I_Bentam_-_Vvedenie_v_osnovania_nravstvennosti

Введение в основания нравственности и законодательства 203

II. Легкость или трудность предупреждения преступлений

Ум тотчас начинает сравнивать средства нападения и обороны, и тревога бывает более или менее сильной, смотря по тому, считается ли совершение преступления более или менее легким. Вот одна из причин, настолько усиливающих вред от акта разбоя над вредом от простой кражи. Сила может сделать многие вещи, которых не могла бы сделать хитрость. В деле грабежа тот грабеж, который происходит в самом жилище, производит боль­ ше тревоги, чем тот, который происходит на большой до­ роге; грабеж, совершаемый ночью, производит больше тревоги, чем грабеж, совершаемый среди белого дня; тот, который соединяется с поджигательством, больше, чем тот, который ограничивается обыкновенными способами.

С другой стороны, чем больше видимая легкость про­ тиводействовать преступлению, тем меньше оно возбуж­ дает тревоги. Тревога бывает не так сильна, когда пре­ ступление не может быть совершено без согласия стра­ дающей стороны. Этот принцип легко приложить к под­ ложному приобретению, к обольщению, дуэли, личным преступлениям и особенно к самоубийству.

Строгость закона против домашнего воровства без со­ мнения была основана на трудности противодействовать этому преступлению. Но усиление, происходящее из этого обстоятельства, не равняется действию другого об­ стоятельства, стремящегося уменьшить тревогу, именно особенности положения, которая доставляет удобный случай для воровства. Если домашний вор раз открыт, он уже более не опасен. Для того, чтобы обокрасть меня, ему нужно мое согласие: я должен ввести его в мой дом и дать ему мое доверие. Когда мне так легко обеспечить себя, он может внушить мне только весьма незначитель­ ную тревогу.

1П. Большая или меньшая легкость, с которой преступник может скрыться

Тревога бывает больше, когда по свойству обстоя­ тельств преступления бывает труднее открыть или уз­

204	Иеремия Бентам

нать его виновника. Если он остается неизвестен, то успех его преступления есть поощрение для него и для других: нельзя указать границ тем преступлениям, кото­ рые остаются неизвестными, между тем как потерпев­ шая сторона теряет всякую надежду на вознаграждение.

Есть преступления, которые допускают предосторож­ ности, в особенности удобные для сокрытия: как, напри­ мер, переодевание лица; выбор ночного времени для действия; посылка безымянных угрожающих писем с целью вымогательства недолжных уступок.

Есть также отдельные преступления, к которым люди могут прибегать для того, чтобы затруднить открытие других преступлений. Индивидуум может быть посажен в заключение, или увезен, или убит, чтобы преступник мог освободиться от опасности быть схваченным по его указанию.

В тех случаях, где по свойству преступления пре­ ступник по необходимости известен, тревога значитель­ но уменьшается. Поэтому личные обиды, происходящие от минутного порыва страсти, возбуждаемого присутст­ вием противника, производят меньше тревоги, чем во­ ровство, которое любит скрытность; хотя зло первого класса может быть или имеет шансы быть больше в пер­ вом случае.

IV. Характер преступника

О характере преступника судят по свойству его пре­ ступления и особенно по экстенсивности вреда: по злу первого класса, которое составляет наиболее видную его часть. Но об его характере можно судить также по обсто­ ятельствам, по подробностям его поведения при совер­ шении самого преступления. Таким образом, характер человека окажется более или менее опасным, смотря по тому, больше или меньше имеют на него влияния предо­ храняющие мотивы в сравнении с силой мотивов соблаз­ няющих.

Характер должен рассматриваться при выборе нака­ зания и при определении его количества по двум причи­ нам: во-первых, потому что он или увеличивает, или

Введение в основания нравственности и законодательства 205

уменьшает тревогу; во-вторых, потому что он доставляет указание о чувствительности субъекта. Нет необходи­ мости употреблять для стеснения слабого, но собственно доброго характера такие же сильные меры, какие требу­ ются для противоположного темперамента.

Рассмотрим основания о т я г ч е н и я , которые могут быть извлечены из этого источника.

1. Чем меньше потерпевшая сторона была в состоя­ нии защищаться, тем сильнее должно действовать чувст­ во естественного сострадания. Законы чести присоеди­ няются к этому инстинкту сожаления и делают повели­ тельной обязанностью помочь слабому и щадить того, кто уже не способен дольше сопротивляться. Первое указание об опасном характере — п р и т е с н е н и е

сл а б о г о .

2.Если уже одна слабость должна пробуждать со­ страдание, то вид страждущего индивидуума должен действовать в этом направлении с двойной силой. Про­ стой отказ в помощи бедствующему порождает малобла­ гоприятное мнение о характере индивидуума; но каков должен быть характер человека, который пользуется мо­ ментом несчастия с целью увеличить тяжелое чувство огорченного сердца; моментом преследования, чтобы еще более увеличить его горечь новой обидой; моментом нищеты, чтобы совершенно ободрать ее жертвы? Второе

указание об опасном характере — о т я г ч е н и е б е д ­

ст в е н н о г о п о л о ж е н и я .

3.Существенную ветвь нравственной политики со­ ставляет то, что люди, привыкшие размышлять и в кото­

рых можно предполагать мудрость и опыт, должны пользоваться уважением тех, кто не приобрел этих при­ вычек или не имеет тех же преимуществ воспитания. Этот род превосходства высшие классы обыкновенно получают от низших; старые люди от молодых людей того же класса и известные профессии, существующие для общественного обучения. В массе народа существу­ ет известное чувство почтения и уважения к этим отли­ чиям; и это уважение, весьма полезное для подавления,

206 Иеремия Бентам

без усилий, соблазняющих страстей, есть одно из луч­ ших оснований для нравов и для законов. Третье указа­ ние об опасном характере — н е у в а ж е н и е к в ы с ­

ши м 1.

4.Когда мотивы, поведшие к совершению преступле­ ния, были сравнительно слабы и легкомысленны, чувст­ ва чести и благосклонности должны иметь слишком мало силы. Если считается опасным человек, которого непреодолимое желание мщения вынуждает нарушить законы человеколюбия, то что подумать о том, кто пре­ дается актам жестокости из простого мотива любопытст­ ва, подражания или забавы? Четвертое указание об опас­

ном характере— ж е с т о к о с т ь без в с я к о й н а ­

до б н о с т и .

5.Время в особенности благоприятно для развития предохраняющих мотивов. В первом порыве страсти, как под ударом грома, чувство добродетели на минуту может уступить, но, если сердце не испорчено, размыш­ ление скоро возвратит ему прежнюю силу и принесет ему победу. Если между мыслью о преступлении и его исполнением прошло достаточно долгое время — это не­ сомненное доказательство созревшей и укоренившейся испорченности. Пятое указание об опасном характере —

о б д у м а н н о с т ь (pr6m6ditation).

6. Число соумышленников есть другой признак ис­ порченности: соглашение предполагает размышление о деле. Соединение многих лиц против одного невинного лица выказывает также жестокую трусость. Шестое ука­ зание об опасном характере — с г о в о р нескольких лиц.

1 И.Бентам: «Это незнание пользы, если не необходимости, такого подчинения и было причиной того, что французы впали во время рево­ люции в то крайнее безумие, которое привело их к неслыханным бедст­ виям и которое распространило разрушение во все части света: во Фран­ ции не было высших, и потому не было безопасности. Принцип равенства заключает в себе принцип анархии: великую плотину законов против по­ тока страстей поддерживает целое, которое составляют небольшие массы частного влияния».

Введение в основания нравственности и законодательства 207

К этим причинам отягчения можно прибавить две другие причины, которые не так легко подвести под класс: о б м а н и н а р у ш е н и е д о в е р и я .

Обман налагает на характер глубокое и унизительное пятно, которого не могут стереть самые блестящие каче­ ства. Общественное мнение право в этом отношении. Истина есть одна из первых потребностей человека, это одна из стихий нашего существования, необходимая для нас, как дневной свет. В каждую минуту своей жизни мы должны строить наши суждения и направлять наше по­ ведение на основании знания фактов, из которых только немногие могут подлежать нашему собственному на­ блюдению. Отсюда для нас проистекает самая абсолют­ ная необходимость доверяться известиям других. Если в эти известия вмешивается обман, наши суждения стано­ вятся ошибочными, наш успех неверным, наши надежды обманываются: мы живем в состоянии беспокойного не­ доверия и не знаем, где искать безопасности. Словом, обман заключает в себе начало всякого зла, так как в своем течении он привел бы к разрушению человеческо­ го общества.

Важность истины так велика, что малейшее наруше­ ние ее законов, даже в ничтожных вещах, всегда влечет за собой известную опасность: самое легкое отступление от нее есть нападение на должное к ней уважение; пер­ вое нарушение облегчает второе, примиряя человека с ненавистной идеей лжи. Если зло обмана так велико в вещах, которые сами по себе маловажны, то каково оно должно быть в случаях большей важности, когда он слу­ жит орудием преступления?

Обман бывает иногда существенным обстоятельст­ вом в преступлении, иногда просто частной принадлеж­ ностью его. Он необходимо заключается в лжесвиде­ тельстве, в подложном приобретении и во всех их видо­ изменениях. В других преступлениях он бывает только частным и случайным обстоятельством. Только в отно­ шении к этим последним он может доставить отдельную причину отягчения.

208	Иеремия Бентам

Нарушение доверия относится к особенному положе­ нию, к доверенной власти, которая налагает на преступ­ ника обязанность, им нарушенную. Оно может рассмат­ риваться иногда как главное преступление, иногда толь­ ко как преступление добавочное. Нам нет нужды вхо­ дить здесь в подробности.

Мы можем сделать здесь одно общее замечание отно­ сительно всех этих источников отягчения. Хотя все они доставляют неблагоприятные указания о характере пре­ ступника, это не есть резон для пропорционального уве­ личения его наказания. Достаточно, если наказанию да­ ется известное видоизменение, которое будет иметь не­ которую аналогию с этим добавочным преступлением и которое послужит к пробуждению в умах граждан спа­ сительной антипатии против отягчающего обстоятельст­ ва. Это будет яснее, когда мы будем говорить о способах сделать наказание соответствующим проступку1.

Мы перейдем, впрочем, к облегчениям, которые могут быть извлечены из того же самого источника и ко­

1 И.Бентам: «Здесь представляется любопытный вопрос нравствен­ ности н законодательства.

Если индивидуум совершает действия, осуждаемые общественным мнением его страны и которые не должны бы быть осуждаемы на осно­ вании принципов полезности, может ли быть отсюда извлечено неблаго­ приятное суждение о характере этого индивидуума?

Я возражаю, что хороший человек, подчиняясь вообще трибуналу об­ щественного мнения, может предоставить себе право частного суждения в частных случаях, когда мнение упомянутого трибунала кажется ему противоречащим его разуму и его счастию или когда это мнение требует от него тяжелых жертв, без всякой реальной пользы кому бы то нн было. Возьмите, например, лиссабонского еврея: он притворяется, он нарушает законы, нарушает общественное мнение, которое имеет на своей стороне всю силу популярной санкции; есть ли он поэтому самый дурной чело­ век? Считаете ли вы его способным на всякое преступление? Будет ли он клеветником, вором, клятвопреступником, если бы мог надеяться, что не будет открыт? Нет, португальский еврей склонен к этим преступлениям нисколько не больше других. Монах позволяет себе тайком нарушать слишком тягостные требования своего монастыря: следует ли из этого, что он будет помощником и опасным человеком, готовым всегда нару­ шать честное слово? Такое заключение было бы очень неосновательно. Здравого смысла, просвещенного интересом, может быть достаточно, чтобы увидеть общее заблуждение, но это еще не поведет человека к пре­ небрежению существенных законов».

Введение в основания нравственности и законодательства 209

торые имеют то действие, что более или менее уменьша­ ют требование наказания. Я называю эти обстоятельства, стремящиеся уменьшить тревогу, облегчениями, потому что они доставляют благоприятное суждение о характере индивида Их можно свести к девяти:

1.Отсутствие злого намерения.

2.Самосохранение.

3.Предварительный вызов.

4.Сохранение дорогих связей.

5.Переход через границы необходимой защиты.

6.Подчинение угрозам.

7.Подчинение авторитету.

8.Опьянение.

9.Детский возраст.

Во всех этих обстоятельствах, кроме двух последних, есть тот общий пункт, что преступление не имело своего источника в воле преступника. Первая причина есть акт другого, чужая воля или какой-нибудь физический слу­ чай. Помимо этого события человек остался бы столько же невинен до конца своей жизни, как был до тех пор; и, даже если бы он не был наказан, его будущее поведение было бы так же хорошо, как если бы он не совершал пре­ ступления, о котором идет речь.

Каждое из этих обстоятельств требует подробностей и объяснений. Я ограничусь здесь замечанием, что не­ обходимо оставить судье большой простор для оценки этих различных источников облегчения, их силы и об­ ширности.

Например, что касается полученного вызова, то этот вызов должен быть получен н е д а в н о , чтобы заслужи­ вать снисхождения; он должен быть получен в течение той же самой ссоры. Но что составляет эту са м у ю ссору? Что должно считаться н е д а в н е й обидой? Не­ обходимо провести эти демаркационные линии. «Не дайте зайти солнцу в вашем гневе», — учит Писание. Сон должен успокаивать порыв страстей, горячку чувств и приготовить сердце к влиянию предохраняющих моти­ вов. Этот естественный период может — в случае убий­

210 Иеремия Бентам

ства — отделять то, что было обдумано и подготовлено, от того, что не было.

В случае опьянения необходимо исследовать: не су­ ществовало ли намерение совершить преступление еще прежде; не было ли опьянение только мнимое; не имело ли оно целью только дать больше смелости человеку при совершении преступления? Повторение случая, быть может, должно уничтожать извинение, которое будет из­ влечено из этого источника. Тот, кто по опыту знает, что вино делает его опасным, не заслуживает никакого снис­ хождения за те излишества, в какие оно может его во­ влечь.

Английский закон не допускает опьянения как осно­ вания для извинения. Это объясняется так, что это зна­ чило бы извинить одно преступление другим. Такая нравственность оказывается суровой и немыслящей: она происходит из принципа аскетизма.

Но что касается детского возраста, то речь идет здесь не о том возрасте, когда преступник не знает, что он от­ вечает за то, что делает, и где наказания были бы не дей­ ствительны. К чему может привести судебное наказание четырехлетнего ребенка за поджог?

В какие границы должен быть поставлен этот источ­ ник облегчения? Резонной границей кажется тот пери­ од, когда человек считается достигшим такой зрелости, что не нуждается больше в опекуне и становится сам своим господином. До этого периода от него не ожида­ ют, что он имеет достаточно смысла для ведения своих дел.

Это не значит, что обыкновенное наказание непре­ менно должно быть уменьшаемо относительно каждого преступления, совершенного до зрелого возраста. Это уменьшение должно зависеть от всех обстоятельств. Мы хотели сказать только, что по прошествии этого периода наказание не должно уже быть уменьшаемо на таком ос­ новании.

На основании несовершеннолетия отлагаются глав­ ным образом позорящие наказания. Кто не имеет надеж­

Введение в основания нравственности и законодательства 211

ды оживить честь, тот с трудом может быть снова по­ бужден к добродетели.

Когда я говорю о совершеннолетии, я разумею не римское совершеннолетие, определявшееся в двадцать пять лет; потому что несправедливо и нелепо стеснять свободу человека так долго и держать его в узах детства после полного развития его способностей. Период, кото­ рый я имею в виду, есть английский период двадцати одного года. До этого возраста Помпей завоевал провин­ ции, Плиний младший с честью защищал интересы своих сограждан в суде. Великобритания управлялась министром, который вел с блестящим успехом сложную систему финансов ранее того возраста, в котором в дру­ гих странах Европы ему позволили бы продать акр земли.

Случай, в котором не бывает тревоги

Тревога совершенно не существует в том случае, где единственные лица, подверженные опасности (если та­ ковая есть), не способны к страху.

Это обстоятельство объясняет нечувствительность многих народов к детоубийству, т.е. убийству, соверша­ емому над новорожденным ребенком с согласия отца и матери. Я говорю с с о г л а с и я ; потому что без этого тревога была бы почти такая же точно, как если бы дело шло о взрослом. Чем меньше дети способны к страху сами за себя, тем больше способна тревожиться за них нежность родителей.

Я не намерен оправдывать эти народы. Это — наро­ ды варварские потому уже, что они дали отцу право рас­ поряжаться новорожденным без согласия матери, кото­ рая после всех опасностей деторождения лишается его награды и приводится этим недостойным рабством к одному положению с теми низшими животными, кото­ рых плодородие для нас стеснительно. Детоубийство, как я определил его, не может быть наказываемо как главное преступление, потому что оно не производит ни­ какого зла первого или второго класса; но оно должно быть наказываемо как ступень к другим преступлениям,

212	Иеремия Бентам

доставляя указание против характеров его виновников. Необходимо, конечно, всеми силами укреплять чувства уважения к человечеству; необходимо внушать отвраще­ ние ко всему, что приучает к жестокости. Поэтому дето­ убийство должно наказывать, соединяя с ним какое-ни­ будь опозорение. Причина его есть обыкновенно страх стыда; поэтому нужно большее пятно, чтобы подавить его. Но в то же время случаи наказания должно сделать реже, требуя ясных доказательств его совершения.

Законы против этого стремления — под видом чело­ веколюбия — были самым явным его нарушением. Срав­ ните преступление и наказание. Что такое это преступ­ ление? Смерть ребенка, переставшего существовать прежде, чем он узнал существование; событие, которое не может возбудить ни малейшего беспокойства в вооб­ ражении самых робких людей и может оставить сожале­ ние только в тех, кто по чувству стыда и жалости отка­ зался продлить его дни, начавшиеся при таких несчас­ тливых обстоятельствах. И какое наказание? Варварское наказание, постыдная смерть, постигающая несчастную мать, самое преступление которой доказывает ее чрез­ мерную чувствительность; женщину, которая впала в за­ блуждение с отчаяния и которая повредила только себе самой, когда отказалась уступить самому сладкому ин­ стинкту природы. Она обречена на бесславие, потому что слишком глубоко боялась стыда; и существование ее друзей, переживающих ее, отравлено позором! Но если сам законодатель был первой причиной зла; если его можно счесть настоящим убийцей этих невинных созда­ ний, насколько ненавистнее окажется эта суровость! И, однако, он один своим жестким отношением к ее слабос­ ти возбудил в сердце матери эту ужасную борьбу между нежностью и стыдом.

Случаи, где опасность больше тревоги

Хотя тревога вообще бывает соответственна опаснос­ ти, есть случаи, где это соотношение не сохраняется: опасность может быть больше тревоги.