I_Bentam_-_Vvedenie_v_osnovania_nravstvennosti

Введение в основания нравственности и законодательства 123

действительно существующих событий, от которых рас­ сматриваемый акт предполагается происходящим. Смысл, который это слово имеет в таких случаях, может быть назван буквальным, или н е ф и г у р а л ь н ы м смыслом. В других случаях слово «мотив» употребляет­ ся для обозначения известной воображаемой сущности, страсти, настроения духа, идеального предмета, которые при таком событии считаются действующими на дух че­ ловека и побуждающими его принять то направление, к какому он приводится влиянием такого события. Моти­ вы этого разряда суть Скупость, Леность, Благосклон­ ность и так далее, как мы увидим подробнее после. Этот последний смысл может быть назван ф и г у р а л ь н ы м смыслом слова «мотив».

V.

Что касается реальных событий, которым дается также имя мотива, то они также бывают двух весьма раз­ личных родов. Это может быть: 1) в н у т р е н н е е вос­ приятие какой-нибудь индивидуальной доли удовольст­ вия или страдания, ожидание которых считается способ­ ным побудить вас к действию того или другого рода, как, например, удовольствие приобретения известной суммы денег, страдание делать усилия по такому-то слу­ чаю и т.д., или 2) в н е ш н е е событие, совершение ко­ торого считается имеющим тенденцию принести воспри­ ятие такого удовольствия или такого страдания, напри­ мер, выход лотерейного билета, по которому вам доста­ ется владение деньгами, или пожар в доме, где вы жи­ вете, заставляющий вас покинуть его. Первый род мо­ тивов может быть назван внутренним, последний — внешним.

VI.

Надо отличать также и два других смысла слова «мотив». Мотив относится необходимо к действию. К действию побуждает удовольствие, страдание или дру­ гое событие. Мотив в одном смысле слова должен пред­

124	Иеремия Бентам

шествовать такому событию. Но чтобы человек руково­ дился мотивом, он во всяком случае должен рассчиты­ вать дальше того события, которое называется его дейст­ вием; он должен рассчитывать его последствия, и только этим путем идея удовольствия, страдания или какого-ни­ будь другого события может породить это действие. Поэтому человек во всяком случае должен рассчитывать какое-нибудь событие, более позднее, чем разбираемый акт: событие, которое еще не существует, но только ожи­ дается. Но так как во всех случаях трудно, а в большей части и не нужно, делать различие между предметами, связанными так тесно, как позднейшее возможное собы­ тие, которое ожидается впереди, и настоящий соответст­ вующий предмет или событие, которое совершается в то время, когда человек рассчитывает вперед другое, — то они оба обозначаются одним и тем же названием м о ­ т ива . Чтобы различить их, первый из них может быть назван мотивом в ожидании (in prospectu), другой моти­ вом in esse; под каждое из этих названий будут подпа­ дать и внешние и внутренние мотивы. У вашего соседа начинается пожар; вы предполагаете, что пожар распро­ странится и на ваш дом; вы предполагаете, что если б вы были в нем, то вы сгорели бы, поэтому вы бежите из дома. Это есть акт, все другое — это мотивы к нему. Со­ бытие пожара у вашего соседа есть внешний мотив, и притом идея или мнение о вероятности распространения пожара на ваш дом, о вероятности того, что вы сгорите, оставшись в нем, и страдание, которое вы чувствуете при мысли о такой катастрофе, все это — внутренние со­ бытия, но также события in esse; случай действительного распространения пожара на ваш дом и то, что вы сами сгорите в нем, это внешние мотивы в ожидании; страда­ ние, которое вы почувствовали бы при виде вашего го­ рящего дома, и страдание, которое вы бы почувствовали, когда бы горели сами, это внутренние мотивы в о ж и ­ дании; и эти события, смотря по обороту дела, могут также перейти in esse: но тогда они, конечно, перестанут быть мотивами.

Введение в основания нравственности и законодательства 125

УП.

Из всех этих мотивов всего ближе к акту, произведе­ нию которого все они содействуют, стоит тот внутрен­ ний мотив in esse, который состоит в ожидании внутрен­ него мотива in prospectu: это — страдание иди тягостное ощущение при мысли, что вы сгорите1. Все другие моти­ вы более или менее отдалены: мотивы in prospectu отда­ лены тем более, чем больше тот период, когда их совер­ шение ожидается, отдален от периода, когда происходит совершение акта, и, следовательно, позднее по времени; мотивы in esse также — пропорционально тому, насколь­ ко они отдалены от этого периода и, следовательно, — раньше по времени2

УШ.

Было уже замечено, что нам нет здесь дела до моти­ вов, влияние которых ограничивается пониманием. Между предметами, о которых говорят как о мотивах, имея в виду понимание, нас касаются только те, кото­ рые, через посредство понимания, оказывают влияние на волю. Этим путем, и только этим путем, предметы в силу своего стремления оказывать влияние на чувство веры могут в практическом смысле действовать как

1 Составляют ли ожидание этого сгорания или страдание, сопровож­ дающее это ожидание, тот непосредственный внутренний мотив, о кото­ ром мы говорим, — это решить трудно. Можно даже спросить, быть может, составляют ли они различные сущности. Впрочем, оба вопроса со­ стоят, кажется, только в словах, и разрешение их совершенно несущест­ венно. Даже и другие разряды мотивов, хотя для известных целей они и требуют отдельного рассмотрения, связаны, однако, одни с другими так тесно, что часто было бы почти неисполнимо, и не всегда нужно, избегать их смешения, как до сих пор всегда это и смешивалось.

2 Под термином esse нужно подразумевать также и п р о ш л о е су­ ществование — по отношению к данному периоду, выступающему как н а с т о я щ е е . Они одинаково действительны в сопоставлении с тем, что все еще — лишь б у д у щ е е . Язык ущербен, ие позволяя нам с точнос­ тью различить с у щ е с т в о в а н и е , противопоставленное н е р е а л ь ­ н о с т и , и н а с т о я щ е е существование, противопоставленное прошло­ му. Слова existence (существование) в английском и esse, заимствованное юристами из латыни, имеют то неудобство, что, похоже, ограничивают (понимание) существования, о котором идет речь, некоторым единичным периодом, рассматриваемым как настоящее.

126	Иеремия Бентам

мотив. Всякие предметы, стремясь внушить веру относи­ тельно действительного или вероятного существования практического мотива, т.е. относительно вероятности мотива в ожидании или существования мотива in esse, — могут оказывать влияние на волю и занять место рядом с теми другими мотивами, которым дано выше название практических. Указание подобных мотивов есть то, что мы часто понимаем под р е з о н а м и . Дом вашего сосе­ да горит, как прежде. Я замечаю вам, что в нижней части дома вашего соседа есть деревянная постройка, которая соединяется с вашим домом, что огонь уже дошел до нее и так далее; я делаю это с целью расположить вас верить, как я верю, что если вы останетесь дольше в своем доме, то вы сгорите. Итак, делая это, я привожу мотивы для ва­ шего понимания, и эти мотивы своим стремлением поро­ дить или усилить страдание, которое действует на вас с характером внутреннего мотива in esse, увеличивают их силу и действуют как мотивы на волю.

§ 2. Нет мотивов, которые бы всегда были хороши или всегда дурны

IX.

Во всей этой цепи мотивов главное или первоначаль­ ное звено есть, кажется, последний внутренний мотив в о ж и д а н и и (in prospectu); от него заимствуют свою важность все другие мотивы в ожидании, и от него по­ лучает свое существование непосредственно действую­ щий мотив. Этот мотив в ожидании, как мы видим, есть всегда какое-нибудь удовольствие или страдание: удо­ вольствие, которое разбираемый акт может, как предпо­ лагается, продолжить или произвести, страдание, кото­ рое он может прекратить или предотвратить. Мотив есть, в сущности, не что иное, как удовольствие или страда­ ние, действующие известным образом.

X.

Далее. Удовольствие само по себе есть добро и даже, оставляя в стороне свободу от страдания, — единствен­

Введение в основания нравственности и законодательства 127

ное добро; страдание есть само по себе зло. И в самом деле — без исключения — единственное зло, иначе слова «добро» и «зло» не имеют смысла. И это точно так же справедливо для всякого рода страдания и для всяко­ го рода удовольствия. Отсюда непосредственно и неос­

поримо следует, что н ет	ни о д н о г о р о д а м о т и ­
ва, к о т о р ы й с ам по	с е б е д у р е н 1.

XI.

Однако же обыкновенно говорится о действиях, что они происходят из х о р о ш и х или д у р н ы х М О Т И ­ ВО В, причем предполагаются мотивы внутренние. Это выражение далеко не точно, и так как оно может встре­ чаться при рассмотрении почти всех родов преступле­ ния, то необходимо установить о нем точное понятие и выяснить, насколько оно соответствует истине дела.

XII.

Относительно хорошего или дурного качества моти­ вов надо думать так же, как о всякой другой вещи, ко­ торая не есть сама по себе удовольствие или страдание. Если мотивы бывают хороши или дурны, то только по их действию: хороши бывают они по причине их стрем­ ления производить удовольствие или отвращать страда­ ние, дурны — по причине их стремления производить страдание или отвращать удовольствие. Но дело в том, что от одного и того же мотива и от всякого рода мо­ тива могут происходить действия хорошие, действия дурные и действия безразличные. Теперь мы должны объяснить это относительно всех различных родов мо­

1 Положим, что мотивом будет у человека дурная воля: назовите ее даже злобой, жестокостью; мотивом все-таки будет род удовольствия — то удовольствие, которое доставляется ему зрелищем страдания его про­ тивника или ожиданием этого зрелища. Но даже н это презренное удо­ вольствие, взятое само по себе, есть настоящее удовольствие; оно может быть коротко, во всяком случае оно должно быть нечисто; но, пока оно продолжается н пока еще не наступили дурные последствия, оно не хуже другого удовольствия, которое не более его интенсивно. См. главу IV.

128 Иеремия Бентам

тивов, определяемых различными родами удовольствий и страданий.

XIII.

Как ни полезен анализ, он представляет собой нема­ лые трудности, происходящие в значительной мере от известной извращенности структуры, более или менее господствующей во всех языках. Чтобы говорить о моти­ вах, а не о чем-нибудь другом, надо назвать их по имени. Но, к несчастью, редко можно встретить мотив, имя ко­ торого обозначает именно этот мотив и ничего больше. Обыкновенно же в самое имя мотива молча вплетается понятие, приписывающее ему известное качество; это качество во многих случаях окажется включающим то хорошее или дурное свойство, относительно которого мы и спрашиваем здесь, может ли, собственно говоря, или не может это свойство быть приписано мотивам. Употребляя обыкновенный способ выражения, имя мо­ тива в большей части случаев есть слово, которое упот­ ребляется или только в х о р о ш е м смысле, или только

вд у р н о м . Но когда называется слово, употребляемое

вхорошем смысле, оно необходимо означает, что в со­ единении с идеей предмета, который это слово должно обозначать, оно сообщает идею о д о б р е н и я , т.е. удо­ вольствия или удовлетворения, получаемого при мысли

отаком предмете тем лицом, которое употребляет этот термин. А обстоятельством, на котором основано такое

одобрение, будет, естественно, мнение о х о р о ш е м ка­ честве разбираемого предмета, как выше объяснено; та­ ково оно должно быть, по крайней мере, по принципу полезности; и так же, с другой стороны, обстоятельст­ вом, на котором основано неодобрение, будет, естествен­ но, мнение о д у р н о м качестве предмета; таково, по крайней мере, оно должно быть, если только за стандарт принять принцип полезности.

Но есть известные мотивы, которые, исключая разве немногие частные случаи, едва ли имеют другие слова для своего выражения кроме таких, какие употребляются только в хорошем смысле. Таковы, для примера, мотивы

Введение в основания нравственности и законодательства 129

благочестия и чести. Отсюда происходит то, что если, говоря о таком мотиве, человеку случится приложить эпитет дурного к каким-нибудь действиям, которые, по его мнению, могут происходить из этого мотива, то нам будет казаться, что этот человек противоречит себе в словах. Но еще больше есть таких мотивов, которые едва ли имеют другие слова для своего выражения, кроме слов, употребляемых только в дурном смысле. Таковы, например, мотивы сладострастия и скупости. И потому, если, говоря о подобном мотиве, человеку случится при­ ложить эпитет хорошего или безразличного к каким-ни­ будь действиям, которые, по его мнению, могут из этого мотива происходить, то нам опять будет казаться, что этот человек виновен в подобном же противоречии1.

Очевидно, что эта превратная ассоциация идей толь­ ко увеличивает трудности предстоящего нам исследова­ ния. Ограничиваясь одними наиболее употребительными способами выражения, человек едва ли может избежать того, чтобы не впадать, по-видимому, в беспрестанные противоречия. Его положения, с одной стороны, пока­ жутся противными истине; с другой, — противоречащи­ ми пользе. Как парадоксы, они будут приниматься с пре­ небрежением; как парадоксы вредные — они будут при­ ниматься с негодованием. Как ни важны и ни спаситель­ ны истины, которые он старается передать, читателю все-таки от этого не лучше, самому же ему — намного хуже. Чтобы вполне избежать этого неудобства, для него останется одно неприятное средство — бросить старую фразеологию и придумать новую. Счастлив писатель, язык которого настолько гибок, чтобы предоставить эту

1 Только одному этому несовершенству языка, и ничему больше, надо приписать в большой мере те раздражительные крики, которые время от времени поднимались против тех проницательных моралистов, которые, оставив разбитую дорогу умозрения, с большим или меньшим трудом ос­ вобождались от пут обыкновенного языка, каковы, например, Ларошфу­ ко, Мандевиль и Гельвеций. Необоснованности их мнений и, с еще боль­ шей несправедливостью, испорченности их сердца приписывалось часто то, что всего скорей происходило со стороны автора от недостаточного уменья выражаться, а со стороны толкователей — от недостатка понима­ ния и иной раз, может быть, от недостатка честности.

5

130	Иеремия Бентам

возможность. Где этот способ устранения неудобства неисполним, там для облегчения его останется только входить в длинные рассуждения, выставить все дело прямо, признаться, что ради своих целей он нарушил установленные законы языка, и отдаться на милость чи­ тателей1.

§ 3. Каталог мотивов, соответствующий каталогу удовольствий и страданий

XIV.

От удовольствий чувств, рассматриваемых вообще, происходит мотив, который в нейтральном смысле может называться физическим желанием; в дурном смысле он называется чувственностью. Названия в хоро­ шем смысле он не имеет. Его нельзя определить, пока он не будет рассмотрен отдельно относительно различных видов удовольствия, которым он соответствует.

XV.

Итак, в частности, удовольствиям вкуса или нёба со­ ответствует мотив, который, не имея названия нейтраль­ ного, способного выразить его во всех случаях, может быть назван описательно любовью к удовольствиям нёба. В частных случаях он называется голодом, в дру­

1 К счастью, язык не всегда бывает так неподатлив, и, ставя два слова вместо одного, можно избежать неудобства фабрикации совершенно новых слов. Таким образом, вместо слова «сладострастие» мы можем, со­ единив два общеупотребительные слова, составить нейтральное выраже­ ние: половое желание; вместо слова «скупость», соединив опять два об­ щеупотребительные слова, мы составляем нейтральное выражение: де­ нежный интерес. Я и избрал это средство. В этих случаях, впрочем, и сама комбинация подобных слов не есть новость: ново будет здесь только постоянное употребление нейтральных выражений и совершенное отстра­ нение терминов, значение которых заражено случайными и несоответст­ венными идеями.

В каталоге мотивов, соответствующих разным родам страданий и удо­ вольствий, я поместил те, какие мне попадались. Я и не думаю утверж­ дать, что этот каталог полон. Чтобы дать ему эту полноту, единственным средством было бы перелистывать словарь с начала до конца — операция, которая, ставя задачу достижения совершенства, могла бы послужить и не для одной этой цели.

Введение в основания нравственности и законодательства 131

гих — жаждой1. «Любовь к хорошему столу» выражает этот мотив, но идет, кажется, дальше: внушая мысль, что это удовольствие должно быть принимаемо в обществе, и включая также род симпатии. В дурном смысле этот мотив называется в некоторых случаях обжорством, жадностью, ненасытностью; в других, особенно когда говорится о детях, лакомством. В некоторых случаях он может быть также выражен словом изысканность. Назва­ ния, употребляемого в хорошем смысле, он не имеет. 1. Мальчик, не нуждающийся в съестных припасах, кра­ дет пирожок из пирожной лавки и съедает его. В этом случае его мотив будет всеми признан за дурной, и, если бы спросить, какой это мотив, на это отвечали бы, веро­ ятно, — лакомство. 2. Мальчик покупает пирожок в пи­ рожной лавке и съедает его. В этом случае его мотив, ве­ роятно, будет считаться ни хорошим, ни дурным, если только его наставник не расположен к нему дурно; и в этом случае мотив опять, вероятно, будет назван лаком­ ством, как прежде. Но, собственно говоря, мотив в обоих случаях один и тот же. Это не что иное, как мотив, соот­ ветствующий удовольствиям нёба2.

XVI.

Удовольствиям полового чувства соответствует мотив, который в нейтральном смысле может быть на­ зван половым желанием. В другом смысле он получает имя сладострастия и много других неодобрительных на­ званий. Названия, употребляемого в хорошем смысле, он не имеет.

1. Человек похищает девушку. В этом случае мотив без затруднений называется сладострастием, развратом и

1 Голод и жажда, рассматриваемые в качестве мотивов, означают не столько делание особого рода удовольствия, сколько желание удалить по­ ложительный род страдания. Они не простираются на желание того рода удовольствия, которое зависит от выбора блюд и напитков.

2 Для каждого случая не стоит приводить примеры, где действие может быть безразлично: если от одного и того же мотива могут проис­ ходить и хорошие и дурные действия, то легко понять, что от него могут происходить и действия безразличные.

5*

132	Иеремия Бентам

так далее, и вообще считается дурным. 2. Тот же человек в другое время исполняет со своей женой права брака. В этом случае мотив будет считаться, вероятно, хорошим или, по крайней мере, безразличным; и здесь люди за­ труднились бы дать ему одно из упомянутых имен. Но в обоих случаях мотив, в сущности, может быть положи­ тельно тот же самый. В обоих случаях это не что иное, как половое желание.

XVII.

Удовольствиям любопытства соответствует мотив, известный под тем же именем, который может быть иначе назван любовью к новизне или любовью к опыту и, в частных случаях, охотой и иногда игрой.

1. Мальчик для развлечения читает поучительную книгу: мотив считается, вероятно, хорошим и во всяком случае не считается дурным. 2. Он спускает свой волчок: мотив во всяком случае не считается дурным. 3. Он вы­ пускает в толпу людей бешеного быка: его мотив назо­ вут, вероятно, ужасным. И, однако же, во всех трех слу­ чаях мотив может быть один и тот же: это может быть не что иное, как любопытство.

ХУШ.

Что касается других удовольствий чувств, то они имеют слишком мало значения, чтобы давать какие-ни­ будь особенные названия соответствующим им мотивам.

XIX.

Удовольствиям богатства соответствует род мотива, который в нейтральном смысле может быть назван де­ нежным интересом. В другом смысле он называется в некоторых случаях скупостью, жадностью, хищничест­ вом, в других случаях — скряжничеством, в хорошем смысле, но только в частных случаях — экономией и умеренностью, и в некоторых случаях его могут назвать уменьем зашибить копейку; в смысле почти безразлич­ ном, но скорее дурном, чем хорошем, хотя только в част­