§4.0 Некоторых традиционных институтах обязательственного и вещного

ИНДУССКОГО ПРАВА, НЕ ЗАТРОНУТЫХ КОДИФИКАЦИЕЙ

В колониальной Индии было пересмотрено и заменено мо­дифицированными нормами английского права значительное число действующих норм уголовного, обязательственного, вещного, процессуального права. Осталось некодифицирован­ным деликтное право, но во всех колониальных судах эти дела решались на основе норм английского права. Проект за­кона о деликтном праве был создан в колонии, но не был при­нят индийской легислатурой.

Подводя итоги кодификационной деятельности в Индии, Поллок писал: «В Британской Индии общие принципы наше­го права распространились на всю область уголовного права, гражданских правоотношений, договоров, доказательственной процедуры в высших, если не в низших судах, на право соб­ственности. Вряд ли было бы преувеличением сказать, что мо­дифицированное английское право таким образом стало об­щим правом в Британской Индии». К этому следует добавить, что не были ограждены от вторжения английского пра­ва и «зарезервированные» за персональным правом области, такие, например, как наследственное право.

Нормы английского буржуазного права не могли полно­стью вытеснить между тем некоторых традиционных норм обязательственного и вещного права, тесно связанных с об­ластью брачно-семейных отношений, регулируемых персо­нальным правом. В докладе второй правовой комиссии 1855 г. была предусмотрена, как уже отмечалось, возмож­ность отдельных исключений из общего территориального по­рядка применения норм гражданского права в колонии.

Одним из таких исключений в области обязательственно-то права стал традиционный институт «дамдупата» или «дандупата».

Этот традиционный институт, нашедший отражение в Гаутаме, Законах Ману и других дхармашастрах, предус­матривает ограничение размеров суммы процентов по догово­ру займа размерами суммы долга. «Процент по денежной ссу­де (и долг), внесенные вместе, не (могут) превышать удво­енной (суммы долга)», - записано в Законах Ману (VIII, 151). Введение в древнеиндусское право правила дамдупата было продиктовано рядом причин. Во-первых, индусское договорное право не знало ограничений сроков взыскания долга, во-вторых, религия предписывала потомкам по мужской линии выплачивать долги своих родителей, что могло привести к чудовищному росту суммы долга по про­центам.

Правило дамдупата, которое Д. Дерретт относит к числу «правил справедливости и доброй совести»⁹⁸, не является на­дежным средством зашиты интересов должников, во-первых, потому, что оно может быть легко обойдено новым соглаше­нием сторон, на основании которого проценты включаются в основную сумму долга и эта новая сумма долга начинает рассматриваться как первоначальный долг. Во-вторых, это правило действует лишь в некоторых штатах Индии, напри­мер в Гуджарате, Махараштре, и не действует в Раджастха­не, Мадрасе и др. Кроме того, между Высокими судами Ин­дии не существовало и не существует единой точки зрения относительно условий, при которых ответчик может сослать­ся на правило дамдупата. Если исходить из первоначально­го назначения этого института - зашиты интересов должни­ков-индусов или их правопреемников, это правило должно бы­ло бы применяться вне зависимости от того, к какой религи­озной общине принадлежит кредитор и его правопреемник. Высокий суд Калькутты между тем вынес решение, что пра­вило дамдупата применимо к договору, если стороны на всех стадиях его действия были индусами. Так же решается во­прос и в Бераре. Высший же суд Бомбея считает, что прави­ло применяется вне зависимости от религиозной принадлеж­ности кредитора и его преемника, если первоначальный долж­ник был индусом, и прекращает свое действие со времени перенесения долга на иноверца. В объединенном контрак­те, когда должниками выступают и индусы и мусульмане, правило дамдупата применяется лишь постольку, поскольку оно затрагивает интересы индусов. Правило дамдупата, котором нетрудно различить некоторые дискриминационные моменты, противоречащие принципу равенства всех индийцев перед законом, усложняет и без того сложную систему дей­ствующего права.

Принятие ряда законов, регулирующих отношения собст­венности, в том числе и Закона о доверительной собственно­сти 1882 г., не повлекло за собой полной отмены традицион­ных институтов индусского права и в сфере имуществен­ных отношений. К числу таких институтов относится, напри­мер, собственность «бинами», которая имеет много общих черт с доверительной собственностью, но не повторяет этого специфического института английского права. Различия двух схожих институтов английского и индусского права не всегда учитывались в деятельности колониальных судов, что приво­дило к искажению самого понятия собственности бинами.

Д. Мулла так определяет этот вид собственности: «Когда человек приобретает за свои деньги собственность, но от имени другого лица или приобретает собственность от своего имени, но впоследствии передает ее другому лицу без каких-либо намерений создать выгоду для этого лица, такая пере­дача называется бинами, а лицо, которому передана эта собственность, называется бинамидаром». Д. Дерретт об­разно сравнивает собственность бинами с договором хране­ния .

Как и в доверительной собственности, в основе бинами ле­жат не только вещные, но и определенные фидуциарные от­ношения, при которых одно лицо, как правило, находящееся или в определенной зависимости от учредителя бинами, или в родственных отношениях с ним, принимает на себя иму­щественные права в интересах другого. При этом положение лица, учредителя бинами, схоже с положением учредителя доверительной собственности, а положение лица, принявше­го собственность, бинамидара, схоже с положением довери­тельного собственника. При учреждении собственности бина­ми учредитель выступает бенефициарием, так как управление ею осуществляется в его интересах.

Собственность бинами еще в Древней Индии призвана бы­ла служить ширмой, скрывающей действительное благососто­яние собственника. Она использовалась против чрезмерных притязаний родственников и сонаследников или алчных пра­вителей. Этот институт широко используется и в настоящее время, когда представители -крупного капитала скрывают свои Доходы от налогообложения, когда крупные земельные собст­венники скрывают земли от изъятия по аграрной реформе и пр.

Бинамидар уполномочен представлять учредителя бинами во всех делах, связанных с этой собственностью. Предполага­ется, что тяжба, начатая бинамидаром, начата с полного со­гласия реального собственника. Решение по судебному делу, проигранному бинамидаром, связывает реального собственни­ка так же, как и бинамидара. Передавая собственность би­нами, учредитель собственности не застрахован от определен­ного риска. Бинамидар может продать ее по своему усмотре­нию без согласия учредителя. Вернуть собственность бииами в этом случае можно только при условии, что покупатель знал о том, что продавец — бинамидар.

Суды, сталкивающиеся с институтом бинами, прежде все­го вынуждены решать вопрос о том, не было ли при передаче собственности встречного удовлетворения, что служило бы превращению этого института вещного права в институт обя­зательственного права. Общее правило, лежащее в основе ин­дийского Закона о доверительной собственности 1882 г. и в основе английского права доверительной собственности, исхо­дит при решении этого вопроса из определения факта, из какого источника поступило денежное возмещение за пере­данную собственность. В английском праве, в отличие от индусского, имеется исключение из этого правила. Когда по английскому праву человек совершает покупку от имени сво­их детей или жены на свои деньги, презюмируется, что про­изошла передача собственности детям или жене в качестве подарка либо в качестве имущественного предоставления в порядке антиципации наследственной доли (advancement). Реальным собственником купленной вещи считается в этом случае жена или ребенок покупателя. Бремя же доказывания иного лежит на том, кто оспаривает это. В Индии же покуп­ка, сделанная лицом за свои деньги, но от имени своей жены или детей, предполагает prima facie бинами, а бремя доказы­вания иного лежит на лице, опровергающем это. Таким обра­зом, в английском и индусском праве действуют две различ­ные презумпции в сходной сфере правоотношений: advance­ment - в английском праве и binami — в индусском.

Решениями судов был выработан ряд ограничений собст­венности бинами, направленных на то, чтобы избежать ис­пользования этого института во вред «общественной пользе», «добрым нравам».

Так, учредитель бинами не во всех случаях может вернуть свою собственность, даже в судебном порядке, от бинамидара. Если «руки истца не были чисты», т. е. передача собственно­сти производилась вопреки закону, решению государственного органа или суда либо с целью обмануть кредиторов, тяж­ба проигрывалась им, несмотря на то, что бинамидарный ха­рактер собственности был установлен и, более того, бинами­дар знал о противозаконном характере передачи собственно­сти. Суды, однако, не всегда с должной охотой пресекают действия недобросовестного учредителя, о чем свидетельству­ет решение Верховного суда, принятое в 1 960 г., которым ус­тановлено, что если незаконные действия истца, учредителя бинами «были незначительны и имели простительный харак­тер, разрешение, ответчику нарушить его сридуциарные отно­шения с истцом и получить выгоду от незаконной передачи противоречило бы больше общественной пользе, чем сама не­законная передача».

Другим институтом, связанным с областью семейных от­ношений и в силу этого сохранившим свой персональный ха­рактер, является институт неделимой семейной собственно­сти — «раджья» (impartiable property). Д. Мулла так опреде­ляет «неделимую собственность»: «Собственность — хотя и разделимая по существу, но по обычаю ил и по специальному распоряжению правительства являющаяся неделимой в том смысле, что она передается одному члену семьи и исключает других членов» ^Ш5. Как правило, неделимой собственностью могла быть только недвижимая собственность, если не суще­ствовало специального семейного обычая, предусматривающе­го статус неделимости какой-либо движимой собственности. На примере института неделимой собственности можно про­следить одну характерную особенность индусского права. Те институты этого права, которые сохранила свои традицион­ные черты, и в современных условиях допускают широкое применение «отклоняющегося» обычая.

В большинстве судебных решений как колониальной, так и независимой Индии рассматривались отличительные черты двух сталкивающихся, часто «конкурирующих» форм собст­венности: собственности большой неразделенной индусской семьи (joint property) и неделимой собственности. Семейная форма собственности, генетически связанна я с родовой собст­венностью, предшествовала неделимой соб- ственности, разви­вшейся в других исторических условиях, отразившей дру­гие, феодальные общественные отношения. Длительное сосу­ществование этих двух форм собственности не могло не ска­заться на трансформации института неделимой собственно­сти под воздействием традиционных норм и: обычаев большой неразделенной семьи. Различия между неразделенной собст­венностью большой индусской семьи и неделимой наследст­венной семейной собственностью заключались главным образом в том, что неделимая семейная собственность не являлась сонаследственной. Члены большой семьи - сонаследники не могли требовать ни ее раздела, ни пользоваться ею, т. е. не могли препятствовать единственному держателю неделимой собственности беспрепятственна распоряжаться ею, если обы­чай конкретной социальной группы прямо не запрещал такое распоряжение. В силу обычая некоторых каст сонаследники могли требовать содержания за счет неделимой собственно­сти. Этим правом, опять-таки в силу обычая, могли восполь­зоваться преимущественно сыновья держателя неделимой собственности.

Особые правила содержатся в обычаях и по поводу насле­дования неделимой собственности. Она наследуется главным образом по принципу майората, т. е. старшим родным сыном умершего. Если старший сын держателя был усыновленным, то он уступал это право родному сыну держателя. После смер­ти сына держателя неделимая собственность наследовалась не его братом, а старшим сыном умершего. В отличие от дважды рожденных варн, варна шудр допускала к наследо­ванию семейного имущества и незаконнорожденных детей. Если держатель неделимой собственности принадлежал к варне шудр ,и оставлял после своей смерти только незаконно­рожденного сына, то наследовали эту собственность не вдова или дочь держателя, а его незаконнорожденный сын. Это еще один показатель сохранения варнового деления в праве.

Специфическим институтом индусского права собственно­сти является собственность .идолов (богов), религиозных и благотворительных учреждений, возникающая благодаря по­жертвованиям (endowment) ¹⁰⁷.

В индусской правовой системе не проводится существенных различий между благотворительными и религиозными целя­ми. Благотворительность рассматривается как сугубо религи­озное дело. Правовым нормам, связанным с религиозными и благотворительными пожертвованиями, в традиционной сис­теме индусского права, тесно связанной с религией, во все времена отводилось значительное место. Они детально были разработаны в судебных решениях в колониальный период.

Распространению различных религиозных форм собствен­ности способствовал ряд обстоятельств. В Индии, как уже от­мечалось, отсутствует иерархически организованная, унифи­цированная церковь. Пожертвования были призваны укреп­лять многочисленные индусские частные и публичные храмы, религиозные индусские школы. Возникновение этих форм собственности не случайно совпало с периодом широкого рас­пространения конкурирующих религий джайнизма и буддизма в Индии. Способствовало существованию этих форм соб­ственности и индусское многобожие, наличие в нем многочис­ленных сектантских течений. Вместе с тем учреждение рели­гиозной благотворительной собственности служило и практи­ческим целям обеспечения потомков или других родственников после смерти учредителя вопреки общему порядку наследо­вания, а также сокрытию действительных размеров собствен­ности, доходов и пр.

Традиционная иерархия социальных ценностей в значи­тельной мере остается незыблемой. Доминирующее положе­ние индивида в религиозно-культовой сфере определяет его высокое положение и в общественной жизни, что служит ши­рокому распространению религиозной собственности и се­годня.

«Современный индус, находящийся в здравом уме, — пи­шет Д. Мулла, определяя этот вид собственности, — может передать свою собственность путем дарения или по завеща­нию для религиозных и благотворительных целей, таких, как установление божества, проведение богослужений, связан­ных с ним для обеспечения брахманов и бедных, выполнения религиозных церемоний или пожертвований университетам или больницам».

В колониальных судах к индусским религиозным пожерт­вованиям часто применялись нормы английского права, ка­сающиеся доверительной собственности .или благотворитель­ной доверительной собственности, что искажало характер это­го специфического института индусского права. Аномальный характер этого института и выражался в том, что здесь, как правило, не учреждалось доверительной собственности, а само «божество», идол, становилось юридическим лицом, спо­собным якобы владеть собственностью, реализовывать свои права через законных представителей (шебаитов) или в не­которых случаях через лиц, которые заинтересованы в суще­ствовании этой собственности.

Собственность, посвященная божеству, является вечной, постоянной. В этом — ее особенность. Пожертвование не может быть взято назад дарителем. Учреждение благотвори­тельной собственности или собственности религиозной может быть произведено по индусскому праву посредством подарка или завещания денег, недвижимой собственности. Существен­ным признаком, доказательством посвящения собственности божеству является абсолютный отказ собственника от нее. Собственность, переданная божеству, носит название devattaram от слова devata — божество, идол. Обычно учре­дитель сам выступает распорядителем этой собственности или назначает распорядителя — шебаита. Долг шебаита смот­реть за тем, чтобы происходило богослужение. Он не совер­шает богослужение сам, поручая его, как правило, пригла­шаемым специалистам брахманам - пуджари. Должность пуджари, как и должность шебаита, может быть наследст­венной.

На севере Индии, где не было и нет больших храмов, слу­жит, как правило, один пуджари. Огромные южноиндийские, особенно Тамильские храмы, ежегодно посещаемые массой паломников, приезжающих из различных мест Индии, об­служиваются членами целых жреческих корпораций, которые начали формироваться еще в VIII—X вв. Эти храмы обраста­ют большим штатом слуг, занимающихся уборкой храма, за­готовкой топлива и пр.

Положение управителя собственности идола, шебаита, во­обще весьма специфично по индусскому праву. Даже учреди­тель собственности идола, выступающий в качестве первого шебаита, не является собственником в полном смысле этого слова. Ни он, ни другой управитель религиозной или благо­творительной собственности не может изменить ее первона­чального назначения. Вряд ли это положение можно свести только к положению доверительного собственника в пользу идола. Он выступает -как в этой роли, так и в определенной мере в роли собственника-бенефициария, т. е. лица, в инте­ресах которого учреждается пожертвование. Управитель соб­ственности божества или управители, если их было несколь­ко, располагают широкими полномочиями. Так, если не было прямого запрещения учредителя, они могли закладывать, про­давать эту собственность или распоряжаться ее доходами в «интересах божества», например, ремонта храма или получе­ния дохода в «пользу божества». Присвоение таких доходов управителем было правомерным, если при этом не было «пол­ного игнорирования» божества, например, отказа от бого­служения в его пользу. На положение управителя как огра­ниченного собственника указывал и порядок передачи собст­венности идола по наследству потомкам управителя.

Одной из распространенных форм религиозной собствен­ности является пожертвование в пользу матха. Многие индусские матхи были созданы в период борьбы с мощными буддистскими и джайнпстскими учреждениями. Число матхов бурно росло благодаря возникновению много­численных религиозных сект в Индии. Они учреждались главами этих сект или самими сектами в целях проповеди их учений, вербовки своих последователей. Махант в этом случае выступал в качестве духовного руководителя секты или лодсекты или главой касты (секты), ведущим членом ее панчаята, обладающим высшей духовной властью.

Первоначальный фонд матха обычно увеличивается бла­годаря систематическим новым пожертвованиям со стороны членов секты, которые должны обеспечивать маханта жиль­ем и определенными доходами, создавать условия для помо­щи бедным ученикам в то время, когда они проходят обуче­ние. Ученики не имеют гарантированного законом права на получение пособия. Практика выдачи пособий ученикам ос­нована на обычае. Обычай регулирует и другие стороны дея­тельности матха. Так, в одних случаях махант должен быть женатым мужчиной и его должность наследуется сыном, в большинстве же случаев махант является брахмачарином, отшельником, хранящим обет безбрачия. В этом случае нару­шение махантом обета безбрачия, во-первых, наносит удар репутации матха, во-вторых, сам махант отстраняется от должности.

У большинства матхов имеются храмы¹¹¹. Махант может быть одновременно и шебаитом, управителем собственности идола, и служителем храма. Юридический статус отдельных махантов неодинаков. Представляя свою секту (касту), они могут быть наследственными главами матхов, располагая са­мыми широкими полномочиями, вплоть до назначения себе преемника, могут быть лишь выборными панчаятом секты (касты) людьми или ставленниками правящей верхушки сек­ты (касты). Наиболее распространенным является первый тип маханта, располагающего почти бесконтрольной властью вплоть до личного распоряжения всей собственностью мат­ха. В индусском праве фактически нет норм об ответственно­сти маханта за расходы, проведенные им по своему усмотре­нию, хотя и существуют нормы прецедентного права, запре­щающие траты доходов матха на цели, несовместимые с до­стоинством и положением маханта .

Некоторые крупные матхи имеют свои локальные отделе­ния — питхи. Религиозного влияния матхов, обрастающих своими низовыми организациями, не могли сломить никакие изменения политической обстановки. Так, значительные пози­ции в религиозной жизни индусского общества имеют матхи, основанные еще в VIII в. Шанкарачарьей. Они имеют боль­шое число своих местных отделений.

Матхи и храмы играют огромную роль не только в раз­витии и упрочении того или иного культа, но и в развитии религиозной философии, политической мысли. Не были суще­ственно подорваны и экономические позиции храмов и матхов. Во многих штатах - Уттар-Прадеше, Мадхья-Прадеше, Ор-иссе, Ассаме — при определении потолка землевладения в ходе аграрной реформы земли храмов были исключены. В штатах Южной Индии «потолок» землевладения храмов был значительно завышен.