10. Сферы продуцирования культурных ценностей

Если культура есть система ценностей, то уместно спросить: а откуда эти ценности появляются и в каких формах обретают существование? Это и есть вопрос о сферах продуцирования и бытования культурных ценностей. Таких сфер четыре: это быт, идеология (включающая в себя такие формы, как философия, политика, этика и др.), религия и художественная культура (искусство).

Нормы и ценности, вырабатываемые бытовой культурой, являются в принципе самодостаточными. Это значит, что будучи причастным только к бытовой культуре и не освоив ценностей, вырабатываемых другими формами культуры, личность может иметь вполне устойчивую систему ценностей, обеспечивающих эмоциональный комфорт. Применительно к нашему времени такое представить трудно, но еще сто—двести лет назад едва ли не большинство населения обладало именно таким типом культуры. Почти не осваивались идеологические ценности, а если осваивались, то в основном те, которые исконным происхождением своим обязаны быту. Религия тоже существовала на бытовом уровне, «втягивалась» в быт. (Например, заповедь «Не укради» работала, поскольку была производной от культурных норм быта, а заповедь «не сотвори себе кумира», мало связанная с бытовой культурой, практически бездействовала, так как на бытовом уровне вполне реальны были остатки языческих верований (в домовых, леших и прочую нечисть). Примерно так же обстояло дело с искусством — в частности, фольклор как форма «предыскусства» был теснейшим образом связан с бытом и не создавал новых ценностей.

Еще одной отличительной чертой бытовой культуры является ее стихийность. Ценности, вырабатываемые бытом, не были кем-то сознательно созданы и приведены в систему и тем более не осмысливались теоретически. Они рождались в процессе практики и имели в своей основе утилитарный смысл. Поэтому ценности бытовой культуры не нуждаются в обосновании и доказательстве: человек принимает их как нечто преднаходимое, аксиоматическое. Почему надо любить родину, уважать старость, не сидеть за едой в шапке, помогать друг другу, трудиться по мере сил и т.п.? Да ни почему: просто так положено, так «повелось». И этого, почти инстинктивного освоения элементарных, но вместе с тем и фундаментальных ценностей вполне достаточно для приобщения человека к культуре.

Идеология как сфера продуцирования и существования культурных ценностей — явление более позднее. Оговоримся сразу, что термин «идеология» применяется здесь в широком смысле, означая любое логически систематизированное мировоззрение (кроме религиозного и художественного, где разум и эмоции существуют на равных правах). Поэтому в качестве форм идеологии могут выступать философия, политика, этика и т.п. Главная особенность идеологической культуры состоит в том, что ее ценности вырабатываются сознательно, приводятся в систему и оснащаются аргументацией, прежде всего логической. Для выработки идеологии в любой ее форме требуется интеллигенция, и притом достаточно развитая. Обратная сторона этого обстоятельства — проблема освоения личностью идеологической культуры. Очевидно, что в отличие от культуры бытовой она доступна не всем и вообще требует для своего освоения определенных усилий и некоторого минимума интеллектуальной подготовки. Недостаточна подготовленная личность может усвоить идеологическую культуру неполно, искаженно, неосознанно внося в нее свои коррективы. Так, средний представитель белого населения Юга США понимал идеи свободы и демократии явно иначе, чем А. Линкольн; шолоховский коммунист Нагульнов понимал идею коммунизма и путь к ней не так, как Ленин, и т.п. Но наибольшая и самая серь­езная опасность для идеологии, когда она начинает распространяться в массах, — это вульгаризация. Творца новой идеологической ценностной системы всегда подстерегает ситуация Иешуа и Левия Матвея из романа М. Булгакова «Мастер и Маргарита»: «Эти добрые люди <...> ничему не учились и все перепутали, что я говорил. Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время. И все из-за того, что он неверно записывает за мной <...> ходит,, ходит один с козлиным пергаментом и непрерывно пишет. Но я однажды заглянул в этот пергамент и ужаснулся. Решительно ничего из того, что там записано, я не говорил». И это, разумеется, не исключительный, а типичный пример вульгаризации. Л. Толстой как идеолог породил толстовство, Г.В. Плеханов как идеолог-искусствовед — школу вульгарного социологизма и т.п.

Существуют ли личностные культуры, основанные исключительно или преимущественно на идеологических ценностях? Нечасто, но такие случаи встречаются. Обыкновенно условием реализации такой культуры бывают забвение культуры бытовой, отмирание в душе человека ее системы ценностей. В чистом вид такого, конечно, никогда не случается, какие-то исходные культурные реалии остаются, но бывают довольно глубоко погребены под грузом ценностей идеологических. Таков, вероятно, был «средний» немец, чье культурное мышление было полностью «загружено» идеологией фашизма; хороший пример такого сознания дал А. Платонов в рассказе «Неодушевленный враг». Надо заметить, что такие ценностные системы очень устойчивы, пока не поколеблена породившая их идеология (про тех же немцев-фашистов В. Высоцкий поет: «Не надо думать, с нами тот, кто все за нас решит»), но с крахом или даже кризисом идеологии, а он рано или поздно придет, личность оказывается полностью обезоруженной перед лицом реальности.