Раздел пятый все радости жизни жизнь — творчество Даосская утопия*

 

 

 

Далеко-далеко на юге, в царстве Юэ, есть местечко, которое зовется уделом Несокрушимой силы. Люди там неучены и безыскусны, не думают о своей корысти и не имеют много желаний. Они умеют трудиться, но не умеют беречь сделанное, дают — и ничего не требуют взамен, не знают, к чему приложить «справедливость», не ведают, как распорядиться «приличиями». Беспечные, безрассудные — бродят, как им вздумается, по бескрайнему простору. Жизнью своей наслаждаются, по смерти остаются без погребения.

Ученый этот, откуда он — не знаю, и как фамилия и имя его ученое — не знаю также я. У дома было пять деревьев ивы, я он от них прозванье получил. Он был беспечен и спокойно величав. Он мало говорил. Он не стремился к славе и наживе. Любил читать, но не искал с усердием чрезмерных глубоких объяснений ко всему. И каждый раз, как появлялась у него идея и пониманье чего-нибудь, он приходил в восторг и забывал обед. Любил вино всем сердцем, всем нутром. Семья была бедна, он не всегда вино мог доставать.

 

Тао Юаньмин Жизнь ученого «пяти ив» **

 

 Тао Юаньмин (365—427) — известный поэт и литератор.

 

Родные и старинные друзья — все знали о такой его природе, от времени до времени, бывало, ему вина поставят, пригласят. А он придет к ним, станет пить, все выпьет до конца, стараясь обязательно напиться. Когда ж напьется пьян, отходит от стола, и в сердце не заботы никакой, остаться ли ему иль уходить. Забор его жилья был ветох и убог, не закрывал от ветра и от солнца. Одет он был в короткую рубаху в заплатах и узлах. В корзинке, в тыквине бывало пустовато, но он был равнодушен и не тужил. Он часто сочинял в старинном стиле ряд вещей, в которых очень бы хотел всем показать, к чему лежит его душа, и забывал задуматься над тем, удачно вышло или нет. Вот с этим настроением в душе он прожил до конца всю жизнь. Похвальное слово ему гласит: «Цянь Лоу (1) изрек: „не ныть, не горевать, когда ты беден и неизвестен; не суетиться, не шуметь, когда ты знатен и богат". Вот тот, кто эти слова Цянь Лоу развил до самых последних пределов, был человек такого типа! Хмелея за чаркой вина, петь и слагать стихи, и в этом находить радость! Кто ж этот человек, каких времен? Времен ли он монарха У Хуай? Времен ли он монарха Гэ Тяньши?» (2)

 

 

1) Цянь Лоу — древний мудрец, прославившийся своим бескорыстием.

2) У Хуай и Гэ Тяньши — легендарные правители древности, герои китайского «золотого века».

 

Цзун Бин Предуведомление к изображению гор и вод *

 

Цзун Бин (ум. в 443 г.) — философ и живописец, живший при династии Южная Сун. Его «Предуведомление...» — одно из первых в Китае сочинений, посвященных теории живописи.

 

Мудрые, вмещая в себя Дао, откликались вещам; достойные, в чистоте лелея дух, внимали образам. Что же до гор и вод, то они, будучи вещественными, увлекают к духовному. Мудрые поверяли дух свой Дао, а достойные вникали в него. Горы и воды в формах своих обнажают дао, а гуманные радовались им. Это ли не изысканно?

Правду, утерянную во времена седой древности, можно в помыслах постичь даже через тысячу поколений. И если утонченнейшую мудрость, пребывающую вне слов и образов, можно сердцем постичь из книг, то тем более можно формой передать форму, а цветом — цвет из того, что лично пережито и привлекло когда-то взор.

Когда рассматриваешь пейзажи, неудовольствие доставляет неумелое воспроизведение натуры, а не то, что в малых размерах точно передается большое, — ведь это вполне естественно. Только так и можно на одном свитке воссоздать красоты гор Сун и Хуа, божественную силу Сокровенной Женственности. Что приятно взору и отзывается сердцу — вот истина. Если изобразить это искусно, то картина тоже будет приятна взору и отзовется сердцу. Когда картина так воздействует на дух, то дух все превзойдет, и истина будет постигнута. Даже если возвратиться в глухие горные ущелья — что добавит это к уже испытанному? К тому же дух, по сути, не имеет пределов, наполняет все формы и вдохновляет все вещи, а истина входит в тень и след. Искусно изобразить мир — значит воистину исчерпать их — и то и другое.

И вот в праздности я живу и вверяю жизненные силы высшей истине; то возьму в руку чашу с вином, то прикоснусь к певчему циню иль погружусь в созерцание развернутого свитка. Не покидая своего сиденья, достигаю пределов мира; не изменяя велению Небес, в одиночестве внимаю пустынной шири. Грозные пики, устремленные в незримую высь, заоблачные леса, тающие в туманной дымке, — мудрые и достойные мужи созерцали их в давно ушедшие времена. И божественные их думы засвидетельствованы всеми образами. Что же я могу еще сделать? Не неволить дух, и только. Когда ж дух приволен, кто может стоять прежде тебя?