1 Толстой л. Н. Полн. Собр. Соч., т. 47, с. 213.

Изображение отдельных "фокусов" разговора подчинено у Толстого его философии языка, в свою очередь восходящей к толстовскому разделению людей на искусственных и на одаренных чутьем, интуитивным пониманием подлинных ценностей жизни. Бездушную, искусственную речь Толстой преследует на самых различных ее уровнях. Это и профессорские разговоры в "Анне Карениной", и разговор за обедом у Сперанского, в кругу его приближенных. Князь Андрей присутствует па этом обеде как раз в тот момент, когда зародилось его чувство к Наташе; поэтому плоская речь особенно для него невыносима. "Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды..." Это и всегда разумные речи Веры Ростовой, которая говорит по поводу письма Николая с известием, что он был легко ранен, а теперь произведен в офицеры: "О чем же вы плачете, maman. По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать". И все смотрят на нее с удивлением и упреком.

Плоское, однозначное слово у Толстого может выражать не только ограниченность, но и низость души. В "Дворянском гнезде", в сцене объяснения Лаврецкого с внезапно вернувшейся женой, речь Варвары Павловны дана в ее психологической характерности, включающей и определенную социальную окраску. Для Тургенева этого достаточно. Толстой же, изображая объяснение Пьера с Элен, прощупывает самые формы ее речи, обнажает их отвратительное значение. "...Он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. "Я не какая-нибудь дура... поди сам попробуй... allez vous promener", говаривала она... Зачем я себя связал с нею, зачем я ей сказал это: "Je vous aime", которое было ложь и еще хуже, чем ложь?" Пьера преследует не только язык Элен, с его бесстыдной ясностью, но мучит им самим употребленный языковой шаблон, несущий в себе ложь искусственного мира. После дуэли Пьера с Долоховым Элен приходит к мужу объясняться. "Вы верите всему, что вам скажут, вам сказали... - Элен засмеялась, - что Долохов мой любовник, сказала она по-французски, с своей грубой точностью речи, выговаривая слово "любовник" как и всякое другое слово, - и вы поверили!.. Расстаться, извольте, только ежели вы дадите мне состояние, - сказала Элен... Расстаться, вот чем испугали!" После этого Пьер бросается к ней с мраморной доской в руках и с криком: "Я тебя убью!" Вспышка бешенства непосредственно вызвана не очевидностью измены Элен, не вымогательством денег - все это было и раньше, - но нестерпимо подлой ее фразеологией. Внимание к отдельным фразам и словам, произносимым Элен, Верой Ростовой или московскими профессорами в "Анне Карениной", - это, несомненно, своего рода микрохарактерология, но это и отношение к чужой речи как одному из "фокусов" действительности.

Бездушному слову с его "грубой точностью" Толстой противопоставлял слово интуитивное, иррациональное, открывая в нем бесконечную смысловую перспективу. Толстой исследует такие явления, как внутренняя речь, как функции слова при состояниях полусна, бреда, умирания, как жесты, говорящие больше слов, как семейная семантика Ростовых, многозначная, ассоциативная, интуитивная; истинным ее виртуозом является Наташа.

Литература о Толстом много внимания уделяла иррациональной речи его персонажей. Особенно широко эта тема разработана В. В. Виноградовым. Рассматривая речи сугубо ассоциативные, требующие особой, "семейной" апперцепции, В. В. Виноградов показывает, как в разговорах молодых Ростовых, в разговорах Наташи с матерью, в "Эпилоге" "Войны и мира" и т. д. предметно-логическую семантику вытесняет семантика экспрессивно-символическая 1. Эти признаки домашних разговоров, по мнению исследователя, сближают их со знаменитыми толстовскими внутренними монологами. В. Виноградов различает два типа этих монологов: иррациональный, как бы воспроизводящий внутреннюю речь (в той мере, в какой эта неоформленная стихия может быть зафиксирована словом), и более условный, вполне логический. Последний В. В. Виноградов рассматривает скорее как исключение, отклонение (хотя и очень существенное) от толстовского принципа передачи внутренней речи 2. Между тем у Толстого, в сущности, преобладает именно логический тип внутреннего монолога. Иррациональные же его формы обычно сопровождают у него изображение особых, смутных душевных состояний будь то предсмертные бреды князя Андрея или в "Двух гусарах" разорванные мысли поручика Ильина, проигравшего казенные деньги.

Два типа внутренних монологов у Толстого отражают одно из основных и продуктивных противоречий его позиции. Страстному аналитику Толстому необходимо "рассудительство" - верное орудие анализа. С этим связаны архаические пристрастия Толстого, в частности вкус к рационалистической литературе XVIII века. Но мировоззрение его антирационалистично. Рассудочными, аналитическими средствами - вплоть до подчеркнуто логизированного, порой дидактического синтаксиса - Толстой разрушал рассудочные оболочки жизни, пробиваясь к тому, что он считал ее природной, естественной сущностью. Своеобразным этим сочетанием Толстой близок к любимому своему мыслителю - Руссо.

Изображение внутренней речи персонажей широко практиковалось и до Толстого (напомню хотя бы напряженные внутренние монологи Жюльена Сореля в тюрьме). И все же в читательском представлении внутренние монологи связаны с именем Толстого, как если бы он придумал эту форму. В дотолстовской литературе внешняя речь незаметно переходила во внутреннюю, ничем от нее не отличаясь 3. Толстой сделал внутреннюю речь в высшей степени заметной, функционально отделил ее от авторской речи и от разговорной речи персонажа. И это относится к обоим типам его внутренних монологов - логическому и алогическому. Изображение нерасчлененного и в то же время прерывистого потока сознания Толстой в самом деле создал впервые. Логическую же внутреннюю речь он превратил в особое, невиданно сильное средство анализа, обладающее как бы непосредственной достоверностью, - человек анализирует сам себя, для большей ясности прибегая к расчлененным формулировкам.

1 Виноградов В. О языке Толстого (50-60-е годы). - В кн.: Литературное наследство, т. 35-36. М., 1939, с. 196-201 и др.

2 Виноградов В. О языке Толстого..., с. 179-189.

3 Есть отдельные исключения, но они не складывались в систему.

Французский исследователь Окутюрье в интересной статье, посвященной внутренней речи у Толстого, утверждает, что логическая внутренняя речь - в основном достояние героев идеологических: Левина, Нехлюдова и проч. 1. Это не совсем точно. Конечно, внутренние монологи князя Андрея, Пьера, Левина, Нехлюдова имеют особый вес и значение, но сопровождают они - притом часто в логической форме - и других основных героев, даже самых интуитивных. Так, проигрывающий Долохову Николай Ростов, несмотря на свое крайнее смятение, думает очень последовательно: "Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как был счастлив! Когда же это кончилось и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я все так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось?"