Становление анатомии как науки

Внимание к человеку, столь характерное для эпохи Возрождения, породи­ло живой интерес к человеческому телу и его строению. Анатомия увлекала не только врачей, но и великих живописцев и скульпторов. Сохранившиеся до наших дней анатомические зарисовки Микеланджело и Рафаэля свидетель­ствуют о том, как серьезно занимались они анатомическими исследованиями строения мышц и скелета, столь необходимыми им для реалистического изо­бражения тела человека.

После изобретения книгопечатания И.Гуттенбергом (около 1445 г.) в Вене­ции был издан учебник анатомии Мондино де Луцци (1478 г.). В 1521 г. Берен-гарио да Капри опубликовал свои комментарии к этому учебнику, снабжен­ные рисунками, они стали первым анатомическим пособием для художников в Европе.

Все это не могло не отразиться на деятельности естествоиспытателей и вра­чей и становлении анатомии как науки.

Одним из ее основоположников был гениальный итальянский ученый и художник Леонардо да Винчи (Leonardo da Vinci, 1452—1519 гг.). Ему принадле­жат ценные технические изобретения в области военно-инженерного дела и гидротехники, своими открытиями он обогатил физику, геометрию, механи­ку, архитектуру, астрономию, геологию, ботанику, анатомию.

Утверждая опытный метод в науке, Леонардо да Винчи одним из первых в Западной Европе стал вскрывать человеческие трупы и систематически изу­чать строение человеческого тела. Он внедрил новые методы анатомического исследования: промывание органов проточной водой, инъецирование воском желудочков мозга и сосудов, распилы костей и органов.

Леонардо описал и зарисовал многие мышцы, кости, нервы и внутренние органы. Его анатомические зарисовки по своей точности и мастерству превос­ходят не только современные ему работы, но и многие последующие. Приме­ром может служить зарисовка положения плода в матке при ягодичном пред-лежании (рис. 133). «Мои знания, — писал он, — более чем из чужих слов почерпнуты опытом, который был наставником тех, кто хорошо писал; так и я беру его себе в наставники и во всех случаях буду на него ссылаться»².

Работы Леонардо да Винчи на полвека опередили исследования основопо­ложника современной научной анатомии Андреаса Везалия, но остались неиз­вестными современникам. После смерти Леонардо все зашифрованные запис­ные книжки и рукописи объемом около 7 тыс. листов унаследовал его ученик, друг и компаньон Франческо Мельци, который систематизировал только то, что имело отношение к искусству. Остальное разными путями попало в част­ные коллекции и библиотеки Италии и других стран Западной Европы и дол-

' История Средних веков / Под ред С.П.Карпова. В 2 т. Т. 2: Раннее Новое время — М.: Изд-во МГУ; ИНФРА-М, 2000. - С. 25-31.

² Терновский В. И. Медицина эпохи Возрождения и ее изучение в Советском Союзе. — М.: Медгиз, 1954. — С. 4.

270

Рис. 133. Леонардо да Винчи (1452-1519 гг.).

Автопортрет и анатомическая зарисовка плода в полости матки.

Виндзорский замок. Королевская библиотека

гое время не публиковалось. Со временем рукописи Леонардо стали собирать, исследовать и систематизировать, и во второй половине XVIII в. из его записей и рисунков было составлено 13 томов. Среди них: «Книга о животных», «О поле­те птиц», «Анатомические тетради» («Quaderni d'Anatomia») и др. Таким обра­зом, труды Леонардо да Винчи по анатомии получили известность только в XVIII в. (уже после выхода в свет основополагающего труда А.Везалия), а из­даны еще позднее (Турин, 1901 г.).

Андреас Везалий (Andreas Vesalius, 1514—1564 гг., рис. 134) учился в трех университетах — в Лувене (Фландрия) по курсу гуманитарных наук, в Монпе-лье и Париже, где изучал медицину. В 1537 г. в возрасте 23 лет в Падуе он получил степень доктора медицины и вскоре по приглашению Венецианской Республики стал магистром Падуанского университета — передового научного центра того времени (см. рис. 124).

Везалий жил в эпоху, когда важнейшим авторитетом в области анатомии был Гален. Его труды Везалий хорошо знал, относился к нему с большим уважением, переводил его книги и даже подготовил их к изданию. Однако анатомируя человеческие трупы, Везалий убедился, что взгляды Галена на строение тела человека во многом ошибочны, так как они основаны на изуче­нии анатомии обезьяны и других животных.

Везалий исправил более 200 ошибок Галена, правильно описал скелет че­ловека, его мышцы и многие внутренние органы; установил отсутствие в сер­дечной перегородке отверстия, через которое, согласно учению Галена, кровь должна была проникать из правого желудочка в левый и там контактировать с «пневмой»; описал клапаны сердца и таким образом создал предпосылки для последующего обоснования кругового движения крови.

271

Рис. 134. Гравюры Иогана Стефана ван Калькара к первому изданию труда Андреса Ве-залия «О строении человеческого тела»: вверху слева — Андреас Везалий в анатомичес­ком театре; вверху справа — фронтиспис; внизу—иллюстрации: строение скелета и мышц

человека. Базель, 1543 г. Москва. Российская государственная библиотека

272

Свои наблюдения Везалий изложил в анатомических таблицах («Tabulae sex», 1538 г.), включавших шесть гравюр, выполненных талантливым учеником Ти­циана Йоганом Стефаном ван Калъкаром, который иллюстрировал все книги Везалия. Совершенствуя преподавание анатомии, Везалий издал краткий учеб­ник анатомии «Извлечение» («Epitome», 1543 г.) — сокращенную анатомию для обучающихся в анатомическом театре.

В этом же году в Базеле в издании Иоанна Опорина вышел в свет основопо­лагающий труд Везалия «О строении человеческого тела» в семи книгах («De humani corporis fabrica», 1543 г.; см. рис. 134). В нем не только обобщались дости­жения в области анатомии за предшествовавшие столетия — Везалий обогатил науку собственными достоверными данными, полученными в результате мно­гочисленных вскрытий человеческого тела, исправил большое количество ошибок своих предшественников и, главное, — впервые привел все эти зна­ния в систему, т. е. сделал из анатомии науку.

Первый том его труда посвящен исследованию'костей и суставов, второй — анатомии мышц, третий — кровеносным сосудам, четвертый — периферичес­кой нервной системе, пятый — органам брюшной полости, шестой — строе­нию сердца и легких, седьмой — головного мозга и органов чувств. Текст со­провождают 250 рисунков, блистательно исполненных Й.С. ван Калькаром. Фронтиспис (фр. frontispice — иллюстрация титульного листа) изображает мо­мент анатомирования: в центре группы — А. Везалий, вокруг — выдающиеся ученые и общественные деятели того времени, многочисленные ученики, еди­номышленники и противники — всего 48 реальных исторических персонажей. Среди них — Реальдо Коломбо (позади Везалия), Мигель Сервет, Джироламо Фракасторо, Шарль Этьен, Парацельс, а также короли (Карл V, Маргарита де Валуа), писатели (Франсуа Рабле), священнослужители (Мартин Лютер) и многие другие¹.

Экспериментально обоснованные выводы А. Везалия нанесли мощный удар по средневековой схоластике. Учитель Везалия по Парижскому университету, схоласт и галенист Якоб Сильвий (Jacobus Sylvius, 1478 — 1555 гг.) назвал сво­его ученика «безумным» (лат. veasanus). По произношению это слово весьма созвучно с именем Везалия — Vesalius. Пользуясь этим, Сильвий позволил себе заявить: «Это не Vesalius, a veasanus» и публично выступил против своего уче­ника, опубликовав работу «Опровержение клевет некоего безумца на анато­мию Гиппократа и Галена...» («Veasani cuiusdam calumniarum in Hippocratis Galenique rem anatomicam...», 1555 г.). Перед лицом неопровержимых фактов он был готов скорее допустить, что за 14 столетий изменилась (!) анатомия чело­веческого тела, чем признать, что великий Гален мог ошибаться. В 1546 г. Веза­лий был изгнан из прогрессивного Падуанского университета. Кафедру анато­мии возглавил его преемник Реальдо Коломбо (Realdo Colombo, 1516—1559 гг.), один из творцов «золотого века» анатомии.

В то время, когда в Европе полыхали костры инквизиции и церковь физи­чески расправлялась с инакомыслящими, Везалий был обвинен в посягатель­стве на авторитет канонизированного церковью Галена. В итоге он должен был совершить паломничество в Иерусалим. На обратном пути в результате кораб-

¹ Гончаров Н. И. Зримые фрагменты истории. — Волгоград: Нижне-Волжское книжное изд-во, 1988.-С. 21-38.

18 Сорокина

273

Рис. 135. Многослойные анатомические таблицы (высота фигур — 24,5 см). Издание Я.Фрёлиха. Страсбург, 1544 г.

лекрушения Везалий оказался на острове Занте, где и умер в расцвете сил и

таланта.

Трудами Везалия открывается «золотой век» в истории анатомии. Уже в 1545 г. Шарль Этьен (Charles Etienne, 1503 — 1564 гг.) опубликовал прекрасно офор­мленный учебник анатомии «О рассечении частей тела человека» («De dissectione partium corporis humani») с многочисленными рисунками органов брюшной полости, грудной клетки, головы и конечностей.

В 1544 г. под редакцией Якоба Фрёлиха в Страсбурге вышли в свет много­слойные анатомические таблицы, в каждой из которых открывалось по пять—

семь листов с изображением ниже ле­жащих органов «от кожи до позвоноч­ника» (рис. 135).

В 1546 г. испанский философ-бого­слов и врач Мигель Сереет (Michael Servet, 1509—1553, рис. 136) впервые в Западной Европе описал малый круг кровообращения. Показав, что кровь из легких возвращается к сердцу, он вос­полнил недостающее звено (см. с. 179) и сделал важный шаг на пути к созданию стройной теории о круговом движении крови, разработанной почти столетие спустя У. Гарвеем (см. с. 276).

Рис. 136. Мигель Сервет (1509-1553 гг.) —

испанский богослов, описавший малый круг

кровообращения

Мигель Сервет родился в Наварре. В 14 лет получил место секретаря духовни­ка императора Карла V. Он был разносто­ронним человеком, знал право, медици­ну, теологию, математику, географию. По­знакомившись с учением реформаторов, Сервет заключил, что они остановились на полпути. Придя к убеждению, что истин­ное христианство во всей его первоначаль­ной чистоте существовало до Никейского собора 325 г., он выступил против догмата троичности (Троицы), утверждая, что Хри­стос — простой человек, в котором вопло­тился божественный разум, а христиане, поклоняющиеся Троице, — трехбожники.

В 1546 г. Сервет послал Жану Кальвину в Женеву рукопись своего нового сочинения «Восстановление христианства» («Christianismi restitutio...»), в котором подробно изло­жил свое учение. Ереси Сервета возмутили Кальвина, и он пообещал, что если Сервет попадет в Женеву, то живым оттуда не выйдет. Позднее Сервет издал свою книгу в анонимном варианте. Она вызвала всеобщее негодование, Сервет был арестован и при­говорен венским архиепископом к сожжению, но бежал, поселился в Неаполе и за­нялся там медициной. В 1553 г., находясь проездом в Женеве, он был арестован, вновь предан суду и приговорен всеми швейцарскими кантонами к сожжению. Несмотря на отчаяние, Сервет не отрекся от своей ереси. Его казнь была концентрированным выра­жением жестокости и фанатизма XVI столетия.

Гибель Сервета не связана с описанием малого круга обращения крови — Сервет пострадал за ереси и убежденное противостояние Кальвину¹.

После Сервета исследования движения крови продолжались. Так, Иероним Фабриций (Hieronymus Fabricius, 1533 — 1619 гг.) — ученик Фаллопия и учи­тель Гарвея — первым продемонстрировал в эксперименте (1603 г.) и описал венозные клапаны, доказав тем самым одностороннее движение крови по ве­нам — в направлении к сердцу.

¹ Ян Гус. Мартин Лютер. Жан Кальвин. Торквемада. Лойола: Биографические очерки. — М.: Республика, 1995. — С. 241—245.

275

Анатомические исследования в эпоху Возрождения не ограничивались только изучением кровообращения, — они затронули многие системы организма. Бар­толомей Евстахий (Bartolomeo Eustachio, 1510—1574 гг.) в 1563 г. впервые дал подробное описание органа слуха у человека, включая слуховую трубу, на­званную его именем. Габриэль Фаллопий (Gabriele Fallopio, 1523 —1562 гг.) изучал строение репродуктивных органов, развитие человеческого зародыша и его сосудистой системы, впервые описал строение и функции маточных (фал­лопиевых) труб.

Таким образом, усилиями многих ученых — титанов эпохи Возрождения — был заложен фундамент научной анатомии. На ее основе получили свое разви­тие физиология, терапия, хирургия.

Становление физиологии как науки. Ятрофизика

Рождение физиологии как науки, как правило, связывают с именем У. Гар-вея, которому принадлежит заслуга создания стройной теории кровообраще-

ния.

п..

Уильям Гарвей (William Harvey, 1578 — 1657 гг.; рис. 137) — выдающийся английский врач, физиолог и эмбриолог. В возрасте 21 года он окончил Кемб­риджский университет. В 24 года в Падуе закончил факультет медицины и по­лучил степень доктора медицины. Вернувшись на родину, Гарвей стал профес­сором кафедры анатомии, физиологии и хирургии в Лондоне.

Основываясь на достижениях своих предшественников — Галена, Везалия, Коломбо, Фабриция, — Гарвей математически рассчитал и экспериментально обосновал теорию кровообращения, согласно которой кровь движется в одном направлении, кругообразно по малому и большому кругам, непременно воз­вращаясь к сердцу. По мнению Гарвея, на периферии кровь переходит из арте­рий в вены по анастомозам и через поры тканей, — при жизни Гарвея в физио­логии еще не применяли микроскопической техники, и он не мог увидеть капилляров. Их открыл Марчелло Мальпиги (Marcello Malpighi, 1628 — 1694 гг.) через четыре года после смерти Гарвея.

После многолетней проверки в эксперименте У. Гарвей изложил свою тео­рию в фундаментальном сочинении «Анатомическое исследование о движе­нии сердца и крови у животных» («Exercitatio anatomica de motu cordis et sangvinis in animalibus», 1628 г.) и сразу же подвергся ожесточенным нападкам со сто­роны церкви и многих ученых. Первым теорию Гарвея признал Р. Декарт, за­тем Г. Галилей, С. Санторио, А. Борелли и другие ученые. И. П. Павлов видел в ней не только «редкой ценности плод» научной мысли, но отмечал и «подвиг смелости и самоотвержения» ее автора.

Большое влияние на развитие естествознания (и физиологии) в этот пери­од истории оказала деятельность английского философа и политического дея­теля Френсиса Бэкона (Francis Bacon, 1561 — 1626 гг.). Не будучи врачом, Бэ­кон во многом определил пути дальнейшего развития медицины. Его основной философский трактат «Великое восстановление наук», посвященный вопро­сам формирования науки и научного познания, не был закончен. Однако вто­рая его часть — «Новый Органон» («Novum organum scientiarum») — была опуб­ликована в 1620 г. В этом сочинении Ф.Бэкон, в частности, сформулировал

276

Рис. 137. Портрет Уильяма Гарвея (1578-1657 гг.); опубликован в 1739 г. Внизу — ри­сунок из труда У. Гарвея «Анатомическое ис­следование о движении сердца и крови у жи­вотных» (Франкфурт, 1628 г.), иллюстрирую­щий опыт по определению направления дви­жения крови в венах предплечья. Москва. Российская государственная библиотека

три основные цели медицины: первая — сохранение здоровья, вторая — излече­ние болезней, третья — продление жиз­ни. Наука представлялась ему основным средством решения социальных проблем общества, — вот почему он был убежден­ным сторонником союза науки и власти.

Основными орудиями познания Ф. Бэ­кон считал чувства, опыт, эксперимент и то, что из них вытекает. Гегель писал о нем: «Бэкон полностью отверг схолас­тический способ рассуждения на основе совсем отвлеченных абстракций, слепо­ту по отношению ко всему, что мы име­ем перед глазами»¹. Прогнозируя разви­тие наук, Ф. Бэкон заглядывал вперед на многие столетия. Так, в области меди­цины он выдвинул ряд идей, реализа­цией которых занимались многие пос­ледующие поколения ученых. К ним от­носятся: изучение анатомии не только здорового, но и больного организма; изобретение методов обезболивания; широкое использование при лечении болезней прежде всего природных фак­торов и развитие бальнеологии. Таким образом, Ф. Бэкон во многом определил пути формирования философского мыш­ления и развитие наук грядущего Ново­го времени.

Большое влияние на развитие наук Раннего Нового времени оказал совре­менник Френсиса Бэкона, выдающийся французский ученый, математик и философ Рене Декарт (Rene Descartes, 1596—1650 гг.; рис. 138), который раз­вивал философское (метафизическое) мышление в естествознании. По словам Гегеля, «Декарт направил философию в совершенно новое направление... Он исходил из требования, что мысль должна начинать с самой себя. Все предше-

¹ Гегель. Соч. Т. XI. Лекции по истории философии. — М.: Гос. изд-во «Соцэкгиз», 1932—1935. — С. 215.

277

Рис. 138. Рене Декарт (1596-1650 гг.) и иллюстрации из его сочинений «DeHominefiguris...»

(1662 г.) и «Tractatus de Homine et formacione foetus» (1667 г.): вверху — представление о

«рефлекторной дуге», внизу — об оптической системе глаза и бинокулярном зрении.

Киев. Национальная научная медицинская библиотека Украины

ствующее философствование, в частности то, которое исходило из авторитета церкви, было, начиная с этого времени, отвергнуто»¹. Именно Декарту при­надлежат знаменитые слова: «Я мыслю, следовательно, я существую» (лат. Cogito

ergo sum).

Р. Декарт явился одним из творцов ятроматематики (греч. iatromathematike; от iatros — врач и mathematike — наука о количественных отношениях) и ятро-физики (греч. iatrophysike; от iatros — врач и physis — природа) — направлений в естествознании и медицине, которые рассматривали жизнедеятельность все­го живого с позиций физики и математики. Ятрофизика изучала явления приро­ды в состоянии покоя и отражала метафизическое направление в философии XVII— XVIII в. По сравнению со схоластическим методом метафизическое мышление XVII в. было явлением прогрессивным. Его корни восходят к философским сочинениям Аристотеля, помещенным в конце его трактата «Наука о приро­де» т.е. после науки о природе (после «физики»; греч. «Meta taphysike»), откуда и произошло название метода мышления и целого философского направления —

¹ Гегель. Соч. Т. XI. - М., 1932. - С. 257.

278

метафизики. Сочинения Декарта «Рас­суждения о методе» (1637 г.), «Мета­физические размышления о первой философии» (1641 г.) и «Начала фи­лософии» (1644 г.) принесли ему при­жизненное признание и славу.

Рис. 139. Ятромеханические представления о работе суставов и мышц плеча. Таблица из труда Джованни Альфонсо Борелли «О дви­жении животных». Рим, 1680-1681 гг. Москва. Российская государственная биб­лиотека

Механистические взгляды Декарта оказали положительное влияние на дальнейшее развитие философии и ес­тествознания. Так, Декарт считал, что жизненные действия подчиняются ме­ханическим законам и имеют природу отражения (названную позднее «реф­лекторной»). Все нервы он разделил на те, по которым сигналы поступают в мозг (позднее «центростремительные»), и те, по которым из мозга сигналы дви­жутся к органам (позднее «центробеж­ные»), и, таким образом, в простей­шем виде разработал схему рефлектор­ной дуги. Он изучал анатомию человеческого глаза и разрабатывал основы но­вой теории света (см. рис. 138) и открыл закон рефракции.

Однако наряду с естественно-научным пониманием мира Декарт в ряде вопросов придерживался идеалистических воззрений. Так, например, он счи­тал, что мышление является способностью души, а не телесной субстанции.

Другим прогрессивным направлением в естествознании того времени была ятромеханика (греч. iatromechanike; от теспапе — орудие, машина). С позиций ятромехаников живой организм подобен машине, в которой все процессы можно объяснить, применяя законы механики. Основные положения ятромеханики изложены в сочинении «О движении животных» итальянского анатома и фи­зиолога Джованни Альфонсо Борелли {Giovanni Alfonso Borelli, 1608 — 1679 гг.), одного из основоположников биомеханики (рис. 139).

Среди выдающихся достижений эпохи Возрождения, имевших отношение как к физике, так и к медицине — изобретение в конце XVI в. термометра (точнее, воздушного термоскопа). Его автор — один из титанов эпохи Возрож­дения итальянский ученый Галилео Галилей {Galileo Galilei, 1564—1642 гг.), подтвердивший и развивший гелиоцентрическую теорию Н. Коперника (1543 г.). Множество его драгоценных рукописей было сожжено инквизицией. Но в тех, что сохранились, обнаружены рисунки первого термоскопа, представлявшего небольшой стеклянный шар, к которому припаивалась тонкая стеклянная тру­бочка, ее свободный конец погружался в сосуд с подкрашенной водой или вином. В отличие от современного термометра, в термоскопе Галилея расши­рялся воздух, а не ртуть: как только шар остывал, вода поднималась вверх по капилляру.

Почти одновременно с Галилеем профессор Падуанского университета С. Сан-торио {S.Santorio, 1561 — 1636 гг.), врач, анатом и физиолог, создал прибор, с помощью которого он измерял теплоту человеческого тела (рис. 140). При­бор Санторио состоял из шара и длинной извилистой трубки с произвольно

279

нанесенными на нее делениями; сво­бодный конец трубки заполнялся под­крашенной жидкостью. Испытуемый брал шарик в рот или согревал его руками. Теплота человеческого тела определялась в течение десяти пульсо­вых ударов по изменению уровня жид­кости в трубке.

Прибор Санторио был достаточно громоздким; его установили во дворе его дома для всеобщего обозрения и испытания.

Санторио сконструировал также эк­спериментальную камеру-весы для изу­чения количественный оценки усвояе­мости пищи (обмена веществ) путем систематических взвешиваний себя, пищи и выделений организма. Резуль­таты его наблюдений обобщены в тру­де «О медицине равновесия» («De statica medicina», 1614 г.).

В начале XVII в. в Европе было сде­лано множество оригинальных термо­метров. Первый термометр, показания которого не зависели от перепадов ат­мосферного давления, был создан в 1641 г. при дворе Фердинанда II, им­ператора Священной Римской импе­рии, который был не только покро­вителем искусств, но и сам принимал участие в создании ряда физических приборов.

Рис. 140. Изображение термометрических приборов: вверху — профессора Падуанс-кого университета Санторио Санториуса (1561-1636 гг.), внизу — императора Фер­динанда II (1578-1637 гг.)

При его дворе были выполнены забавные по своей форме термомет­ры, похожие на маленьких лягушат (см. рис. 140). Они предназначались для из­мерения теплоты тела человека и лег­ко прикреплялись к коже пластырем. Полость «лягушат» заполнялась жид­костью, в которой плавали цветные

шарики разной плотности. Когда жидкость согревалась, объем ее увеличивал­ся, а плотность уменьшалась, и некоторые шарики погружались на дно при­бора. Теплота тела испытуемого определялась по количеству разноцветных шариков, оставшихся на поверхности: чем их меньше, тем выше теплота тела испытуемого.

Несмотря на большое количество оригинальных термометрических прибо­ров, проникновение термометрии в клинику стало возможным только в нача­ле XVIII в. (см. с. 383).

280