I_Bentam_-_Vvedenie_v_osnovania_nravstvennosti

Введение в основания нравственности и законодательства 83

ством здоровья; 2) в некоторой степени — с обстоятель­ ством силы; 3) очень мало — с обстоятельством крепос­ ти; еще меньше — с обстоятельством количества и каче­ ства знания, силы умственных способностей, твердости и постоянства духа; исключая случаи, где положение чело­ века относительно этих обстоятельств может быть указа­ но второстепенными обстоятельствами пола, возраста или общественного положения; далее, едва ли бывает так с обстоятельством направления наклонностей, разве только это скрытное обстоятельство указывается более явным обстоятельством обыкновенных занятий; едва ли — с об­ стоятельством нравственной чувствительности или на­ клонностей человека, разве только они указываются его полом, возрастом, общественным положением и воспита­ нием; совершенно не бывает с его религиозной чувстви­ тельностью и религиозными наклонностями, разве толь­ ко они указываются религиозным исповеданием, к кото­ рому человек принадлежит, — и не бывает также совер­ шенно с количеством и качеством симпатической и анти­ патической чувствительности человека, разве только их можно предполагать по его полу, возрасту, общественно­ му положению, воспитанию, племени или религиозному исповеданию. Так бывает, впрочем, с его обыкновенны­ ми занятиями, денежными обстоятельствами и его связя­ ми путем симпатии. В других обстоятельствах или самое присутствие этих обстоятельств не может быть узнано, или степень их не может быть измерена. Потому эти пос­ ледние не могут входить в расчеты законодателя или ис­ полнительной власти. Вследствие того они могут иметь притязание на их внимание только ради тех второстепен­ ных обстоятельств, которыми они указываются и влия­ ние которых не могло бы быть достаточно понятно без них. Какие эти обстоятельства, было уже упомянуто выше.

XLV.

Выше было уже замечено, что разные статьи в этом списке обстоятельств прилагаются к разным возбуждаю­ щим причинам, например, обстоятельство телесной силы

84	Иеремия Бентам

едва ли имеет какое-нибудь влияние само по себе (как бы это влияние ни проявлялось косвенными и случайными путями) на действие какого-нибудь события, которое должно увеличить или уменьшить количество собствен­ ности человека. Остается рассмотреть, с какими возбуж­ дающими причинами имеет дело законодатель. Они могут быть всякие, по тому или другому случаю, но глав­ ным образом он имеет дело с причинами опечаливающе­ го рода. С причинами приятными он имеет мало дела, разве только по какому-нибудь особому случаю: резоны этого довольно легко понять, — объяснять их здесь было бы и слишком долго. Возбуждающие причины, с которы­ ми главным образом должен иметь дело законодатель, суть, с одной стороны, зловредные действия, которые он обязан предупреждать, с другой стороны — наказания, страхом которых он стремится предупреждать их. Из этих двух родов возбуждающих причин только послед­ ние составляют его произведение, так как они соверша­ ются отчасти по его собственному специальному реше­ нию, отчасти сообразно с его общим решением, по спе­ циальному решению судьи. Поэтому для законодателя, так же как и для судьи, необходимо (если бы они знали, что они делают, когда назначают наказание) иметь в виду все эти обстоятельства. Для законодателя из опасения того, что, полагая приложить известное количество нака­ зания ко всем лицам, которые бы попали в одну и ту же категорию, он, сам того не сознавая, мог бы назначить некоторым из этих лиц гораздо больше или гораздо мень­ ше наказания, чем намеревался; для судьи из опасения, что, прилагая к одному частному лицу частную меру на­ казания, он мог бы назначить гораздо больше или гораз­ до меньше, чем было в намерении, быть может, его само­ го, и во всяком случае в намерении законодателя. Поэто­ му каждый из них должен иметь пред собой, с одной сто­ роны, список разных обстоятельств, которые могут иметь влияние на чувствительность, с другой стороны — список разных видов и степеней наказаний, которые они хотят употребить в дело; и тогда, сравнив то и другое, со­ ставить подробную оценку влияния каждого из упомина­

В ведете в основания нравственности и законодательства 85

емых обстоятельств на действие каждого вида и каждой степени наказания.

Есть два плана или порядка распределения, которым можно было бы последовать в составлении этой оценки. Один — поставить во главу название обстоятельства и потом представить различные влияния, которые оно имеет на действие разных родов наказания; другой — по­ ставить во главе название наказания и потом представить различные влияния, которым его действие подвергается от разных вышеупомянутых обстоятельств. Из этих двух родов предметов наказание есть тот, к которому прежде всего направлено намерение законодателя. Это — его собственное произведение, и оно будет всем тем, чем он найдет нужным его сделать; влияющее же обстоятельст­ во существует независимо от него и останется тем, что оно есть, хочет он этого или нет. То, что ему необходимо сделать, это — установить известный вид и степень нака­ зания, и только относительно этого наказания ему необ­ ходимо сделать исследование о разбираемых обстоятель­ ствах. Поэтому последний план представляется гораздо более полезным и удобным. Но здесь не может быть сде­ лано никакого подобного определения того или другого плана1.

XLVI.

Нелишним будет сделать род аналитического обзора разных обстоятельств, заключающихся в этом списке, для того чтобы легче было открыть, не пропущены ли в нем такие, какие должны бы были находиться в нем, и чтобы относительно тех, которые в нем находятся, ви­ деть, в чем они отличаются и в чем согласны между собой.

Во-первых, их можно разделить на п е р в и ч н ы е и

вт о р о с т е п е н н ы е : одни могут быть названы первич­

1Это предложение вовсе не есть фантастическое, неисполнимое на практике. Я говорю по опыту, потому что действительно составил подоб­ ное определение наказаний, хотя по менее удобному из упомянутых здесь планов и прежде, чем исчисленные здесь обстоятельства были приведены

вопределенное число и порядок... (См. гл. XV, § 2, прим.)

86 Иеремия Бентам

ными потому, что они действуют непосредственно сами; другие — второстепенными потому, что действуют толь­ ко через посредство первых. К этому последнему разряду принадлежат обстоятельства пола, возраста, обществен­ ного положения, воспитания, климата, племени, образа правления и религиозного исповедания; остальные об­ стоятельства — первичные. В свою очередь, первичные бывают или в р о ж д е н н ы е , или п р и в х о д я щ и е (connate or adventitious). Врожденные суть основной склад тела и основной склад ума. Привходящие бывают или л ичные, или вн е шни е . Личные опять относят­ ся или к р а с п о л о ж е н и я м человека, или к его д е й с т в и я м . Те, которые относятся к расположениям, относятся или к телу, или к д у х у . Относящиеся к телу суть здоровье, сила, крепость и телесное несовер­ шенство. Относящиеся к духу относятся или к п о н и ­ ма нию, или к ч у в с т в о в а н и я м . К первым при­ надлежат обстоятельства количества и качества знания, силы понимания и безумия. К последним — обстоятельст­ ва твердости духа, постоянства, направления наклоннос­ тей, нравственной чувствительности, нравственных на­ клонностей, религиозной чувствительности, религиоз­ ных наклонностей, симпатической чувствительности, симпатических наклонностей, антипатической чувстви­ тельности и антипатических наклонностей. Относящиеся к действиям суть обыкновенные занятия человека. Внеш­ ние обстоятельства относятся или к в е щ а м , или к л и ц а м , с которыми человек имеет дело: к первым при­ надлежат денежные обстоятельства, к последним его связи путем симпатии и антипатии.

Практическое приложение предыдущих замечаний1.

Как нельзя рассчитать движение корабля, не зная об­ стоятельств, имеющих влияние на его скорость, каковы,

1 Следующее здесь дополнение взято (и в английском издании также) опять из Traites de Legislation Дюмона, чтобы пополнить изложение Бен­ тама (Dumont. I, стр. 29— 32).

Введение в основания нравственности и законодательства 87

например, сила ветра, сопротивление воды, форма ко­ рабля, вес его груза и т.п., точно так же нельзя действо­ вать с уверенностью в законодательстве, не рассмотрев всех обстоятельств, оказывающих влияние на чувстви­ тельность.

Я ограничиваюсь здесь тем, что относится к уголов­ ному кодексу, он во всех своих частях требует самого мелочного внимания к этому различию обстоятельств.

1. Ч т о б ы и с ч и с л и т ь в р е д п р е с т у п л е ­ ния . В самом деле, одно и то же номинальное преступ­ ление не есть одно и то же преступление реальное, когда чувствительность оскорбленного лица не одна и та же. Например, известное действие было бы тяжелой обидой для женщины, тогда как оно было бы индифферентно для мужчины. Известное телесное оскорбление, которое, будучи нанесено больному человеку, подвергает опас­ ности его жизнь, не имеет никаких последствий для че­ ловека здорового. Известное обвинение, которое может убить состояние или честь одного лица, может не нане­ сти никакого вреда другому.

2. Ч т о б ы д а т ь д о л ж н о е у д о в л е т в о р е ­ ние о с к о р б л е н н о м у л и ц у . Одно и то же номи­ нальное удовлетворение не есть одно и то же удовлетво­ рение реальное, когда чувствительность двух лиц суще­ ственно различна. Денежное удовлетворение за обиду может быть или приятно, или оскорбительно, смотря по общественному положению человека, его состоянию, его предрассудкам. Если я оскорблен, то публичная просьба об извинении была бы для меня достаточным удовлетво­ рением со стороны высшего или равного лица, но не была бы удовлетворением со стороны низшего.

3 . Ч т о б ы о ц е н и т ь с и л у и в п е ч а т л е н и е н а к а з а н и й на п р е с т у п н и к о в . Одно и то же номинальное наказание не есть одно и то же наказание реальное в случаях, где чувствительность бывает суще­ ственно различна. Изгнание не будет наказанием, рав­ ным для молодого человека и для старика, для холостяка и для отца семейства, для ремесленника, не имеющего

88 Иеремия Бентам

средств существовать вне своей родины, и для человека богатого, который переменит только сцену своих удо­ вольствий. Заключение не будет наказанием равным для мужчины и для женщины, для человека здорового или больного, для богача, семейство которого ничего не тер­ пит от его отсутствия, или для человека, который живет своим трудом и оставляет семью в бедности.

4.	Ч т о б ы п е р е н о с и т ь з а к о н из о д н о й
с т р а н ы	в д р у г у ю . Один и тот же закон на словах

не есть один и тот же закон на деле, когда чувствитель­ ность двух народов существенно различна. Известный закон в Европе, составляющий счастье семейств, будучи перенесен в Азию, сделался бы язвой общества. Женщи­ ны в Европе привыкли пользоваться свободой и даже до­ машним господством, в Азии женщины по своему вос­ питанию приготовлены к тому, чтобы жить в стенах се­ раля и даже в рабстве. Брак в Европе и в Азии не есть договор одного и того же рода: если бы вздумали подчи­ нить его одним законам, очевидно, этим сделали бы не­ счастье всех заинтересованных сторон.

О д и н а к о в ы е н а к а з а н и я д л я о д и н а ­ к о в ы х п р е с т у п л е н и й , говорят нам. Это изрече­ ние имеет вид справедливости и беспристрастия, кото­ рый увлекает все поверхностные умы. Но чтобы дать ему настоящий смысл, надо сначала определить, что ра­ зумеют под одинаковыми наказаниями и одинаковыми преступлениями. Закон непоколебимый, закон, который бы не обращал внимания ни на пол, ни на возраст, ни на состояние, ни на общественное положение, ни на воспи­ тание, ни на нравственные или религиозные предрассуд­ ки людей, — такой закон был бы вдвойне ошибочен как недействительный и как тиранический. Слишком стро­ гий для одного, слишком снисходительный для другого, всегда погрешающий излишеством или недостаточнос­ тью, он под видом равенства скрывал бы самое чудовищ­ ное неравенство.

Когда человек очень богатый и другой человек сред­ него достатка осуждаются на одну денежную пеню, бы­

В ведете в основания нравственности и законодательства 89

вает ли наказание одно и то же? Терпят ли они одно и то же зло? Очевидное неравенство такого способа дей­ ствий не становится ли более ненавистным от этого, вы­ ставляемого как будто на смех, равенства? И не оста­ лась ли цель закона недостигнутой, когда один может потерять средства к существованию, тогда как другой с торжеством отделывается? Если сильный молодой чело­ век и слабый старик будут оба осуждены влачить цепи одно и то же число лет, то резонер, умеющий затемнять самые очевидные истины, в состоянии будет утверж­ дать равенство этого наказания; но народ, который не занимается софизмами, народ, верный природе и чувст­ ву, почувствует внутренний ропот души при виде не­ справедливости; и его негодование, меняя свой предмет, перейдет от преступника на судью и от судьи на зако­ нодателя.

Я не хочу скрывать частных возражений. «Но как же возможно брать в расчет все эти обстоятельства, имею­ щие влияние на чувствительность? Как можно оценить внутренние и скрытые расположения, каковы, например, сила ума, степень знаний, наклонности, симпатии? Как измерить количества, различные во всех существах? Отец семейства может справляться с этими внутренними расположениями, с этим различием характеров, имея дело со своими детьми, но публичный преподаватель, которому поручено известное ограниченное число уче­ ников, не может делать этого. Законодатель, имеющий в виду многочисленный народ, тем более обязан держать­ ся общих законов, и он должен даже опасаться запутать их, нисходя к частным случаям. Если бы он предоставил судьям право варьировать приложение законов по этому бесконечному разнообразию обстоятельств и характеров, то не было бы пределов произволу решений: под пред­ логом, что они улавливают истинный смысл законодате­ ля, судьи стали бы делать закон орудием своих капризов и фантазий. Sed aliter leges, aliter philosophi tollunt astutias: leges quatenus manu tenere possunt; philosophi quatenus ratione et intelligentia». De off. 3. 17.

90	Иеремия Бентам

На это нужен не ответ, а только разъяснение, потому что все это есть не столько возражение, сколько изобра­ жение трудности вопроса; здесь отвергается не принцип,

атолько считается невозможным его приложение.

1.Я согласен, что большая часть этих различий чувст­ вительности неопределимы, что невозможно было бы констатировать их существование в индивидуальных случаях или измерить их силу и степень, но, к счастью, эти внутренние и скрытые расположения имеют, если можно так сказать, внешние и очевидные признаки. Это — обстоятельства, которые я назвал второстепенными:

пол, в о з р а с т , о б щ е с т в е н н о е п о л о же н и е , п л е м я , к л и м а т , о б р а з п р а в л е н и я , в о с п и ­ т а н и е , р е л и г и о з н о е и с п о в е д а н и е . Обстоя­ тельства очевидные и осязательные, которые представля­ ют внутренние расположения. Это уже помогает законо­ дателю в самой трудной части его дела. Он не останавли­ вается на метафизических и нравственных качествах и имеет дело только с явными обстоятельствами. Он пове­ левает, например, видоизменение того или другого нака­ зания не по причине большей чувствительности индиви­ дуума или по причине его постоянства, силы души, све­ дений и т.п., но по причине его пола и возраста. Правда, что предположения, извлекаемые из этих обстоятельств, могут оказываться и неточными. Может случиться, что ребенок пятнадцати лет может иметь больше сведений, чем человек тридцати лет; может случиться, что иная женщина имеет больше мужества и меньше стыдливос­ ти, чем иной мужчина; но вообще эти предположения будут иметь всю необходимую верность, чтобы избежать составления тиранических законов и, в особенности, чтобы примирить законодателя с общественным мнением.

2. Эти второстепенные обстоятельства не только легко понять: их немного, и они составляют общие раз­ ряды. Из них можно извлекать основания для оправда­ ния, смягчения или усиления для различных преступле­ ний. Таким образом, запутанность исчезает, все легко сводится к принципу простоты.

Введение в основания нравственности и законодательства 91

3. Произвола нет: не судья, а сам закон видоизменяет то или другое наказание, соображаясь с полом, возрас­ том, религиозным исповеданием и т.д. Что касается дру­

гих обстоятельств, определение которых			надо вполне
предоставить судье, например, б о л ь ш у ю			или м е н ь ­
шую с т е п е н ь	расстройства умственных способнос­
тей, б о л ь ш у ю	или м е н ь ш у ю	с т е п е н ь		богатст­
ва, б о л ь ш у ю	или м е н ь ш у ю	с т е п е н ь		родства,

то законодатель, который не может ничего решать о частных случаях, руководит судами с помощью общих правил и оставляет им известный простор, чтобы они могли соразмерять свои решения с особенной природой обстоятельства.

То, что предлагается здесь, вовсе не есть какая-ни­ будь утопическая мысль. Не было такого варварского и такого глупого законодателя, который бы пренебрег всеми обстоятельствами, оказывающими влияние на чувствительность. Они имели более или менее смутное чувство, которое руководило ими в установлении граж­ данских и политических прав; они обращали больше или меньше внимания на эти обстоятельства в опреде­ лении наказаний; отсюда различия, допущенные для женщин, детей, свободных, рабов, военных, священни­ ков и т.д.

Дракон был, кажется, единственный законодатель, который отверг все эти соображения, по крайней мере в уголовных делах: все преступления казались ему равны­ ми, потому что все они были нарушениями закона. Он осудил всех преступников без различия на смерть. Он спутал, он поставил вверх дном все принципы челове­ ческой чувствительности. Его ужасное дело длилось не­ долго. Я сомневаюсь, чтобы его законы когда-нибудь были исполняемы буквально.

Но и не впадая в эту крайность, сколько ошибок было сделано в этом смысле! Я не кончил бы, если бы стал перечислять примеры. Поверят ли, чтобы были го­ судари, которые скорее готовы были терять провинции или проливать потоки человеческой крови, чем соблюс­

92	Иеремия Бентам

ти частную чувствительность народа, допустить обычай, сам по себе индифферентный, уважить старый предрас­ судок, известный покрой платья, известную формулу молитв?

Один современный государь, деятельный, просве­ щенный, одушевленный желанием славы и счастья своих подданных1, решился все преобразовать в своем государ­ стве и всех вооружил против себя. Перед смертью, при­ поминая все горести своей жизни, он хотел, чтобы на его могиле поставили надпись, что он был несчастлив во всех своих предприятиях. Для поучения потомства там следовало бы еще прибавить, что он не знал искусства снисходить к наклонностям, вкусам, чувствительности людей.

Когда законодатель изучает человеческое сердце, когда он приноровляется к различным степеням, к раз­ личным родам чувствительности с помощью исключе­ ний, ограничений, смягчений, эта умеренность власти оча­ ровывает нас как отеческая снисходительность. Это — ос­ нование тех одобрений, которые мы даем законам под немного неопределенными именами человечности, спра­ ведливости, соответственности, умеренности, мудрости.

Я нахожу в этом поразительную аналогию между ис­ кусством законодателя и искусством медика. Этот спи­ сок обстоятельств, оказывающих влияние на чувстви­ тельность, необходим обеим этим наукам. Медик отли­ чается от эмпирика именно этим вниманием ко всему тому, что составляет частное состояние индивидуума. Но в болезнях духа, в тех болезнях, где нарушена нрав­ ственная сторона, когда речь идет о том, чтобы превоз­ мочь вредные привычки и образовать новые, именно здесь и необходимо в особенности изучать все то, что имеет влияние на расположения больного. Одна ошибка в этом отношении может изменить все результаты и уси­ лить болезнь.

1 Иосиф II, император австрийский.