V_A_Chetvernin_Problemy_TGP

сти, частных интересов и сферы публичных интересов, политической власти, частного права и публичного права. Общество становится относительно независимым от государственного управления, государст- венно-властного вмешательства. Возникает феномен гражданского общества – система социальных отношений, не опосредствованных государственной властью.

Феномен гражданского общества предполагает исторически развитую правовую ситуацию, в которой реально достигнуто верховенство прав человека. Посттоталитарное общество переходного типа, неразвитое в экономическом и правовом аспектах, нельзя характеризовать как гражданское общество.

1. Освобождение общества от государственного управления происходит по мере исторического прогресса. Следовательно, гражданское общество, в сравнении с государственно-управляемым обществом,

является более прогрессивным – с точки зрения общественного благополучия, удовлетворения потребностей людей в социальной системе. Если это суждение верно, то как объяснить усиление государственного интервенционизма в ХХ веке, переход наиболее развитых стран к со- циал-капитализму, с его перераспределяющим государством?

Управление социальным объектом, при условии, что управляющий субъект существует за счет этого объекта, осуществляется, во-первых, в целях благополучия объекта. Абсурдно предполагать, что управляющий намеренно разрушает объект, за счет которого он существует. Другое дело, что намерения и результаты управления могут и не совпадать. Во-вторых, управляющий субъект всегда управляет в своих интересах, т.е., хотя и заботится о социальном благополучии, но, в конечном счете, ради удовлетворения своих частных интересов.

Управление является оптимальным, когда выгоды от управления больше, чем издержки. Это суждение справедливо для любых социальных систем. Однако эти выгоды и издержки имеют разный смысл в социумах системоцентристского типа и персоноцентристского типа.

В первом случае (системоцентризм) управляющий субъект (правитель, правящая группа) выступает как “хозяин” (деспот – “хозяин дома”), а управляемый социальный объект – как принадлежащее ему “хозяйство”. Разумеется, в такой ситуации эффект от управления определяется выгодами и издержками для “хозяина”, но не обязательно для людей, занятых в этом “хозяйстве”. Последние могут просто использоваться и расходоваться как “людские ресурсы”, наряду с ресурсами материальными. Таким образом, здесь управление ради благополучия управляемого объекта не означает управление ради “общего блага” – благополучия людей интегрированных в социальную систему. Здесь

161

нет общего блага, но есть благо правителя или правящей группы. Наоборот, в социуме персоноцентристского типа социальное бла-

гополучие и эффект от управления измеряются выгодами и издержками для всех людей, интегрированных в социальную систему. Только здесь управление подчиняется требованию общего блага. Здесь издержки существуют в форме налогов на осуществление социального управления (государственного управления, государственной власти), а выгоды проистекают из возможности для индивидов удовлетворять свои потребности в условиях порядка, создаваемого этой властью – правопорядка.

Причем исторический переход от государственно управляемого к гражданскому обществу свидетельствует, что последнее является более предпочтительным с точки зрения общего блага: социальная система, в которой общество достигает некой степени независимости от государственного управления, добивается оптимального соотношения выгод и издержек, связанных с государственным управлением. Оптимальность здесь означает, что более широкое и интенсивное государственное управление может давать и большие выгоды для индивидов, но издержки при этом вырастут больше, чем выгоды.

Итак, переход к гражданскому обществу и ограничение государственного управления происходят ради общего блага, т.е. соответствуют интересам индивидов, интегрированных в социальную систему персоноцентристского типа. Почему? Потому что чем больше государственное управление, тем больше нарушается формальное равенство интересов, а это противоречит общему благу.

Вреальности управляющие интерпретируют общее благо, исходя,

втой или иной мере, из своих частных интересов, действуют, исходя из своего небескорыстного понимания общего блага.

Управление социальной системой осуществляют те, кто интегрирован в эту систему и преследует в этой системе свои частные интересы.

Внеправовой, потестарной ситуации управление присваивается отдельными группами по силовому принципу (точнее, аппарат управления, “исполнитель” функционирует в интересах властвующей группы, выступающей в качестве “заказчика”). Властвующие, задающие параметры управления, подчиняют остальных своим интересам, выступают по отношению к остальным как “хозяева”. В такой ситуации интерпретация общего блага определяется, прежде всего, потребностями властвующих, а затем уже, “по остаточному принципу”, интересами других групп, в зависимости от их значимости с точки зрения властвующих. Фактически общее благо подменяется благополучием

162

властвующих групп. Соответственно устраивается вся социальная система.

Вправовой ситуации, в условиях формального равенства всех частных интересов, социальное управление является общим делом всех граждан (в исторически неразвитой правовой ситуации – всех полноправных), и государство формируется как res publica, res populi (первоначально все полноправные были обязаны участвовать в управлении общими делами, исполнять властные должности). В развитой правовой ситуации, при свободной конкуренции частных интересов, их носители не позволяют друг другу узурпировать власть и подменить управление ради общего блага управлением в интересах самих управляющих. Здесь в качестве “заказчика” социального (государственного) управления выступают все граждане, избирающие органы государственной власти, а политические лидеры конкурируют по принципу формального равенства за право выступать от имени народа, т.е. за доступ к формированию и осуществлению государственной власти. Граждане “нанимают” профессиональных политиков и других управляющих, “исполнителей” – для управления ради общего блага. Они контролируют управляющих на предмет соответствия управления общему благу и употребления власти в частных интересах. Для них общее благо – тогда, когда соблюдается справедливость, всеобщее формальное равенство, отдельные частные интересы не получают предпочтений.

2. Гражданское общество – это сфера частных интересов, отделенная от государства, сфера свободной конкуренции частных интересов. Разделенность общества и государства означает, что государственная власть не вмешивается в свободную конкуренцию частных интересов и не используется для поддержки одних частных интересов против других. В идеале государственная власть должна осуществляться только в общих (всеобщих) интересах, не должна служить никаким социально значимым частным интересам, будь то интересы меньшинства или даже большинства.

Вэтом контексте государство предстает как сфера общих интересов, или система публично-властных отношений, в которых повелевающие субъекты (государственно-властные институты, органы государственной власти) обязаны действовать в общих интересах.

Вюридической интерпретации общий интерес заключается в обеспечении всеобщего формального равенства (формального равенства всех частных интересов, равной свободы частных интересов, равной защиты прав и свобод каждого человека и гражданина) и общей безо-

пасности.

Объясняемый таким образом общий интерес не противостоит част-

163

ным, не отчужден от них как интерес некоего абстрактного целого. Наоборот, он заключается в максимальной возможности удовлетворения частных интересов.

Строго говоря, только формальное равенство частных интересов, (их свободная конкуренция по принципу формального равенства) может быть объектом общего интереса (общим благом) – причем, и для конкурентных, и для неконкурентных групп. Разумеется, последние предпочитают формальному равенству потребительские привилегии. Но это уже групповые, а не общие интересы.

Проблема заключается в том, что общая безопасность в условиях существенного имущественного неравенства не может быть реально обеспечена без нарушения формального равенства. Ибо не все способны платить налоги, необходимые для обеспечения безопасности. Особенно, если налоговое бремя распределить поровну. Поскольку общая безопасность – неделимое общее благо, реальные налогоплательщики платят и за так называемых “безбилетников” (дифференцированное налогообложение). Это неизбежно.

Но – и это принципиально важно – нет никакого иного неделимого общего блага, которое было бы объектом общего интереса и обеспечение которого по этой причине было бы задачей государства. (Даже интерес к обеспечению общей безопасности утрачивает качество всеобщности в той мере, в которой ее могут заменить институты частной безопасности).

(1) Не может быть объектом общего интереса любое перераспределение ресурсов жизнедеятельности от одних групп к другим. Перераспределяющее государство действует в частных интересах отдельных групп, пусть даже это социально значимые интересы.

(2)Принцип субсидиарности опровергает интерпретацию в качестве неделимого общего блага (и соответственно общего интереса) всего того, что люди могут достичь собственными инициативой и усилиями. Необходимые жизненные блага, включая жилье, здравоохранение и образование, приобретаются частными усилиями. У некоторых людей ресурсов для этого недостаточно. Однако из последнего обстоятельства отнюдь не вытекает, что, например, образование или здравоохранение можно интерпретировать как общее благо, доставляемое государством; это противоречит принципу субсидиарности.

(3)В государственно-правовой ситуации нет никакого государства

–как некоего реального субъекта – помимо людей, составляющих это государство. Нет государства (общества, страны, народа, нации и т.д.) как некоего абстрактного и самодовлеющего целого, существующего вне людей с их интересами. И за пределами формального равенства ча-

164

стных интересов и общей безопасности нет никакого специфического интереса государства, отчужденного от частных интересов. Когда правители и обслуживающие их идеологи утверждают, что есть интересы государства как целого и эти интересы стоят выше всех остальных интересов, выше интересов отдельных людей и групп, то они лгут. Они просто сами ставят превыше всего свои частные олигархические интересы (управленческие, полицейские корпоративные интересы или интересы личной безопасности, личного комфорта, личного обогащения) и поэтому выдают их за государственные (“дело государево”), одновременно отождествляя с государством самих себя или олигархическую группу. Они противопоставляют свои “государевы” интересы интересам “подвластного населения”.

Такая олигархическая интерпретация государственных интересов находится в прямом противоречии с юридической интерпретацией государственного (общего) интереса как формального равенства всех частных интересов. Не являются общими и, следовательно, государственными интересами ни великодержавные амбиции правителей (“величие государства” – это величие государя), ни интересы обеспечения полицейского порядка или “государственной безопасности” за счет прав и свобод. Безопасность государства – это безопасность всех граждан, а не только олигархов, окружающих себя тайной полицией.

Следует различать общие интересы и интересы большинства. И те, и другие являются публичными интересами. Любая группа, придя к власти от имени некоего (возможно, случайного) большинства, провозглашает публичными, государственными свои групповые (корпоративные) интересы и стремится выдать их за общие. Но интерес большинства – это интерес лишь части населения, пусть большей части, и он может противоречить общему интересу. Единственным средством против злоупотребления властью большинства служит принцип либеральной демократии: правительство вправе и обязано действовать в интересах большинства лишь до тех пор, пока эти интересы не сталкиваются с общим инте-

ресом, т.е. пока они не нарушают права человека.

Однако последовательная либеральная демократия (идеальное правовое государство, или “либертарное государство”) – это скорее утопия, так как в условиях всеобщего избирательного права группы, выступающие за социализм и перераспределительное государство, “социальную демократию” всегда будут составлять большинство, волю которого не может игнорировать ни одно демократическое правительство.

В правовом государстве публичным интересом, который отстаивает правительство, должен быть интерес только общий. Противоправно выдавать за публичный интерес частные интересы, даже если это ин-

165

тересы социально значимых групп.

Если правительство законно, публично действует в частных интересах, то это противоречит принципу гражданского общества, требованию разделения общества и государства; в такой, неразвитой в правовом отношении или правонарушающей, ситуации за публичный интерес выдаются частные интересы, причем последние – это, в той или иной мере, интересы правящих групп. Если же должностные лица государства незаконно используют властные полномочия в частных интересах, то это называют коррупцией. В обоих случаях происходит одно и то же: общий интерес подменяется частными, но в первом случае это может называться “социальная справедливость” и “социальное государство”. Чем меньше объем функций, выполняемых государством, чем меньше у власти возможностей для вмешательства в дела общества, тем меньше вероятность и коррупции, и “социальной справедливости”.

3. Гражданское общество (система обмена) и государство (система государственно-властных отношений) образуют относительно самостоятельные системы. В этом контексте государство и общество можно рассматривать как управляющую и управляемую системы. Государство (государственный аппарат) – это управляющая система по отношению к гражданскому обществу как управляемой системе.

Вместе с тем гражданское общество функционирует как саморегулирующаяся социальная система, детерминирующая государство.

Саморегулирующаяся – это такая система, которая организуется самостоятельно, независимо от внешнего воздействия (управления). Она сама закрепляет в себе полезные для нее элементы и связи и отторгает все вредное. Полезным же для любой системы является то, что делает ее более устойчивой и конкурентоспособной.

Что касается социальных систем, то для них полезными и целесообразными являются те формы жизнедеятельности, которые позволяют максимально удовлетворять потребности максимального числа отдельных членов общества при минимальных затратах. Гражданское общество обеспечивает такое удовлетворение потребностей по принципу формального равенства.

Втом, что гражданское общество – система саморегулирующаяся

иодновременно управляемая, нет противоречия. Саморегулирование означает, в частности, что гражданское общество само формирует для себя управляющую систему – аппарат государственной власти. Саморегулирующееся общество задает параметры и пределы государственного вмешательства, предопределяет функции и задачи государства. В этом заключается демократический принцип взаимоотношений

166

гражданского общества и государства. В этом смысле можно говорить и о праве гражданского общества на формирование государственной власти, участие в ее осуществлении.

Но есть и иные варианты соотношения государственного регулирования и общественного саморегулирования. Государство как управляющая система способно и к авторитарному силовому воздействию на управляемую систему. Относительная самостоятельность государства допускает и такое вмешательство в дела гражданского общества, которое происходит независимо от воли большинства членов общества или большинства граждан. Этот авторитарный принцип составляет противоположность демократическому. Причем авторитарное регулирование свидетельствует о неразвитости гражданского общества, о недостаточной разделенности публичной и частной сфер, государства и общества.

Механизмы саморегулирования гражданского общества. Саморе-

гулирование гражданского общества возможно лишь тогда и постольку, когда и поскольку достигнута всеобщая равная свобода. Свободная конкуренция формально равных интересов внутри общества как системы позволяет выявлять и сохранять наиболее конкурентоспособные социальные группы и интересы, наиболее предпочтительные элементы, структуры и связи.

История показывает, что социальные системы, в которых достигнута всеобщая правовая свобода, более конкурентоспособны. Они более устойчивы и жизнеспособны в сравнении с теми системами, в которых нет формального равенства взаимодействующих субъектов и властные институты могут произвольно вторгаться в общественные сферы.

Есть три основных механизма саморегулирования гражданского общества, в которых проявляется принцип формального равенства: свободный рынок, свободная экономическая конкуренция (экономический механизм), либеральная демократия, свободная политическая конкуренция (политический механизм) и правовой способ разрешения конфликтов – свободная конкуренция сторон спора о праве перед лицом независимого, беспристрастного суда (судебно-правовой механизм).

Свободный рынок выявляет интересы, полезные для гражданского общества. Либеральная демократия позволяет создавать и корректировать такую систему публично-властного управления, которая будет поддерживать эти интересы или, по меньшей мере, не будет им вредить. Независимое правосудие в случаях столкновения интересов защищает те интересы, которые наиболее полезны для общества.

Свободный рынок. Саморегулирующиеся социальные системы обладают механизмом, который позволяет им минимизировать и рацио-

167

нализировать потребление ресурсов, заставляет их элементы стремиться к такой минимизации и отторгает элементы, которые не способны рационализировать потребление ресурсов. В экономической сфере гражданского общества таким механизмом является свободный рынок, предполагающий равную для всех экономическую свободу (свободу предпринимательства).

Субъекты гражданского общества руководствуются частными интересами. Эти интересы могут быть более или менее эффективными или полезными с точки зрения экономической системы и гражданского общества в целом. Экономическая эффективность в данном контексте означает максимальное удовлетворение потребностей максимального числа субъектов гражданского общества при рациональном потреблении природных и социальных ресурсов. Поэтому для гражданского общества полезны и предпочтительны те интересы, для удовлетворения которых требуется относительно меньше ресурсов.

В условиях свободного рынка конкурируют формально равные субъекты – производители и потребители социальных благ. Цена на товары и услуги складывается свободно, в зависимости от соотношения спроса и предложения. В то же время есть их себестоимость, разная у разных производителей. Если цена неких товаров существенно выше средней себестоимости, то их производство становится выгодным для большинства производителей. Поэтому предложение этих товаров растет и соответственно снижается цена. Когда цена станет ниже себестоимости у части производителей, последние либо прекратят производство этих товаров и переориентируют свое производство, либо разорятся и перестанут существовать как хозяйствующие субъекты. Так или иначе, предложение сократится, а цена стабилизируется.

Благодаря такому механизму рыночная экономика без государственного регулирования производит все, что требуется для потребления в гражданском обществе, по ценам, соответствующим платежеспособному спросу. Причем относительная себестоимость постоянно снижается: либо абсолютная себестоимость снижается при сохранении качества, либо она сохраняется, но при одновременном повышении качества. Ибо производители являются конкурентоспособными постольку, поскольку они способны снижать себестоимость относительно цены и соответственно повышать рентабельность производства.

Свободный рынок обеспечивает такое удовлетворение потребностей гражданского общества, при котором достигается оптимальное расходование ресурсов социальной системы – природных и человеческих. Так, в процессе свободной конкуренции выигрывают те производители, у которых себестоимость продукции ниже цены, определяемой

168

соотношением спроса и предложения. Чем ниже себестоимость – тем выгоднее для системы, так как снижение себестоимости означает экономию ресурсов.

Снижение себестоимости не может происходить путем занижения цены рабочей силы, так как это цена рыночная, и рост производства сопровождается ростом цены рабочей силы. Конкуренция заставляет производителей заботится о модернизации и рационализации. Следовательно, в условиях свободного рынка в конкурентной борьбе побеждают те субъекты, которые добиваются экономии ресурсов системы путем рационализации производства. На такой базе достигается науч- но-технический и экономический прогресс в индустриальном обществе.

В условиях свободной экономической конкуренции постоянно “выбраковываются” те хозяйствующие субъекты, которые для удовлетворения своих потребностей расходуют больше ресурсов системы, нежели другие хозяйствующие субъекты. Следовательно, свободный рынок – это самая эффективная форма общественного производства.

Либеральная демократия. Развитое, саморегулирующееся гражданское общество предполагает демократическую организацию государственной власти. Субъекты гражданского общества одновременно являются гражданами государства. При демократии граждане формируют государственный аппарат (участвуют в формировании государственной власти) и требуют государственно-властного обеспечения своих интересов.

Демократия означает политическое равноправие граждан и свободную политическую конкуренцию их интересов (формальное равенство в политике). Она позволяет выявлять признаваемые большинством интересы, которые должны обеспечиваться государственной защитой как интересы общие или общеполезные.

Либеральной является демократия, при которой воля большинства конституционно ограничена правами человека. В либеральной демократии интересы большинства получают государственную защиту лишь при условии, что они не нарушают права человека.

Демократия заключает в себе механизм обратной связи между управляющей системой (государственным аппаратом) и управляемой системой (обществом). С одной стороны, аппарат управляет обществом (устанавливает правовые нормы и обеспечивает их реализацию, проводит определенную налоговую, кредитную, таможенную и т.д. политику). С другой стороны, демократические процедуры позволяют большинству, доминирующему в обществе, “запрограммировать” управляющий аппарат на такой режим управления, который требуется

169

обществу. Саморегулирующееся общество, реагируя на государственное воздействие, корректирует параметры управления – если положение в обществе ухудшается, то правящая партия проигрывает очередные выборы, а выигрывает та партия, которая сможет убедить большинство в своей способности улучшить положение. Благодаря такой связи общество направляет и контролирует государственно-властное вмешательство в общественные процессы.

Следует подчеркнуть, что формально равные активные субъекты демократического процесса (партии и политические лидеры) обладают фактически разным политическим весом и существенно разными ресурсами политического влияния. В демократическом процессе сталкиваются интересы тех, кто выдерживает экономическую конкуренцию (социально сильных), и интересы тех, кто проигрывает, находится в экономически невыгодном положении (социально слабых). Существенно большими ресурсами политического влияния обладают социально сильные и контролируемые ими партии. Поэтому в демократическом процессе, как правило, побеждают лидеры и партии, выражающие примерно те же интересы, которые доминируют в экономике.

Политические выразители тех или иных интересов, придя к власти, задают – в зависимости от их позиций в экономике – определенный режим государственного управления общими делами субъектов гражданского общества.

Интересам массы конкурентоспособных субъектов соответствуют сохранение свободного рынка и минимальное вмешательство в дела общества. Выражающие эти интересы партии стремятся сохранить правовой принцип функционирования общества и государства. Иначе говоря, интересам конкурентоспособных субъектов, а значит и потребностям гражданского общества в целом, соответствуют либеральная демократия и демократическое правовое государство.

Однако по воле большинства к власти могут прийти партии, выражающие интересы массы неконкурентоспособных субъектов (аутсайдеров). Эти партии используют государственно-властные ресурсы для перераспределения национального дохода в интересах социально слабых. В этом случае устанавливается режим социальной демократии.

При социальной демократии правительство существенно ограничивает собственность и свободную конкуренцию, поддерживает неконкурентоспособные интересы, вмешивается в общественные процессы, управляет рынком. Но государственно регулируемый рынок не столь эффективен, как свободный. Правительственное вмешательство в дела общества может иметь позитивные результаты, но при этом оно всегда вредит саморегулированию.

170