§ 3. Закон о браке индусов 1955 года

Брак в индийском обществе всегда был актом большой социальной значимости. Правовой институт брака больше, чем какой-либо другой, затрагивал сферу социальной психо­логии, находился под сильным влиянием религиозной идео­логии.

С браком и семьей в индуизме связано большое коли­чество религиозных ритуалов, обрядов и церемоний. Брак знаменует для правоверного индуса начало новой ступени его бытия — ашрамы на пути к духовному освобождению. Религиозный смысл брачных процедур заключен в понятии самскары, посредством которой человек поднимается над своей плотской природой к высшей духовной цели. Среди других самскар — брачная самая важная и единственная для шудр.

Так как все самскары находят выражение в оп­ределенном ритуале, в индусском праве решающее значение для заключения брачного союза приобрела сама брачная процедура, значительно более важная, чем прямое выраже­ние согласия на брак сторон и др.

Ч/Выдача дочери замуж - одна из святых обязанностей родителей, ее братьев. «...Достоин порицания отец, не выдаю­щий в надлежащее время дочь замуж», — записано в Зако­нах Ману (XI, 4). Предназначением брачного священного союза является рождение сына во имя материального и духовного благосостояния семьи, призванного приносить жерт­воприношения обожествляемым предкам.

Дхармашастрам известны восемь форм брака. Первые четыре, поощряемые брахманами, 'сводятся в основном к вы­даче дочери замуж ее отцом с определенным приданым, «украшенную драгоценностями». Такова, например, форма брака, носящая название «брахма» (Законы Ману III, 27), которая вместе с другими противопоставляется браку «асу­ра» (покупка невесты), который порицается (Законы Ману III, 51). Не поощряются, но признаются наряду с браком «асура» и такие формы брака, как брак по любви, без со­гласия отца и матери - «гандхарва», брак-похищение — «ракшаса» и брак-насилие — «пайшача».

Различия типов брака, отраженные в дхармашастрах, за­фиксировали поступательный процесс развития самого ин­ститута брака. Дхармашастры, основываясь на многовековой практике и обычаях, «вычленили» брак как одну из форм общественных отношений, при которой женщине - жене дается определенный общественный статус, с ее предназна­чением матери законного потомства, из других сходных форм, таких, как временный союз мужчины и женщины, не порож­дающий юридических последствий, продажа женщины муж­чине и пр. Извлечение из практики и обычаев определения брака Д. Дерретт относит к «наиболее значительным дости­жениям дхармашастр».

Освящение брака, явившееся в тех условиях естественным следствием его «вычленения» и упрочения его стабильности, стало в Древней Индии одним из важных функциональных элементов складывающейся общеиндийской культуры. Взгля­ды на брак как на священный институт утверждались вместе с распространением брахманской идеологии и среди пред­ставителей низших каст, впоследствии они стали господст­вующими.

Различия типов брака в дхармашастрах не могут снять принципиального сходства между ними. И в основе поощряе­мых брахманских браков лежал договор, по которому семья жениха приобретала определенные материальные выгоды, каким бы религиозным флером таинства это не прикрыва­лось. «У всех господствующих классов, — писал Ф. Энгельс,— заключение брака оставалось тем, чем оно было со времени парного брака, — сделкой, которую устраивают родители».

Кодификация брачно-семейного индусского права в не­зависимой Индии привела к секуляризации брака. Тем не менее индусский брак не стал в полной мере гражданско-правовым институтом. Его религиозная окраска существует и в настоящее время, так как законом не были искоренены полностью вековые традиции и предрассудки, которые нахо­дят отражение в ряде норм права, регулирующих брак. Как дань прошлому в индийских судах еще ведутся споры отно­сительно того, к какой форме можно отнести тот или иной брак, к «брахме» или «асуре».

Условия действительности браков индусов. Закон о браке индусов 1955 г. отразил ряд фундаментальных принципов английского брачно-семейного права. К их числу относится прежде всего определение условий действительности браков. Действительность индусских браков может быть оспорена, если они принадлежат к разряду «ничтожных» или «оспори­мых» браков. Сама трактовка ничтожности и оспоримости брака, принятая Законом 1955 г., не отличалась от обще­принятой в буржуазном праве, в том числе и в английском.

Абсолютная недействительность, ничтожность брака пред­полагает отсутствие каких-либо юридических последствий для сторон. Состоящие в таком браке могут вступить в новый брак без боязни обвинения в полигамии. Решение суда в этом случае имеет лишь пояснительный характер.

Оспоримые браки порождают юридические последствия, они действительны, но содержат недостатки, так как не удов­летворяют некоторым условиям, выполнимым или невыпол­нимым вообще, что и дает основание одной стороне, реже обеим сторонам, до тех пор пока эти недостатки существуют, обращаться в суд с просьбой о признании брака недействи­тельным.

Браки признаются ничтожными на основании ст. 11, если они были заключены после издания Закона 1955 г. и проти­воречили условиям, предусмотренным ст. 5«i», «iv», «v», за­прещающей полигамию, вступление в брак при запрещенной степени родства и при нарушении правил «сапиндас». Сапиндас — близкое родство.

В перечне условий признания браков ничтожными отсутству­ют требования согласия брачующихся, совершеннолетия суп­ругов, а также их вменяемости. Содержание ст. 11 Закона о браке индусов 1955 г. нельзя понять без всей предшест­вующей истории развития отраженных в ней институтов, без учета традиций и обычаев, соответствующего социально-пси­хологического климата страны. Законодатель учитывал эти факторы, формулируя условия ничтожности браков.

Моногамия, закрепленная законом, была важным за­воеванием на пути модернизации индусского права. Дхармашастры, как известно, признавали полигамию с опреде­ленными оговорками, если жена не удовлетворяла ряду тре­бований, предъявляемых к ней: не рожала сыновей, была сварлива и пр. В колониальный период вплоть до 40-х годов XX в. все ограничения полигамных браков были сняты. По­лиандрия не признавалась законной, хотя она продолжала существовать в некоторых кастах.

Важными противопоказаниями к заключению браков по Закону 1955 г. являются некоторые отношения родства и свойства. Запрещение брака при определенных степенях не только родства, но и свойства — относительно новое явление в индусском праве. Здесь нормой у многих каст считались браки с младшими братьями умерших мужей и пр. По за­кону запрещалось вступление в брак, если одна из сторон является предком по прямой линии другой стороны; если одна сторона была женой или мужем предка или потомка по прямой линии другой (например, браки с мачехой, падче­рицей); если женщина была женой брата или женой брата отца, матери, деда, бабки и если вступающие в брак были братом и сестрой, теткой и племянником, дядей и племян­ницей или детьми брата и сестры, двух сестер или двух

братьев.

Вступление в брак предков и потомков по прямой линии - не может быть оправдано ссылкой на действие обычая. Для свойственников и боковых родственников могут быть сдела­ны исключения в пользу обычая (ст. 5, «iv»). Так, в Южной Индии широко распространены браки двоюродных братьев и сестер. У тамильских брахманов разрешаются браки жен­щин с младшими братьями матерей или браки мужчин с двоюродными сестрами. Более того, в некоторых кастах Ин­дии устройство брака девушки входит в обязанность брата ее матери или сестры ее отца, которые должны выдать пле­мянницу замуж, «если она некрасива», за своего сына.

Если действие «отклоняющегося» обычая не доказано, браки, заключенные в нарушение указанных степеней род­ства, признаются ничтожными, а виновные в их совершении привлекаются к уголовной ответственности, влекущей за со­бой тюремное заключение или штраф или то и другое вместе(ст. 18 «в»). Эта часть закона трактуется в индийских судах очень строго, и ссылка на заблуждение не принимается во внимание.

Одним из важных противопоказаний к заключению индус­ских браков является родство «сапиндас». Родством «сапин­дас» в Законе 1955 г. признается родство до третьей степени по материнской линии (для жениха и невесты) и пятой сте­пени по восходящей отцовской линии (для жениха и невес­ты). При рассмотрении вопроса о действительности брака с учетом родства «сапиндас» принимаются во внимание и по­коления, происходящие от незаконнорожденных или усынов­ленных предков. Эти нормы индусского права отразили брах­манскую доктрину готры (рода) и запрещения внутриготровых браков, которое было отменено законом лишь в 1946 г. Упрощение запутанных правил родства «сапиндас», варьиро­вавшихся ранее в различных школах индусского права, — одно из достоинств Закона 1955 г.

Ничтожные браки по индусскому праву в определенных, ограниченных случаях могут порождать правовые последст­вия. Так, на основании ст. 16 Закона дети, рожденные в ничтожных браках, признаются законными, вопреки старым нормам права, если они были зачаты до вынесения судом декларативного постановления о недействительности таких браков. Эти дети ограничены в некоторых правах, например, в праве наследования от других родственников, кроме роди­телей. Передовое общественное мнение Индии, по словам В. Субарао, склоняется к тому, «чтобы невинный плод та­кого ничтожного брака был избавлен от бесчестья называть­ся незаконнорожденным». Это мнение было поддержано и в 59-м докладе правовой комиссии, занимавшейся вопро­сами брачно-семейного права Индии, подготовленном в 1974 г.

Положение Закона 1955 г. о ничтожных браках не имело обратной силы. Браки, заключенные до принятия Закона 1955 г., могли быть объявлены ничтожными по любому из оснований, известных до принятия закона.

Оспоримые браки. Вменяемость супругов является одним из условий вступления в брак (ст. 5 «И»), но сам факт не­вменяемости одного или обоих супругов делает этот брак лишь оспоримым (ст. 12 «в»), т. е. там, где один из супругов невменяем, вменяемый супруг имеет право на иск о признании брака недействительным, который не всегда удовлетво­ряется, так как судебной практикой выработан ряд правил, препятствующих расторжению таких браков. Сами положе­ния закона изложены так, что открывают широкую возможность для судейского усмотрения: в законе не дано четкого определения вменяемости.

Для определения невменяемости применяются два анг­лийских понятия: idiot (слабоумный) и lunatic (душевно­больной). Под определение душевнобольного подпадали ли­ца, безумие которых было излечимо или неизлечимо (не­вменяемость могла быть результатом травмы, злоупотребле­ния наркотиками и пр.). Под слабоумием понималось такое состояние, при котором больной от рождения не мог отдавать отчет о своих поступках, различать «хорошее от плохого».

Факт слабоумия или душевной болезни ответчика должен доказывать истец. Принудительного медицинского освиде­тельствования индийские суды, как правило, не признают. Так, Высокий суд Гуджарата по делу «Бипин Чандра против Махурибина», рассмотренному в 1963 г., отказал в требова­нии истца принудить ответчика к медицинскому освидетель­ствованию для установления его невменяемости, постановив, «что такое вмешательство в личную свободу граждан не предусмотрено ни Законом о браке 1955 г., ни Законом о до­казательствах Индии 1872 г.». В решении суда прямо под­черкивался другой по сравнению с английским брачно-семейным правом подход к этому вопросу.

Индусские браки устраиваются семьями жениха и невесты через особых посредников, брачных опекунов. Наличие брач­ного опекуна у жениха и невесты, отсутствие требования четко выраженного согласия сторон делают возможным вы­дачу замуж девушки за слабоумного от рождения. Перспек­тива последующего «раздельного проживания», предусмот­ренного законом, или развода с получением определенных имущественных выгод приводит иногда к сознательному заключению таких браков. Этому способствует и ряд важных религиозных, социально-психологических факторов, таких, как неизжитые представления о браке и рождении сына, как необходимых условий духовного благополучия семей жениха и невесты, престижности брака с невменяемым женихом из более высокой касты и пр. Суды учитывают эти факторы, признавая действительность брака, в котором жених был разумен в той мере, «чтобы понимать, что он женится». Предполагается, что лицо не может формировать намерение к вступлению в брак, если его уровень умственных способ­ностей не превышает уровня восьмилетнего ребенка.

По ст. 5 брачный возраст определен в 18 лет для мужчин и в 15 лет для женщин. Статья 18 закрепляет наказание, предусмотренное Законами 1929 и 1949 гг. о запрещении браков несовершеннолетних. Несмотря на угрозу уголовного наказа­ния и наметившуюся тенденцию к повышению брачного воз­раста, браки несовершеннолетних в Индии имеют широкое распространение и в настоящее время. В основе этого со­циального зла лежат прежде всего чисто экономические при­чины, не искорененный до настоящего времени институт при­даного как главное условие и часто главная цель заключения брака. В семьях бедняков -и средних классов, как свидетель­ствует газета «Тайме оф Индия», «родители всегда готовы отдать дочь замуж тем, кто запросит меньше».

Заключению браков несовершеннолетних способствует и то, что закон не предусматривает обязательной регистрации браков. Одним из анахронизмов, закрепленных Законом 1955 г., является то, что оформление индусского брака достигается не официальной регистрацией, а определенной религиозной церемонией, которая у разных каст различна и часто длится несколько дней. Закон отсылает к наиболее распространенным среди индусов церемониям: vivaii homa — заклинания у брачного огня и saptapadi — семи шагов возле брачного огня жениха и невесты, но не считает <и эти цере­монии во всех случаях необходимыми, допуская законность и других церемоний, предусмотренных обычаем (ст. 7(1, 2)). Непонятно, например, какую церемонию имеет в виду закон применительно к некоторым кастам джатов, практикующих брак в такой форме, которая требует простого сожительства сторон.

В ст. 8 предусмотрено право правительства штатов изда­вать законы о регистрации браков. В некоторых штатах такая регистрация ведется. Но в случае ее отсутствия, даже ло искам о восстановлении в супружеских правах, где тре­буется прямое подтверждение брака, суды исходят из того, признают ли соседи или община сожителей в качестве супру­гов или нет. При длительном сожительстве наличие брака презюмируется. Отсутствие регистрации в тех штатах, где предписывается ее обязательность, не затрагивает действи­тельности брака « влечет в лучшем случае незначительный штраф (25 рупий).

Несовершенство положений Закона 1955 г., закрепившего неунифицированную религиозную процедуру в качестве глав­ного доказательства факта брака, что, в свою очередь, пре­пятствует выявлению и полигамных браков, и браков несо­вершеннолетних, можно проиллюстрировать примерами из судебной практики.

Так, весьма характерно в этом отношении дело, рассмотренное Верховным судом Индии в 1971 г. по жалобе «Прайвы Бейла Чош против Сейреш Чандра Чош». Суть дела такова. Жалобщик и. ответчик вступили в брак в 1948 г., заключив его на основе индусских обрядов. В 1963 г. жена подала жалобу «а мужа, обвинив его в двоеженстве и требуя применения к нему ст. 494 Уголовного кодекса Индии. Ответчик отрицал факт двоеженства. Суд магистрата признал Сейреша Чандру виновным в двоеженстве и на основании ст. 17 Закона 1955 г. признал его второй брак ничтожным. Ре­шение суда магистрата было обжаловано ответчиком в сес­сионном суде, который пришел к выводу, что в деле отсутст­вуют доказательства заключения не только второго брака, но и брака первого. На этом основании решение суда маги­страта, приговорившего Сейреша Чандру к 1 году лишения свободы и уплате 500 рупий штрафа, было отменено (к этому времени ответчик провел несколько месяцев в тюрьме). Жалоба истца, направленная в Высокий суд Калькутты, бы­ла отклонена со ссылкой на ст. 7 (1, 2) Закона 1955 г., на том основании, что истец не доказал совершения процедуры «семи шагов» и не представил доказательства, что ответчик подпадал под какой-то другой обычай, по которому не было необходимости «совершать эту важную брачную церемонию». Суд признал на основании этого только первый брак от­ветчика. Жалоба истца после этого была направлена в Вер­ховный суд, где она и была окончательно отклонена в 1971 г. Верховным судом было подтверждено правило, что бремя доказательства как того факта, что второй брак был заклю­чен с выполнением «существенных» церемоний, так и факта действия «отклоняющегося» обычая лежит на истце, не пред­ставившем доказательств такого рода. Весьма показательна эта судейская история и с точки зрения сроков разрешения брачно-семейных дел. Дело Сейреша Чандры решалось во­семь лет.

В последнее время все настойчивее раздаются голоса о необходимости внесения Изменения в ст. 7 Закона 1955 г., за­крепления в нем простой и дешевой церемонии регистрации брака. Признание законом религиозной брачной церемонии, по утверждению некоторых авторов, «противоречит свободе религии, которая включает в себя и право не исповедовать никакой религии».

Индусское право не предписывает и не требует четко вы­раженного согласия сторон на вступление в брак. Это согла­сие подразумевается при совершении процедуры возле брач­ного огня и косвенно подтверждается признанием недействительности браков с невменяемым, который не мог осознать факта вступления в брак.

Отсутствие четко сформулированного требования согласия брачующихся является следствием того, что индусские браки, являющиеся, как правило, предметом жестокого торга, устраиваются родителями или другими брачными опекунами, институт которых специально [ предусмотрен законом. В ст. 5 «vi» и в ст. 6 (3, 4) как бы сталкиваются две противоречивые тенденции: с одной сторо­ны, сделать опекуна своеобразным гарантом будущего бра­ка, с другой — дать жениху и невесте относительную свобо­ду действий. Этими статьями предусмотрено, что если неве­ста не достигла 18 лет, необходимо получение согласия на брак ее брачного опекуна, если же нет в живых законных опекунов или они не способны дать такое согласие, брак признается действительным и при отсутствии такого согла­сия. Противоречивость этого положения очевидна.

Статья 12 (I «с») также характерна как выражение компромисса современных и традиционных концепций брачно-семейного права. В этой статье согласие сторон фигурирует вместе с согласием брачных опекунов. Если согласие было i получено «обманом-, силой или под угрозой силы», такие браки признаются не ничтожными, как например в английском пра­ве, а лишь оспоримыми. Вместе с тем закон не исключает и такого положения, при котором брак, заключенный с совершеннолетней без ее согласия, будет ничтожным. Основание | оспоримости брака исчезает благодаря последующему молча-I ливому согласию супругов, проживших вместе в течение года, или если «обманутая сторона» одобрила брак, сожительствуя с ответчиком (ст. 12 (2, «а»)).

Определение «обмана» широко дебатируется в Высоких [ судах Индии и в настоящее время. В судах выработано прежде всего четко понимаемое различие между «любовным ослеплением» и преднамеренным стремлением одной стороны ввести в заблуждение другую, без действительного желания сохранить брачные узы впоследствии. Обман должен отно­ситься к существу брака. Суд решает в каждом конкретном I случае, исходя из положения сторон, «принятых норм морали», считать ли, например, обманом сокрытие или искажение | тех или иных физических или социальных качеств другой | стороны — незаконнорожденность жениха, его кастовый статус. Резкие возражения прогрессивной общественности вызва­ло решение Высокого суда штата Мадхья-Прадеш по делу «Бимла Баи против Шанкерлала» в 1959 г., признавшее «обман», касающийся кастового статуса жениха, достаточным основанием для недействительности брака.

В своем 59-м докладе правовая комиссия пыталась дать более четкое определение «обмана» по ст. 12 (I, «с»), пред­ложив включить в закон ряд разъяснений, таких, как «обман в отношении характера брачной церемонии» и пр. Тем -не менее, по свидетельству Д. Дерретта, комиссия оставила для судов «широко открытые двери» определять «примени­тельно к различным районам и применительно к различным классам индусов», какой обман считать основанием оспоримости брака.

Вопреки традиционному индусскому представлению о том, что раз брак завершен, то все недостатки, относящиеся к со­глашению сторон, устранены, принцип factum valet после принятия Закона 1955 г. не применяется в отношении браков, оспоримых по причине применения силы и обмана.

В ст. 6 (1) Закона 1955 г. подробно перечислены лица, которые могут выступать в качестве брачных опекунов. Этот список отразил повышение роли женщины-матери в семье. Она выступает в роли брачного опекуна вслед за отцом не­весты. Индусское право признает за опекунами особое полно­мочие обязать своих подопечных договором о помолвке. В тех случаях, когда соглашение о помолвке было неправомерно расторгнуто, убытки, вызванные приготовлениями к свадьбе, покупкой подарков жениху или невесте, могут быть взысканы по иску или самого помолвленного, или его опекуна. Иск об убытках может быть принесен «е только вследствие имуще­ственных потерь, но и потерь моральных, вызванных «страда­ниями» жениха или невесты, «унижением их достоинства». Об ослаблении роли брачного опекуна в настоящее время свидетельствует «е только приведенное положение Закона 1955 г. о действительности брака несовершеннолетней де­вушки без согласия опекуна по принципу factum valet, но и ряд судебных решений, которые прямо отходят от принятых Законом 1955 г. квалифицирующих требований к брачному опекуну. Так, по ст. 6(2) брачный опекун должен достичь возраста в 21 год. В судах по вышеуказанному принципу при­знаются действительными браки, согласие на которые было дано брачными опекунами, не достигшими совершеннолетия или не являющимися старшими в приведенном в законе перечне брачных опекунов. Более того, согласно Закону о не­совершеннолетних детях и опеке индусов 1955 г. опека в ука­занном смысле не признается, если, по мнению суда, она ¹ противоречит интересам несовершеннолетней. Для несовер­шеннолетних вдов (имеется в виду общегражданское совер­шеннолетие), первый брак которых был «завершен», при вступлении во второй брак достаточно согласия самой вдовы.

Сохранение по Закону 1955 г. права суда запрещать пред­полагаемые браки, если того требуют интересы несовершен­нолетнего (ст. 6(5)), также ограничивает полномочия брач­ных опекунов. По заявлению лица,, выступающего в интере­сах несовершеннолетнего, суд может вынести постановление о запрещении предполагаемого брака, если один супруг или оба не достигли возраста брачного совершеннолетия, если готовится брак с «неподходящим» женихом, например, в слу­чае большой разницы в возрасте жениха и невесты, если жених от рождения глух и нем, страдает физическим уродст­вом или слабоумием. Сознательное неповиновение решению суда о запрещении готовящегося брака несовершеннолетних наказывается по Закону 1929 г. В распоряжении суда есть и другое средство: вынести приказ «о неуважении суда», определив в соответствии с ним и наказание, которое может быть достаточно суровым. Тем не менее браки, заключенные вопреки предписаниям суда, действительны по принципу factum valet.

К числу оспоримых браков относятся законом и браки с импотентами, за исключением случаев, если требование о признании брака недействительным не было заявлено в тече­ние года по выявлении основания для его оспоримости (ст. 12 (1 «а»)). Для признания импотенции мужа основанием недействительности брака требуется «незавершенность» бра­ка. Рождение ребенка исключает удовлетворение иска о не­действительности брака на этом основании. Если вопрос об импотенции является спорным, суд может назначить меди­цинскую экспертизу, от которой ответчик может отказаться с риском проиграть дело. Этой статьей предусмотрено еще одно основание оспоримости брака чисто английского проис­хождения. Это — особый вид обмана — беременность невесты от другого лица в момент брака. Основание для иска о при­знании недействительным брака исчезает, если истец знал о беременности невесты, если истек год с момента заключения брака, если истец простил ответчицу, показателем чего может служить сожительство с ней.

Институт раздельного проживания в индусском праве. По традиционному индусскому праву совместное проживание мужа и жены — правило, особенно для женщины, которая не могла быть «освобождена от мужа» даже «вследствие прода­жи» или «оставления ее мужем» (Законы Ману IX, 46). Оставление мужа — одно из шести порочащих женщину действий, наряду с «пьянством, общением с дурными людьми, бродяжничеством и пр.» (Законы Ману IX, 13).

Это правило, имеющее глубокие социально-психологиче­ские и религиозные корни, диктовалось характером самой социальной структуры доколониального общества в Индии. Общее жилище, общий труд, стол - основа большой неразделенной индусской семьи — главной хозяйственно-экономи­ческой единицы этого общества.

«Ни мать, ни отец, ни жена ни сын, — записано в Законах Many (VIII, 389), — не должны быть покидаемы...» Некоторое подобие института раздельно­го проживания было предусмотрено теми положениями дхармашастр, согласно которым муж мог отделить порочную жену, назначив ей скудное содержание. Высшим проявлением порочности женщины была ее связь с мужчиной низшей касты.

Институт раздельного проживания супругов сложился в каноническом праве как прямое следствие принципа нерас­торжимости брака. Во всех правовых системах, запрещающих развод, он играл роль своеобразной отдушины, благодаря которой брак мог хотя бы формально сохраняться. Та же роль этому институту была уготовлена и в индусском праве с его принципами «священности» и нерасторжимости семей­ных уз. Право женщины-индуски на раздельное проживание с мужем было впервые закреплено в 1946 г. в Законе о праве индусской замужней женщины на раздельное проживание и содержание. Институт раздельного проживания как своеоб­разная альтернатива развода давал право женщине при определенных обстоятельствах отделиться от супруга, пре­кратить с ним всякие отношения, получая от него содержание. Супруги не переставали при этом находиться в правовых от­ношениях брака и не могли вступить в другой брак. Поводы для иска о раздельном проживании сводились к ситуации, когда женщина уже была покинута своим мужем, — муж вто­рично женился, поселил любовницу в доме, оставил жену без ее согласия и пр.; и к таким обстоятельствам, когда прожи­вание с мужем было небезопасным для жены, — муж страдал проказой, заразившись не от жены, был крайне жесток с ней. Особым основанием для иска о раздельном проживании был переход мужа в другую веру. В Законе 1946 г. была принята жесткая позиция ряда Высоких судов штатов, на основании которой жена-индуска не могла требовать от мужа раздель­ного проживания и содержания, если она вела «порочный образ жизни, перестала быть индуской, сменив религию, или не подчинилась без достаточных причин постановлению ком­петентного суда о восстановлении мужа в супружеских пра­вах».

Раздельное проживание супругов по постановлению суда предусмотрено ст. 10 Закона 1955 г. Положения этой статьи должны были играть определенную «защитную» роль в слу­чае угрозы распада семьи и могли бы служить делу защиты интересов женщины, если бы она могла во всех случаях осуществлять предоставленные ей законом права.

Постанов­ление суда выносится по иску сторон о раздельном прожи­вании или в качестве зашиты по иску о восстановлении в супружеских правах (ст. 10(1)). Действие постановления из, может быть, автоматически прекращено в силу примирения супругов. Постановление суда могло быть отменено по жела­нию супругов, если суд получал доказательства искреннего желания провинившегося супруга возобновить нормальную супружескую жизнь. Суд, во всяком случае, должен был со­действовать примирению сторон (ст. 23 (2)).

Основания, которые давали супругам право на иск о раз­дельном проживании, входят в круг «преступлений против брака». В ст. 10(1) они изложены в следующем порядке. Это прежде всего «оставление супруга». Основанием для подачи иска в этом случае должно быть то обстоятельство, что от­ветчик оставил истца на срок не менее двух лет, предшест­вующих подаче иска (ст. 10 (I «а»)). Эта статья в общем контексте действующих норм индусского права создает серьезные преимущества для мужчины, ибо только он опре­деляет местожительство семьи, жена же, отказывающаяся следовать за ним, рискует быть обвиненной в оставлении мужа со всеми вытекающими из этого последствиями. Даже добрачное соглашение сторон о выборе места жительства не признается впоследствии судом.

Жестокость является следующим основанием иска о раздельном проживании супругов. Закон определяет жестокость как такое обращение ответчика с истцом, которое может вызвать «разумное опасение истца, что дальнейшее прожива­ние с ответчиком будет вредно и небезопасно для него (ст. 10 (I«в»)). В данном случае подразумевается опасность его физическому или психическому здоровью. Неопределенность правового понятия жестокости порождает противоречивые судебные решения, связанные с исками о раздельном прожи­вании на этой почве.

Анализ судебных решений позволяет выявить следующие тенденции. Это понятие трактуется в судах во все более широком смысле. Так, в настоящее время в индийских судах к жестокости относится «длительное бесчестье» или уголовное преступление одного из супругов, «дающее разумные основа­ния полагать, что они могут принести вред или ущерб друго­му супругу». Концепция «жестокости» меняется не только с общим изменением социальных и экономических условий, но и применительно к различным социальным слоям. При выявлении жестокости суды учитывают такие факторы, как «здоровье супругов, их окружение, образование, их экономи­ческое и социальное положение».

При трактовке понятия «жестокости», в отличие от английского права, индийские суды фактически не учитывают таких обстоятельств, как мотив или намерение ответчика быть жестоким с истцом. В этом отношении весьма показа­тельно дело «Ниджахаван против Ниджахаван», рассмотрен­ное Высоким судом в Дели в 1973 г. Дело возникло по иску жены, требующей или аннулировать ее брак с мужем на основании ст. 12 (1 «а»), предусматривающей импотенцию мужа в качестве основания оспоримости брака, или альтер­нативно предоставить ей право раздельного проживания на основании ст. 10 (1 «а») о ее оставлении, или на основании ст. 10 (1, «в») о «психической жестокости» ее мужа по отно­шению к ней, по причине его половой слабости. Высокий суд отказал в иске об аннулировании ее брака на основании ст. 12 (1 «а»), так как супруги имели сына, но удовлетворил иск на основании ст. 10 (1 «в»), признав наличие психической жестокости в отношениях супругов. Сам факт рассмотре­ния подобного дела Высоким судом — явный показатель от­хода от старых религиозных концепций дхармашастр, в кото­рых жестокость понималась лишь в физическом смысле этого слова.

Показателем прогресса общественного мнения является и вывод 59-го доклада правовой комиссии 1974 г., предложив­шей внести дополнение к ст. 13(1), включив жестокость в отношениях супругов в качестве дополнительного основания развода. Такое дополнение уже было внесено законом в шта­те Уттар-Прадеш в 1962 г., где жестокость рассматривается основанием для иска о разводе. В ряде штатов в настоящее время к жестокости мужа приравнена жестокость членов его семьи, что является распространенным следствием гипергамных браков.

Статья 10 (1 «с») относит к основаниям для раздельно­го проживания заразную форму проказы, которой страдает ответчик по крайней мере в течение года до предъявления иска. Это положение можно сравнить с положением ст. 13 (1 «iv») о проказе как об одном из оснований для развода супругов, если ответчик страдает этой болезнью в течение трех лет в неизлечимой и заразной форме. Некоторые формы проказы, в связи с успехами медицины, излечимы в настоя­щее время, поэтому суд должен исследовать форму заболева -ния, степень ее излечимости и опасности для окружающих при решении вопроса о раздельном проживании.

Здоровому супругу предоставляется право прекратить общение с боль­ным сразу же после обнаружения признаков болезни.

Статья 10 (1 «d») относит к основаниям для раздельного проживания и венерическую болезнь одного из супругов в за­разной форме, если больной супруг не заразился от истца. Эта статья также перекликается со ст. 13 (1 «v») о венери­ческой болезни как основании для развода. Но это основа­ние для развода возникает только в том случае, если заболе­вание ответчика продолжалось не менее трех лет, предшест­вующих дню предъявления иска.

Длящееся в течение не менее двух лет безумие одного из супругов является основанием иска о раздельном прожи­вании супругов по ст. 10 (1 «е»); в отличие от соответствую­щей статьи о разводе не требуется, чтобы безумие было не­излечимо.

Супружеская измена как наиболее распространенная при­чина семейных разногласий, является в индусском праве также основанием для раздельного проживания (ст. 10 (1 «f»)). Доказательства измены не могут быть, как правило, прямыми. Это «супружеское преступление» трудно доказуе­мо, но факт совершения измены «не должен вызывать сомне­ния». «Единственным общим правилом,—как пишет Д. Мул­ла, — является учет тех обстоятельств, которые привели бы разумного и справедливого человека к признанию факта измены». Не существует даже обязанности истца указывать на конкретное лицо, с которым ответчик изменил ему. Хотя простая возможность совершения измены недостаточна для иска о раздельном проживании, строгость шастрических пра­вил и предписаний по поводу поведения женщины-индуски часто ведет суды к заключению «о высокой степени вероят­ности», как того требует доктрина, совершения женщиной измены. Измена для целей юридического разделения может иметь место и в том случае, если не было «супружеского пре­ступления», например, в случае насилия над женщиной.

Развод по индусскому праву. Одним из важных нововве­дений, закрепленных Законом 1955 г., стал институт растор­жения брака путем развода. Институт расторжения семейных связей был известен некоторым кастам и в древнем индусском праве, но его вряд ли можно отнести к разводу в современ­ном значении этого слова. Этот «отклоняющийся» от ортодок­сального индуизма обычай некоторых каст был следствием существования пережиточных форм парной семьи, представ­ляющей собой, как писал Ф. Энгельс, «соединение отдельных пар на более или менее продолжительный срок», при котором«брачные узы ...легко могут быть расторгнуты любой из сторон, а дети, как и прежде, принадлежат только мате­ри».

Временные союзы между женщинами некоторых матрилинейных общин с «приходящими» мужчинами известны и в современной Индии. В качестве примера можно привести исторически сложившиеся гипергамные отношения между мужчинами брахманской касты намбудри и женщинами кас­ты найяров.

Развод по взаимному согласию супругов не был преду­смотрен законом. Строго перечисленные в ст. 13 основания для развода должны быть доказаны и обоснованы в суде. Правда, применительно к некоторым кастам, в которых развод был разрешен и, ранее, продолжали действовать законы, раз­решающие .развод по взаимному согласию сторон. К их числу относятся старые законы Мадраса, Траванкора, Кочина, регу­лирующие брак и развод. Эти законы касаются главным образом матрилинейных общин в Малабаре, в которых брак, вопреки ортодоксальным предписаниям индуизма, никогда не считался священным, нерасторжимым союзом, а доброволь­ным союзом сторон, отличающимся от временных связей, но длящимся до тех пор, пока стороны, или одна из ^:них не вы­сказывают желания прекратить его. Упрочение со временем таких форм брачных союзов и привело к их статутному за­креплению, которое преследовало двойную цель — предотвра­тить полиандрию и предоставить женщине и ее потомству в этом союзе определенные наследственные права после смерти мужа. Были предприняты попытки и несколько ограничить законом полную свободу развода введением таких оснований для развода, как «несходство характеров». Допускались раз­воды по кастовым обычаям и с уплатой денежных компен­саций. Доказательством развода здесь служила простая пере­дача -собственности одному из супругов.

Одним из первых Закон о разводе ввел в 1947 г. штат Бомбей. За год до этого здесь был введен Закон о запреще­нии двоеженства. Вслед за Бомбеем стали вводиться подоб­ные законы и в других штатах. Эти законы исключали воз­можность развода по взаимному согласию супругов. Развод разрешался судом по иску одного из супругов только на определенных основаниях, наличие которых создавало, как правило, или полную невозможность дальнейшего совместно­го проживания супругов, например, опасность распростране­ния тяжкого заболевания, или было констатацией уже факти­чески распавшейся семьи.

Нормы закона 1955 г., касающиеся развода, отразили на себе влияние предшествующего законодательства штатов. Вместе с тем они служили дальнейшей либерализации индус­ского права в этой области как путем расширения круга оснований, так и определенного смягчения оснований разво­да, а также введением формального принципа равенства сторон. Положения этой части закона — яркий пример индий­ского процесса модернизации права, который не преследует целей полной смены традиционных форм и институтов права, а на определенное время сохраняет смешение принципов и форм современного права и права традиционного. Так, среди девяти оснований для развода по крайней мере два отра­жают прямое влияние религии индуизма: это — переход в другую веру и отречение от мира одного из супругов.

Переход в другую веру отнесен к «супружеским преступ­лениям» (ст. 13 «i», «ii»), причем из смысла ст. 2 «d» закона становится очевидным, что предполагается переход только в мусульманскую, христианскую религию, иудаизм или рели­гию парсов, т. е. те религии, которые не находятся, как гово­рят индийские правоведы, «в лоне индуизма». Переход одного из супругов в буддизм не дает оснований для развода, так же как и переход к различным сектантским культам. Неорто­доксальность индуса, его исключение из касты или общины не дает оснований для развода, так как с точки зрения закона он остается индусом. Более того, закон признает возмож­ность реконверсии, требующей в каждом конкретном случае доказательств «завершенного характера» как перехода в дру­гую веру, так и возврата к индуизму, что часто крайне услож­няет решение вопроса о разводе на этом основании.

Отречение от мира (санньяса), переход в последнюю, самую высшую стадию правоверного индуса на пути к дости­жению «духовной благодати» — также сугубо религиозное основание для развода. Не всякое отречение от мира являет­ся основанием для развода. Эти основания возникают лишь в том случае, если отрекающийся становится духовным лицом adoption of religious order. При этом не требуется доказа­тельства включения санньяси в какую-то конкретную религи­озную организацию или секту. Достаточно того, чтобы чело­век, намеревающийся необратимо стать «святым», порвал все мирские связи, совершил особый обряд, свидетельствующий о его гражданской смерти, процедура которого предписы­вается обычаем. Только в этом случае санньяса влечет за собой определенные правовые последствия. Здесь, как мы видим, правовые предписания тесно связаны, как и в случае брачных церемоний, с другими функциональными элементами традиционной культуры - ритуальной, обрядовой практи­кой, основанной на обычае.

Как и в других правовых системах современности, супру­жеская измена является одним из оснований для расторже­ния брака. Между тем в Законе 1955 г. это основание трак­туется несколько своеобразно, в чем сказалось стремление законодателя не допускать по возможности распада семьи в случае семейных конфликтных ситуаций, вызванных изменой одного 'из супругов. Простая измена, даже неоднократно повторяющаяся, или рождение ребенка от внебрачного сожи­тельства может стать лишь основанием к иску о раздельном проживании, а не о разводе. Закон признает основанием для развода длящуюся измену (ст. 13 (1, «i»)). Именно в этом смысле трактуется и ст. 488 Уголовно-процессуального кодек­са Индии, гласящая о том, что «брачный контракт с другой женщиной или содержание любовницы... считается справед­ливым основанием для отказа жены жить с мужем».

В законе отсутствуют указания, касающиеся продолжи­тельности длящейся измены. Истец должен доказать опре­деленную устойчивость измены, разумно полагая, что эти отношения имеют место в момент подачи иска в суд. Неопре­деленность этого основания для развода, разнообразие кон­кретных жизненных ситуаций в этой сфере человеческих от­ношений повлекли за собой множество судебных решений, трактующих «длящуюся измену». Так, например, искусствен­ное медицинское оплодотворение жены без согласия мужа было расценено в индийских судах достаточным основанием для развода на этом основании и т. д.

Невменяемость одного из супругов является основанием для развода, если безумие его было неизлечимо и длилось в течение трех лет до подачи иска о разводе (ст. 13 (1, «ш»). Просто медицинское свидетельство не являлось достаточным доказательством невменяемости, оно могло лишь подкрепить доказательства неизлечимой невменяемости ответчика, кото­рые должны быть представлены истцом. Вероятность излече­ния подтверждалась медицинскими экспертами, при этом требовались свидетельства возможности восстановления умственных способностей ответчика в том объеме, которым он обладал в момент заключения брака. Эта норма исходила из обшей доктрины индусского права, не признающей, как известно, психическую неполноценность одного из супругов, чаше мужа, роковым препятствием к вступлению в брак, а следовательно, и основанием для его последующего расторже­ния, особенно если у ответчика были неоднократные или длящиеся периоды ясного сознания или если в момент подачи иска он был в здравом уме. Обращаясь к этому основанию развода, Д. Мулла пишет, что «законодательная терминоло­гия по этому вопросу не может считаться ни твердой, ни всеобъемлющей и решение дела зависит от специфических фактов и обстоятельств каждого конкретного дела».

Еще с древнейших времен в Индии считалось, что если человек пропадает без вести в течение длительного времени, как правило семь лет, презюмируется, что он умер.

Так как повторный брак покинутого супруга, заключенный по истече­нии семи лет безвестного отсутствия ответчика, может быть признан ничтожным, как противоречащий требованию моно­гамии, семилетнее отсутствие одного из супругов и становит­ся безусловным основанием для развода (ст. 13 (1 «vii»)).

Два тяжких заболевания входят также в понятие «супру­жеских преступлений» и, следовательно, оснований для раз­вода. Это заразная и неизлечимая форма проказы ответчика в течение трех лет до подачи иска и приобретенная, а не врожденная венерическая болезнь — также в течение трех лет (ст. 13 (1 «iv», «v»)). Медицинское свидетельство в случае доказательства неизлечимости заразной формы проказы могло оказать существенную и решающую помощь суду. «Но вопрос, — как пишет Д. Мулла,—решается только судом, а не экспертами, и доказательства экспертов не осво­бождают суд от вынесения своего собственного решения».

Строгое предписание нераздельного проживания жены с мужем дает основание для развода в случае оставления одним супругом другого или продолжающегося отсутствия супружеских отношений с ним. Это основание возникало ра­нее у истца, если после двухлетнего раздельного прожива­ния по решению суда супружеские отношения не восстанав­ливались (ст. 13 (1 «vii»)) или ответчик не подчинялся ре­шению суда о восстановлении истца в его супружеских пра­вах (ст. 13, 1 «ix»)).

Институт «восстановления в супружеских правах», извест­ный и англо-индусскому праву, нашел закрепление в ст. 9 Закона 1955 г. Он предусматривал возможность подачи иска супругом, с которым были беспричинно порваны супружеские отношения, о восстановлении его в супружеских правах. Суд в каждом конкретном деле должен был решить вопрос о том, является ли «устранение» ответчика беспричинным или вы­нужденным и старался ли истец вернуть «расположение» от­ветчика.

В Закон о браке индусов 1955 г. было внесено в 1964 г. весьма примечательное дополнение, направленное на даль­нейшее смягчение оснований для развода: закреплялось право на развод обеих сторон, а не только истца, проживающих раз­дельно по решению суда и не восстановивших супружеских отношений в течение двух лет и выше; предоставлялось право на развод также обеим сторонам, если одна из них не под­чинялась решению суда о восстановлении супружеских прав другой — в течение двух лет и выше.

Последнее основание, таким образом, создавало возможность для супругов доби­ваться развода путем простого ухода из дома, которым, как правило, не могла воспользоваться женщина, так как она лишалась в этом случае содержания со стороны мужа.

Сверх перечисленных оснований Закон 1955 г. предусмот­рел еще два особых основания для иска о разводе женщины (ст. 13 (2 «i», «ii»)). Брак мог быть расторгнут по требованию как первой, так и второй жены, если он был заключен с ними до принятия этого закона, т. е. в случае полигамной семьи. Если второй брак заключался после 1955 г. он, как уже гово­рилось, признавался недействительным. Жена могла требо­вать развода и в том случае, если муж был повинен в 'изнаси­ловании или половых извращениях.

Четко прослеживаемая за последние десятилетия тенден­ция облегчения развода, расширения оснований для растор­жения брачных уз, которые лишь формально связывают суп­ругов, проявилась особенно отчетливо в 1976 г. с принятием дополнительного Закона о брачном праве. Статья 13(2) была дополнена следующим положением: основания для раз­вода у жены возникали и в том случае, если по судебному приказу на содержании мужа находилась другая жена, про­живающая от него отдельно, и если брак с истицей был заключен до достижения ею брачного совершеннолетия (в 15 лет). Иск в этом случае мог быть возбужден по дости­жении возраста брачного совершеннолетия, но не после 18 лет. Эти положения закона не только облегчали основания для развода, «о еще раз подчеркивали неправомерность как поли­гамных браков, так и браков с несовершеннолетними.

Новые дополнения к Закону 1955 г. постепенно проводят в жизнь замену основополагающих принципов индусского брачного права. Если раньше развод признавался законным только в случае вины ответчика перед истцом, то постепенно все больше стал утверждаться принцип «безвозвратного рас­пада семьи». Законодатель, как подчеркивалось в решении Высокого суда Бомбея в 1973 г., вводя дополнения 1964 г., «утверждал принцип в интересах общества, — если брак уже распался, нет оснований держать стороны формально связан­ными законом». В 1976 г. законодатель пошел еще дальше, введя развод по обоюдному согласию сторон, которые прожи­вали раздельно в течение года и больше. После подачи жа­лобы, не ранее чем через полгода, но не позже полутора лет, суд по вторичному требованию супругов мог расторгнуть та­кой безвозвратно распавшийся брак.

Следует особо подчерк­нуть, что это новое основание для развода не перечеркнуло всех старых оснований, ибо в случае отказа одной из сторон от развода это основание не действовало, даже если семья фактически распалась. Безвозвратный распад семьи также должен быть доказан в суде.

О других положениях Закона 1955 г. Закон о браке инду­сов содержал не только нормы материального, но и нормы процессуального права. По этому закону иск о разводе не мог быть подан в течение трех лет со дня заключения брака (ст. 14), если истец не ссылался на исключительные обстоя­тельства, например крайнюю развращенность ответчика и пр. Законом предусмотрены обстоятельства, которые могут ока­зать решающее влияние на решение суда о предоставлении супругам развода. Ст. 23 (1) содержит перечень оснований для искомого судебного решения, среди которых прямое ука­зание на отсутствие сговора сторон о разводе. Истец теряет право на получение развода или раздельного проживания и в случае «прощения» или «забвения» фактов супружеской не­верности и актов «жестокости» со стороны ответчика либо соучастия или потворствования подобным актам или право­нарушениям со стороны самого истца.

Задержка в подаче иска на срок в семь лет приводит к возникновению презумпции «потворствования» и «прощения», которая влечет за собой обязанность истца дать разумные объяснения такой задержки в суде. Свидетельством прощения может стать восстановление супружеских отношений. В дей­ствующем индусском праве не считается потворствованием создание условий для совершения «супружеского преступле­ния» и последующая слежка за неверным супругом.

Во время судебного разбирательства суд может вынести постановление по поводу опеки, содержания и обучения де­тей. Судебное решение при этом должно наилучшим образом отвечать интересам детей, чьи пожелания, как указывает за­кон, должны учитываться судом, если это практически осу­ществимо (ст. 26). Общий принцип индусского права, что за­конным опекуном детей является их отец, влияет обычно на решения судей в этой области. Вот почему женщины Индии в настоящее время выдвигают требования установления двой­ной опеки отца и матери над детьми в случае развода роди­телей и осуществления этой опеки матерью во всех случаях, «если нет специальных обстоятельств, делающих это нежела­тельным».

Статьи 24 и 25 Закона 1955 г. содержат ряд положений о временном или постоянном алиментировании или содержании нуждающегося супруга, не имеющего собственных доходов для выплаты судебных расходов и поддержания существова­ния в период судебного разбирательства, раздельного прожи­вания и после расторжения брака путем развода.

Статья 21 предусматривает применение положений ГПК Индии к разрешению брачно-семейных дел и специальных правил, вырабатываемых Высокими судами штатов, которые часто значительно различаются по содержанию.

Закон о браке индусов 1955 г. внес значительный вклад в общий процесс модернизации брачно-семейного права со­временной Индии, приведения норм этого права в соответст­вие с изменившимися социальными и политическими усло­виями страны. Этим законом был введен ряд принципиально новых положений и институтов в традиционное право. Зако­нодатель пытался воплотить принцип равенства мужчин и женщин в браке и разводе, исключить кастовый характер этого права, разрешив межкастовые браки и пр.

Формальное закрепление принципа равенства мужчин и женщин в брачно-семейных отношениях стало бесспорным демократическим завоеванием в индусском праве. «Право развода, — писал В. И. Ленин, — как и все без исключения демократические права, при капитализме трудно осуществи­мо, условно, ограниченно, формально-узко, но тем не менее отрицающих это право ни один порядочный социал-демократ не сочтет не только социалистами, но и демократами» ¹³⁸.

Факт кодификации брачно-семейного права — явление знаменательное и потому, что он явился показателем отхода независимой Индии от культивируемого колонизаторами взгляда на брачно-семейное право индусов как на дело рели­гии, исключающей кодификацию. В условиях господства религиозной морали и идеологии кодификация как бы сорва­ла покров мистики с этой сферы общественных отношений, поставив институты брачно-семейного права на прочную за­конодательную основу. Закон о браке индусов 1955 г. дал новое направление развитию общественной мысли, поставив под сомнение правильность дальнейшего сохранения архаиче­ских норм брачно-семейного права мусульман.

Содержание Закона о браке индусов 1955 г. с его смеше­нием традиционных и современных взглядов на брак и семью не может быть понято без учета трудных условий становле­ния и развития независимой Индии. В законе нашла отраже­ние политика компромисса с ее непоследовательностью, осто­рожностью в искоренении старых отживших форм и институ­тов.

Сам факт кодификации только индусского брачно-семей­ного права — следствие прежде всего религиозно-общинного компромисса, имеющего глубокие социальные корни. Прямым результатом этого компромисса является тот разрыв, то не­соответствие, которое существует в действующем брачно-семейном праве независимой Индии, так как мусульманское брачно-семейное право почти не затронуто законодательством. В нем сохранились полигамия и другие формы неравенства мужчин и женщин в семье. Этот разрыв дает, в свою очередь, пищу новым коллизиям в действующем праве. Так, напри­мер, остается нерешенным вопрос: может ли индус, женив­шийся на индуске, став мусульманином, жениться второй раз, так как мусульманское право разрешает полигамию?

Не достигнуто должной согласованности и в самом ин­дусском праве о браке и разводе, так как сам закон в ряде случаев отсылает или к обычаю, или к предшествующему законодательству.

Одним из ярких примеров определенной непоследователь­ности в искоренении архаических норм может служить игно­рирование в законе традиционных предписаний о приданом. Сам характер «устраиваемых» с помощью брачных опекунов индусских браков неразрывно связан с институтом придано­го. В широком смысле слово «дауэри» (приданое) означает собственность, передаваемую жениху или невесте, а вернее семье жениха или невесты как плату, возмещение за жениха или невесту. В низших кастах широко практиковалась плата за невесту, в высших и средних кастах — плата за жениха. «Система приданого, — пишет индийский социолог Джаган мохан Рао, — привела многие семьи к разорению и явилась причиной несчастья многих семей».

Борьба реформаторов индусского права против этого социального зла нашла выражение в серии законодательных актов о запрещении приданого, к числу которых относится общеиндийский Закон о запрещении приданого 1961 г. «Дауэри» определяется в ст. 2 Закона 1961 г. как собствен­ность или ценная услуга, которая дана или должна быть дана прямо или косвенно одной стороной другой стороне, или их родителям, или третьим лицам, до или после свадьбы как «встречное удовлетворение» в брачном договоре. Дача, полу­чение, требование и даже обещание дать или взять приданое согласно ст. 3 и 4 Закона 1961 г. отнесено к числу преступле­ний, влекущих за собой наказание в 6 месяцев тюремного заключения или штраф в 5 тыс. рупий или то и другое вместе. По общему признанию, Закон 1961 г. — один из самых неэффективных законов, принятых когда бы то не было в Индии. Этому во многом способствует сама редакция его статей.

Так, широкое понятие «приданого», которое дано в ст. 2, сводится на нет объяснением 1 к этой статье, гласящим, что «подарки, сделанные во время брака какой-либо сторо­ной в форме денег... одежды или других ценностей, не будут считаться приданым в значении этого постановления до тех пор, пока они не сделаны как возмещение за брак». При такой формулировке подарок трудно отличить от приданого, что и приводит часто к 'непреодолимым препятствиям для применения уголовных санкций.

В Индии традиционные нормы играют решающую роль в регулировании брачно-семейных отношений и в настоящее время. Новая концепция брака как светского союза, являюще­гося следствием добровольного согласия сторон, не вытеснила старого представления о кастовых браках, устраиваемых семьями во имя получения определенных материальных и духовных выгод. В социологическом исследовании «Индий­ские женщины», подготовленном министерством 'информации Индии в 1975 г., описываются распространенные формы брака, несущие на себе печать многовековой традиции, не­зыблемости старых традиционных ценностей, кастовых со­циальных связей.

Закон о браке индусов 1955 г., обросший новыми противо­речивыми 'прецедентами, сохраняющими разнобой в его толко­вании, порождает бюрократическую волокиту, дороговизну ведения брачно-семейных 'процессов, что приводит к тому, что «преимуществами» законодательства часто не могут восполь­зоваться не только женщины, что чаще всего является резуль­татом их экономической зависимости от мужчин, но и вся беднейшая часть населения Индии. Несовершенство индусско­го и других персональных систем брачно-семейного права дает пищу в современной Индии многочисленным критическим высказываниям, дискуссиям и пр. Создание унифицированного брачно-семейного права для всех граждан Индии — на­стоятельная потребность утверждения национальной согласо­ванной системы права.