Глава 8 равенство, зависть, эксплуатация и т.Д. Равенство

Хотя легитимность изменения социальных институтов для дости -жения большего равенства материальных условий часто предполагается, она редко обосновывается. Авторы, пишущие на эту тему, отмечают, что в данной стране самые богатые п% населения имеют больше, чем п% богатства, а самые бедные п% имеют меньше, чем п% богатства; что богатству верхних п% соответствует то, чем владеют нижние р% (где р намного больше, чем п), и т.п. Затем они немедленно переходят к обсуждению того, как это можно изменить. С позиций концепции справедливости, основанной на титулах собственности, просто взглянув на профиль распределения или на факты вроде только что приведенных, нельзя прийти к решению о том, должно ли государство что-то сделать для изменения ситуации. Все зависит от того, как возникло такое распределение. Некоторые процессы, приведшие к этим результатам, вероятно, были легитимными, и различные стороны, вероятно, имеют титулы собственности на свое имущество. Если факты, относящиеся к этому распределению, действительно возникли в результате легитимного процесса, то они и сами по себе легитимны. Это конечно же не означает, что их нельзя изменить, при условии, что это можно сделать без нарушения титулов собственности людей. Все те, кому нравится конкретный паттерн итогового распределения, имеют право передать другим людям часть своего имущества или имущество целиком, так чтобы приблизиться (по крайней мере временно) к реализации этого паттерна.

Концепция справедливости в имущественных отношениях, основанная на титулах собственности, не делает никаких презумпций в пользу равенства, какого-либо другого паттерна или другого конечного состояния. Нельзя просто принять в качестве предпосылки, что равенство должно быть частью любой теории справедливости. Существует поразительная нехватка таких аргументов в пользу равенства, которые учитывали бы соображения, лежащие в основе неглобальной и некалиброванной концепции справедливости имущественных отношений¹. (Хотя в бездоказательных утверждениях о презумпции равенства недостатка нет.) Я рассмотрю аргумент, который в последние годы привлек наибольшее внимание философов; его предложил Бернард Уильямс в известном эссе «Идея равенства»². (Многие читатели, несомненно, почувствуют, что его рассуждения держатся на каком-то другом аргументе; я очень хотел бы увидеть этот аргумент в точном и детальном изложении.)

«Если оставить в стороне профилактическую медицину, правомерным основанием для предоставления медицинских услуг является болезнь — это непререкаемая истина. В очень многих обществах болезнь может быть необходимым, но не достаточным условием для получения лечения, потому что лечение стоит денег, а деньги есть не у всех больных; в силу этого наличие достаточной суммы денег фактически обращается в дополнительное необходимое условие реального доступа к медицинским услугам... Когда мы сталкиваемся с ситуацией, в которой, например, богатство является дополнительным необходимым условием для получения доступа к медицине, мы можем вновь обратиться к понятиям равенства и неравенства: но теперь не в связи с неравенством между здоровыми и больными, а в связи с неравенством между богатыми больными и бедными больными, потому что здесь мы непосредственно сталкиваемся с ситуацией, в которой люди с одинаковыми нуждами не получают одинакового лечения, хотя основанием для лечения являются нужды. Это положение дел иррационально... это ситуация, в которой оснований оказывается недостаточно для действий; это ситуация, вышедшая из-под контроля разумных оснований — и, следовательно, из-под контроля разума»³.

Похоже, что Уильямс пытается доказать, что если среди различных описаний какой-либо деятельности есть одно, которое содержит «внутреннюю цель» этой деятельности, тогда (и это необходимая истина) единственно правомерные основания для соответствующего действия или предоставления соответствующей

¹ Полезный обзор разнообразных аргументов в пользу равенства, не относящихся к наиболее фундаментальному уровню, см. в: Walter J. Blum and Harry Kalven, Jr., The Uneasy Case for Progressive Taxation, 2nded. (Chicago: University of Chicago Press, 1963).

² Bernard Williams, "The Idea of Equality," in Philosophy, Politics, and Society, 2nd ser., ed. Peter Laslett and W. R. Runciman (Oxford: Black-well, 1962), pp. 110—131; reprinted in Joel Feinberg, ed. Moral Concepts (New York: Oxford University Press, 1969).

³ Williams, "The Idea-of Equality, "pp. 121-122.

услуги в том случае, если это редкий ресурс, связаны с эффективным достижением внутренней цели. Если деятельность направлена на других, то единственный правомерный критерий для ее распределения — это их нужды, если таковые имеются. Таким образом, Уильяме говорит (это необходимая истина), что единственный правомерный критерий распределения медицинских услуг — это наличие нужды в них. Соответственно можно предположить, что единственным правомерным критерием распределения парикмахерских услуг является нужда в парикмахерских услугах. Но почему внутренняя цель какой-либо деятельности должна быть важнее, чем, например, конкретная цель индивида, который осуществляет эту деятельность? (Мы оставляем в стороне вопрос о том, может ли одна и та же деятельность иметь два разных описания и соответственно две разных внутренних цели.) Если кто-то стал парикмахером, потому что ему нравится болтать с множеством разных людей, будет ли с его стороны несправедливо стричь только тех, с кем ему больше всего нравится разговаривать? Или, если он работает парикмахером, чтобы заработать деньги на оплату высшего образования, имеет ли он право стричь только тех, кто хорошо платит или оставляет щедрые чаевые? Почему парикмахер не может использовать те же самые критерии предоставления услуг, которыми руководствуется тот, чья деятельность не имеет внутренней цели, связанной с другими людьми? Должен ли садовник предоставлять свои услуги тем газонам, которые в этом больше всего нуждаются?

Чем отличается от этих примеров положение врача? Почему он должен распределять свои услуги в соответствии с внутренней целью врачевания? (Если бы «дефицита» не существовало, мог ли бы он тогда распределять их в соответствии с другими критериями?) Вроде бы очевидно, что он не обязан делать это; почему только из-за того, что он владеет врачебным искусством, он должен нести издержки, связанные с желательным распределением, почему он имеет меньше правомочий, чем все остальные, преследовать собственные цели в конкретных обстоятельствах своей профессии? Таким образом, общество должно каким-то образом устроить все так, чтобы врач мог, преследуя свои личные цели, распределять услуги в соответствии с потребностями; пусть, например, общество платит ему за это. Но почему общество должно это делать? (Должно ли оно платить и парикмахеру тоже?) Вероятно, потому что медицинская помощь важна, люди в ней очень нуждаются. Это верно и в отношении пищи, однако у сельского хозяйства нет такой внутренней цели, которая была бы направлена на других людей таким же образом, как внутренняя цель медицины. Если с аргумента Уильямса слой за слоем снять шелуху, мы обнаружим требование, чтобы общество (т.е. каждый из нас, действующий совместно с другими каким-нибудь организованным образом) обеспечивало важные нужды всех своих членов. Это требование, разумеется, неоднократно выдвигалось и прежде. Вопреки видимости Уильяме не предъявляет доказательств в его пользу*. Уильямса, как и других, интересуют только вопросы распределения. Его не интересует, откуда берется все то (вещи и услуги), что потом подлежит распределению и раздаче. Соответственно он не рассматривает вопрос о том, не связаны ли эти вещи непосредственно с момента появления с людьми, которые имеют титул собственности на эти вещи (а это безусловно так в случае услуг, которые суть действия людей) и, следовательно, имеют право сами решать, кому и на каком основании они их отдадут.