Лекция 17-я Юридические лица

Когда я начал говорить о коллизии норм право- и дееспособности, я сказал, что речь будет идти о физических лицах; вследствие этого могло представиться, что когда носителями гражданских прав являются вместо физических лиц лица юридические, то принципы для решения коллизии тех же норм и законодательная практика – иные. На самом деле это не так. Мы вынуждены говорить особо о юридических лицах только потому, что [в] современных международных отношениях положение гражданское положение иностранных юридических лиц существенно отличается от гражданского положения иностранцев как лиц физических. Никому не приходит в голову мысль, что если рождение иностранца не отмечено в метрических книгах нашей страны, то этого иностранца не существует для нас вовсе как носителя гражданских прав. Напротив, по отношению к иностранным юридическим лицам многие считают нормальным, чтобы правопорядок страны просто игнорировал их, если они в ней не подверглись своего рода новому крещению. Я должен в заключение отдела о коллизии норм о правах личности остановить ваше внимание на вопросе о так называемом признании иностранных юридических лиц. Я рассмотрю сперва, как этот вопрос стоит в ученой литературе, а затем, как он решается некоторыми важнейшими законодательствами.

Уже известный вам бельгийский ученый Лоран является инициатором воззрения, по которому иностранное юридическое лицо правоспособно только тогда, когда оно получило признание со стороны местной государственной власти. Между физическими и юридическими лицами, - рассуждал Лоран, - нет ничего общего: первые живут вторые суть только фиктивные существа; первые созданы Богом, вторые создаются человеком. Юридические лица не живут, а имеют только легальную миссию, для осуществления которой им нужны известные способности; это и называется их правами. Права людей безграничны, как и миссия их бесконечна; напротив, права юридических лиц, как и самое назначение их, ограничены тем законом, которых их создал. Создавать юридические лица властен только законодатель; но власть всякого законодателя останавливается у границ территории нации, которая вверила ему законодательную мощь; следовательно, корпорации, существующие только в силу его воли, не существуют там, где эта воля бессильна. Придать корпорации универсальное существование мог бы только универсальный законодатель; или же нужно было бы, чтобы фикцию, созданную одним местным законодательством, признавали все прочие; универсальная же фикция, созданная волей местного законодателя, есть юридическая невозможность; поэтому, когда говорят, что юридические лица существуют для всех стран, это – ересь. Против универсального значения этой фикции говорят и политические соображения. Каждый законодатель оценивает по-своему те общие интересы, ради которых учреждается юридическое лицо; Лоран, проникнутый глубокой ненавистью к католической церкви, иллюстрирует разным отношением клерикальных и либеральных правительств к церковной благотворительности, к монастырям, к участию церковных конгрегаций в народном образовании. «Нельзя, чтобы нации, для которых клерикализм хуже чумы, не могли устанавливать на своих границах санитарный кордон против наплыва конгрегаций». Лоран предвидит возражение, основанное на его собственной аргументации о неотделимости личного статута от личности; ему могут возразить, что если у юридического лица и менее обширные права, чем у физических лиц, то все же оно их имеет; имеет, следовательно, личный статут, который должен следовать за ним повсюду; следовательно, нечего говорить, что сила закона останавливается на границе территории. Но Лоран считает это возражение неверным. У юридических лиц нет личного статута; у них нет «состояния и способности», как у физических лиц, которых одних имеет в виду ст. 3 французского кодекса. Юридические лица создаются ради общественного интереса; законы, имеющие объектами социальные права и интересы, образуют реальный статут, который не выходит из границ территории; оттого и фиктивные лица, создаваемые ради общественной пользы, не могут существовать вне границ своей территории. Все эти соображения приводят Лорана к убеждению, что иностранное юридическое лицо только тогда может рассматриваться как субъект гражданского права, как лицо, способное искать и отвечать на суде и вступать в договоры, когда оно получило признание со стороны местного законодателя. Лоран нашел немало сторонников своего взгляда; так смотрит, между прочим, и Вейс: и для него юридическое лицо есть только создание закона, существующее ради определенной цели и облеченное только теми правами, которые необходимы для этой цели; поэтому оно не имеет юридического существования за пределами государства, которое его создало. Только когда оно получило признание со стороны местного законодателя, оно становится правоспособным, иначе оно не пользуется никаким гражданскими правами, в то время как иностранцы – физические лица пользуются ими наравне со всеми.

Изложенная теория должна быть нами отвергнута. Неверно, прежде всего, то противоположение юридических лиц физическим, которое делает Лоран. Неверно, будто физические лица имеют свои права от природы; если закон не создает людей, то их существование в области права регулирует он. Закон может сделать человека объектом права, лишить его гражданской личности; и наоборот, он же сделал из раба или крепостного субъектов гражданского права. И все субъективное право имеет своим источником объективное право, или закон; физические лица имеют только те субъективные права, которые основаны на законе страны. Это можно оспаривать с точки зрения естественного права; можно спорить, так ли это было исторически; но для современного положительного права, на которое ссылаются, чтобы урезать правоспособность юридических лиц, это не подлежит сомнению. Ничем физические лица в этом отношении не лучше их. С другой стороны, - справедливо замечает Ленэ, - неверно, будто юридические лица только чистые фикции или отвлечения. На самом деле это только один из способов правовой жизни физических лиц; в физических лицах лежит оправдание того, что юридические лица существуют, и в них же лежит истинная жизнь юридических лиц. Это группы людей, соединившихся ради общих усилий и целей, поставленных законом в особое юридическое положение. Ради общей цели каждый член группы отказывается от собственной личности, и все вместе содействуют образованию нового юридического существа, которое их самих поглощает, которому они передают правовую жизнь, утраченную ими лично для себя. Без человеческих элементов это юридическое лицо не родилось бы; их беспрестанное возобновление обеспечивает ему длительное существование; исчезновение их превращает его в ничто. Конечно, нужна была воля и мощь закона, чтобы дать этому существу юридическую жизнь, но потому-то оно только юридическое лицо. Но юридическое лицо не есть выдумка законодателя, создание его творческой фантазии. Оно существует, потому что существуют коллективные интересы, обеспечение которых важно для людей, живущих в обществе, не меньше, чем защита их индивидуальных интересов. Нужно ли пояснять, что особенно в настоящее время некоторые цели не могут быть вовсе достигнуты, некоторые имущества не могут быть вовсе объектами обладания, если люди не соединились в форме юридического лица: ведь, как бы ни был деятелен и могуществен один человек, ему не под силу такие предприятия, как постройка железной дороги, гавани, прорытие канала, сооружение сети метеорологических станций на всем земном шаре, организация борьбы с алкоголизмом, пропаганда религиозных или политических идей; осуществить эти и тому подобные цели могут только юридические лица. Если, таким образом, все противоположение юридических лиц физическим неверно, где основание для того, чтобы отрицать за соединениями иностранцев ту правоспособность, которою пользуются отдельные иностранцы? Говорят, что юридические лица как продукт иностранного закона не могут жить вне территории, где издан самый закон. Но если иностранный закон вообще признается, когда речь идет о состоянии лиц, об их семейственных правах, о форме актов, то почему не признавать его относительно соединений людей, облеченных юридической личностью? Говорят, что юридические лица создаются ради общественного интереса, что они преследуют цели, лежащие в сфере публичного права, и что поэтому, как и учреждения публичного права, они должны оставаться строго территориальными. Но, как это отлично выяснил тот же Ленэ, это значит смешивать две существенно разные вещи: публичную функцию юридического лица, ту цель, ради которой оно существует, и пользование теми гражданскими правами, которые дают ему возможность существовать и отправлять свою функцию. Одно дело те цели, ради которых существует ученое сообщество, церковное или благотворительное учреждение, профессиональный союз и т.д., но другое дело приобретение им тех имуществ, которые им нужны для их деятельности. За границей иностранные юридические лица не могут отправлять те функции, которые связаны с публичным интересом; в этом отношении они привязаны к территории своего государства, и обыкновенно они даже не желают выходить из нее; но как гражданские лица, как контрагенты по договорам, приобретатели имуществ, как истцы на суде они могут и должны так же, как и физические лица, охранять за границей свою правоспособность. Для предварительного признания этой правоспособности со стороны местного законодателя нет никакого основания. Иное дело, в каких рамках обращается эта правоспособность, ее объем. В этом отношении понятно, что государство не может давать иностранным юридическим лицам больше прав, чем туземным; если, например, местные религиозные корпорации не вправе приобретать недвижимости, то было бы непоследовательно давать это право иностранным корпорациям. Но то же мы скажем о физических лицах. С другой стороны, и в этом разница от физических лиц, было бы неуместно давать иностранному юридическому лицу такие права, которые ему не предоставлены его уставом, т.е. его личным статутом, потому что вне целей, определенных уставом, юридическое лицо не существует вовсе; если при его учреждении постановлено было, что для его целей известные права не нужны, то нет основания давать ему эти права за границей. Но известный минимум правоспособности должен быть всегда присущ иностранному юридическому лицу, иначе самое существование его за границей было бы просто иллюзией. Такой минимум образует процессуальная способность, т.е. право искать и отвечать на суде, и способность вступать в договоры. Право искать на суде должно стоять вне всякой зависимости от того, может ли такого рода юридическое лицо возникнуть в той стране, где оно обращается к судебной защите; иностранный монашеский орден или иностранная социалистическая кооперативная организация могут не иметь возможности функционировать в чужой стране, но если они производят за границей ликер или обувь и обращаются к нашему суду с требованием о взыскании денег за проданный товар, то у суда не может быть ни малейшего основания входить в обсуждение тех социальных целей, которые ставят себе эти юридические лица; для него это должно быть так же безразлично, как и то, какое употреблении сделает из взыскиваемых им денег кредитор по векселю. Отказывать в судебной защите равносильно тому, что отрицать существование иностранных юридических лиц в их собственном отечестве. Следствием этого явилось бы стеснение для гражданского оборота того государства, где находится суд, потому что иностранные юридические лица не стали бы вступать в сделки с его подданными. Неудобство этого испытали бы, прежде всего, сами представители государственной власти, которым сплошь и рядом приходится вступать в финансовые сделки с иностранными банками. Все это убеждает нас, что иностранные юридические лица должны участвовать в международном гражданском обороте независимо от предварительного признания их за юридические лица местным законодателем.

Существует, впрочем, один род юридических лиц, для которого даже Лоран и Вейс не требуют такого предварительного признания; это само иностранное государство, и Лоран находит, что, строго говоря, иностранное государство тоже существует как юридическое лицо, только в силу закона, следовательно, за границей оно легального существования не имеет, и оно там бесправно. Однако Лоран и его последователи пред такою последовательностью останавливаются, потому что не видят возможности отделить государство как политическое тело от государства же, как юридического лица; они согласны, что раз государство признано дипломатией как независимая держава, оно существует и как юридическое лицо; международный трактат играет здесь роль того законодательного акта, который нужен для возникновения юридического лица. Действительно, было бы странно, если бы государство могло по трактату приобрести целую провинцию, и не могло бы купить в столице другого государства дом для своего посланника. В одном судебном процессе во Франции прокурор остроумно заметил, что если бы кто стал спрашивать иностранное государство о его законной правоспособности, оно могло бы ответить словами льва в известной басне: «quia nominor leo, ибо зовут меня суверенитетом»; это был процесс, где истцом был папский престол в лице Льва XIII. По этому вопросу все согласны, что иностранные государства, и в их числе, по старой памяти, римский папа, суть юридические лица, не нуждающиеся в дальнейшем признании. Сторонники Лорана соглашаются относить к этой же категории юридических лиц еще и административные подразделения иностранных государств – провинции, департаменты, города, общины, но дальше этого они идти не хотят, так что, например, иностранный университет или музей они, вероятно, за юридических лиц не считали бы. Если эти писатели так относятся к учреждениям публичного права, то о всякого рода частных корпорациях и, в частности, об акционерных обществах нечего и говорить: для этих иностранных юридических лиц, по их мнению, вне предварительного признания со стороны законодателя нет и бытия. Акционерные компании, преследующие обыкновенно только материальные цели, наиболее космополитичные из всех юридических лиц: их деятельность особенно часто выносится за пределы страны, где они учреждены, и для них особенно чревато опасными последствиями то воззрение, по которому их могут объявлять за границей стоящими вне закона. То, что соответствует господствующему теперь среди ученых воззрению, и что им желательно было бы видеть выраженным вор всех законодательствах, формулировано Институтом Международного Права. В 1891 г. на съезде в Гамбурге институт принял относительно акционерных компаний следующее положение: «Если они возникли согласно с законами своей страны, то право искать и отвечать на суде во всех других государствах принадлежит им без общего или специального разрешения; они вправе производить там операции и учреждать агентства, подчиняясь местным законам и распоряжениям. Их функционирование, полномочия, обязательства и ответственность их представителей обсуждаются и за границей по законам страны, где они образовались». В 1897 г. на съезде в Копенгагене Институт так формулировал свои пожелания относительно правоспособности юридических лиц публичного характера, каковы государства, провинции, департаменты, общины, публичные установления и т.д.: «Юридические лица публичного характера, признанные в государстве, где они возникли, тем саамы по праву (le plein droit) признаются во всех других государствах; они вправе искать и отвечать на судах всех государств через своих обыкновенных представителей; во всех актах гражданской жизни их представительство определяется их национальным законом. Они могут приобретать во всех других государствах, возмездно или путем дарения, движимые и недвижимые имущества. Однако для приобретения путем дарения могут быть потребованы одновременно разрешения и условия, которые предписываются и законом страны, к которой принадлежит даритель или завещатель, и законом страны, которой принадлежит данное юридическое лицо, и законом страны, где лежит недвижимость. Для приобретения возмездным путем движимых имуществ может быть потребовано разрешение, которое, быть может, предписывается отечественным законом данного юридического лица, а для возмездного приобретения недвижимости могут быть потребованы все те условия, которые требуются от подобных юридических лиц в стране, где лежит недвижимость. Во всяком случае, государство всегда вольно подчинить приобретение иностранными юридическими лицами каким бы то ни было способом всяких имуществ, лежащих на его территории, особым условиям, которые не требуются от публичных юридических лиц \того государства; оно может даже путем закона ограничить их право приобретения». Все это касается гражданской правоспособности иностранных юридических лиц, но не той деятельности, которая входит в сферу публичного права; в этом отношении юридические лица как бы не существуют; чтобы основать за границей учреждения, соответствующие их задачам, им нужно разрешение, какое требуется в стране для открытия подобных учреждений вообще. Все эти правила применяются и к иностранным государствам как юридическим лицам; но Институт рекомендует, как правило международной вежливости, чтобы государство, желающее приобрести недвижимость на территории другого государства, предупреждало об этом правительство этого государства.

Покончив с сообщением о том, что ученые считают правильным и желательным для единого Международного Частного Права, я перейду к сообщению о том, что мы видим в действующих законодательствах. В Англии суды не сомневаются, что иностранное юридическое лицо, правильно возникшее по законам своей страны, существует и для них, и вправе искать и отвечать на суде. Способность юридического лица определяется кумулятивно и его уставом, и законами страны, где совершается сделка. Дайси поясняет, что если корпорация по своему уставу не может приобретать недвижимостей, то она не может этого делать и в чужой стране, потому что она существует только в пределах устава; с другой стороны, ели она и вправе приобретать земли по своему уставу, то она не может этого делать в Англии вопреки законам против «мертвой руки» (Mortmain Act). В Италии вопрос о существовании иностранного юридического лица решается ст. 2 кодекса таким же образом, т.е. достаточно, чтобы оно было законно по своим отечественным законам. Устав Торговый постановляет то же об иностранных акционерных компаниях. Иначе стоит дело во Франции, впрочем, не на практике, а по законам, как их комментируют авторитетные писатели. Вопрос о правах иностранных юридических лиц всякого рода был разрешен в 1854 г. мнением государственного совета, что всякое установление общественной пользы, имеющее права юридического лица, может приобретать во Франции имущества наравне с иностранцами вообще, но с тем ограничением, которое существует по ст. 910 кодекса относительно дарственных или завещательных распоряжений в пользу богаделен, бедных какой-нибудь общины или установлений общественной пользы, - т.е. необходимо разрешение главы государства; таким образом, иностранные юридические лица находятся в том же положении, что и французские. Но спорным остается вопрос о том, касается ли это иностранных юридических лиц вообще, или только тех, которые предварительно получили признание со стороны французского государства. Наибольшую остроту это сомнение сохраняет для акционерных компаний. До 1867 г. во Франции действовал концессионный порядок учреждения акционерных компаний; поэтому тогда всякая иностранная компания, хотя бы возникшая на родине также в концессионном порядке, не допускалась французской администрацией к осуществлению операций иначе, как после нового утверждения ее устава французским правительством. Французские суды с этой практикой администрации не считались и не отказывали иностранным компаниям в судебной защите, не справляясь с тем, утвержден ли их устав во Франции; когда ответчики заявляли отвод, что компания не вправе искать в суде, потому что она не утверждена во Франции, суды оставляли отвод без уважения. В 1857 г. был издан закон, по которому компании, учрежденные в Бельгии, могут оперировать во Франции уже без вторичного одобрения их уставов и, кроме того, правительство получило право предоставлять те же права компаниям других государств путем коллективного декрета относительно всех компаний данного государства, не требуя при этом никакой взаимности. Французское правительство должно изучить законодательство о компаниях соответствующего иностранного государства, и если оно находит, что это законодательство достаточно гарантирует интересы публики, оно издает декрет о признании компаний данного государства. Такие коллективные декреты были постепенно изданы для целого ряда государств; между прочим, относительно русских компаний в 1865 г. В 1865 г. Франция перешла от концессионного порядка к явочному; с этого момента отпало и для иностранных компаний тех государств, относительно которых не издано декрета, требование представлять свои уставы на утверждение французского правительства. Казалось бы, что тем самым отменяется и закон 1857 г. об издании коллективного декрета, и что отныне всякие иностранные компании могут оперировать во Франции без всякого предварительного признания. Так смотрели и суды. Но в литературе это взгляд оспаривается; говорят, что закон 1857 г. сохраняет свою силу, что французское правительство обязано в интересах публики проверять, достаточно ли законодательство данного иностранного государства организует надзор за деятельностью компаний, и, следовательно, требование, чтобы могли оперировать во Франции только компании государств, относительно которых существует коллективный декрет или трактат, остается в силе. Отсюда делают такой вывод. Если иностранная компания принадлежит государству, для которого нет декрета, то она не может быть истцом во французском суде, но привлекать ее к ответу можно, потому что иначе это значило бы наказывать тех французов, которые вступили с нею в сделку. Это, очевидно, непоследовательно, потому что раз компания может быть ответчицей, то нельзя лишать ее права предъявить встречный иск, и вообще, этим самым она уже признается за лицо. Однако весьма авторитетные писатели не хотят видеть здесь никакой непоследовательности, потому что иначе пришлось бы признать, что закон 1857 г. превратился в мертвую букву. Фактически, однако, иностранные компании пользуются во Франции полной свободой операций, не считаясь с тем, подходят ли они под коллективный декрет или под трактат с отечественным государством, или нет.

В Германии различаются две категории иностранных юридических лиц. Для одних никакого предварительного признания не требуется; другие считаются правоспособными, если их правоспособность признана постановлением Союзного совета Империи. Эта вторая категория предусмотрена ст. 10 закона о введении в действие гражданского уложения. Это частные союзы, которые, если они утверждены в Германии, приобретают правоспособность или путем регистрации в местном суде, или от государства, на территории которого они имеют свое местопребывание (ст. 21 и 22 Гражданского Уложения). Такие частные союзы, возникшие за границей, и уже имеющие правоспособность по своим отечественным законам, должны добиться от имперского Союзного совета признания своей правоспособности. Союзный совет может и вновь дать правоспособность какому-нибудь союзу, находящемуся за границей, например, благотворительному обществу немцев, живущих в другой стране, но тогда это будет не иностранный союз, а немецкий; иностранные же союзы получают от него не правоспособность, а признание своей уже существующей правоспособности. В первую же категорию юридических лиц, т.е. тех, которые правоспособны уже сами по себе, без всякого предварительного признания их правоспособности, входят, во-первых, все союзы и установления публичного права – иностранные государства, провинции, города и государственные установления всякого рода; исключение составляют церковные корпорации, например, монашеские ордена; их правоспособность сперва должна быть признана каким-нибудь из государств, входящих в состав Германской Империи. Не нуждаются, во-вторых, в предварительном признании своей правоспособности все частные не союзы, а установления, имеющие на родине права юридического лица, каковы больницы, музеи, училища, библиотеки. В-третьих, иностранные акционерные компании также правоспособны без всякого предварительного признания; но и здесь нужно сделать оговорку. В Германии гражданское уложение оставило в силе автономию отдельных союзных государств в области водного, горного, охотничьего, рыболовного и страхового права; поэтому иностранные компании, деятельность которых соприкасается с одной из этих областей, считаются правоспособными в зависимости от того, что на этот счет постановляют партикулярные законодательства. Из совокупности этих норм вытекает следующее: прежде всего, вопрос о том, существует ли юридическое лицо, обсуждается по законам страны, где оно имеет свое местопребывание; если по тем законам юридического лица не существует, например, оно прекратило свое существование, то его нет и для Германии, хотя бы по германским законам следовало еще считать его существующим. Второй вопрос – правоспособно ли это юридическое лицо в Германии, - обсуждается сперва по германским имперским законам, а затем по законам отдельных немецких государств. Если нет особого закона, который исключает правоспособность иностранного юридического лица, это лицо правоспособно; таким законом может быть или ст. 30 закона о введении в действие гражданского уложения (которая вообще исключает применение иностранного закона, если он противен добрым нравам или целям германского закона), или какой-нибудь партикулярный закон. В силу из таких законов может отсутствовать у иностранного юридического лица право быть истцом на суде. Но способность отвечать на суде принадлежит всем иностранным юридическим лицам, даже непризнанным. Третий вопрос – может ли иностранное юридическое лицо приобрести данное конкретное право, - обсуждается по тому закону, который правит данным правоотношением; так, способность к приобретению недвижимости обсуждается по lex rei sitae, способность наследовать обсуждается по закону, который правит наследством. Право заниматься известным промыслом или производить операции еще не вытекает из признания правоспособности; в частности, иностранные страховые общества нуждаются в особом разрешении имперского канцлера. Но устав и представительство юридического лица, вопрос о том, ответствует ли за проступки своего представителя юридическое лицо или он сам – это обсуждается по закону, который правит отношением между юридическим лицом и его представителем, т.е. по отечественному закону.

В русском законодательстве мы не находим норм об иностранных юридических лицах вообще, а только об иностранных акционерных компаниях. Как решат наши суды, если в них явятся истцами иностранное государство, город, монастырь, ученое или благотворительное общество, мы наперед сказать не можем, но из ст. 822 т. IX, по которой иностранцы вообще пользуются защитой русских законов, что правоспособно и, в частности способно быть истцом всякое иностранное юридическое лицо. Известен, между тем, один случай из судебной практики, когда суд первой инстанции нашел, что община сестер милосердия в Кракове, как иностранное богоугодное заведение, не может наследовать в России по завещанию, потому что его существование не признано нашим правительством. С другой стороны, однако, иностранные государства могут приобретать у нас недвижимости – таков, например, в Москве в Милютинском пер. дом французского государства. Зато об иностранных акционерных компаниях мы имеем определенную норму в прим. 2 к ст. 2139 ч. 1 т. Х; в силу этого закона у нас, кроме договоров 1863 г. с Францией и 1865 г. с Бельгией существуют еще договоры о взаимном признании акционерных обществ с Италией (1866), Австрией (1867), Германией (1885), Грецией (1887), Болгарией (1897), Швейцарией (1903), Соединенными Штатами Северной Америки (1904), Англией (1905); что касается акционерных компаний тех государств, с которыми у нас не заключено конвенций, то в 80-х гг. судебная практика смотрела еще так, что эти компании судебной защитой, т.е. правом искать, участвовать в конкурсах и т.п., не пользуются. В 1883 г. Сенат (решение № 44) отверг право на иск одной швейцарской компании на том основании, что в то время между Россией и Швейцарией еще не было конвенции; мало того, с поспешностью, едва ли уместной для высшего судебного места Империи, Сенат высказал уверенность, что будто бы и все иностранные государства допускают русские компании к защите своих прав на суде только при условии взаимности. В 1888 г. издан закон, по которому иностранные компании, деятельность которых в России ограничивается только продажей изготовляемых за границей предметов, а также судоходные предприятия, занимающиеся перевозкой грузов и пассажиров, не нуждаются для своей деятельности в России в особом разрешении правительства; тем самым всем компания этого рода, независимо от того, заключена ли с их государством какая-либо конвенция или нет, обеспечено и право судебной защиты. Судебная практика это признала, например, для румынской компании в 1897 г., хотя конвенции с Румынией у нас не было. В этом отношении эти компании подчинены требованиям закона 1887 г. До этого года все думали, что если компания принадлежит государству, с которым заключена конвенция, то ничего другого и не нужно, и компания может свободно функционировать в России. Закон 1887 г. рассеял это недоразумение. Он обязал все иностранные общества испрашивать на производство операций в России Высочайшее разрешение. Это разрешение дается под условием, что общество будет подчиняться всем российским законам, относящимся к его деятельности, что все его имущество в России будет обеспечивать, прежде всего, претензии, возникшие из операций в России, (или, по разъяснению Сената в решении 1907 г. № 68, из сделок, заключенных или исполняемых в России); разрешение дается, далее, под условием, что общество будет иметь в России ответственного агента, который будет достаточно уполномочен для ответа по искам к обществу в русских судах и на требования правительства; что разбор споров между частными лицами и обществом по делам, относящимся до операций в России, будет производиться на основании русских законов.

За недостатком времени я не мог коснуться вовсе таких вопросов о юридических лицах, как то, имеют ли они подданство или только домициль, и что называется иностранным юридическим лицом, то ли, которое имеет за границей только свое правление, или же то, которое имеет там и свое главное обзаведение. Я не мог также пересмотреть на юридических лицах все коллизионные вопросы о дееспособности, ответственности и т.д. Я вернусь к ним впоследствии, в связи с коллизиями норм торгового права.

поего правительства.я на военную службу в другой стране без разрешения ся 000000000000000000000000000000000000000000000000000ё

- ют последствием установление прав в недвижимостиенике авил. м, б автономии воли0000000000000000000000000000000000000000000000 атутыдвум источникам права присоединился третий - горолские орожан, а сами их боялись; ниве00000000000000000000000000000000000

1 В рукописи – «в собственности». Очевидно, опечатка – Техн. ред.

2 Имеется в виду 10-ый том Свода законов Российской Империи, в котором преимущественно содержались нормы гражданского права. – Техн. ред.

3 Судя по всему, часть фразы пропущена – М.А.

4 Очевидно, опечатка – конвенция об охране промышленной собственности была заключена в Париже – М.А.

5 Здесь и далее по тексту рукописи глагол, обозначающий выбор лицом подданства, а также производные от него термины, употребляются в разном написании: «оптировать» и «октировать». Учитывая, что речь и дет об одном и том же явлении, в редактированном варианте употребляется глагол «оптировать». – Техн. ред.

* Вот текст этого проекта: «1. Законное дитя получает то подданство, которое имел его отец в момент рождения или в момент смерти отца. 2. Незаконное дитя, которое во время малолетства признано одним отцом или обоими родителями вместе, которое имел его отец в момент его рождения. Если оно признано только матерью, оно получает подданство матери и с этим подданством остается уже и впредь, даже если отец впоследствии признает его. 3. Дитя, родившееся на территории государства, где его отец-иностранец в свою очередь родился, если все время, протекшее между обоими рождениями, семья имела в этой стране главное свое местопребывание, считается проданным этой страны; но если в течение года со дня совершеннолетия, которое определяется кумулятивно, по обоим законам, и по закону отечества его отца, и по закону места рождения, - оно может оптировать за подданство отца. Правило это не относится к детям дипломатических и консульских агентов: эти дети предполагаются родившимися в отечестве своего отца».

6 В рукописи – «Георгии».

7 См. сноску на стр. 231 – противоречие в тексте. – Техн. ред.

8 См. сноску на стр. 229 – противоречие в тексте. – Техн. ред.

274