1.3.Специальные экономико-социологические дисциплины.

Общая экономическая социология подразделяется на ряд специальных экономико-социологических наук. Они делятся на отраслевые, функциональные и исторические дисциплины.

Отраслевые экономико-социологические науки занимаются исследованием социального содержания и его воздействия в отдельных отраслях социоэкономической жизни. К числу таких дисциплин относятся индустриальная социология, социология сельского хозяйства, социология туризма и т.п.

Функциональные экономико-социологические наукизанимаются исследованием экономических процессов и явлений, рассматривая их со стороны отдельных функций, отправляемых во всех сферах экономики, например, социология труда, социология технического процесса, социология профессионального образования и т.п.

Историко-экономическая социология. Она включает в себя специфические экономико-социологические дисциплины, изучающие социоэкономические процессы, происходившие в различные периоды истории, например, социология экономики эпохи Возрождения, социология экономики городов Средневековья, социология хозяйства античного полиса и т.д.

1.4. Социология и экономическая теория.

Традиционная экономическая теория, объявившая себя аполитичной, занимается прежде всего поддающимися измерению высокоагрегированными экономическими величинами и масштабными хозяйственными процессами, являющимися по сути рыночными феноменами. Материалом анализа служат воспринимаемые как объективная данность массовидные процессы. Целью анализа является получение знаний о допустимых в рамках формальной логики возможностях оптимальной аллокации имеющихся ресурсов и проблема распределения. Этические вопросы при этом объектом рассмотрения не являются. Социальным явлениям, стимулирующим или отражающим упомянутые экономические процессы, экономическая теория уделяет внимание лишь в исключительных случаях, исследуя их чаще всего с сугубо экономической точки зрения и ограничиваясь вербальным (т.е. на словах) признанием их значимости в хозяйственной жизни. Перенос центра тяжести на исследование высокоагрегированных величин приводит к тому, что немалая часть экономически значимых факторов ускользает от внимания экономистов или причисляется к привходящим переменным факторам, действующим непостоянно. Поэтому в ряде случаев, особенно при выработке прогнозов, экономисты приходят к упрощенным и ошибочным выводам, потому что причину хозяйственных трудностей и неурядиц они не ищут в тех сферах, где эти причины присутствуют в течение длительного времени.

Нередко анализ экономического процесса ведется на столь высоком уровне абстракции, что из поля зрения вообще выпадает человеческий компонент, как это происходит с фактором «труд», который рассматривается как «овеществленный» фактор производства, однородный (гомогенный) с фактором «капитал». Особенно наглядно это обнаруживает себя, когда в экономической теории решается проблема взаимозамещения (субституции) факторов производства. Подобное можно наблюдать и тогда, когда исследуются хозяйственные организации, которые чаще всего рассматриваются как материально-вещественнные структуры. На деле, однако, традиционная экономическая наука признает, хотя и не всегда это делает отчетливо в словесной форме (expressis verbis), что хозяйственное поведение – это поведение социальное, человеческое. Да и как можно анализировать процессы в рыночной экономике, если не рассматривать их прежде всего как интерактивные, социальные процессы.

Исследуемые в экономической науке величины, такие как, например, величина предложения или величина эффективного денежного спроса, отнюдь не являются результатом их «естественного» самозарождения, но становятся таковыми в процессе их трансформации в высокоагрегированное состояние не сами по себе, не как механически детерминированная акция, признанная рынком, но как итог человеческой и потому лишь ставшей возможной деятельностью.

В самой глубокой сущности все экономические факторы являются зависимыми от человеческих мотивов, мотиваций и соответствующих этим мотивациям решений, которые реализуются в социоэкономическом поведении людей. Как справедливо отметил Й.Шумпетер, «экономических фактов самих по себе не бывает»¹. Соотношения между макроэкономическими величинами и соответствующие им целевые соотношения – это не просто механическое «сцепление» независимых друг от друга товарных масс, а индикаторы социальных потребностей. На этом основании представляется невозможным выражать отношения и связи между экономическими феноменами посредством одних лишь формул и абстрактных схем, придающих человеческому фактору исключительно нейтральный характер, это неизбежно приводит к недопустимому отрыву экономической сферы от реальной действительности. С другой стороны, сама экономическая наука, принимаясь за изучение хозяйственного поведения, вынуждена, по соображениям методики, включать человеческий фактор в состав своих теорий, выдвигая при этом гипотезу, будто интуиция (якобы свойственная природе человека) становится гарантией рационального поведения хозяйствующего субъекта в любой рыночной ситуации. Универсальный, всеохватывающий характер социально-экономической сферы, составляющей предмет экономических исследований, не допускает возможности сохранения «чистоты» экономической науки, потому что исключает возможность (даже в теории) существования сферы, полностью свободной от присутствия человека – хотя бы в исключительно формализованных представлениях о целевых ожиданиях в условиях обмена, при котором люди, теоретически «встроенные» в мир, состоящий из товаров и услуг, действуют наподобие простых механических агрегатов. Вместе с тем и простое соединение эмпирических исследований с экономическим анализом не устраняет необходимость включения социальных факторов в предмет социоэкономической науки, потому что и в этом случае вне поля зрения останутся обширные сегменты действительности, не поддающиеся объяснению со стороны искусственно урезанной экономической теории.

Экономическое не сводится к хозяйственному поведению индивидов, поэтому экономическая теория выступает как теория народного хозяйства в целом. В.Зомбарт справедливо считал, что «вся экономическая теория является социальной и экономической». «Чистая экономическая теория – это, по его определению «антипонятие» (Unbegriff). Сфера экономической интерактивности – и не только той, что замыкается пределами рынка, это социальная сфера. Отсюда и цена – не только внешнее выражение «чисто» материально-вещественной, внесоциальной категории – редкости, простого индикатора соотношений между объемными характеристиками товарных и денежных масс, но прежде всего – это результат социальных интерпретаций (сравнений) и потому это человеческий и, следовательно, социальный феномен. Редкость постоянно соотносится с количеством и качеством, которые обусловлены социально, и потому она (редкость) может возрастать либо понижаться в зависимости от изменений в социальной оценке того или иного блага, даже когда не происходят изменения физической величины массы соответствующих благ¹. В XXI веке цена, традиционно выступавшая индикатором ресурса, в еще большей степени, чем ранее попадает в зависимость от социальных, политических, психологических и иных нематериальных факторов.