Лекция 10-я Подданство

В прошлый раз я познакомил вас с понятием домициля. Я объяснил вам, что в Международном Частном Праве домициль или постоянное место жительства имеет значение одной из привязок законодательства к состоянию и правам личности: при конфликте разноместных законов бывает, что предпочтение дается тому из них, к которому лицо привязано своим домицилем. Я сказал вам также, что в настоящее время огромное большинство культурных государств держатся в своем Международном Частном Праве другой привязки - подданства, т.е. в тех случаях, когда при коллизии разноместных законов между ними делается выбор, во множестве стран предпочтение дается тому законодательству, с которым лицо соединено привязкою подданства. В настоящей лекции я объясню, какое значение имеет в нашей науке подданство, затем сегодня и в следующий раз сообщу, как оно приобретается и утрачивается, после того расскажу вам, какие отсюда возникают конфликты, и в заключение сделаю сравнительную оценку обеих привязок – домициля и подданства.

Подданство есть, прежде всего, понятие государственного права; это есть отношение между государством и его членами. Выяснение содержания этого отношения составляет задачу науки государственного права, и здесь я могу только рекомендовать вам обратиться к трудам Гербера, Лабанда, Еллинека и др. государствоведов. Для Международного Частного Права подданство есть та связь между государством и лицом, которая оправдывает обсуждение некоторых категорий гражданских прав по законодательству государства, с которым это лицо связано отношением подданства. В этом смысле подданство есть понятие нового времени: до начала XIX в. связь лица с гражданским законодательством определялась только домицилем, т.е. к лицу применялось законодательство той страны, где оно имело постоянное местожительство. В большинстве государств народы не имели никаких политических прав, и все отличие подданных от иностранцев заключалось в свободе от тех поборов и ограничений имущественных прав, вроде droit d’aubaine, которым подвергались иностранцы. В солдаты и матросы вербовали по найму или насильственно, не разбирая подданства; изгнание из пределов государства собственных подданных не казалось ничем ненормальным. Напротив, в XIX в. подданство получило самостоятельное значение как основание для пользования политическими правами в конституционных государствах и как основание для несения всеобщей воинской повинности. Французский кодекс 1804 г. первый в Европе связал личный статут с подданством. Это было прямым последствием законодательного объединения Франции: с исчезновением разноместных кутюмов, коллизии между которыми разрешались на основании домициля, эта привязка утратила всякое значение; всем остальным народам противопоставлены были объединенные французы, связанные со своим отечеством отношением подданства.

Как всякое другое правоотношение, подданство имеет начало и конец. Лучшим возражением против учения интернационалистов служит всеобщее признание, что каждое государство вправе совершенно самостоятельно определять те условия, при которых возникает отношение подданства: оно вправе объявлять своими подданными и тех, кто родились в стране, и тех, кто в ней постоянно живет, не справляясь ни с тем, желают ли эти лица быть его подданными, ни с тем, как смотрят на это другие государства. Но зато современное правосознание не признает больше вечности подданства: от лица не всегда зависит, сделаться ли подданным, но от него – так, по крайней мере, думают все прогрессивные государства – всегда зависти, при известных условиях, порвать отношения подданства. Для этого нет вовсе надобности прибегать к теории общественного договора, которая устами Ж.Ж. Руссо и Вателя оправдывала выход из общества тем, что всякий совершеннолетний имеет право не подтверждать своим согласием обязательства, принятого на себя его предками, и вправе не подчиняться законам, которые ему не нравятся. Экономические условия, погнавшие миллионы эмигрантов в Новый Свет, должны были, в конце концов, из нужды сделать добродетель и заставить европейские государства отказаться от старого воззрения, по которому подданный навеки прикован к государству, как крепостной к земле. В принципе это воззрения феодального происхождения дольше всего держалось в обычном праве Англии; оно выражалось в афоризме «однажды подданный, вечно подданный». Английские юристы XVIII в. говорили, что отношение подданства не может быть ни утеряно, ни уничтожено, ни изменено никакими переменами во времени, в месте или в обстоятельствах. Этот принцип вечного подданства оказывался источником международных осложнений. Во время своей долголетней войны с Наполеоном Англия требовала от всех, кого считала своими подданными, службы во флоте: она останавливала в море нейтральные корабли, доискивалась, нет ли на них моряков английского происхождения, и тех, кого находила, увозила и наказывала. Это привело в 1812 г. к войне с Соединенными Штатами, которые настаивали, что англичане, рожденные в Америке или там натурализованные, суть американские граждане. В последующее время этот принцип вечного подданства иногда обращался против английского правительства: лица, порвавшие давно всякие связи с Англиею, требовали от него защиты против иностранных государств и тем причиняли ему только беспокойство. С принципом вечного подданства покончил в Англии закон 1870 г., признавший свободу натурализации. Около этого же времени, в 1868 г., Конгресс Соединенных Штатов торжественно высказал, что «право эмиграции составляет естественное право каждого человека; без него нет существования, свободы и счастья». С тех пор так смотрит на отношение подданства весь цивилизованный мир, и в настоящее время наше отечество остается единственною страною, где за недозволенное оставление отечества и вступление в подданство иностранной державы, а также за подговор подданных к переселению за границу закон наказывает ссылкою в Сибирь. Правительство давно осознало анахронизм этого закона, но пока он действует и еще не так давно бывали случаи его сурового применения. Пока из русского подданства могут получать увольнение только бывшие колонисты и вообще иностранцы, вступившие в русское подданство до закона 1864 г. и желающие вернуться в отечество.

На современной ступени общественного развития, когда все человечество разделено между государствами, отношение подданства является для каждого лица столь же нормальным, как и отношения семейственные или имущественные; на первый взгляд трудно себе представить, чтобы лицо не состояло в отношении подданства к какому-нибудь определенному государству. Однако действительность показывает, что не то что на заброшенных островах или в пустынях, но в пределах культурных государств, живут, и притом во множестве, люди, не состоящие ничьими подданными. Положение таких лиц без подданства в высшей степени ненормально: оно пользуются почти всеми гражданскими правами, наравне с подданными, и не несут никаких обязанностей. В первую половину XIX в. бесподданные составляли истинное бедствие для Швейцарии; тогда это уродливое явление возникало оттого, что кантоны бесконтрольно могли выбрасывать из своего подданства неугодных граждан, иногда только за переход из католицизма в протестантство и обратно; это прекратилось в 1848 г., когда образовался швейцарский союз и федеральная конституция запретила кантонам лишать кого бы то ни было прав гражданства. В настоящее время явление бесподданства есть последствие того, что в каждом государстве действуют свои правила о вступлении в подданство и о выходе из него – правила, несогласованные с правилами других государств. Так, если француз поступит без разрешения своего правительства на военную службу в чужой стране, то он тем самым уже перестает быть французом; но в чужой стране поступление на военную службу может вовсе не означать еще поступления в подданство; итак, наш француз оказывается ничьим подданным. Или, например, голландец уехал во Францию, чтобы там поселиться окончательно; через десять лет он утрачивает голландское подданство, но еще не становится вследствие этого французским подданным. В некоторых государствах приняты меры против возможности разрастания класса людей, свободных от всякого подданства. Во Франции в 1889 и 1893 гг. изданы законы, по которым потомство от иностранцев лишено возможности оставаться вне французского подданства. В Бельгии законом 1870 г., в Румынии законом 1876 г. бесподданных привлекли к воинской повинности. Впрочем, в Румынии, где бесподданных сотни тысяч, эти люди не ответственны за свое положение: это все евреи, которых, несмотря на то, что они живут в стране уже целыми поколениями, не допускают к натурализации, чтобы не дать им прав румынских граждан, и не выпускают из страны, потому что другие государства отказываются принимать к себе людей без средств к существованию. За исключением этого случая тенденциозного формирования бесподданных, обыкновенно это состояние не наступало бы, если бы по всем законодательствам одинаково выход из подданства был невозможен без принятия в то же время в другое подданство. Для нашей науки состояние бесподданства имеет то значение, что оно требует от нас ответа на вопрос, по какому законодательству обсуждаются гражданские права бесподданных, которые обычно обсуждаются по подданству, или, как определяется личный статут бесподданных.

Не менее трудно в настоящее время представить себе, что лицо состоит одновременно в подданстве у двух государств. Это не представляло никакой аномалии в средние века, когда связь с государством основывалась на землевладении; феодальная служба двум сюзеренам, каждому за пожалованную им землю, была вполне возможна. Как остаток феодального воззрения, возможно было еще в середине прошлого столетия, что английский лорд просился во французские граждане, уверенный, что натурализация во Франции не может лишить его в Англии тех политических прав, которые ему там принадлежат. С современным представлением о подданстве такой взгляд не мирится: как могло бы лицо отбывать воинскую повинность в двух государствах? Каково было бы его положение во время войны между обоими? И, тем не менее, действительность показывает, что такая аномалия и теперь встречается. И она происходит оттого, что законодательства отдельных государств содержат несогласованные между собою правила о приобретении подданства и о выходе из него. Так, по швейцарскому закону 1903 г., натурализация сама собою распространяется и на жену и подвластных детей нового гражданина, хотя бы муж и отец не испросил для них, как для себя, предварительного согласия Союзного Совета, и хотя бы они сами не прожили в Швейцарии требуемых по закону двух лет. Предположим теперь, что француз натурализуется в Швейцарии. По французскому закону 1889 г. это влечет за собой утрату французского подданства, но эта утрата имеет только личное значение; на жену и детей она сама собою не распространяется. Вследствие этого, жена и дети такого француза оказываются швейцарцами с точки зрения швейцарского закона, и французами с точки зрения французского закона. В 1879 г. между Швейцарией и Францией заключен договор о подданстве детей в подобных случаях, но относительно жен договора нет, и остается возможность двойного подданства жены француза, натурализованного в Швейцарии. Таких примеров я мог бы привести множество. Для Международного Частного Права это состояние двойного подданства создает задачу - которое из двух подданств должно определять личный статут.

Уже из того немногого, что я сказал, вы видите, сколь важно знать, какими способами приобретается и утрачивается состояние подданства.

Оно приобретается, прежде всего, рождением. Большинство людей родится в стране, где их родители живут как подданные, и понятно, что они следуют состоянию своих родителей, т.е. становятся подданными своего отечества. Но люди родятся также и в стране, где их родители пребывают временно или живут постоянно как иностранцы. Спрашивается, чьими подданными становятся дети, родившиеся за границей: того ли государства, чьи подданные их родители, или того государства, на чьей территории они родились? На вопрос этот нет однообразного ответа в законодательствах. Подданство определяется кровью, говорят одни; местом рождения, отвечают другие. А третьи отдают дань обоими принципам. Это разногласие явилось исторически.

В свое время я говорил о территориальности права и о бесправии иностранцев в феодальную эпоху. Люди тогда рассматривались как своего рода придаток к земле, и лицо, родившееся на территории феодала, принадлежало ему наравне с естественными произведениями земли. Оттого дети иностранцев становились подданными того сеньора, на чьей территории они увидели свет, а не того, кому подвластны были их родители. Этот принцип почвенного права, ius soli, представлял значительные выгоды для обеих сторон: сеньор получал лишних подданных, дитя иностранца избавлялось от своего бесправия. Падение феодализма ничего в этом отношении не изменило: королевская власть держалась того же принципа. Во Франции, начиная с XVI в., судебная практика стремится ослабить этот принцип для того, чтобы лица, родившиеся от французов за границей, не считались иностранцами и могли наследовать после своих родителей во Франции: она начинает склоняться к принципу кровного права, ius sanguinis, в силу которого подданство определяется происхождением. Однако вплоть до издания кодекса Наполеона в законодательстве держался принцип ius soli. При составлении кодекса все сразу согласились на том, что дети французов, родившиеся за границей, должны считаться французами, и вопрос шел только о том, не следует ли и детей, родившихся во Франции от иностранцев, признавать французами. Говорили, что это в интересах Франции; что в этих детях нужно предполагать привязанность к стране, где они родились; и потому их следует также считать подданными Франции. На это возражали, что место, где лицо родится, может быть и очень случайно; что для привязанности к стране одной случайности рождения в ней недостаточно; и что правильнее думать, что всякий склонен принадлежать к той стране, что и его родители. Унаследованная кровь, говорили, важнее того воздуха, которым мы начали дышать. Это соображение одержало верх, и принцип кровного права был распространен и на детей, родившихся от иностранцев во Франции. В течение XIX в. почти все государства ввели у себя принцип крови в отношении к детям, родившимся от подданных за границей. Но в отношении к детям, родившимся от иностранцев в стране, вопрос о применении принципа крови или принципа почвы оказался сложнее. Выяснилось, что принцип подданства по крови, проведенный без оговорок, приводит к нежелательным последствиям. Благодаря этому принципу, в стране оказывается множество семейств, которые целыми поколениями живут в ней, пользуясь почти всеми гражданскими правами наравне с подданными, но ускользая от исполнения многих обязанностей, лежащих на подданных, в особенности от воинской повинности. Так, во Франции в одном Северном департаменте в 1851 г. насчитывали 70000 иностранцев, родившихся в стране; в 1873 г. в том же одном департаменте 183000. Это обстоятельство в связи с наблюдением, что естественный прирост населения во Франции совершенно ничтожен, повлияло на постепенное изменение французского законодательства. По кодексу 1804 г. родившийся во Франции сын иностранца считался подданным то же страны, что и его отец, но он мог в течение года со дня совершеннолетия заявить о своем желании быть французом: факт рождения во Франции освобождал от исполнения условий, которые требовались для натурализации вообще. В 1851 г. сделали первый шаг, чтобы уменьшить количество сомнительных иностранцев в стране: закон постановил, что родившийся во Франции сын иностранца, который и сам родился во Франции, есть уже француз, но за ним сохраняется право на 22 году от рождения заявить о своем желании быть подданным той страны, что его отец и дед. Таким образом, по кодексу 1804 г. принцип ius soli действовал факультативно; по закону 1851 г. он действует уже автоматически: нужна инициатива, чтобы уйти от него. Вскоре выяснилось, что лица заявляющие о своей приверженности к родине своих предков, на самом деле только уходят от французского подданства, а на так называемой родине о себе не заявляют: в 1874 г. потребовали, чтобы отказывающийся от французского подданства доказал, что он принят в чужое подданство. В 1889 г. сделали новый и решительный шаг в сторону возвращения к ius soli: отныне родившийся во Франции сын иностранца, который и сам родился во Франции, признается французом бесповоротно; уйти из французского подданства он может, но только при наличности тех самых условий, которые требуются для выхода из подданства французов вообще.

Я только что сказал, что в отношении подданства детей от своих подданных современные государства держатся принципа крови; однако и в этом отношении еще существуют исключения. Дания только в 1898 г. усвоила этот принцип. Южно-американские республики, Бразилия, Аргентина, Перу и т.д. безусловно держатся принципа почвенного права, так что дети их собственных подданных, родившиеся за границей, этими государствами не признаются за подданных. В отношении же подданства детей, которые родились в стране от иностранцев, законы разных государств могут быть разделены на четыре группы. Я говорю, что так могут быть разделены законы, а не государства, потому что в законодательстве одного и того же государства иногда встречается соединение разных принципов. Первую группу образуют законы государств, которые не знают никаких отступлений от принципа крови, и потому считают детей, родившихся в стране от иностранцев, обыкновенными иностранцами, так что факт рождения в стране даже нимало не облегчает вступления впоследствии в подданство. Это мы видим в Германии, Австрии, Венгрии, Норвегии, Сербии, Румынии и Монако. Во вторую группу входят, прежде всего, Южно-американские республики: Аргентина, Боливия Бразилия, Чили, Колумбия, Эквадор, Перу, Парагвай, Уругвай и Венесуэла. Это все молодые малонаселенные государства, для устойчивости которых чрезвычайно важна скорейшая ассимиляция пришлого населения. Здесь дети, родившиеся от иностранцев, признаются подданными той страны, где они родились. Никаких отступлений от принципа почвенного права в этих законодательствах нет. В эту же группу можно включить законы государств, в которых принцип почвенного права также удерживается, но только не безусловно. Так, в Дании, где до 1898 г. этот принцип применялся без изъятий, теперь лицо, родившееся от иностранца, может отклонить от себя датское подданство, если этого уже не сделал его отец относительно самого себя; и в Швеции сын от иностранца, который сам родился в Швеции, не может отклонить от себя шведского подданства. В Соединенных Штатах Северной Америки дети, родившиеся от иностранцев, считаются североамериканскими гражданами, но не могут рассчитывать на защиту Соединенных Штатов против государства, которое их считает своими подданными по принципу крови. Во Франции по закону 1893 г. подданным признается лицо, родившееся от иностранных родителей, из которых хотя бы только один сам родился во Франции, с тем, что если во Франции родилась мать, то это лицо может в течение года по достижении совершеннолетия отклонить французское подданство.

Третью группу образуют законодательства, по которым дети от иностранцев, родившиеся в стране, признаются подданными, но сохраняют право, по достижении совершеннолетия, оптировать за прирожденное подданство родителей; мы видим это в Великобритании, Швейцарии, Нидерландах, Португалии. В Великобритании до 1870 г. соблюдался безусловно принцип почвенного права; в настоящее время лицо, не воспользовавшееся своим правом отклонить великобританское подданство, признается англичанином, но может рассчитывать на защиту Великобритании против всех государств, кроме того, чьими подданными были его родители. В Италии признаются подданными, но также с правом отклонения подданства, дети от иностранцев, которые прожили в стране более 10 лет. Во Франции лицо, родившееся в стране от иностранца и живущее в момент совершеннолетия во Франции же, считается французом, но может в течение года отклонить от себя французское подданство, представив доказательства, что правительство его родителей считает его своим подданным. В Швейцарии издан в 1903 г. федеральный закон, дающий право кантонам издавать у себя законы, по которым дети, родившиеся от иностранцев на их территории, признаются швейцарскими гражданами, если мать швейцарка, и родители прожили в кантоне не менее 5 лет; при этом право оптировать⁵ за чужое подданство должно оставаться. Наконец, четвертую группу образуют законы государств, которые, наоборот, считают за правило подданство по крови и потому признают детей от иностранцев иностранцами же, но дают им право в течение известного срока со дня совершеннолетия, отклонив подданство родителей, оптировать за подданство стране своего происхождения. Сюда относятся законодательства Бельгии, Испании, Греции, Болгарии; в Италии это касается детей от иностранцев, которые прожили в стране менее 10 лет; во Франции по закону 1893 г. лицо, родившееся во Франции от иностранца и не имеющее там домициля в момент совершеннолетия, может, переселившись в течение года во Францию, просить о принятии его в подданство. В Японии факт рождения в стране дает право на натурализацию по истечении трех лет пребывания вместо пяти лет. К этой же группе законов относится и наш закон 1864 г. У нас дети иностранцев, прижитые и воспитанные в России, или же хотя и рожденные за границей, но окончившие курс наук в русских высших или средних учебных заведениях, приобретают через то право вступления в русское подданство в течение года по достижении совершеннолетия.

До сих пор, говоря о родителях, я имел в виду рождение в законном браке. В этом случае между законодательствами нет разногласия, что подданство дитяти определяется подданством отца. Не представляет затруднений также вопрос о подданстве детей от неизвестных родителей: в этом случае нет сомнения, что дети суть подданные государства, на территории которого они найдены. Но уже сложнее вопрос о подданстве внебрачных детей. Большинство законодательств признают, что дети, рожденные вне брака, получают подданство своей матери. Однако, незаконное дитя англичанки, рожденное за границей, не считается английским подданным. По французскому праву родственная связь между матерью и внебрачным дитятей устанавливается не фактом рождения, а актом признания со стороны матери; при отсутствии такого признания внебрачное дитя француженки признается французом только как дитя от неизвестных родителей. Напротив, по германскому или русскому праву родственная связь создается уже фактом рождения. Поэтому, если немка или русская родит вне брака во Франции и не признает ребенка своим, то ее отечество будет считать его своим подданным, а Франция своим, как дитя от неизвестных родителей. Точно так же, если дитя родилось во Франции от связи русской с французом, который затем признает его своим, то оно тем самым станет французским подданным; но, так как в России особый институт признания внебрачных детей отцом неизвестен, то в России это дитя будет продолжать считаться русским подданным. В описанных случаях у незаконного дитяти двойное подданство.

Мы рассмотрели первый способ установления подданства: рождение. Перехожу к следующим.

В тех странах, где существует институт узаконения внебрачных детей, подданство приобретается путем узаконения: дитя становится подданным того же государства, что и отец. Но это не всемирное правило: так оно бесспорно у нас, но не то же во всех других странах. В Англии институт узаконения дитяти последующим браком его родителей неизвестен; по этому лицо, рожденное за границей, хотя бы от английских родителей, но вне брака, не становится английским подданным вследствие брака его родителей. В Соединенных Штатах Северной Америки легитимация также неизвестна. Там внебрачные дети от связи американца с иностранкою становятся американцами только потому, что мать их путем брака стала американкою, а они следуют ее состоянию; если она китаянка или японка, то ее дети не могут сделаться американскими гражданами. Во Франции, если внебрачное дитя уже признано матерью, легитимация последующим браком не изменяет подданства. Напротив, в Германии легитимация в силу самого закона делает дитя германским подданным, но только она не имеет обратного действия, т.е. узаконенное дитя становится подданным не со дня рождения, а со дня узаконения. Это может иметь важные последствия для его имущественных отношений. Напротив, усыновление не имеет никакого значения для перемены подданства.

Третий способ установления подданства касается замужних женщин. Почти во всех государствах жена приобретает подданство своего мужа. Еще не так давно это не было всеобщим правилом. Так, в Англии до 1844 г. ни иностранка, выходя замуж за англичанина, не становилась великобританскою подданною, ни англичанка, выйдя за иностранца, не теряла своего природного подданства. В 1844 г. законно постановил, что жена-иностранка вступает в великобританское подданство; но аномалия относительно жены англичанина отменена была только в 1870 г. Французский закон 1889 г. интересен предусмотрительностью своей редакции. Выходя замуж за иностранца, француженка теряет свое французское подданство только, если она тем самым приобретает подданство своего мужа: этим предупреждается возможность бесподданства для жены, если национальный закон мужа не связывает с браком вступления в подданство.

Рассмотренные нами три способа приобретения подданства имеют то между собою общее, что при них подданство устанавливается или вовсе помимо воли лица или же только как последствие возникновения семейственного отношения. Теперь я перехожу к способу установления подданства по воле лица, непосредственно на это установление направленной, - к натурализации. Мы уже видели, что современное правосознание не мирится с принципом вечного подданства; оно требует, чтобы каждое лицо имело право выйти из подданства. Нормально этот выход сопровождается вступлением в подданство другого государства. Но это вступление не есть акт односторонний: нельзя вступить в подданство другого государства против его воли. Воля на обеих сторонах: лицо, желающее вступить в новое подданство, должно быть юридически способно выразить свою волю на это вступление; государство должно выразить свое согласие принять его. Однако из того, что на обеих сторонах предполагается наличность воли, не следует заключать, что натурализация есть договор между будущим подданным и государством: нет, натурализация есть акт государственной власти, в силу которого лицо приобретает состояние подданного или гражданина в данном государстве. Это акт, исходящий в одной стране от главы государства, в другой – от высших административных органов, в третьей – от суда, в четвертой – от парламента, но всюду это акт дискреционный, не подлежащий обжалованию. Условия для натурализации каждое государство устанавливает суверенно свои, и отсюда возникают конфликты, разрешать которые приходится нашей науке. Я сообщу вам об этих условиях в нескольких важнейших государствах и начну с Франции, потому что в ней натурализация имеет историю, связанную с историей культуры вообще.

В старой монархической Франции иностранец мог сделаться подданным, получив от короля lettre de naturalité: такие письма были коллективными, например, в 1607 г. Генрих IV дал такое письмо всем иностранцам, работающим на ковровой фабрике. Или же письма были индивидуальные; их давали охотно и в принципе только католикам; но, так как натурализация связывалась для короля с потерею его права на имущество иностранца после его смерти, то в виде вознаграждения за этот убыток короля проситель должен был отдавать треть своего имущества казне. От натурализованного требовалось, чтобы он беспрерывно уже оставался во Франции, иначе натурализация теряла силу. Натурализация давала иностранцу права французского уроженца, но все же с некоторыми исключениями; между прочим, фискальные сборы с торгующих иностранцев продолжали взиматься с натурализованного, как и прежде. Законодательство революционной эпохи ввело право на натурализацию на место усмотрения власти: иностранец, проживший во Франции 5 лет, получил право считаться французом; сначала даже не требовалось, чтобы он выразил об этом желание. В 1809 г. натурализация снова стала актом правительственной воли. Ныне действующий во Франции закон о натурализации издан в 1889 г.

Для натурализации во Франции необходимы три условия: во-первых, иностранец должен быть способен переменить отечество. Это значит, прежде всего, что он должен быть совершеннолетний. Но по какому законодательству определяется его совершеннолетие: по французскому или по его отечественному? Прямо закон 1889 г. [на] это не отвечает; отсюда делают вывод, что, как и во всех других случаях, дееспособность иностранца должна обсуждаться по его отечественному закону, поэтому испанец, например, может натурализоваться только 23 лет от роду, а японец уже 20 лет. Так же должна обсуждаться способность лица, хотя взрослого, но ограниченного в дееспособности, и способность замужней женщины; если по ее отечественному закону ее действия не нуждаются в предварительном разрешении мужа, она может быть натурализована. Во-вторых, иностранец должен получить от французского правительства разрешение основать свой домициль во Франции. Для этого он должен подать министру юстиции прошение с приложением, между прочим, справки о судимости. Разрешение дается в форме декрета президента республики. Просить о допущении к домицилю могут и малолетние в лице своих родителей или опекунов, и жены с согласия мужей. Допущение к домицилю открывает для иностранца пользование всеми «цивильными» правами, которые иначе доступны только француза, но оно имеет силу только пять лет; если в этот промежуток времени иностранец не просил о натурализации или его просьба о натурализации отвергнута, разрешение основать домициль теряет силу. В-третьих, иностранец, допущенный к домицилю, должен фактически прожить во Франции три года. Он должен подать новое прошение министру юстиции и снова должен последовать декрет президента республики о натурализации. В оба приема натурализация оплачивается пошлиною 350 франков 50 сантимов, от которой, впрочем, легко освобождают. Натурализация считается законченной только с появлением декрета президента в официальном собрании законов. В некоторых случаях, когда иностранец оказал Франции значительные услуги, натурализация возможна уже через год по допущении к домицилю. То же в случае женитьбы на француженке. С другой стороны, иностранец может быть натурализован и без допущения к домицилю, если он прожил во Франции более 10 лет.

Какие последствия имеет натурализация для семьи иностранца? Для жены никакого. Она остается иностранкой. То же и с совершеннолетними детьми. Но им всем открыта возможность присоединиться, если они хотят, к просьбе отца и мужа, и тогда трехлетний срок для них необязателен. Иным является положение несовершеннолетних детей: они вместе с отцом или с матерью становятся французами, но только им оставляется возможность на 22 году жизни отклонить французское подданство. Таким образом, натурализация никому не навязывается. С момента натурализации новый французский гражданин пользуется всеми не только гражданскими правами, но и политическими, за исключением одного: в депутаты и в сенаторы он может быть избран не ранее, как через десять лет. Парламент может сокращать этот срок до одного года.

Прежде чем расстаться с натурализацией во Франции, я сообщу вам об одной подробности, которая интересна для всех, кто верит в конечное торжество разума и свободы на земле. После Варфоломеевской ночи в 1572 г. и после драгонад и отмены Нантского эдикта Людовиком XIV в 1685 г. сотни тысяч гугенотов должны были оставлять свое отечество и искать спасения в Англии, Голландии, Швейцарии и Германии. Революция 1789 г. хотела искупить это великое преступление французских королей и закон 1790 г. предоставил потомкам религиозных эмигрантов право вернуться во Францию со всеми правами французских граждан. Об этих потомках помнит и ныне действующий закон: им для вступления в подданство достаточно подать прошение, и не нужно ни допущения к домицилю, ни трехлетнего ожидания, и они сразу получат все политические права.