§ 2. Идеология

«Ждановщина».Усиление гнета произошло и в области идеологии. Вторая половина 1940-х гг. ознаменовалась рядом громких идеологических кампаний в области литературы и искусства, вошедших в историю под названием «ждановщина» – по имени Жданова, в 1947–1948 гг. заведовавшего Управлением пропаганды и агитации ЦК.

Андрей Александрович Жданов (1896–1948). Сын рано умершего мариупольского инспектора народных училищ. Образование среднее. В партии с 1915 г., но активную деятельность начал в 1917 г., в армии. Служа прапорщиком в запасном пехотном полку, он был избран в Совет солдатских депутатов, и уже к 1922 г. дорос до председателя Тверского губисполкома. Благодаря сталинской протекции с 1924 г. – на партийной работе (в губкоме ВКП (б) Нижегородской области). В 1930 г. Жданов – член ЦК. С 1934 г. – секретарь ЦК, а после убийства Кирова – еще и секретарь Ленинградского обкома и горкома партии. На этом посту активно участвовал в репрессиях. В начале войны, по некоторым свидетельствам, у него произошел нервный срыв, так что жизнью блокадного Ленинграда руководил его заместитель А. А. Кузнецов. После прорыва блокады Ленинграда Жданов был снят с должности секретаря Ленинградского обкома; в ЦК его сделали ответственным за идеологическую работу.

Первыми подвернулись под горячую руку писатели. В 1946 г. вышло постановление ЦК ВКП (б)о журналах «Звезда» и «Ленинград»(издававшихся в Ленинграде). В нем журналы были раскритикованы за предоставление своих страниц «таким пошлякам и подонкам литературы», как М. Зощенко и А. Ахматова. Их обвиняли в сочинении идеологически вредных безыдейных произведений.

«ЦК ВКП (б) отмечает, что издающиеся в Ленинграде журналы «Звезда» и «Ленинград» ведутся совершенно неудовлетворительно. В журнале «Звезда» в последнее время, наряду со значительными и удачными произведениями советских писателей, появилось много безыдейных, идеологически вредных произведений. Грубой ошибкой «Звезды» является предоставление литературной трибуны писателю Зощенко, произведения которого чужды советской литературе. Редакции «Звезды» известно, что Зощенко давно специализировался на писании пустых, бессодержательных и пошлых вещей, на проповеди гнилой безыдейности, пошлости и аполитичности, рассчитанных на то, чтобы дезориентировать нашу молодежь и отравить ее сознание… Злостно-хулиганское изображение Зощенко нашей действительности сопровождается антисоветскими выпадами. Предоставление страниц «Звезды» таким пошлякам и подонкам литературы, как Зощенко, тем более недопустимо, что редакции «Звезды» хорошо известна физиономия Зощенко и недостойное поведение его во время войны, когда Зощенко, ничем не помогая советскому народу в его борьбе против немецких захватчиков, написал такую омерзительную вещь, как «Перед восходом солнца», оценка которой, как и оценка всего литературного «творчества» Зощенко, была дана на страницах журнала «Большевик».

Журнал «Звезда» всячески популяризирует также произведения писательницы Ахматовой, литературная и общественно-политическая физиономия которой давным-давно известна советской общественности. Ахматова является типичной представительницей чуждой нашему народу безыдейной поэзии. Ее стихотворения, пропитанные духом пессимизма и упадничества, выражающие вкусы старой салонной поэзии, застывшей на позициях буржуазно-аристократического эстетства и декадентства… наносят вред делу воспитания нашей молодежи и не могут быть терпимы в советской литературе».

Речь не идет о каком-либо призыве к неповиновению властям – просто строгий цензор не увидел в их сочинениях ничего такого, что могло бы служить делу воспитания советской молодежи в духе патриотизма и коммунизма.

Вскоре начался поход партии в искусство. Во всех его отраслях – музыке, театре, изобразительном искусстве – развернулась борьба с «формализмом». Этим понятием обозначались течения, которые не нравились партийным чиновникам – например, работы абстракционистов. По каждому направлению «формалистов» принимались специальные постановления ЦК партии, выдержанные в разгромных тонах. В частности, критике подверглись такие известные и тогда, и позже композиторы, как С. Прокофьев, Д. Д. Шостакович, А. И. Хачатурян.

С 1948 г. развернулась борьба с «безродными космополитами» и «антипатриотическими группами». Этими понятиями обозначались евреи, у которых как раз в это время появилось свое государство (Израиль), причем государство, настроенное проамерикански. Был закрыт ряд еврейских изданий, еврейский театр, арестованы (двое самых влиятельных – убиты) членыЕврейского антифашистского комитета, в годы войны собиравшего для победы средства с евреев всего мира. По делу ЕАК арестовали более двухсот человек, из них 13 в 1952 г. расстреляли.

Научные «дискуссии».Параллельно со «ждановщиной» партия утверждала диктатуру в науках. Ученые и прежде сплошь и рядом подвергались репрессиям; при этом поощрялись те, кто пытался привязать свою отрасль к марксистской философии. Однако эти репрессии все же носили личный характер и не превращались в широкие пропагандистские кампании на всю страну.

«Дискуссии» послевоенного периода начались с философии. В 1947 г. состоялась дискуссия по учебникуГ. Ф. Александрова«История западно-европейской философии». На этой «дискуссии» была отработана схема, применявшаяся и во всех последующих. В «Правде» появлялась разгромная статья – иногда самого Сталина. После этого устраивалось обсуждение «обвиняемых» в научных коллективах. Зная, чего хочет партия, научные коллективы принимали соответствующие решения с осуждением опальных авторов и теорий. В целом дискуссия об учебнике Александрова направлялась против изучения немарксистской философии в каком бы то ни было виде. В 1948 г. состоялась сессия ВАСХНИЛ (Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук имени Ленина), на которой «народный академик»Т. Д. Лысенкоразгромилгенетиков, обвиненных в «низкопоклонстве перед Западом» за то, что они развивали научное направление, основанное иностранными учеными Менделем, Вейсманом и Морганом. Генетика как наука ушла в подполье, «вейсманисты-морганисты» подверглись взысканиям. Теория самого Лысенко основывалась на подтасовках и ложных сообщениях об успешных опытах, однако обещала значительный рост урожайности при незначительных затратах. В 1950 г. дошла очередь до «буржуазной лженауки» –кибернетики, которая подверглась запрету. В том же году по итогам «дискуссии» вязыкознаниибыли раскритикованы последователи академикаН. Я. Марра. В 1952 г., после сталинской статьи «Экономические проблемы социализма в СССР», настала очередьэкономики. Здесь под удар попал академик Евгений СамуиловичВарга. Пожалуй, только в физике обошлось без внедрения «марксистских принципов» и борьбы с «буржуазной псевдонаукой» – от физиков в то время зависела конкуренция с США по части ядерного оружия.

Было бы неверно предположить, что в ходе «дискуссий» осуждались теории, так или иначе противоречащие советской идеологии. Тот же Г. Ф. Александров семь лет перед выпуском учебника руководил отделом пропаганды и агитации ЦК, в течение этого срока дважды (1943 и 1946) удостаиваясь Сталинской премии. Критика учебника, кстати, привела всего лишь к понижению Г. Ф. Александрова до поста директора Института философии.   Также и «марризм», начиная с 30-х и до самого конца 40-х гг., целенаправленно насаждался партийно-государственной идеологией в ущерб остальным направлениям филологической науки, ведь вся послереволюционная деятельность Н. Я. Марра сводилась к попыткам подвести под учение о языке марксистскую основу. Академик Варга тоже пользовался доселе расположением Сталина.

В чем же тогда был смысл этих кампаний? Во-первых, это еще более глубокое внедрение в сознание советских граждан государственной идеологии – ведь в каждом случае спор обязательно выходил на идеологические выводы о торжестве марксизма и материализма. Во-вторых, повышался личный авторитет Сталина, который оказывался не только великим политическим вождем и военным стратегом, но еще и выдающимся ученым в разных отраслях. В-третьих, эти кампании имели значение как орудие объединения народа против общего врага.