Глава 2
Но в итоге тебя прошибает
совсем не то, чего ты боялся.
Чак Паланик, "Призраки"
aaa- Ян?.. - срывающимся голосом позвала я и легонько тряхнула. - Ян, ты чего?..
aaaВампир не отреагировал.
aaaТрясущимися пальцами я сгребла тонкое запястье. Пульса не было.
aaaЯ пулей вылетела из салона и в два прыжка обогнула машину. Распахнула водительскую дверцу и бухнулась коленями о мостовую, прижимаясь ухом к яновой груди.
aaaТишина.
aaaГубы у меня задрожали. Я приподняла подбородок вампира, мутный свет уличного фонаря упал на лицо, покрытое запекшейся коркой. Под веками защипало, когда я разглядела тонкую ниточку крови, темнее и гуще человеческой, стекающую из уголка его рта.
aaaЯ подалась назад. Села прямо в снег рядом с машиной и тупо уставилась в землю. Горло перехватило спазмом, по щекам покатились слезы, моментально застывающие льдинками и тут же таявшие снова.
aaaЯ плакала навзрыд, горько и безнадежно, размазывая слезы мокрыми от крови ладонями. Лицо мое скукожилось в безобразной гримасе, с губ рвались истеричные всхлипы. В груди горело, словно туда вогнали зазубренный тесак и медленно поворачивали, раз за разом заталкивая лезвие все глубже.
aaaЯ знала о боли все. О боли, которая гнет в бараний рог душу, заставляя ее завязываться в узел, я не знала ничего.
aaaЯ плакала и никак не могла остановиться. Словно слезы способны были продезинфицировать гноящуюся рану, что образовалась на месте сердца. Я жила и горя не знала, в полной уверенности, что этот комочек мышечной ткани предназначен лишь для того, чтобы гонять кровь по венам. Но вот поди ж ты, стоило связаться со злым, маниакальным, депрессивным вампиром-активистом и вуа-ля - великая и ужасная Фишер сидит в луже собственных слез.
aaaЯ вытерла глаза отворотом рукава и поднялась с холодного асфальта.
aaa- Черта с два, - объявила я в ночь.
aaaНочь испуганно отмолчалась.
aaaЯ пошла по тротуару, бормоча себе под нос:
aaa- Ну не-е-ет... Так просто ты от меня не отделаешься...
aaaЯ много чего не знала о Яне. И абсолютно ничего не знала о его физиологии. Я понимала, что цепляюсь за соломинку, но решила - уж лучше так. И если хилые книжные стереотипы - единственное, что мне остается, значит, от этого и будем плясать. А поразлагаться, утопая в жалости к себе и проклиная жестокий мир, я всегда успею.
aaa- Ишь, чего удумал, гаденыш... - тихонько напевала я на ходу. - Ты не посмеешь бросить меня в разгар бардака... Я тебе не да-а-ам... Ты же у нас бессмертный... Я запрещаю тебе умирать раньше меня, понял?..
aaaЯ свернула в подворотню и попала во двор-колодец. Я шла, все приговаривая и приговаривая, а глаза мои безостановочно рыскали из стороны в сторону, обшаривая каждый закоулок, просеивая тени и заглядывая в самые темные углы.
aaa- О не-е-ет... Нет-нет-нет... - частила я свою мантру, тараторя со скоростью миля в секунду, словно пыталась заговорить зубы смерти.
aaaНаверняка со стороны я смахивала на первостатейную психопатку, которую электрический стул уже заждался. Что ж, какой-то процент правды в этом есть. Девяносто девять и девять десятых примерно. Потому что я знала - чтобы вернуть Яна с того света, я пойду на все. Не моргнув глазом, я пущу под нож все население этого чертова городка и выкупаюсь в их крови, если потребуется. Да я на ПМЖ в ад переехать согласна, только бы открылись снова наглые серые глаза.
aaaНо это все лирика.
aaa- Та-а-ак... - сбавив шаг, протяжно просипела я, упершись взглядом в маленькую нескладную фигурку, торчавшую на скамейке у подъезда в десятке метров впереди меня.
aaaПо дороге мне попалась площадка с мусорными бачками. Обеими руками я по локоть зарылась в кучу хлама, не обращая внимания на шибанувшую в нос вонь. Я потрошила целлофановые пакеты методично, словно бомж с многолетним стажем, пока не нашла то, что искала. Удовлетворенно стиснув пальцы на горлышке пустой литрушки из-под "Ред Лейбла", я двинулась к своей цели.
aaaПацаненок лет четырнадцати сидел, сгорбившись, на лавочке, уперев локти в колени и созерцая землю под ногами. В посиневших пальцах зажат черенок давно потухшей сигареты. На плечах и шапке успело намести по сугробику снега.
aaaДа-а-а, парень, не повезло тебе. Завернул в соседский двор курнуть перед школой, тут-то тебя и накрыло.
aaaЯ подошла к нему вплотную и сказала:
aaa- Привет.
aaaПодросток поднял на меня сомнамбулически-пустые глаза.
aaaИ я с размаха огрела его бутылкой по голове. Ребенок кулем рухнул в снег, шапочка моментально намокла, пропитавшись кровью из рассеченного виска. Толстое бутылочное стекло не разбилось даже от силы удара.
aaaЯ переложила бутылку в правую руку, а левой сгребла за шиворот свою жертву и поволокла обратно, к выходу со двора. Свежевыпавший снег прочертила рваная цепочка темно-красных капель.
aaaЯ шла, тяжело дыша, отхаркивая облачка пара. По хребту струился пот - несмотря на двадцать с лишним градусов мороза от натуги я взмокла, как мышь.
aaaСознание мое словно расслоилось. Я была абсолютно вменяема, целиком и полностью осознавала свои действия. Но та часть меня, что всегда бежала впереди паровоза, что всегда заглядывала в будущее чуть дальше, чем на пару шагов, - эта моя часть была принудительно засажена под замок, а ключ я оставила на дне помойного бачка, разменяв его на пустую бутылку из-под вискаря.
aaaЯ знала, что если хоть на секунду остановлюсь и задумаюсь о том, что делаю, - я не сделаю ничего. А потому я просто шла, равномерно меся снег сапогами, сосредоточившись на покалывании в замерзших пальцах и на боли в горящих от напряжения мышцах.
aaaЯ ухватилась за единственную возможность, которую выродил мой воющий от страха мозг, вцепилась в нее руками, ногами и зубами. Где-то в этом нагромождении сказок и вымыслов должно быть зерно правды. Должно, оно просто обязано там быть. Тот базис, стержень, на который богатое людское воображение нанизало гроздья чепухи про чеснок, святую воду и серебряные распятия.
aaaЯ оказалась не готовой к тому, что случилось. Я понятия не имела, что делать. Я брела на ощупь, точно слепец в темноте, а поводырем мне стала одна-единственная мысль: только кровь способна вытащить вампира с того света. Я заставила себя уверовать в эту идею, словно в догму, перестать обливаться слезами и начать действовать.
aaaМинут через десять я выбралась на центральную. От мороза и тяжести запястья у меня ломило будь здоров, кожа на руках растрескалась, из-под ногтей кровило. Последние метры я уже почти ползла, кое-как взгромоздив бесчувственного ребенка на плечо. Добредя до машины, я свалила тело на землю и рухнула рядом, приложившись затылком к левому переднему крылу Хонды.
aaaСердце молотом бухало в груди. Я покосилась на Яна. От вида безжизненно надломленной шеи глаза у меня снова заволокло пеленой слез. Я резко выдохнула и зло растерла лицо ладонями. Подобрала валявшуюся рядом бутылку и долбанула стеклом об асфальт, отбивая дно. Неудачно отлетевший осколок рассек мне кожу на щеке. Я слизывала с губ соленые капли и уговаривала себя не раскисать.
aaaПривкус металла на языке был словно откровение. Я перестала плакать. Руки больше не дрожали. С холодным, чуть отстраненным спокойствием, я поняла, что не отступлюсь.
aaaЯ подтянула к себе тело парнишки. Закатала рукав курточки и полоснула стеклянной "розочкой" по запястью, распарывая кожу и взрезая вены. Кровь брызнула струей. Я обхватила ребенка за плечи и встала на колени, поднося его руку к губам вампира.
aaa- Давай, Ян... - молила я хриплым шепотом. - Давай же...
aaaВ моем мозгу так явственно стояла эта картина - бледные губы, смыкающиеся на ране, фарфоровые клыки, впивающиеся в плоть, - что, когда ничего не произошло, меня словно заклинило. Детское запястье посинело в тисках моих пальцев, снова и снова я мазала кровью янов подбородок, медленно сатанея от отчаяния, не в силах смириться с мыслью, что все оказалось зря.
aaa- Пожалуйста, Ян... - шептала я, уже плохо соображая. - Да что ж ты за вампир такой?..
aaaБесполезно.
aaaЯ отпихнула от себя мальчишку и скорчилась на холодной земле подле машины, тихо подвывая от осознания собственной беспомощности. Я не могла поверить, что все это происходит на самом деле.
aaaНе знаю, как долго я пролежала так, свернувшись клубком на грязном асфальте. Время остановилось. Я смотрела, как дымится на морозе кровь из развороченного детского запястья, как снежинки плавятся на поверхности горячей лужицы. Мысли вяло перекатывались в голове, словно кубики льда на дне полупустого бокала, - такие же скользкие, холодные, инертные. Двигаться не хотелось. Не хотелось думать и принимать решения. Я хотела запереться в этом мгновении, коль скоро повернуть время вспять мне не под силу.
aaaОдна-единственная безыскусная и простая, как три копейки, мысль парализовала меня от темечка до кончиков пальцев ног - это неправильно. Где же тут логика, черт побери? От рождения повенчанная со смертью, я привыкла жить с осознанием, что стою одной ногой в могиле. Каждый раз, погружаясь в лихорадочный омут очередного приступа, я жду ее прихода. Но костлявая отворачивается от меня, снова и снова. А теперь она забирает Яна. Моя коротенькая человечья жизнь в обмен на вечность, воплощенную в ироничном прищуре стальных глаз и презрительной бунтарской усмешке. Дикое кощунство, оскал судьбы.
aaa- Что ты творишь?.. Старая ты карга... - бормотала я, медленно скатываясь в забытье.
aaaНаверное, я продолжала бы валяться в прострации поперек дороги, равнодушно поджидая, пока нарисуется Аврора и воткнет скальпель мне в мозг.
aaaВот только я лежала лицом к востоку.
***
aaaТонкая молочная полоса прочертила горизонт. Небо посерело.
aaaЗимой грань между ночью и днем размыта. Это летнее утро заявляет о себе во всеуслышание, опрокидывая на землю ковш нежно-розовых сполохов. Зимой грязный рассвет подкрадывается незаметно, исподтишка. Как профессиональный убийца.
aaaЯ подорвалась на ноги так резко, словно и не вмерзала костями в асфальт всего минуту назад. Оцепенение сняло, как рукой. Будто мозг мой был нафарширован электродами, о существовании которых я и не подозревала, а сейчас кто-то дернул рукоятку рубильника, пуская ток.
aaaЯ подлетела к вампиру и непослушными от холода пальцами отстегнула ремень безопасности. Выволокла Яна из машины и с грехом пополам перетащила на заднее сиденье. Сама рухнула на водительское и захлопнула дверь с такой силой, что едва не расколотила стекло вдребезги.
aaaЛихорадочно нашарила на коврике ключи. Руки ходили ходуном, и я все никак не могла попасть в замок зажигания.
aaaТак. Я на мгновение замерла, прикрыв глаза, и приказала себе собраться. Потом завела двигатель, рванула рычаг переключения скоростей и утопила в пол педаль акселератора. Под аккомпанемент визга резины машина сорвалась с места.
aaaЯ не задумывалась о том, почему наперекор всему продолжаю биться головой о стену, продлевая агонию. Одно я знала наверняка - смотреть, как пойдет кровавыми пустулами алебастровая кожа, разъедаемая кислотой дневного света, я не смогу.
aaaСтрелка спидометра перевалила далеко за сотню. Я неслась сквозь пустой город, подмигивающий мне красными огнями светофоров. Тронула сенсорный дисплей магнитолы. Тишина взорвалась, динамики рявкнули, выплевывая мне в лицо сгусток рычащей басами истерической паранойи Джареда Лето.
aaaЯ вывела громкость на максимум, словно с помощью музыки хотела заглушить шорох шагов подбирающегося рассвета. Этот звук даже в реальности не существовал, только в моем мозгу. Но я слышала его так явственно, будто органы чувств у меня решили сыграть в синестезию.
aaaЯ гнала в никуда. Городская черта осталась позади, трасса стлалась под колеса Хонды, сглатывающей километр за километром.
aaaНесколько часов. Всего несколько часов назад я была уверена, что справляюсь. И справляюсь неплохо. Теперь же я не видела смысла закрывать глаза на то, что элементарно бегу. Улепетываю постыдно, во все лопатки. Удираю от ополчившейся на нас жизни, от приглашающе распахнувшей объятья смерти, от Авроры, от первых грязных лохмотьев наступающего на пятки дня, от собственных пораженческих мыслей. Кого из участников этой комплексной облавы я ненавидела сильнее, я не знала. Наверное, свое подсознание, этот отстойник дерьма, которое бродит там, преет, доходит до кондиции. А когда дойдет - становится уже почти слишком поздно. Я теряла драгоценное время, исходя слезами и соплями, повелась на глупые легенды вместо того, чтобы вспомнить самое важное. Самое главное из того, чему научил меня Ян.
aaaВсе возможно в нашем мире с разной степенью вероятности.
aaaИ плевать, что алгоритм расчета этой степени не укладывается ни в одну из известных человеческой науке формул. Он существует. И я об этом знаю.
aaaЯ не позволю себе сдаться только потому, что не бьется его сердце. У меня недостаточно данных для того, чтобы опустить руки. Живущие веками кровососы с аллергией на солнце и способностью поднимать мертвецов - да кто я такая, чтоб ставить тут диагноз? На моих глазах Ян выдрал своей сестрице позвоночник, а потом мы совместными усилиями устроили ей ультрафиолетовый солярий. И всего полтора месяца ей потребовалось на то, чтобы оклематься и пригнать целую армию под мои окна. Может быть, я попросту на ходу сочиняю себе очередную сказку, которая не даст окончательно захиреть робкому огоньку надежды. Но пока я не буду уверена на все сто, пока смерть не предъявит мне неопровержимое доказательство, я не остановлюсь.
aaaО том, какое доказательство в данном случае является неопровержимым, я старалась не думать.
aaaФары мазнули по дорожному указателю, высветив смутно знакомую надпись, и я переключилась на третью передачу, сбавляя скорость. И только потом до меня дошло - в горячке сомнений, отчаяния и страха я на автопилоте ломанулась по уже наезженному маршруту, приведшему меня в результате к дачному поселку с приснопамятным названием "Сады Поволжья". Из города нужно было выбираться любой ценой, это я сознавала четко. Дрессированные марионетки Авроры мне там и шагу ступить не дадут. Но то место, куда меня занесло...
aaaОпять рассвет, и я сижу за рулем черной Хонды, еще не зная, что ждет меня за поворотом. Дежа вю.
aaaМеня накрыло волной воспоминаний. Полтора месяца спустя я снова ехала по дороге, ведущей в преисподнюю. С той лишь разницей, что в этот раз в дьявольской канцелярии озаботились послать телеграмму с уведомлением.
aaaЯ тряхнула головой, отгоняя наваждение. В любом случае, особого выбора у меня не наблюдалось - места знакомые, небо светлеет все отчетливее. Поздно идти на попятный.
aaaЯ повернула. Всего в паре километров от меня лежит труп Валентины - или то, что от него осталось, - и я не могла отделаться от этой мысли, как ни старалась. Машинально потерла зудящий ошейник покрытой коростой подживающей кожи. Этот жест сделался у меня почти рефлекторным, и я часто ловила на себе пристальные яновы взгляды, когда, забываясь, начинала оглаживать пальцами метку от цепи.
aaa- Надеюсь, ты гниешь в аду... - прошептала я сквозь зубы.
aaaХорошо, что человек воспринимает свой голос иначе, нежели он слышится окружающим. Потому что, услышь я это злобное шипение в записи, нипочем бы не поверила, что оно родилось на моих губах. А потом - перепугалась бы не на шутку.
aaaХорошо, что я не смотрела в зеркало заднего вида. И потому не увидела отразившихся в нем глаз существа, которое было кем угодно, но только не мной.
aaaПротивотуманки просеивали предрассветный сумрак, обрисовывая силуэты первых дачных хибар. Я всматривалась в слепые окна, выискивая признаки человеческого присутствия, и удовлетворенно покивала, не обнаружив оных. На зиму поселок вымирал.
aaaМой взгляд наткнулся на халупу, которая ничем не выделялась из общего плачевного ряда, за исключением одного - окошки дома закрывали настоящие, всамделишные деревенские ставни. Я остановилась. Вылезла из машины, прихватила из багажника монтировку и двинулась к садовой калитке, по колено утопая в сугробах.
aaaЕдва ли хозяева опасались залетного ворья, - ворье нынче пошло разборчивое, на всякий хлам не польстится, - а потому, не мудрствуя лукаво, навесили на дверь простенький амбарный замок. Я расправилась с ним за минуту, банально выдрав скобы с мясом.
aaaЕсли б кто-нибудь взялся подсчитать, сколько статей я нарушила только за сегодняшнюю ночь, не сомневаюсь - мне бы без разговоров впаяли двойной пожизненный.
aaaЯ вошла в сени и притормозила на пороге, привыкая к темноте. И без того крохотное помещение было завалено огородным инвентарем едва не до потолка. Лопаты, грабли, еще какие-то монструозного вида штуки, здорово смахивающие на приспособления для пыток, вперемешку с ведрами, корзинами и прочим тому подобным барахлом занимали все свободное пространство. И все это хозяйство затянуто саваном паутины, щедро присыпанной пылью.
aaaЯ осторожно двинулась по узенькому проходу к двери, ведущей в жилую часть дома, и толкнула створку. В нос шибануло затхлой вонью старого залежалого тряпья. В комнате дела обстояли не лучше. Ну да я сейчас не в том положении, чтобы привередничать.
aaaЯ вернулась к машине. Распахнула заднюю дверь и чуть постояла, глядя на вампира. Господи, как же сложно. Как тяжело убедить себя в том, что где-то в глубине этого клубка скованных неподвижностью мышц, под покровом изжелта-бледной кожи, расписанной кровавым узором безумного ташиста, еще теплится жизнь.
aaaЯ наклонилась и обхватила Яна за талию. Седая голова упала мне на плечо, расхристанная коса лезла в лицо, забивая обзор. Субтильная комплекция вампира была мне только на руку, но моя радость по этому поводу благополучно скончалась еще на полпути к калитке. Тащить бесчувственное тело, пусть даже такое худощавое, по снежной целине - удовольствие ниже среднего, скажу я вам. Вдобавок ко всему в сенях я споткнулась и зацепила-таки локтем одну из железок, спровоцировав локальный обвал сельхоз-инвентаря.
aaaНутро у меня скрутило от бешенства. Отфыркиваясь от набившейся в нос трухи, я разоралась матом в голос. Будто мало было в моей жизни заботливо разложенных на дороге граблей, так теперь в дело пошли вилы, тяпки и лопаты.
aaaВ конце концов, я продралась сквозь завал, расшвыряв рухлядь злыми пинками и намотав на себя килограмм паутины. Ввалилась в комнату, чувствуя, что уже на пределе. Уложила Яна на древнюю кровать с продавленным пружинным матрасом, которая по виду вампиру в ровесницы годилась, а сама сползла на пол, застеленный ковром пыли сантиметровой толщины. Нашарила в кармане парки сигареты и закурила, прикрыв глаза. Все напряжение последних часов спрессовалось где-то в районе солнечного сплетения, словно огромный тромб, не позволяющий нормально вздохнуть. Я курила частыми затяжками, но никотин не приносил облегчения.
aaaЯ говорила себе, что сделала все возможное и даже сверх того. Больше от меня ничего не зависит. Остается только ждать.
aaaЯ пообещала себе, что подожду до вечера.
aaaВечером я решила, что подожду еще чуть-чуть. До утра.
aaaУтром я выключила телефон и расколотила об стену наручные часы.
***
aaaЯ подняла к уху жестяную банку и легонько тряхнула. Слабый шелест боязливо влился в застоявшееся безмолвие, словно робел нарушать могильную тишину, вязкую и концентрированную, тенями зыркавшую из углов, паутиной свисавшую с потолка. Я снова встряхнула жестянку, точно маракас. Потом еще раз. И еще. Кофе осталось всего ничего.
aaaЯ сделала над собой усилие и осторожно поставила банку на пол, понимая, что меня опять клинит. В этом доме, похожем на склеп, я зависала на каждом шагу. Давеча я села покурить, но не донесла сигарету до губ. Сколько я так просидела, снова и снова прокручивая колесико "крикета" и считая вспыхивающие язычки пламени, я не знала. Опомнилась я только когда свело судорогой онемевшие от долгой неподвижности ноги.
aaaЯ поднялась с замурзанного пола. Стены совершили положенный оборот на триста шестьдесят и остановились. Многочасовая голодовка давала о себе знать. Любое движение шло в комплекте с головокружением. Я вытягивала перед собой руку, а видела две.
aaaЯ подошла к столу и включила электрическую плитку. Поставила старенький эмалированный чайник. Вода плескалась на самом донышке, но на чашку хватит. Потом присела на краешек кровати.
aaaСтруя пара, бьющая из носика чайника едва не под потолок, сообщила мне, что меня снова зациклило на одном месте.
aaaЯ сделала кофе и с чашкой в руках забралась в изножье постели.
aaaК моменту, когда я отпила первый глоток, кофе был уже ледяным.
aaaМинуты, часы, дни. Временные интервалы, на которые разбита человеческая жизнь. Годы, десятилетия, века. Вешки, размечающие жизнь вампира. В 94-м я пошла в школу. В 91-м Ян экстерном закончил факультет философии в Сорбонне. В 1891-м.
aaaПонимаете, время - как бы дико это не звучало, понятие субъективное. Оно умеет бежать, а может ползти - в зависимости от того, как вы его воспринимаете. Кому-то его не хватает, и он мечтает о том, чтобы в сутках было сорок восемь часов. А для кого-то и один час тянется, словно в нем не шестьдесят минут, а все двести десять.
aaaА для меня время остановилось. Я разбила вдребезги свои Swatch, стоившие мне двух зарплат, а яновы выкинула в сугроб. Время-то от этого, разумеется, никуда не делось. Я избавилась от системы отсчета - и только. Но от этого мне становилось чуточку легче.
aaaЯ не хотела знать, сколько их минуло, этих дней, слипшихся в одну сплошную мутную череду, в течение которой я последовательно прошла все стадии отчаяния. В выстуженном, погруженном во тьму доме я медленно сходила с ума. Реальность осталась где-то там, за стенами.
aaaЯ не могла спать. Даже понимая, что организму нужен отдых, я не могла заставить себя заснуть. Но мой мозг брал свое, урывками, исподволь выдергивая меня из действительности. Я не ела уже так давно, что почти не ощущала собственного тела. Перед глазами постоянно двоилось, раскоординация движений была тотальной. Я ослабла настолько, что моя правая рука в буквальном смысле не знала, что делает левая.
aaaЯ передумала много всякого. Много разных вещей. Например, каково приходится аквариумным рыбкам, которые вылупляются из своих икринок на свет божий только для того, чтобы провести всю жизнь в качестве декоративного элемента какой-нибудь конторы. Они умирают и отправляются в свой рыбий рай, вратами в который служит слив офисного унитаза. Они даже не подозревают, что за стеклом аквариума есть целый мир, и где-то в этом мире их старшие собратья бороздят глубины свободного океана. Пара совершенно обособленных, никогда не пересекающихся вселенных.
aaaИли взять людей. Люди, они ведь, в сущности, мало чем от рыб отличаются. Большинству из них уютно в своем аквариуме, океан им совсем не нужен. А зачем? Никакой стабильности, опасно опять же - то акулы, то рыбаки с динамитом. Вот другую банку покомфортабельнее, с подсветочкой, красивыми камешками и разными сортами корма на выбор - это можно.
aaaИли взять меня. Рыбку-мутанта. В качестве частного случая. У меня был океан. И наплавалась я в нем по самое не могу. Так, что с души воротит. Я обустроила свой собственный аквариум, с тонированным стеклом. Вода тут грязная, жрать нечего. Еще есть дверь, которую я не хочу открывать.
aaaПериоды относительного затишья, в течение которых я со всех сторон педантично обсасывала проблемы наподобие аквариумной философии, сменялись часами горячечного бреда. И я с головой вязла в воспоминаниях. Мой мозг находился в блокаде, оккупированный фантомами из прошлого.
aaaНочь в "Галерее". Двойной джин со льдом. Промозглый октябрьский вечер. Первая инъекция. Первая пощечина. Первый упрек. Первое "прости". Бархатный, с хрипотцой, голос, читающий Паланика. Карта с красными оспинами кладбищ. Старина Мэтт, доводящий моих соседей до коровьего бешенства. Тяжелые волосы, заколотые в небрежный пучок парой карандашей. Наволочки, насквозь пропахшие вереском и корицей. Неистребимая вонь левомеколя. Брезгливая усмешка Валентины. Ртутные глаза Авроры. Флигель онкологического диспансера. Тлеющий надеждой взгляд Влада. Напряженный от боли голос Сола в телефонной трубке.
aaaВоспоминания кружили вокруг меня, словно хоровод призраков. Совершенно бессистемно. Рандомный вывод незаданных сообщений. Наши с Яном многочасовые разговоры, периодически скатывающиеся в мордобой, отпечатались у меня в подкорке до последней фразы и шли саундтреком.
aaaЗнаете, жизнь никогда не была ко мне ласкова. Или хотя бы справедлива. Не подумайте, что я жалуюсь. Просто всему есть предел. Говорят, жизнь - дерьмо, бери лопату, сопли некогда пускать. Хорошая и правильная, в общем-то, мотивация. Одна беда - работает она только до тех пор, пока количество дерьма не переваливает за критическую отметку. И ты, со своей лопатой, уже не справляешься. И еще понимаешь, что, взяв лопату побольше или даже раздобыв экскаватор в качестве, так сказать, радикальной меры, все равно ничего не добьешься.
aaaУ меня есть свой личный дерьмометр. Правда, сейчас он неисправен. Сломался, не выдержав наплыва фекалий.
aaaДолжно быть, вам невдомек, почему я приняла случившееся так близко к сердцу. Ведь по большому счету вампир даже не был мне другом. Ходячей язвой, наглым бесцеремонным засранцем и причиной всех моих проблем - вот кем он был. Боли в моей жизни всегда было завались, а с появлением Яна к ней добавилась кровь. И знание. Из первых рук. Что называется, эксклюзив.
aaaМы начинали врагами. Против моей воли он втянул меня в эту эпопею, в которой непонятно, кто кого и зачем собирается убить, чьи мозги круче и вообще каким боком во всем этом замешана я. Когда я говорила "да", вампир непременно отвечал "нет". Но думали мы одинаково. Ян понимал меня, почти что на клеточном уровне. К такому привыкаешь, как к яду в малых дозах.
aaaЯ и не заметила, в какой момент так плотно села на эту отраву. Я осознала, что привязалась к вампиру, когда перестала ежеминутно мечтать убить его и начала убивать ради него.
aaaПоэтому мне было очень больно. Моя искореженная, давно отпетая и похороненная чувственность восстала из пепла в каком-то искаженном, вывернутом виде. Эмоциональное кладбище, щедро удобренное кровавыми слезами, поросло новыми всходами, зацвело и уже вовсю плодоносило. Ей-богу, лучше бы все там вымерло. И я бы никогда не узнала, каково это - когда из тебя по живому выкромсали кусок, ничего не вставив взамен.
aaaЯ не умела отдавать. У меня была своя система, которую я конструировала годами. Шлифовала острые углы и наводила окончательный лоск. Она казалась мне абсолютно устойчивой и тем идеальной. Потому что была замкнута только на меня.
aaaВидите ли, жизнь ничего и никогда даром не дает. Прожженный ростовщик, она затянет тебя в долговую яму, не успеешь и глазом моргнуть, а потом выставит счет - такой, по которому ты не в состоянии расплатиться. Этот урок я усвоила одним из первых и заучила его крепко-накрепко. А потому моя жизненная стратегия незатейлива - не бери то, чего не сможешь вернуть. И ни при каких условиях не уходи в минус. Конечное сальдо должно быть по нулям.
aaaЭнивэй, систему мою разнесло к чертям собачьим. Давешнее ощущение свободы, от которого у меня сорвало крышу напрочь, на поверку оказалось фальшивкой. Обманкой. Профанацией. Это чувство... оно очень лживое на самом деле. Лицемерное чувство, сказала бы я. Оно всегда было во мне, вот только узнала я об этом слишком поздно. Когда поняла - ты свободна ровно до того момента, пока тебе нечего терять.
aaaПоняла постфактум.
aaaВсе мое хваленое самообладание и выдержку раскатало в тонкий блин. Непробиваемую некогда логику и здравый смысл нашинковало прозрачными ломтиками. Незнакомое доселе ощущение утраты крутило меня в узел, заплетая нервы косичками.
aaaЗнаете, я никогда не умела делать что-то наполовину. А теперь жизнь налила мне полную чашку горя и заставила выпить. И я выпила. Залпом. До последней, мать ее, капельки.
aaaМеня кидало из крайности в крайность. Часами я сидела, замерев в одном положении, спокойная, холодная и отрешенная, словно каменное изваяние Будды. Я ждала. А потом анабиоз заканчивался, я выходила из ступора. И опускалась на самое дно.
aaaЯ бродила из угла в угол в тумане бессонниц и оживших ночных кошмаров, молилась и торговалась с Господом, хотя и на сотую долю процента не была уверена, что верю в него. Обещала, что если он вернет мне Яна, то я весь остаток жизни буду совершать добрые дела, помогать бедным и каждое утро ходить в церковь. В следующую минуту я скатывалась в самые грязные богохульства и, брызгая слюной, грозилась стереть с лица земли все церкви, мечети, синагоги и пагоды до последней, если только он посмеет мне не помочь. Я начинала предложение, подмазываясь к богу с посулом навсегда уйти в монастырь, а заканчивала - выставляя свою душу на продажу дьяволу.
aaaНо и тот и другой, очевидно, плевать хотели на мои мольбы и угрозы, равно, как и на меня саму.
aaaВ конце концов, я настолько измоталась физически и одурела морально, что могла только сидеть на грязном полу возле яновой постели, с пересохшей от долгого лихорадочного бреда глоткой, воспаленными от нехватки сна, обнесенными соленой коркой давно выплаканных слез веками и звенящей пустотой в мозгу.
aaaПол вокруг был усеян пластмассовой россыпью пустых шприцов. Когда я теряла сознание от голода, то, очнувшись, просто загоняла свое тело на следующий уровень невосприимчивости, с каждым разом отключая все больше, и колола очередную дозу. Мысль, что можно элементарно пошарить по шкафам в поисках чего-нибудь съестного, мне даже на ум не приходила.
aaaТак я и сидела, слушая, как скребется ветер в трубе дымохода, да стучит мерно мое сердце, еле-еле вытягивая ритм под сорок ударов. На тихий, на грани слышимости, шорох в сенях я не отреагировала. И только деликатный, какой-то светский даже, стук в дверь, неуместный в этой дыре еще больше, чем холодильник в Арктике, заставил меня поднять голову.
aaa- Яна. Я пришла поговорить, - раздался с той стороны знакомый голос.
aaaБога или дьявола - кого-то из пресловутой парочки антагонистов я все-таки вывела из себя. И судя по всему - на полную катушку.