Ценности цивилизации и ценности научной рациональности

В чем же состоит проблема ценностей в культуре (цивилизации) и какова ценность научной рациональности? Генрих Риккерт одним из первых в философии XX в. поставил вопрос о ценностях. Согласно ему науки о культуре как особые сферы опыта соотнесены с ценностями. Именно ценности определяют величину индивидуальных различий, показывая в бесконечном многообразии разные свойства и черты как «существенные», «уникальные», так и «представляющие интерес». Разрабатывая концепцию ценностей, Г. Риккерт выделил шесть основных категорий ценностей: истину, красоту, безличную святость, нравственность, счастье и личную святость.

Мы не будем судить строго о научности в выборе немецким ученым данной системы ценностей, а только укажем, что субъективизм может увести его от верного представления о мире культуры и науки и представить ценности, существующие в мире в «надсубъективной» и «надбытийной» сферах, что конечно, не позволяет (несмотря на заверения Г. Риккерта) истолковать ценности как принцип, задающий фундамент – «артикуляцию» бытия, познания и человеческой деятельности.

После Г. Риккерта, уже в XX веке, «в учениях натуралистически-психологической направленности от прагматизма до социологии естественно-природные импульсы рассматриваются как побудительные мотивы ценностных предпочтений человека… Если в экзистенциализме Хайдеггера онтологический анализ оборачивается отвержением аксиологической проблематики, то Сартр приходит к выводу, что ценности как особого рода нормативная реальность производна от акта самосозидания человека, его свободного волеизъявления»¹.

Как видим, и XX век продолжает субъективистскую традицию в понимании природы ценностей. Иногда этот субъективизм «дополняется» неомарксистскими положениями у Сартра и Ю. Хабермаса, но в общем и целом проблема ценностей остается неизменной. Попытка некоторых ученых (в частности, Деррида) радикально избавиться от ценностей не принесла сколь-нибудь позитивного эффекта. Остается прибегнуть к «старой», «позитивной» концепции ценностей, содержавшейся в философии К. Маркса, который понимал ценность как предметно-субъективные отношения и деятельность, направленные на ориентацию человека, оценивающего свои поступки с позиции добра, истины, красоты, справедливости и т.д.

Ценность – это неотъемлемая черта субъектно-объектных отношений в целом и, тем более, в такой деятельности как культура. Вообще ценность есть все то, что люди ценят, то, что они возводят в один ранг полезности, необходимости, блага. Иными словами, проблема ценности самым прямым и непосредственным образом связана с различными сторонами человеческой деятельности. Здесь находит выражение определенная сторона ценности, указывающая на полезность, значимость наличных благ, закрепленных в форме объективно-предметных ценностей. Но одновременно с этим ценность выступает также и в качестве идеально-субъективной формы, в которой она обнаруживает свою направленность и ориентацию действий человека на те или иные явления и свойства предметов и объектов.

Более того, современная наука требует включения в знание ценностных параметров, поскольку ее объектами являются человеко-размерные системы. Человек уже не находится за пределами мира, вне его. Он всем ходом развития культуры включен в культуру, в объективный мир. Кроме того, человек и Вселенная (космос) существуют в нерасторжимой сопряженности. Поэтому ценность представляют не столько «объективные» истины, знания, сколько те, которые сопоставимы с непосредственным бытием людей¹.

Особенно велика роль в современной науке признания ценности научной рациональности. Проблема рациональности приобрела в философии особое значение потому, что она составляла важнейшую ступень познания человеком объективного мира. Если эмпирические и сенсуалистские направления в эпистемологии преобладали в концепциях материалистического понимания действительности, то рационализм возникает как реакция на ограниченность эмпирических данных и чувственных представлений. Рационализм выступает в качестве антипода сенсуализму и эмпиризму потому, что в науке необходима не столько преувеличенная роль внешних факторов познания, сколько «трезвость ума», способность человека (ученого) в своей познавательной деятельности рассуждать, выходя по возможности из-под власти чувств, эмоций, субъективных желаний, стремиться к обоснованию своих суждений и логических умозаключений. Лишь разум, интеллект способен дать достоверное знание, которое должно носить всеобщий, необходимый, а не случайный характер.

В настоящее время ученые установили несколько конкретно-исторических типов рациональности, указывая на многозначность данного понятия в зависимости от эпохи и философско-социологических концепций. И первым этапом был рационализм (рациональность), сформулированный Декартом, Спинозой, Лейбницем и др. Так, Спиноза в «Трактате об усовершенствовании разума» перечисляет свойства разума, которые, как он пишет, «особо заметил и ясно понял»:

I. Разум заключает в себе достоверность, т.е. знает, что вещи формально таковы, как они в нем самом объективно содержатся.

II. Разум воспринимает некоторые вещи или образует некоторые идеи абсолютно, а некоторые – из других.

III. Те идеи, которые он образует абсолютно, выражают бесконечность; ограниченные же идеи он образует из других…

IV. Положительные идеи разум образует раньше, чем отрицательные.

V. Он (разум) воспринимает вещи не столько с точки зрения длительности, сколько под некоторой формой вечности и в бесконечном числе…

VI. Идеи, которые мы образуем ясными и отчетливыми, представляются настолько вытекающими из одной только необходимости нашей природы, что кажутся абсолютно зависящими от одной только нашей мощи; смутные же наоборот: часто они образуются против нашей воли.

VII. Идеи вещей, образуемые разумом из других, дух может определять многими способами…

VIII. Чем более совершенства некоторого объекта выражают идеи, тем они совершеннее. Действительно, мы не так удивляемся мастеру, который создал идею какой-нибудь часовни, как тому, кто создал идею какого-нибудь знаменитого храма¹.

Итак, Б. Спиноза в качестве свойств (признаков) разума выделил: достоверность, абстрактность, бесконечность, позитивность, вечность, ясность, отчетливость, многообразность, совершенство. Все эти признаки в той или иной мере являлись типологическими свойствами понимания разума и рациональности классической концепции разума. (В скобках заметим, что во многих пособиях и у многих авторов утверждается совершенно неверная (ложная) мысль о том, что в этот период философствования «понятие разума не стало предметом специального исследования»².

Представленное Спинозой понимание рациональности совпадает с этапом развития классической философии, научной картиной мира, представленной XVII–XVIII вв., когда философия верила (вплоть до Гегеля) в способность разума к освоению действительности, в творчество разума и бытия.

Неклассическая рациональность подменила эту формулу верой в возможность науки и постижение преобразования мира, а в постклассический период философии возникло представление о плюрализме типов рациональности. Но как бы там ни было, идея рациональности связана с проблемой ценности разума, оказывающего свое влияние на всю культуру, ибо рациональность и составляет основу науки как разума в действии.

В наши дни проблема рациональности возводится в ранг ключевой философской проблемы. При этом отмечается, что ее актуальность обусловлена особенностями развития научно-технической цивилизации. Так, в частности, П. Гайденко видит проблему рациональности не как чисто теоретическую, но прежде всего жизненно-практическую. «Индустриальная цивилизация, – отмечает она, – это цивилизация рациональная, ключевую роль в ней играет наука, стимулирующая развитие новых технологий»¹.

В конце XX века проблема рациональности действительно обрела статус важнейшей философской проблемы, широко обсуждаемой учеными, демонстрирующими различные подходы к ней. Однако несмотря на века, прошедшие после XVI–XVIII столетия, учение о рациональности продвинулось незначительно. Как отмечают авторы учебного пособия под редакцией В.П. Кохановского «Философия науки», под рациональностью сейчас понимают логичность, мотивированность, научность, экономичность, связность с ситуацией, соответствие образцам или протест против них, и т.д.¹

В этом перечне принципов рациональности приводятся или тавтологические суждения (научность, логичность), или же типично эмпирические характеристики теории вообще (связность с ситуацией, соответствие образцам и т.д.).

Некоторое продвижение вперед в вопросе о природе рациональности можно обнаружить в творчестве М. Вебера, который, выделяя идеальные типы действия, обращает внимание на целерациональное действие, что ориентирует ученого на использование средств, позволяющих достичь значимых целей. «Социальное действие, – пишет М. Вебер, – подобно любому другому поведению может быть целерациональным, если в основе его явлений – ожидание определенного поведения предметов внешнего мира и других людей и использование этого ожидания в качестве «условий» или «средств» для достижения своей рационально поставленной и продуманной цели»¹.

Данная позиция и оценка рациональности, высказанная М. Вебером в современной философии науки, является эвристичной и доминирующей, ибо она (рациональность) понимается не столько как атрибут науки, сколько как высший принцип человеческой деятельности и системообразующий элемент человеческой культуры.

Макс Вебер так характеризует целерациональное действие: «Целенаправленно действует тот индивид, чье поведение ориентировано на цель, средства и побочные результаты его действий, кто рационально рассматривает отношение средств к цели и побочным результатам и, наконец, отношение различных возможных целей друг к другу, то есть действует, во всяком случае, не аффективно (прежде всего не эмоционально) и не традиционно»². Здесь и выражена М. Вебером суть рационализма как логико-методологи­ческого принципа, обращенного к практической деятельности индивида – деятельности, содержащей в себе единство идеального и материального – цель, средства, результат с его «побочными» результатами действия.

Веберовская концепция рациональности в настоящее время получила свое развитие в работах Ю. Хабермаса, К. Ясперса и других философов.

Завершая вопрос о ценности научной рациональности, необходимо сказать, что сама рациональность в наше время заключается в усложнении теоретического познания, где разум становится высшей ценностью, давая оценку ненаучных (иррациональных в первую очередь) компонентов современной науки. Кроме того, вопрос о рациональности в науке перерастает «узкие» рамки научных исследований и вторгается в иной контекст, а именно в культурно-исторический контекст, который обеспечивает продвижение науки и всей научной деятельности вглубь, расширяя рамки нынешнего состояния культурно-исторической практики. Ценность рационализма становится ценностью тогда, когда не принижается и не уничижается человеческий разум, и когда человек разумно смотрит на мир, тогда и мир на человека смотрит разумно (Гегель).

Итак, рациональность в философии науки понимается как совокупность норм и методов, характеризующих научное исследование, основанное на разуме отношения человека к действительности, когда он не находится вне мира, а органично связан с ним, осознавая его с помощью целей, средств, обеспечивая их достижение в «побочных результатах» (М. Вебер) деятельности.