Вопросы для самопроверки

1. Какие этапы выделяются в истории отечественной риторики?

2. Что собою представляло византийское наследие в древнерусской речевой культуре?

3. В каких литературных сочинениях доносилась до людей мудрость античных и византийских философов и ученых?

4. Каковы образцы речевого поведения, отраженные в различных сочинениях византийских и отечественных авторов?

5. Какая речь ценилась на Руси?

6. Какие основные стили речи сложились на Руси? В чем их особенности?

7. Кого из выдающихся древнерусских мастеров красноречия вы можете назвать?

8. Какие виды красноречия сформировались на Руси?

Литература к теме

Аннушкин В.И. История русской риторики: Хрестоматия: Учеб. пособие для студ. гуманит.фак.вузов. –М.,1998.

Аннушкин В.И. «Риторическое художество» в Древней Руси// Русская речь. – 1992. - № 2.- С.68-73.

Михальская А.К. Основы риторики. - М., 2002.

Черторицкая Т.В. Красноречие Древней Руси (Х1-ХУП веков// Сокровища древнерусской литературы. –М., 1987.

§9. Отечественная риторическая культура хvii– хiх вв.

Новый этап в судьбе риторики связан с кардинальными изменениями в жизни российского общества, в том числе и под влиянием петровских реформ и идей Просвещения, с развитием науки и техники и формированием новой системы образования, с нарастанием революционного движения. В течение этих трех веков риторика испытала взлет и падение.

Начало ХVIIв. – новый этап в судьбе риторики. Как пишет современный исследователь В.П. Вомперский, в 1616 г. в Троицкий монастырь посылается царская грамота с побуждением к поиску монахов, которые «грамматику и риторику умеют» (Вомперский В.П. Русские риторики ХVI-ХVIIIвв. - М., 1988).В марте 1620 г. появляется первая русская (рукописная) риторика, предположительно, перевод книги Меланхтона. Русский автор неизвестен, хотя многие исследователи называют имя Макария. Она существовала во множестве списков и в Москве, и в Новгороде, и в Ярославле, и в Ниловой пустыни, и в Соловецком монастыре.

«Риторика» Макария состояла из двух книг - «Об изобретении» и «Об украшении» и представляла собой свод статей, комплекс вопросов и ответов по темам: риторика и оратор, 4 рода речей, учение о силлогизме, общие места, 6 частей речи (т.е. композиция), возбуждение страстей и другие. Фактически в ней излагался классический риторический канон.

Описывая 4 рода речей, автор называет их:

- учебный (объяснение, разъяснение, вопросы, ответы, письменное сочинение и др.),

- судебный (обвинение, защита, оправдание, порицание, обличение, просьба о прощении),

- совещательный (советование, отсоветование, уговоры, отговоры, утешение и прочие),

- показательный или хвалебный.

Можно предположить, что и в реальной речевой практики Руси того времени их можно встретить.

Более подробно анализирует это произведение современная немецкая исследовательница Р. Лахманн («Демонтаж красноречия». - М., 2001). Обратите внимание на отношение переводчика к тексту: он не просто переводит это сочинение, а интерпретирует в связи с российской речевой культурой. У Меланхтона по-латыни риторика определяется как наука, показывающая способ научиться правильно и украшенно говорить. В русском варианте это выглядело так: «Риторика есть яже (та, что) научает пути праваго жития полезного добрословия» (с.55). Хотя мы видим новое, западное влияние на риторическую культуру Руси, однако и византийская основа, и собственно русские культурные традиции все же существовали, и их влияние ощущалось.

Оратор в этом сочинении определяется как человек, «весьма искусный в науке речения», «приобретший способность говорить «пригодные и похвальные речи в делах и в градских судах по обычаям и по закону того государства, где он родился». От оратора требуется быть философом и христианином, деятельно и искусно отстаивающим добро и истину.

Риторика Макария соединяет задачи добрословия (этические) и краснословия (эстетические).

В 20-е годы ХVII в. появилось русское оригинальное сочинение «Сказание о 7 свободных мудростях», то есть о тривиуме (грамматика, диалектика, риторика) и квадривиуме (музыка, арифметика, геометрия, астрономия). Семь глав этого произведения – это 7 рассказов каждой из наук о себе.

Эти мудрости, или искусства, представляли собой пропедевтический курс для поступления в высшую школу ХVП века. Диалектика и риторика были науками, венчающими образование, к их изучению приступали только после того, как были освоены грамматика, чтение, основы греческого и «словенских» языков и церковный порядок.

Риторика считает себя всеобъемлющей наукой и сама о себе говорит: «Видят меня многие, да не внимают мне. Я же, как благой и мудрый друг, всех с добротою люблю и всех в лепоту желания моего призываю. Я – мудрость сладкогласной речи, я – сладость дивного и стройного сказания, я – доброта неоскудевающего богатства. Я от людей вражду темную отгоняю и вместо нее светлую любовь в них вселяю. Я гнев отгоняю и брань попираю, благостыню же ввожу и совет составляю. Я лукавые слова посекаю и ложь обличаю, лесть отсекаю, а целомудрие утверждаю. Я – светлая слава и мудрая сила».

В 1672 г. переводчик Посольского приказа Николай Спафарий переработал это «Сказание» в «Книгу избранную вкратце о 9 музах и 7 свободных художествах». В ней он, как пишет Вомперский, определяет риторику как художество, которое учит украшать речь и убеждать. Цель речи – учить красно глаголати и увещевать на каждую вещь (то есть убеждать). По мнению автора, есть 5 причин, из-за которых следует изучать риторику. Прежде всего из-за ее древности и высоких достоинств, а также из-за ее истинности, потому что она имеет определенные правила. Далее из-за ее умения украшать слово и, следовательно, доставлять эстетическое удовольствие – «услаждать». Ну и наконец, ради пользы, ибо она полезна нашей жизни.

Первые риторики были сосредоточены в монастырях. Л.К. Граудина и Г.И. Миськевич в работе «Теория и практика русского красноречия» (М., 1989) указывают, что образовались 4 ареала, в которых создавались самые ранние риторики:

1) Северо-Восточная и Центральная Россия (Вологда и Кирилло-Белозерский монастырь);

2) Северо-Западная (Новгород, здесь немного позднее будет составлена известная «Риторика» Усачева);

3) Северная. (Здесь в Выгорецком общежительстве в начале ХYШ в. старообрядцы переведут с латинского и переработают «Риторику» Феофана Прокоповича);

4) Юго-Западная с Киево-Могилянской академией и Чернигов.

В петровскую эпоху – в конце ХVII– начале ХVШ вв. появляются блестящие руководства по ораторскому искусству: «О силе риторической» (автор – основатель Славяно-греко-латинской академии Софоний Лихуд); «Наука проповедей» Михаила Усачева; «Книга сия философская (Краткая риторика)» Андрея Белобоцкого; «Риторическая рука» Стефана Яворского, переведенная с латинского языка Поликарповым, и другие. С возникновением академий постепенно рождается практика, когда каждый учитель обязан написать свою риторику, по которой будут учиться его слушатели.

Из всех риторических сочинений выделялась «Риторика» Феофана Прокоповича – крупнейшего деятеля в области русской культуры и литературы, основоположника просветительства, поэта, оратора и теоретика литературы. Его «Риторика» делилась на общую, объяснявшую основные риторические понятия, и прикладную, в которой рассматривались судебное и церковное красноречие, эпидейктические речи, вопросы стиля, средства художественной выразительности, приемы воздействия на аудиторию.

Ф. Прокопович считал, что ораторское искусство способно принести пользу для России во внутренне- и внешнеполитических сферах, поскольку оно указывает правила для составления государственных указов и житий святых. Его мысли направлены на новое красноречие, практически значимое, поддерживающее государство и церковь. Прокопович открывает риторике круг деятельности, охватывающий все общественные нужды. Сам он риторические приемы рассматривал как универсальные, имеющие всеобщий характер, действующие в поэтических и риторических сочинениях.

Феофан Прокопович славился своим умением говорить просто и понятно и вместе с тем эмоционально и убедительно. Наряду с богословскими трактатами ему принадлежат церковные проповеди, похвальные и поздравительные слова и речи. В историю вошла его речь на погребение Петра, зачин которой считается образцом ораторского мастерства: «Что се есть? До чего мы дожили, о россияне! Что видим? Что делаем? Петра Великого погребаем! Не мечтание ли се? Не сонное ли нам привидение? Ах, какая истинная печаль!».

Все вышеназванные риторики были рукописными, создавались они на латинском, поскольку обучение в высшей школе велось на нем, и реже на русском и польском языках.

Первая печатная риторика - «Краткое руководство к риторике на пользу любителей сладкоречия» вышла в свет в 1747 году, автор ее – М.В. Ломоносов. Фактически эта книга представляет собой сплав собственно риторических и лингвистических, логических и социально-политических идей и понятий. Ломоносов в ней так определяет риторическое мастерство: «Красноречие есть искусство о всякой данной материи красно говорить и тем преклонять других к своему об оной мнению» (Ломоносов М.В. Для пользы общества. М., 1990. с. ). Для приобретения подобного умения требуется 5 следующих средств: природное дарование, изучение риторики как науки, знание других наук, подражание авторам и упражнение в сочинении. В своей риторике Ломоносов говорит об изобретении идей и называет ряд топов: род-вид, целое-части, свойства материальные и жизненные, время, причина, предыдущее и последующее и другие. Он также говорит о расположении материала, о словесном украшении, о возбуждении страстей, о произношении и т.п. Одну из глав посвящает характеристике и расположению слов публичных: проповеди, панегирику, академической и надгробной речи, приватным речам и письмам.

Фактически это первая научная теоретическая разработка применительно к русской культуре. Но Ломоносов был не только теоретиком, но и блестящим практиком. Он применил риторические умения в прозаическом и стихотворном жанрах, в публицистическом, научном и научно-популярном творчестве, в академическом красноречии и эпистолярном жанре. Он писал оды, благодарственные и похвальные слова, слова о пользе химии и книг церковных, о сохранении и размножении российского народа, письмо о правилах российского стихосложения, историографические сочинения и т.п. Разделяя красноречие на светское и церковное, он сосредоточивает основное внимание на светском, не только обогащая его виды, уже имеющиеся в русской культуре, но и создавая новые, например, академическую речь, посвященную научным проблемам. Он на деле использует риторические правила, методы, приемы, изобразительно-выразительные средства в зависимости от типа речи и условий общения, формируя тем самым русский национальный литературный язык в его стилистическом разнообразии. Важным вкладом в риторику стала его разработка письменных образцов публичной речи, а также теория о трех штилях.

Называя выдающихся ораторов ХVIII в., следует упомянуть кроме Ф. Прокоповича и М. Ломоносова екатеринославского архиепископа Амвросия Серебренникова – писателя, переводчика и духовного оратора.

В ХVIII в. в церковном красноречии преобладают слова и проповеди, но в целом с начала века идет переориентация риторики на светские жанры и поэтику. Еще в 1705 г. Ф. Прокопович пишет курс лекций на латинском языке «De arte poetika» («О поэтическом искусстве»), а в 1706 году – «De arte ritorika» («О риторическом искусстве»). Среди светских жанров появляется академическое красноречие, риторика участвует также в развитии эпистолярного жанра.

ХVII - ХVIII вв. - это время церковного раскола на реформированное и консервативное православие (старообрядцы), время петровских реформ, повернувших Россию лицом к Европе. Оно отмечено своеобразным расколом культуры, сосуществованием в ней противоположных мировоззренческих установок и ориентаций. Оппозиция «нового» и «старого» сыграла свою роль и в риторической культуре. Более того, риторика оказалась своеобразным инструментом введения новых культурных традиций.

Р. Лахманн (Демонтаж красноречия. – СПб.,2001) пишет, что старообрядцы отстаивают культуру, в которой текстовая традиция является священной. Значение текста определено раз и навсегда, Библия имеет одно значение, и ревизия священных книг исключена. Не нужны в такой парадигме и иностранные языки. Модель, которой придерживается официальная культура, основывается на правиле, то есть на убеждении, что составление текстов и формы социального поведения поддаются изучению и управлению. Приобретают значение такие метатексты, метанауки, как риторика и грамматика, письменные указания церемониального характера (с.26).

Импорт риторического учения (при посредничестве польско-иезуитских центров образования) в Россию ХVII в. также участвует в изменениях, которые происходят в коммуникативной сфере культуры. Импорт риторики отвечает потребностям официальной культуры. В образовании закладывается риторическая традиция сначала на латинском, потом на церковнославянско-русском языке. Зарождающаяся текстовая практика развивается в соответствии с аппаратом риторических правил, опирающихся на определенный тип мышления и моделирования языка (с.33). Унификация, иерархизация, канонизация языковых средств и текстовых приемов происходит в интересах официальной культуры. Государство и официальная церковь выстраивают свою идеологию, свои правила жизни.

В противовес ей возникает как бы антириторика, выразителем которой стали старообрядцы. Наиболее яркой фигурой этого антириторического противостояния официальной культуре является протопоп Аввакум (1620 – 1682). Р. Лахманн отмечает, что Аввакум критикует официальный язык, ориентированный на чужие образцы. А ведь язык – это медиум истины. Язык же никоновцев (в оппозиции Аввакума получающих статус язычников) становится языком лжи и лести. Искусные красные слова оказываются пустыми, обманчивыми, не ведущими за собой дела (с. 35).

Аввакум отрицает владение искусством слова, а тем самым и образование, обучающее красноречию. Его встречная концепция основывается на двух принципах: отказ от языковых украшений, продиктованных привнесенными извне правилами, и употребление исключительно родного языка. Этот простой язык – язык истинный, настоящий, русский природный язык, свободный от риторики, от ее украшательств, является соответствующим истинной вере. Христианину ни к чему все эти чужие языки и украшательство. Аввакум писал о себе: «Не учен диалектике, и риторике, и философии, а разум христов в себе имам» (с.36). Антириторизм приводит не только к отказу принимать официальную риторику, но и к отрицанию социальных ценностей и норм, лежащих в их основе, и коммуникативных ситуаций, которые они должны регламентировать. (с.38).

Риторический раскол К.Р. Лахман описывает через сравнение стилей Симеона Полоцкого (1629-1680) и протопопа Аввакума.

Первый русский придворный поэт и воспитатель царских детей Симеон Полоцкий, выступающий в качестве представителя польско-иезуитского образования, «эстетизирует» священный текст, Псалтырь, переводит его в стихотворную форму, создает первую русскую стихотворную систему. Он, будучи учителем риторики и поэтики, противопоставляет поэтический и повседневный языки. Его язык очень далек от просторечия. Полоцкий поддерживает иерархию стилей, признает необходимость их функционального использования в рамках различных жанров и коммуникативных ситуаций. Он культивирует игровые формы стиха, изобретает метафоры, усваивая правила риторики одного из польских поэтов барокко. Полоцкий воспитывает избранную публику, формирует первый светский литературный канон в России и инициирует барочную традицию.

Стилю Полоцкого диаметрально противоположен стиль Аввакума, нашедший выражение в его «Житии». Содержанием этого текста является жизнеописание, исповедь, поучение, признание, история страданий, путевой дневник и изображение самых интимных мистических переживаний. Этот текст отрицает эстетическую функцию чуждой ему художественной литературы, угодной при дворе, и противостоит ей. Несмотря на высокий уровень образования, Аввакум принципиально называет себя неумным, принципиально использует в своем «Житии» просторечие, которое вводит в текст, соединяя его с церковнославянскими формами, вполне традиционными (с.41). Игнорируя официальный унифицированный язык и иерархию стилей, смешивая языки и стили, нарушая представления о приличии, «литературный юродивый» Аввакум создает некий карнавальный текст. Взятое вместе с его посланиями, «Житие» образует литературный антиканон, на который ориентируется письменная практика старообрядцев вплоть до ХIХ в. (с.42).

При Петре Первом продолжается унификация социальной жизни, формируется и вводится в обиход риторический идеал для нового дворянства, опирающийся во многом на древнерусский идеал. Он был изложен в произведении «Юности честное зерцало, или Показания к житейскому обхождению», которое было издано в 1717 г. «повелением царского величества». (Далее цитаты по репринтному изданию. М., 1990).

В нем говорилось, что дети не имеют права перебивать речи родителей и прекословить им, говорить без спросу, «когда говорить им случится, то должны говорить благоприятно, а не криком и не якобы сумасброды» (с.3) . Все, что говорится, должно быть правдой истинной без прибавления и убавления и произноситься должно благообразно в приятных и учтивых словах. Если родители обратятся к детям, то они должны тотчас отозваться и сказать: «Что изволите, государь батюшко», а не так: што, чего, чего хочешь (с.5). Когда им приходится говорить с людьми, то надо делать это благочинно, учтиво, вежливо, разумно, не перебивать речей других, говорить в меру, сначала выслушать, а потом мнение свое достойно предъявить. В радостных речах быть радостным, а в печальных – печальным. Запрещалось себя хвалить и уничижать, надо ждать, когда другие похвалят. Не рекомендовалось заочно ругать недругов и плохо говорить об умерших, пересмешничать или произносить дурацкие шутки. «Младые люди не должны ни про кого худого переговаривать и разглашать, что слышат, чтобы ближнему не было вреда и урона» (с. 19).

Младые отроки, знающие иностранные языки, должны были всегда говорить между собой на этих языках, «дабы тем навыкнуть могли» и чтобы их не поняли слуги, которые могли бы разгласить что-нибудь из сказанного ими. Рекомендовалось также читать полезные книги на иностранных языках и писать, чтобы не разучиться.

Подчеркивалось умение дворянина держать слово и вести себя сообразно своему высокому положению.

Регламентировалось и внешнее поведение: «Когда тебя о чем спросят, то надлежит тебе отозваться и дать ответ, как пристойно, а не маши рукою, и не кивай головою, не веди себя наподобие немых, которыя признаками говорят или весьма никакой отповеди не дают» (с.38).

Налагался запрет на брань: «Никакое неполезное слово, или непотребная речь да не изыдет из уст твоих, всякой гнев, ярость, вражда и ссора» (с.44).

Среди двадцати добродетелей девицы называются кротость, терпение, «приятство», умение быть услужливой и терпеливой, умение в беседе «приятливо и тихо обходиться, с чужими говорить учтиво, отвещать ласково, других охотно слушать и всякое доброжелательство показывать в поступках, словах и делах» (с.57). В книге приводится совет Григория Назианзина «от скверных слов и соблазных песен заключать уши воском» и самой не говорить подобных слов (с.66).

Что касается идеала придворного, то о нем сказано так: «Младый дворянин, ежели в эксерциции (обучении) своем совершен, а наипаче в языках, в конной езде, танцовании, в шпажной битве, и может добрый разговор учинить, к тому же красноглаголив и в книгах научен, оный может прямым придворным человеком быть» (с.13).

Конец ХVIII – начало ХIХ вв. характеризуются нарастающими тенденциями в перестройке социокультурной российской системы, в переходе от традиционной культуры к инновационной. ХIХ в., век социальных реформ и революций, вносит новое в содержание в российскую логосферу, серьезные социальные противоречия русской жизни сказываются и на риторической культуре. Во многих жанрах красноречия усиливается полемическое начало, практическая направленность риторики.

Многое в судьбе русской риторики сходно с ее судьбой в Западной Европе этого времени, она также переживает упадок, во многом уступает свою роль поэтике, вообще словесности, однако в ряде жанров отмечен подъем и расцвет. Такими жанрами стали академическое и судебное красноречие.

Социально-политическое красноречие получило поддержку в риторическом сочинении. Известный политический деятель М.М. Сперанский, с чьим именем связаны реформы в России, создает «Правила высшего красноречия», написанные им на основе лекционного курса, который он читал в 1792 г. в Главной семинарии при Александро-Невском монастыре в Санкт-Петербурге. Правила долгое время ходили в списках и были опубликованы только в 1844 г. В этих правилах он дает систематический обзор теоретических положений, связанных с доказательностью речи, ее строением, языком, произношением, видом оратора, его голосом и т.п. Он считал страсти основанием красноречия, оратор должен быть «сам пронзен страстью, когда хочет родить ее в слушателях», но чтобы «речь в ушах просвещенных имела свое действие, мало к сему бросить по местам искры чувствия и силы, надобно сии места связать с другими, усилить мысли, поставить их в своем месте, поддержать выражение выражением и слово утвердить словом» (Об ораторском искусстве. - М., 1963. - с. 67).

Вместе с тем сфера социально-политического красноречия была ограничена, существовала определенная идеологическая регламентация.

М.Е. Салтыков-Щедрин, характеризуя подобное красноречие России, называет его «дитем хилым, бледным, больным, слабосильным и, несмотря на колючки, безобидным. При малейшем дуновении ветра оно всей своей растрепанной массой приклоняется к земле и рабски-болезненно стонет: «Я безвреден!» (О красноречии в России// Об ораторском искусстве. М.,1963. – С.123). Салтыков-Щедрин приводит свою, сатирическую, классификацию красноречия:

1) красноречие Марса. «Не рассуждать! Руки по швам!» При этом нередко случалось, что Марс ограничивался простым рычанием, что, без сомнения, представляет самую сжатую форму изъяснения мыслей и чувств;

2) красноречие бюрократическое. «Да вы знаете, милостивый государь! Да как вы осмелились, милостивый государь! Да известно ли вам, что я упеку вас туда, куда Макар телят не гонял!»;

3) красноречие торжественное, или, так сказать, обеденное. «Очень рад, господа, что имею случай…тово…это таперича доказывает мне, что вы, с одной стороны…чувства преданности…ну и прочее…. А с другой стороны, и я, без сомнения, не премину…от слез не могу говорить…Господа! За здоровье Крутогорской губернии!

Одним словом, пользуясь указаниями опыта и бывшими примерами, мы имели право догадываться, что у нас скорее может процветать балет, нежели драматическое искусство» (с.124).

Академическое красноречие прирастало славой профессоров Московского и Санкт-Петербургского университетов Т.Н. Грановского,, С.Н. Соловьева, Д.И. Менделеева, Н.И. Пирогова, Г.Ф. Лесгафта, И.М. Сеченова, К.А. Тимирязева, А.Ф. Мерзлякова и других.

Университетские и лицейские профессора и преподаватели создали учебники риторики, получившие признание и распространение. Как указывает О.И. Марченко (Риторика как норма гуманитарной науки. -М., 1991), книги профессора Царскосельского лицея Н.Ф. Кошанского выдержали 11 изданий. По его «Частной риторике» (1829) и «Общей риторике» (1832) учились несколько поколений. Н.Ф. Кошанский, не отрицая роли фигур и тропов в речи, все-таки ее главным достоинством считает богатство мысли в сочетании с простотой ее выражения (с.59).

Среди других сочинений «Краткая риторика, или правила, относящиеся ко всем родам сочинений прозаических» А.Ф. Мерзлякова (1808), «Правила красноречия, в систематический порядок науки приведенные и сократовским способом расположенные» Ф.Л. Малиновского (1816), «Исследование о риторике в ее наукообразном содержании и в отношении, какое имеет она к общей теории слова и логике» К.П. Зеленецкого (1828). К.П. Зеленецкий в 1860 г. создает «Теорию словесности», в которой риторика рассматривается как универсальное гуманитарное знание, руководство и инструмент для выражения мыслей во всех видах словесного творчества.

Вместе с тем нарастает усилившаяся в 60-е годы тенденция вытеснения риторики словесностью. По мнению Т.Г. Хазагерова и Л.С. Шириной, революционно-демократическая критика, а вслед за ней и крупнейшие филологи А.А. Потебня и А.Н. Веселовский провозглашают основным видом словесности художественную литературу. (Общая риторика: Курс лекций. - М.,1999. - С.27), что совершенно понятно при огромном авторитете и высочайших художественных достоинствах русской литературы ХIХ в.

Вторая половина ХIХ в. отмечена расцветом судебного красноречия, полемического во многих случаях. Судебные заседания превращались иногда в пространство социально-политических, мировоззренческих столкновений. Так было при рассмотрении дела Веры Засулич, покушавшейся на жизнь градоначальника генерала Трепова. Выдающийся судебный оратор А.Ф. Кони (1844-1927) в своих воспоминаниях пишет обо всех перипетиях расследования и судебного разбирательства этого дела и о реакции общества на оправдательный приговор, который «разразился над Петербургом, подобно электрическому удару, радостно возбудив одних, устрашив других и всех равно взволновав» («Избранное». - М., 1989. - С.358).

Судебное красноречие прославилось именами П.А. Александрова, С.А. Андреевского, В.Д. Спасовича, П.С. Пороховщикова, А.И. Урусова, П.П. Карабчевского, А.Ф. Кони, Ф.Н. Плевако.

Слог и стиль судебных ораторов различен – строгий, логичный, сдержанный у одних, яркий, образный, эмоциональный у других, то есть в речевом идеале публичной судебной речи мы находим варианты. Однако в целом в речевом общественном идеале преобладает представление о хорошей речи как о речи ясной, стройной, насыщенной мыслью, причем мыслью социально значимой.

П.С. Пороховщиков в работе «Искусство речи на суде» («Об ораторском искусстве». - М., 1963) пишет: В чем заключается ближайшая, непосредственная цель всякой судебной речи? В том, чтобы ее поняли те, к кому она обращена. Поэтому можно сказать, что ясность есть первое необходимое условие хорошего слога… На суде нужна необыкновенная, исключительная ясность. Слушатели должны понимать без усилий…. Не так говорите, чтобы мог понять, а так, чтобы не мог не понять вас судья» (с.139).

Ф.И. Плевако, адвокат, судебный оратор, член Ш Государственной Думы, в своих речах прежде всего рассчитывал на эмоциональное воздействие. Он не любил говорить долго, но были случаи, когда присяжные плакали навзрыд после его речи. Слава его в России была огромна, люди шли в Москву, отчаявшись добиться справедливого решения, с одной мыслью: «Найду себе Плеваку». Стали хрестоматийными примеры его кратких эмоциональных речей в защиту старушки, укравшей копеечный чайник, священника, совершившего убийство и оправданного присяжными после одного предложения Плевако, в котором он просил отпустить грех этого человека, ведь много лет он отпускал грехи всем страждущим.

В целом для ХIХ в. характерны такие жанры красноречия, как социально-политическое, академическое, судебное, военное, социально-бытовое и духовное (религиозно-нравственное), кроме того, следует отметить и эпистолярный жанр.

В социально-бытовой сфере формируется набор требований к речевому поведению. В 1881 г. вышла книга «Хороший тон: Сборник правил и советов на все случаи жизни общественной и семейной» («Русская риторика: Хрестоматия/ Авт.-сост. Л.К. Граудина». - М.,1996). В ней говорилось: «Подобно тому, как в музыке все приятные и ласкающие слух звуки, сливаясь в одно, образуют гармонию, чарующему влиянию которой мы невольно поддаемся, - точно так же безотчетно влечет нас симпатия к той личности, у которой во всех движениях, разговоре, манере держать себя господствует полнейшая гармония» (с.269).

Хороший тон, по мнению авторов сборника, состоит из бесчисленного множества внешних приемов, имеющих в основании приличие, нравственность, вежливость и такт, который понимается как врожденное качество. Бестактность свидетельствует о грубом состоянии души и недостаточном образовании. Многие люди под предлогом того, что они не желают лицемерить, говорят в лицо неделикатные и бестактные замечания, называя их правдой, и еще и гордятся своей оскорбительной откровенностью (с. 271).

В вежливом обращении, говорится в сборнике, лежит глубокая сила, которая всех и даже малообразованных людей заставляет подчиниться себе. Усвоить это необходимо, так как вежливость успокаивает волнения, даже ненависть, прекращает несогласия, споры в самом начале и вообще придает всякому господствующему обычаю мирную, спокойную форму» (с.272).

В речевом поведении рекомендуется соединять вежливость с откровенностью и прямодушием, с умением своевременно и к месту говорить комплименты. Но особенно обращается внимание на овладение искусством …молчать, при этом приводится высказывание из Библии, в которой сказано: «Пусть будет всякий скор на слушание и медлен на речи». Отмечается, что люди, преимущественно женщины, нередко рассказывают и расспрашивают не из участия к делу, а просто из любопытства. Любопытство же равнодушно к делу, к нему нередко присоединяется злорадство или зависть к счастью других. Не следует отыскивать слабости и ошибки у ближних и обсуждать их в разговоре.

Молчание связано с запретом на распространение слухов и сплетен, с умением хранить тайны. Не менее серьезна, чем болтливость, страсть навязывать советы (с.275). Вообще образованному человеку требуется уметь поддерживать разговор, находить предмет для обсуждения, не болтать о пустяках и в то же время не говорить о специальных научных, политических и религиозных вопросах, которые могут быть непонятны другим или вызовут споры и рознь между друзьями. Поэтому «в гостях, в больших обществах, где сходятся люди с разными взглядами и убеждениями, следует таких разговоров избегать, а придерживаться предметов, доступных общему пониманию и имеющих интерес для присутствующих. Таковыми являются общие вопросы науки и искусства, именно они составляют благодарный предмет разговоров в обществе» (с.277).

Кстати, в этом же сборнике приводятся рекомендации по написанию писем – по их содержанию и по форме, по жанрам: уведомления и извещения, просьбы и прошения, приглашения и извинения, напоминания и увещевания, поздравления и благодарности.

В русской культуре, начиная с 60-х годов, формируется особый социальный риторический феномен, светский по существу, но имеющий корни в религиозной жизни общества, близкий по духу русскому гомилетическому оратору – проповеднику, аскету и просветителю. Это пропагандист, выходец из среды интеллигенции, настроенный антиправительственно и агитирующий за освобождение от пут самодержавия, стремящийся восстановить социальную справедливость. Ю.В. Рождественский в работе «Теория риторики» (М., 1997) описывает этот образ русского пропагандиста, который предполагает бескорыстие (почти монашеское), материалистическое мировоззрение, товарищество в тайном обществе, борьбу за народное благо, а также жертвенность, склонность принести во благо другим (народу в целом) свою жизнь и свои труды. Его характерной чертой является связь с художественной литературой, которая для него имеет силу примеров. Речи пропагандистов сыграют свою роль в созревании революционной ситуации в России, в появлении ораторов нового типа – революционеров, чьими усилиями будут совершены революционные перевороты в начале ХХ в.