Прагматический аргумент.

Прагматический аргумент представляет собой обоснование положений, которое исходит из идеи пользы как основы приемлемости положения.

“Самая лучшая философия есть та, которая основывает должности человека на его счастии. Она скажет нам, что мы должны любить пользу отечества, ибо с нею неразрывно связана наша собственная; что его просвещение окружает нас самих многими удовольствиями в жизни; что его тишина и добродетели служат щитом семейственных наслаждений; что слава его есть наша слава; и если оскорбительно человеку называться сыном презренного отца, то не менее оскорбительно и гражданину называться сыном презренного отечества. Таким образом, любовь к собственному благу производит в нас любовь к отечеству, а личное самолюбие — гордость народную, которая служит опорою патриотизма. Так, греки и римляне считали себя первыми народами, а всех других — варварами; так, англичане, которые в новейшие времена более других славятся патриотизмом, более других ο себе мечтают”.¹⁹⁶

Будучи весьма распространенным и убедительным, прагматический аргумент является далеко не самым основательным: соображения личного блага в такой же и даже большей мере могут быть и основанием всяческого рода отрицания любви к отечеству: “Рыба ищет где глубже, а человек — где лучше” гласит народная мудрость, поэтому патриотизм в подобном понимании хорош только до тех пор, пока в отечестве все в порядке.

Аргумент к реальному основанию.

Аргумент к реальному основанию представляет собой вариант прагматического аргумента, но с тем отличием, что в качестве основания умозаключения приводится действительный прагматический мотив той или иной позиции, к которому она логически сводится в противоположность мнимому, заявленному основанию. Аргумент к реальному основанию обычно используется либо в критике, либо в апологетике той или иной мировоззренческой позиции.

“Но какое положение по отношению к европейскому шовинизму и космополитизму (как выражению западноевропейского эгоцентризма, присущего свойства самосознания европейца — Α. Β.) должны занять нероманогерманцы, представители тех народов, которые не участвовали с самого начала в создании так называемой европейской цивилизации.

Эгоцентризм заслуживает осуждения не только с точки зрения одной европейской романогерманской культуры, но и с точки зрения всякой культуры, ибо это есть начало антисоциальное, разрушающее всякое культурное общение между людьми. Поэтому если среди неромано-германского народа имеются шовинисты, проповедующие, что их народ — народ избранный, что его культуре все прочие народы должны подчиняться, то с такими шовинистами следует бороться всем их единоплеменникам. Но как быть, если в таком народе появляются люди, которые будут проповедовать господство в мире не своего народа, а какого-нибудь другого, иностранного народа, своим же соплеменникам будут предлагать во всем ассимилироваться с этим “мировым народом.” Ведь в такой проповеди никакого эгоцентризма не будет, — наоборот, будет высший эксцентризм. Следовательно, осудить ее совершенно так же, как осуждается шовинизм, невозможно. Но, с другой стороны, разве сущность учения не важнее личности проповедника? Если же господство народа А над народом Β проповедовал представитель народа А, это было бы шовинизмом, проявлением эгоцентрической психологии, и такая проповедь должна была бы встретить законный отпор как среди В, так и среди А. Но неужели все дело совершенно изменится, лишь только к голосу представителя народа А присоединится представитель народа В? Конечно, нет; шовинизм останется шовинизмом. Главным действующим лицом во всем этом предполагаемом эпизоде является, конечно, представитель народа А. Его устами говорит воля к порабощению, истинный смысл шовинистических теорий. Наоборот, голос представителя народа В, может быть, и громче, но по существу менее значителен. Представитель Β лишь поверил аргументу представителя А, уверовал в силу народа А, дал увлечь себя, а может быть, и просто был подкуплен. Представитель А ратует за себя, представитель Β — за другого: устами В, в сущности, говорит А, и поэтому мы всегда вправе рассматривать такую проповедь как тот же замаскированный шовинизм.”¹⁹⁷

Аргумент к реальному основанию представляет собой, таким образом, ответ на классический вопрос Цицерона: кому выгодно? Аргумент этот — один из самых сильных и убедительных. Поэтому его часто критикуют за “некорректность.”