного восприятия всей обстановки места происшествия и ее деталей выявить и оценить признаки, необходимые для установления того или иного обстоятельства»43.

В. М. Плескачевский признает необходимым при производстве судебнобаллистической экспертизы на месте происшествия исследовать все следы выстрела, в том числе и следы на нетранспортабельных предметах, и всей обстановки места происшествия44. Г. Н. Порошин в той же связи пишет: «Экспертное исследование места происшествия (чаще всего криминалистическое, судебно-медицинское, пожарнотехническое, автотехническое) производится в тех случаях, когда эксперт не может дать заключения по поставленным перед ним вопросам без изучения обстановки места

происшествия. Представляется, что экспертиза может проводиться не только в отношении отдельных объектов, но и материальной обстановки места происшествия в целом,»45. Последняя фраза, как указывает Г Н. Порошин, принадлежит А. А. Эйсману, который еще 15 лет назад, вскоре после Б. М. Комаринца писал о том, что место происшествия в целом может быть объектом экспертного исследования46.

Разложенное позволяет нам сделать важный для дальнейшего анализа проблемы вывод: признание обстановки места происшествия в целом объектом криминалистической экспертизы в науке не новость. Поэтому нельзя согласиться с Г. Л. Грановским, который утверждает, что в прошлом криминалисты вели речь лишь об исследовании отдельных следов на месте происшествия, а не об исследовании его обстановки в целом47

Г. Л. Грановский выдвинул концепцию «ситуационной экспертизы», основное содержание которой сводится к следующему.

57

Объектом ситуационной экспертизы является событие, изучаемое экспертом по «го материальным отображениям в вещной обстановке места происшествия. «Следует подчеркнуть, — пишет Г. Л. Грановский, — что речь идет о широком подходе, охватывающем событие в целом: его время, место» структуру и стадии течения, а также установление лиц, участвующих в нем, предмета посягательства, нанесенного ущерба, связей между действиями лиц и последствиями, отобразившимися в отдельных следах и обстановке в целом»48. Такой подход обусловлен тем, что знаний следователей для оценки ситуации места происшествия, особенно связанной с использованием современных технических средств, теперь недостаточно «Не только исследование такой сложной ситуации, но даже ее общая оценка уже требуют специальных знаний.. Даже если бы опытный следователь с помощью специалистов и смог извлечь нужную информацию путем анализа ситуации, он не вправе использовать ее в качестве доказа­ тельственной. Информация эта основана на переработке фактических данных. Правильность переработки должна быть оценена самим следователем, поэтому он не может быть ее источником. В качестве источника таких доказательств закон признает только заключение эксперта» 44.

Ситуационная экспертиза многоступенчата. По своей природе — это комплексная экспертиза или комплекс экспертиз. «В последних случаях, когда экспертам поручается исследование отдельных элементов и подсистем ситуации, все результаты должны быть использованы одним экспертом (по смыслу изложения — криминалистом.— Р. В.) для формулирования вывода, относящегося к ситуации в целом. Поэтому в методике должен быть определен оптимальный порядок одновременного исследования одних и тех же или разных объектов специалистами в различных областях знаний для решения общей задачи»50. Свои предложения Г. Л. Грановский заключает таким тезисом: «Место происшествия должно стать объектом криминалистической ситуационной экспертизы и в случаях, когда для его исследования необходимы специальные познания, передаваться целиком в распоряжение эксперта»51.

Позднее, упоминая предложение о создании ситуационной экспертизы и считая, что «оно, по-видимому, полностью отвечает важнейшему принципу интеграции знаний для решения практических задач, отражающему тенденции НТР», Г. Л. Грановский пришел к выводу, что «вырисовывается иное, несогласуемое со старыми представлениями понятие экспертизы, где, в частности, перенесен акцент на обнаружение фактов — исходных данных для решения задачи экспертизы. Становится очевидной4 недопустимость простого повторения в новых условиях 'тех определений понятия экспертизы, которые относятся к традиционным объектам». Это условия, в ко58 торых «жесткое программирование, приобретает все большее значение. Нужны

специалистах, которые обладают высокой квалификацией в производстве «узких» исследований, в решении какого-то класса задач. Эти специалисты не обязаны проявлять большой инициативы, не обязаны выходить за рамки своего задания. Они не обязательно должны уметь решать общую задачу и формулировать общий вывод координация

исследований и формулирование общих выводов Становится функцией ведущего эксперта и специалистов широкого Профиля»52.

Для того чтобы оценить концепцию Г. Л Грановского, требуется ответить на ряд вопросов, невольно возникающих при ознакомлении с его предложениями Такими вопросами, на наш взгляд, являются следующие.

1.Когда следователь должен сделать вывод о необходимости назначения ситуационной экспертизы и что означает «передать место происшествия целиком в распоряжение эксперта»

2.Кто определяет состав экспертов разных специальностей привлекаемых для исследования отдельных элементов и подсистем ситуации, и почему результаты исследований должен обобщать, а следовательно, и оценивать эксперт-криминалист? Кто в этом случае исследует место происшествия в целом?

3.Что остается на долю следователя, если ситуационная экспертиза означает широкий подход, охватывающий событие в целом и его элементы, практически

исчерпывая, таким образом, весь предмет доказывания? Действительно ли ситуационная экспертиза может обладать такими возможностями?

Попытаемся разобраться в этих вопросах «Известно, — пишет Г. Л Грановский, — что даже для исследования отдельных

следов почти всегда нужны специальные знания. Они тем более необходимы для исследования совокупности следов и вещей и их связей, характеризующих структуру ситуации»53 Поскольку каждое место происшествия представляет собой такую совокупность, можно сделать вывод, что во всех случаях, когда место происшествия налицо, должна быть назначена ситуационная экспертиза. Стало быть, вывод необходимости назначения ситуационной экспертизы следователь может делать до осмотра места происшествия. Да и нужен ли в этом случае сам осмотр, поскольку, по мнению Г Л. Грановского, даже общая оценка ситуации требует специальных знаний7

В свете сказанного замечание Г Л, Грановского о том, что ситуационная экспертиза не исключает следственного осмотра места происшествия, что «следователь должен осмотреть ме-сто происшествия, как это он делает и сейчас, осматривая 59

прежде чем направить на экспертизу отдельные предметы;, документы, труп в соответствии с процедурой, предусмотренной ст. ст. 178, 179 и 180 УПК РСФСР»54, звучит неубедительно. Для чего «ужен осмотр, если еще до него ясно, что следователь не в состоянии сам не только исследовать, но даже и оценить в общем обстановку места происшествия? Он должен просто назначить ситуационную экспертизу и «передать» место происшествия эксперту. Причем смысл такой «передачи» заключается, очевидно, в том, чтобы сохранить для эксперта место происшествия в «первозданном», нетронутом состоянии, ибо после назначения экспертизы уже сам эксперт (эксперты) решает, «что из вещной обстановки места происшествия надлежит исследовать, с помощью каких методов, когда и в каком порядке»55. Следственный же осмотр неизбежно приводит к нарушению обстановки места происшествия

Для определения состава экспертов, участвующих в ситуационной экспертизе, важно оценить обстановку места происшествия. Поскольку, по мнению Г. Л Грановского, сделать этого следователь не может, так как не обладает необходимыми для такой оценки (даже общей) специальными познаниями, остается предположить, что состав экспертов определяет также эксперт, очевидно, эксперт-криминалист (ведь экспертиза в целом именуется криминалистической).

Складывается странная ситуация: следователь назначает криминалистическую ситуационную экспертизу, не имея представления, эксперты каких специальностей будут участвовать в ее проведении И уже совсем туманным представляется положение, при котором для исследования ситуации требуется комплекс экспертиз. Кто определяет содержание этого комплекса7 Когда? На основании чего? Г Л. Грановский не дает ответа

на эти вопросы Нет ответа также и на вопрос, кто исследует место происшествия в целом (каждый эксперт исследует отдельные элементы и подсистемы ситуации). Но если никто, то есть ли здесь ситуационная экспертиза, объект которой — место происшествия в це­ лом? Ясно только, что субъектом исследования места происшествия в целом не будет и эксперт-криминалист, ибо его задача заключается в использовании результатов частных исследований для формулирования вывода, относящегося к ситуации в целом.

Но ^почему именно эксперт-криминалист должен оценивать и использовать заключения других экспертов и формулировать на их основе, очевидно» путем логических умозаключений общий вывод7 В этом случае эксперт фактически присваивает себе компетенцию следователя, тем более что формулирование вывода только на основе экспертных заключений само по себе, на наш взгляд, экспертизой не является, а целиком входит в понятие исследования к Оценки доказательств. 66

Не меняет существа дела и новый подход Г Л. Грановского к определению понятия экспертизы, являющейся формой использования, по его выражению, «совокупной (суммативной) компетенции специалистов», и наделение ведущего эксперта функцией интегрирования результатов исследования. Вообще, как известно, такое определение роли ведущего эксперта уже предлагалось И. Л. Петрухиным5® и было подвергнуто справедливой критике А. Я. Палиашвили57. Мнение о том, что эксперт — в том числе и ведущий — обязательно должен лично производить исследования, ранее уже высказывалось В. Д. Арсеньевым и Л. Е. Ароцкером, который по этому поводу писал: «Нет и не может быть «синтетической» формы производства экспертизы ведущим Экспертом, осуществляющим лишь оценку результатов исследований, проведенных другими экспертами»58. »

При той постановке вопроса, которой придерживается Г. Л. Грановский, на долю следователя ничего не остается. Его полностью заменяет эксперт. «Предмет ситуационной экспертизы необычно широк, — пишет он — Исследуя целиком место происшествия, эксперты имеют возможность установить ряд обстоятельств, относящихся к отдельным элементам состава преступления: способы приготовления, совершения и сокрытия преступления, время и место его совершения; личность потерпевшего и преступника; многие их физические и психические свойства; механизм взаимодействия преступника и потерпевшего, транспортных средств, орудий взлома и пре-град; обстоятельно описать все этапы совершения преступления, его детали, свойства предметов, исчезнувших с места происшествия, орудий преступлений, объяснить, почему произошли те или иные изменения в обстановке и др.»59.

Судя по тому, что приведенный перечень не закончен можно полагать, что с помощью ситуационной экспертизы возможно устанавливать и те немногие оставшиеся неупомянутыми обстоятельства, которые входят в предмет доказывания, т. е., иными словами, весь предмет доказывания в целом. Следователю остается лишь предъявить обвинение и закончить производство по делу: проведения ситуационной экспертизы оказывается достаточным, чтобы исчерпать весь процесс доказывания.

Но ни одна экспертиза и даже комплекс экспертиз не может заменить деятельности следователя по доказыванию Событие преступления, взятое в целом, ре может быть объектом никакой экспертизы, ибо не все его элементы отражаются в материальной обстановке места происшествия, доступной для исследования эксперта, Ситуационная экспертиза в том виде, в каком она кон61

струируется Г. Л. Грановским, представляется нам нереальной по существу и ошибочной с процессуальнбй точки зрения. В то же время ситуационная экспертиза не только возможна, но и существует реально, если согласиться со следующими положениями

!

Предметом такой экспертизы является не событие в целом, не вся ситуация, существовавшая до, в момент или после преступления, а лишь отдельные элементы события, отдельные детали ситуации. Такими элементами, например, могут быть