Ocherki_istorii_zapadnoi_politicheskoi_filosofii

шение, предполагающее освобождение человека от оков социаль- ных и экономических, но и решение проблем, поставленных перед человеком самой природой.

Английский промышленник и ученый Роберт Оуэн (1771— 1858) пафосом своих теоретических трудов и практических опытов принадлежит плеяде социалистических мыслителей начала XIX века. Но в своих философско-исторических и социально-полити- ческих взглядах он в гораздо большей степени, нежели Сен-Симон и Фурье, связан с философией Просвещения и ее верой в тесную зависимость между справедливыми общественными институтами и нравственным здоровьем и разумом человека. От философии XVIII в. во многом зависима и его точка зрения на пути и перспективы промышленного производства.

Английский мыслитель глубоко уверен, что «общественный строй и свойства человеческого рода» могут быть основаны лишь на одном из двух принципов, управляющих родом человеческом, — на добре или на зле. Зло, что ведет ко «лжи, розни и бедствиям», со- стоит в предположении, что человек создает себя сам (Избр. соч., т. 2, с. 132). Подобно своим французским единомышленникам, Оуэн причисляет индивидуализм к числу ложных принципов, при- ведших к противоречию между человеком и его собственной при- родой, к тому, что человек «придал обществу уродливые формы и пренебрег в этом отношении всеми ясными и ощутимыми общими законами природы» (там же, с. 45). До сих пор характер человека формировался им же самим созданными законами, и его привычки, нравы и комплексы идей прямо или косвенно проистекали из этого «искусственного и вредного источника», говорит Оуэн. В результа- те сознание людей пришло в полный хаос, а хаос в сознании и пове- дении человека повлек за собой еще больший хаос в общественных делах; в итоге в мире воцарились вражда и смута.

Истина же и начала добра заключены в утверждении, что чело- век создан природой и обществом. Именно общество, а не отдель- ный, изолированный индивид «имеет полную власть создать или сформировать из человеческого материала… низкого или высокого по характеру человека в зрелом возрасте» (там же, с. 100). По Оуэ- ну, сама природа убеждает, что «лишь при объединении человека с человеком и народа с народом род людской сумеет достичь высоко- го прочного благоденствия и счастья или стать разумным» (там же, с. 29). И только на законах природы и должна быть основана разум- ная общественная система.

291

Однако, по его мнению, прошлое, породившее «отталкивающее, неорганизованное, невежественное» современное общество, ни в коем случае нельзя ни осуждать, ни отбрасывать, ибо оно создает необходимые предпосылки для настоящего и будущего. Человек медленно развивается из невежественного дикаря в рациональное существо. Но ему непозволительно преждевременно разбивать скорлупу своего невежества. Именно сейчас, рассуждает англий- ский мыслитель, общественное развитие вплотную подошло к той своей стадии, когда не только возможно, но и необходимо пересмо- треть предшествующие ложные взгляды, т. е. само общество создало предпосылки для преодоления предшествующих заблуждений. Мо- мент пробуждения человеческого сознания приближается, готовят- ся великие перемены, человечество находится в преддверии чего-то нового, и оно должно в ближайшее время сделать решительный шаг. Знание рассеет мрак невежества, освободит человека от умственно- го рабства, возродит человеческий дух. Сила разума разрушит го- сподствующую ложь, установит законы природы и Бога вместо не- справедливых человеческих законов.

Наиболее очевидным фактом, говорящим о приближающихся переменах, Оуэн считает «ненормальное сочетание крайностей: знаний и невежества, богатства и бедности, расточительной роско- ши и глубочайшего унижения и нужды». Созданная человеческим разумом и наукой производительная сила, «росту которой человек не может поставить пределов», в настоящее время, говорит он, пре- бывает в дезорганизованном состоянии «при нашей нерациональ- ной системе», «производит нищету и преступления вместо богатств и добродетелей». Но вместе с тем то обстоятельство, что «сила, спо- собная при разумном руководстве производить богатство, более чем достаточное для насыщения населения земного шара, так ошибочно направляется и применяется, что становится причиной роста бедно- сти... служит признаком наступления времен, требующих великой перемены в человеческих делах» (там же, т. 2, с. 89—90).

Подобно французским социалистам, Оуэн уверен, что «новым божественным орудием», способным «разрубить гордиев узел чело- веческого невежества и предрассудков», должна стать новая наука об обществе. Правда, в отличие от Фурье и Сен-Симона, представ- ления об этой науке у английского мыслителя гораздо более рас- плывчаты и общи. Он просто указывает, что это наука об устрой- стве общества, которое бы соответствовало его природе. Она станет наукой наук, откроет новую эру в истории человечества. Общество

292

никогда не было предметом науки, оно всегда представляло собой хаос, и люди даже не пытались привнести в него систему. Создава- емая Оуэном наука и призвана упорядочить хаос человеческих от- ношений путем открытия истинных законов производства, наилуч- шего распределения, наилучшего воспитания и управления.

КакимжевидитсяанглийскомумыслителюРазумнаяОбществен- наяСистема?Вновойсистеме,основаннойнаистине,науке,доброде- тели, не будет бедности и бесчеловечности, ни рабов, ни крепостных, ни эксплуатации. Не будет в ней и частной собственности, которая лишь «отчуждает человеческие умы друг от друга, служит постоян- ной причиной возникновения вражды в обществе, неизменным ис- точником обмана и мошенничества». Когда-то в допромышленный период развития человечества («до того, как началось господство ма- шин и химии») частная собственность играла свою роль, теперь же она только «препятствует и мешает проведению общественных мер, которые были бы полезны для всех» (там же, с. 24—25).

Главные принципы грядущего организованного общества — об- щий труд, общность владения и равенство в правах и обязанностях. Здесь частные интересы будут совпадать с общественными, не будет разрыва между умственным и физическим трудом, хаоса и анархии. Все будет основано на плановой хозяйственной деятельности. «До сих пор, — говорит Оуэн, — люди умели действовать объединен- но только для защиты своей жизни и для уничтожения других на войне; теперь не менее необходимо совместное производство для мирных целей поддержания жизни». Истина доступна всем. Людей разъединяют только ложно понятые интересы.

Переход от старого общества к новому, уверяет Оуэн, не затро- нет ничьих интересов. И хотя в новом обществе не будет частной собственности, владельцы богатств должны знать, что не будет предпринято ни малейшей попытки лишить их собственности. Общественное зло устранят без малейшей попытки насилия над господствующими классами, без ущерба для них. Ведь ликвидация старого порядка и установление нового произойдет не в результате ожесточенной борьбы, а благодаря победе здравого смысла. «Пере- ход от невежественного, отталкивающего, неорганизованного и жалкого настоящего, — пишет Оуэн в поздней работе «Револю- ция в сознании и деятельности человеческого рода или грядущий переход от неразумия к разумности» (1849), — к просвещенному, привлекательному, организованному и счастливому будущему ни в коем случае не может быть осуществлен путем насилия или гнева и

293

зложелательности к какой-либо части человечества. Нет, этот вели- кийпереворотвовсехчеловеческихделахможетбытьокончательно совершентолькопутемразвитиявеликихосновныхистин,возвеща- емых людям в духе мира, благожелательности и милосердия и разъ- ясняемых с неутомимым терпением и настойчивостью теми, кто имел возможность приобрести практическое знание человеческой природы и общества» (там же, т. 2., с. 117—118). Как только обще- ство убедится в том, сколько счастья обеспечивает своим участни- кам новая организация, оно сразу же захочет воспользоваться ее благами. Характеры индивидов, воспитанных в новой системе, их поведение будут служить живым доказательством совершенства но- вого порядка, и старое общество не замедлит исчезнуть. Оуэн счита- ет, что для преобразования общества в Европе потребуется не более пяти лет, во всем мире — десять лет.

В отличие от Сен-Симона, связывавшего будущее человечества с развитием крупной индустрии, для Оуэна, так же, как и для Фурье, ячейкой новой общественной системы («молекулой общества») вы- ступает трудовая община, только не сельскохозяйственная, как для французского утописта, а промышленная кооперация, не исключаю- щаяиэлементовсельскохозяйственноготруда.Прообразомтакойоб- щины стала бумагопрядильная мануфактура в Нью-Ленарке (Шот- ландия), управляющим которой Оуэн стал в 1800 г. В Нью-Ленарке Оуэнпровелрядмероприятий,направленныхнаулучшениесоциаль- ного положения фабричный рабочих (сократил рабочий день, орга- низовал для детей рабочих ясли, детский сад, школу, открыл фабрич- ную лавку с относительно дешевыми продуктами и т. п.). Успешный опыт Нью-Ленарка, слава о котором быстро распространилась по всей Англии, а также дальнейшая борьба его управляющего за идею «гуманного фабричного законодательства» и легли позднее в основу оуэновской концепции реорганизации общества.

Подобно Фурье, английский мыслитель детально описывает размеры и состав своей общины, внешнюю обстановку ее деятель- ности (расположение общественных зданий, жилых и фабричных помещений, поля и сады, пастбища и пивоварни). Его «новые об- щины» — это «научно обоснованные объединения мужчин, женщин и детей в их обычном количественном соотношении, численностью от 400 или 500 до 2 тыс. человек; эти общины будут организованы как единая семья, каждый член которой объединится с другими в содействии друг другу, насколько позволят его знания, а сами общи- ны будут подобным же образом связаны между собой». В общине

294

«силы каждого умножатся пропорционально числу членов его объ- единенной семьи», и все люди обретут «новое сознание, новые чув- ства, новый дух и усвоят новое поведение» (там же, т. 2, с. 34—35).

В 50-е годы Оуэн разрабатывает кооперативный план преобразова- ния общества. Схема этого плана очень проста: рабочие союзы преоб- разуются в национальные товарищества, которые постепенно берут в свои руки все главные отрасли производства. Союз товариществ охва- тывает производство всей страны, между различными отраслями орга- низуется обмен товарами при помощи меновых базаров. Эта коопера- тивная система строится внутри старой, не нарушая ее насильственно.

Но самое главное, что и ассоциация Сен-Симона, и фаланга Фу- рье, и община Оуэна представляют собой особый тип общественной организации — трудовой или кооперативной, — созданной в целях производства, построенной на началах самоорганизации и отличаю- щейся теснейшей взаимосвязью между его членами. Именно пони- маемой таким образом ассоциации и принадлежит ведущая роль в общественных преобразованиях, которые должны в конечном счете привести к освобождению человечества. Освобождение человече- ства, таким образом, мыслится ранними социалистами как сугубо социальный, а совсем не политический процесс, подготовленный всем предшествующим историческим развитием и осуществляемый научно разработанными средствами. Не случайно роль государства и в самом процессе перехода к новому обществу, и в последующем функционировании новой общественной системы сведена к мини- муму — по сути лишь к координации взаимоотношений между про- изводственными (сельскохозяйственными) общинами.

Лекция 43

«Свобода есть анархия, безвластие, ибо она не признает власти воли, но только власть закона,

то есть необходимости»

(анархизм Пьера Жозефа Прудона)

Итак, равенство или свобода? Предложенный ранними комму- нистами и социалистами вариант, предполагающий достижение свободы на путях всеобщего равенства, устраивал далеко не всех — даже из тех, кто причислял себя к социалистам. Уже современни-

295

ков Сен-Симона и Блана, Фурье и Кабе настораживали не столько утопические картины светлого будущего человечества, сколько тот факт, что социалистическое решение этой самой известной полити- ческой антиномии приводит к фактической утрате свободы в пред- лагаемом новом безоблачном рае.

К числу мыслителей, настойчиво пытавшихся сохранить са- моценность обоих звеньев проблемы, был Пьер Жозеф Прудон (1809—1865). Прудон происходил из семьи бедного мелкого ре- месленника, которой нечем было платить за образование сына; он рано познал тяготы нищенского существования, вынужден был сменить несколько рабочих профессий, чтобы прокормить себя и свою семью. Подобно Руссо, известность которому в 1750 г. принес его парадоксальный ответ на предложенный Дижонской академи- ей вопрос о том, способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов, Прудон прославился наделавшей не меньше шума запиской на заданную академией тему, где на вопрос «Что такое собственность?» (1840) он без обиняков ответил «собствен- ность есть кража». Подобно другим своим современникам, озабо- ченным нищетой и убогостью существования огромных народных масс, он пытается проникнуть в тайны общественной жизни, вы- явить причины неравенства и бедности большей части трудящего- ся населения.

При решении этих проблем он выделяет два ключевых поня- тия — собственность и государство. «Сколько революций вокруг двух этих понятий!» — восклицает Прудон. Первая из них — перево- рот, произведенный евангельским учением на самой заре средневе- ковья. Евангелие провозгласило равенство всех людей перед Богом. Христианство учило, что разделенные в земной жизни непреодоли- мыми преградами господин и раб равны перед Богом. В XVI—XVII вв. речь идет уже не о революции в вере, но о революции в знании, декларировавшей равенство всех перед разумом. Эта революция связана прежде всего с именами Монтеня и Декарта. Затем наста- ет время гражданской революции: 1789 г. воплощает на практике идею равенства перед законом. Богатые и бедные, собственники или люди,собственностьюнеобладающие,верующиеиневерующие,все люди независимо от цвета их кожи и национальности равны перед законом. Но общество должно сделать над собой еще одно усилие, говорит Прудон, — оно должно установить равенство человека пе- ред человеком, т. е. равенство экономическое, и именно с этой рево- люцией он хочет связать свое имя.

296

Итак, исходный пункт — равенство, причем равенство социаль- ное в первую очередь. Все отношения между людьми, равными в своих возможностях пользования разумом, должны были бы стро- иться в соответствии с идеей справедливости, которая одна только

испособна обеспечить равенство, заставляя людей уважать взаим- ные обязательства друг друга. Символом отношений между людь- ми, по мысли Прудона, должны стать весы. Ведь справедливость он понимает как «спонтанно возникающее и взаимно гарантированное уважение достоинства человека, к какой бы личности и в каких бы условиях это достоинство ни было воплощено, и с какими бы опас- ностями ни была связана его защита» (Œuvres compl. Vol. XVII. Р., 1923. P. 45—46). Одним словом, это равенство, которое благодаря справедливости и взаимоуважению должно господствовать во всех человеческих отношениях: «мы стремимся к тому, чтобы эквива- лентные общественные функции вознаграждались бы равной долей благ, мы стремимся к равенству в отношениях обмена, к взаимно- му характеру оказываемых услуг, к солидарности интересов, общей благопристойности общественных институтов, обеспечиваемой трудом каждого» (там же, с. 48).

Как мы видим из приведенных высказываний, Прудон очень бережно относится к человеческой личности и ее автономии. На- правляемое и ведомое справедливостью равенство для него — лишь способ сохранения свободы человека. Свобода и равенство, по мысли Прудона, должны составить единое целое: люди равны перед Богом, а потому свободны перед лицом Церкви, они равны перед лицом закона, а потому свободны по отношению к государ- ству, наконец, они должны быть равны и свободны в труде. Для него в равной степени неприемлем коммунизм Кабе, приносящий свободу в жертву равенству, и либерализм Гизо, основанный на не- равенстве условий, и государственный социализм Луи Блана с его идеей сильной власти. Соединением равенства и справедливости Прудон надеется предупредить одновременно опасные для челове- ка и деспотизм сообщества, и эгоизм индивидуализма. Прудон вся- чески стремится высвободить человека от того рабского положе- ния, в которое тот медленно погружался на протяжении всей своей многовековой истории. Человек, считает он, есть продукт истории, но его порабощение не носит фатального характера. Неравенством

инищетой мы обязаны прежде всего обществу и его историческо- му развитию, но вместе с тем человек не является слепым орудием в игре традиций и в развитии механизмов производства. Человеку

297

всегда присуща доля непредсказуемого, способность к творчеству, продуцированию нового, способность бороться против груза про- шлых традиций и слепых экономических сил. Творческие способ- ности и способность к бунту, эти движущие силы цивилизаций, на протяжении всей истории постоянно восставали против жестоких

ислепых императивов коллективности, и мы должны всячески со- действовать их развитию, дабы расширить сферу действия челове- ческой свободы.

Прудон уже тогда, в середине XIX века, очень остро почувство- валопасности,заложенныевлиберальномисоциалистическомпро- ектах с их гипертрофией соответственно индивида или общества

ипопытался найти особый путь, который позволил бы ему сохра- нить самоценность и общества, и индивида, и свободы, и равенства. «Общность (коммунизм) стремится к равенству и к закону; соб- ственность, порожденная автономией разума и чувством личного достоинства, стремится прежде всего к независимости и пропорци- ональности. Но коммунизм, приняв однообразие за закон и урав- нение за равенство, становится несправедливым и тираническим; собственность, благодаря своему деспотизму и своим вторжениям, скоро оказывается стеснительной и антиобщественной», — пишет Прудон. Человек в теориях де Бональда, Кабе, Конта представляет собой лишь социальное существо, он лишен всякой духовной ав- тономии, полностью подчинен обществу, у него нет ничего, кроме обязанностей. Стремясь освободить человека от капитализма, т. е. от социального порядка, порожденного ростом промышленного производства и развитием торговли, рассуждает Прудон, Кабе тут же заключает его в новые цепи — цепи изнуряющей дисциплины декапитализированного общества, в котором существуют лишь неу- коснительные императивы. В его Икарии нет ни свободы мысли, ни свободы действия. Общность, к которой призывают коммунисты, есть неравенство и эксплуатация сильного слабым, она «нарушает автономность совести и равенство» (Что такое собственность? М.:

Республика, 1998. С. 196, 183).

Прудон же стремится привести в соответствие и снять противо- речие между социальным и индивидуальным, между традицией и революцией, историей и утопией, экономией и социализмом. Для него существует как индивидуальная, так и коллективная сила. Он называет общество «высшей индивидуальностью» или даже «мно- жественной личностью». C другой стороны, каждый индивид несет в себе частицу социального, человек рождается уже социальным су-

298

ществом, человека как абстрактного изолированного атома не суще- ствует — все теоретические конструкции либерализма не имеют ни- какого отношения к реальности. И, будучи существом социальным, человек, по мнению французского мыслителя, должен обязательно думать о других. Социальное целое не должно мыслиться как отри- цание индивида. Я свободен; я должен быть свободен, говорит он; но это ощущение свободы призвано проникнуться силой коллективиз- ма, ведь я не способен ни мыслить, ни производить без помощи дру- гих, себе подобных. Взаимозависимость всех людей должна стать законом человеческой жизни и постоянно привносить равновесие

вчеловеческие отношения. Мое «Я» тем более свободно, чем более оно принимает в расчет других.

Понимаемая таким образом социальность, по Прудону, должна способствовать всестороннему развитию человеческой личности, предохраняя последнюю от слияния и подчинения безликой массе, от полной утраты личностью своей автономии, как это имеет место

вкоммунистических теориях. Именно в рамках социума, вдохнов- ленные идеей справедливости, мы и откроем для себя закон взаимо- зависимости, выступающий источником равенства. Люди должны иметь возможность самоутверждения, сохраняя отношения равен- ства. Во имя справедливости «разум индивидов должен восстать против разума властей».

Итак, разрешения противоречия между личностью и обще- ством — но на основе общества; примирение свободы и равенства — но на основе равенства. Такова формула мютюэлизма Прудона. Но он этим не ограничивается и пытается осмыслить еще один пласт многообразных взаимоотношений свободы — свобода и порядок. Опять-таки, по мысли великого французского анархиста, человече- ству до сих пор не удалось найти правильного сочетания свободы и порядка без того, чтобы одна из сторон альтернативы не уничтожи- ла другую: либо свобода, разворачивающая свои крылья в полном хаосе, либо деспотизм, удушающий всякую свободу. Между тем, по- лагает он, проблема эта вовсе не является неразрешимой — нужно просто избавиться от логики, запрещающей мыслить одновременно обаполюсапротиворечия,недопускающейплюрализмапринципов, лежащих в основании теории. Раз в недрах человеческого разума имеет место сосуществование и происходит неизбежное столкнове- ние совершенно различных, порой противоположных принципов, то почему нельзя допустить такое же их сосуществование и в другой реальности — реальности общества?

299

Прудон здесь пытается применить к анализу общественных яв- лений гегелевский диалектический метод, хотя, по свидетельствам современников, с работами великого немецкого идеалиста он был знаком достаточно поверхностно, главным образом из дискуссий со своими немецкими друзьями, в первую очередь с Карлом Грюном. Однако уже в его ранней работе «Что такое собственность?» мы на- ходим весьма примечательные строки: «Общность, первая форма, первое проявление общительности, есть первый член социально- го развития, тезис; собственность, противоречащая общности, есть второй член, антитезис; остается найти третий член, синтез, и мы найдем требуемое решение. И вот синтез неизбежно вытекает из по- правки, внесенной в тезис антитезисом. Нужно, следовательно, рас- смотреть их характерные черты и исключить из них все враждебное общительности; соединив оставшееся, мы получим истинную фор- мулу человеческого общества» (Что такое собственность, с. 181). В этот период (начало 40-х годов) Прудон еще верит в то, что мож- но найти «истинную формулу человеческого общества», притом формулу единственно правильную. Позднее, в работе «Создание порядка» он будет критиковать политических и общественных ре- форматоров за то, что те считают себя первооткрывателями некоей панацеи, способной излечить все общественные болезни; он упрек- нет Фурье за то, что тот попытался «все свести к одной-единствен- ной формуле». Он придет к весьма примечательному заключению, что «все идеи ложны, т. е. противоречивы и иррациональны, если их берут лишь в их исключительном и абсолютном значении; все они истинны, то есть полезны и пригодны для воплощения, если их упо- требляют в сочетании с другими или если к ним подходят с точки зрения их развития».

В изданной же после смерти философа работе «Теория собствен- ности»(1865)мынаходимещеболеезначимыевысказывания.Здесь речь идет уже о том, что на смену «синтетическому» периоду в раз- витии теории общества, заключающемуся в творческом соединении наиболее плодотворных с точки зрения практики элементов различ- ных теорий, должен прийти другой период — «плюралистический», выражаясь современным языком. Суть его уже не в произвольном примирении разнородных элементов, но в попытке поддержания равновесия между различными по своему духу компонентами бога- той человеческой природы. В моральном, как и в физическом мире, говорит Прудон, существует бесконечное множество элементов, ан- тагонизмы между которыми подчас неразрешимы. Не следует более

300