2. Социальная структура Япония в период зарождения антисёгунской оппозиции.

В Токугавской Японии во главе феодальной пирамиды стоял дом Токугава и несколько приближенных, родственных домов. Владения дома Токугава занимали почти четверть территории страны, включая такие крупнейшие центры, как Эдо (нынешний Токио), Сакаи (Осака), Киото, где находился императорский двор. Остальные три четверти территории Японии были разделены между феодальными князьями "даймё". Причем даймё, в свою очередь, делились на "фудай даймё", то есть те дома, которые с самого начала поддерживали дом Токугава в период его борьбы за власть. Они пользовались особым покровительством клана [4] Токугава, только из их среды проводились назначения на высшие должности в государстве. Вторую группу представляли "тодзама даймё", то есть те феодальные дома, которые присоединились к Токугава позже. Эти князья были практически отстранены от участия в государственных делах, но они обладали определенной автономией в делах своих княжеств.

Правительство бакуфу весьма искусно использовало систему контроля и равновесия по отношению к феодальным домам. B с e даймё должны обязательно некоторое время проживать в столице Эдо. Причем, когда они оставляли столицу и отправлялись в свои владения, они обязаны были оставлять в столице своих детей и жен в качестве заложников. Кроме того, правительство не одобряло прямые связи между феодальными домами. В стране в широких масштабах осуществлялся шпионаж. Передвижение по стране было крайне затруднено из-за строгой системы пропусков. Без разрешения правительства нельзя было не только строить замки и окружать их рвами, но даже заключать брачные союзы между семьями даймё. Кроме того, князьям «даймё» не разрешалось налаживать какие-либо контакты непосредственно с императорским дворцом в Киото.

Из тех феодальных домов, которые находились в потенциальной оппозиции правительству сегуна "бакуфу", наиболее выделялись "тодзама даймё" западных княжеств: дом Симадзу из княжества Сацума, дом Мори из княжества Тёсю и дом Набэсима из княжества Хидзэн. Находясь в отдалении от центра, эти княжества, особенно княжество Сацума, имели наибольший доход в Японии, благодаря, прежде всего, своему выгодному расположению, поскольку именно через их земли осуществлялись немногочисленные контакты с заморскими странами. Несмотря на запрещение, они вели активную торговлю с Китаем через острова Рюкю, и сильно разбогатели на внешней торговле. Учитывая большое накопление торгового капитала, а так же враждебное отношение к бакуфу, можно понять, почему именно эти княжества стали инициаторами борьбы с политическим режимом Токугава.

Вместе с тем, существенной силой будущей антифеодальной оппозиции стала придворная аристократия "кугэ". Находящиеся в дотокугавский период на вершине славы и могущества, эти представители высшей аристократии в период правления дома Токугава утратили свое прежнее положение, обеднели. Но они сохранили память о тех временах, когда мастерство в поэзии или каллиграфии ценилось значительно выше военных доблестей. Свободные от надзора и имеющие большое влияние благодаря близости к императору, именно кугэ составили ядро, вокруг которого формировалась оппозиция феодальному режиму Токугава. Вместе с оппозиционными феодальными домами (даймё) из кланов Сацума, Тёсю, Тоса и Хидзэн они образовали антиправительственный союз, который фактически стал первым сознательным политическим шагом против сёгунского правительства. И хотя в дальнейшем, с обострением борьбы, этот противоречивый союз распался, он сыграл свою роль в подготовке свержения правительства "бакуфу".

Ниже по социальной лестнице располагались самураи. Основным источником их дохода была рисовая пенсия (иногда в литературе она называется "рисовая стипендия"), которая ставила их в вассальную зависимость от феодалов-князей. Во времена раннего феодализма большинство самураев занималось земледелием в мирное время, и брало в руки оружие, когда князь предпринимал военные походы. В эпоху перехода к огнестрельному оружию, когда появилась необходимость в сильной обороне городов-замков, самураи стали собираться в этих замках, а землю уже обрабатывали вместо них крестьяне. Обособление самурайства от земледелия усилилось при Хидэёси, который в 1587 г. издал распоряжение об изъятии мечей у населения. Поэтому рисовая пенсия должна была компенсировать самураям их оторванность от производственной деятельности. Взамен, они обязаны были воевать по первому требованию своего господина. Длительное мирное существование, последовавшее после объединения Японии и становления сёгуната Токугава, превратило самураев в паразитическую социальную группу. Вместе с тем, составлявшие значительную часть трудоспособного населения самураи не просто были оторваны от производства, но представляли собой потребителей значительной доли прибавочного продукта, что усиливало давление на крестьянство, на всю экономику Японии. Поэтому нередко обедневшие феодальные князъя- даймё вынуждены были урезать рисовые пенсии своих самураев, и это приводило к тому, что наиболее недовольные из них порывали свою связь с феодалами и становились "ронинами" (дословно "бродяга") [5]. Немало "ронинов" осело в городах, где они изучали иностранные языки, занимались наукой, искусством; другие уезжали в поисках идеала общественного устройства в иные страны, третьи же занимались разбоем. Поэтому у самурайства были все основания не любить ту социальную систему, которая разрушила некогда существовавшее благополучие и честолюбивые планы. Отсюда, именно самурайство низших рангов составило основной костяк лидеров реставрации, большая часть которых стали впоследствии активными борцами за реставрацию власти императора.

Следующую по значению социальную группу представляли торговцы "тёнин". Социальное положение торговцев в Японии было весьма интересным. Если в самураях сёгунат видел свою военную опору, а крестьянство он рассматривал как источник своих доходов, то торговцев правители бакуфу ставили на самый низ социальной лестницы, видя в них лишь непроизводительную социальную группу, которая ради денег не брезговала никакими средствами. Пожалуй, ни в какой другой стране мира отношение феодалов к погоне за деньгами, к погоне за наживой не было столь откровенно негативным, как это было в Японии эпохи Токугава. Торговцам запрещалось даже носить имя, которое хотя бы отдаленно напоминало имя даймё, их деятельность связывалась различными ограничениями, включая регламентацию стиля одежды и обуви, им запрещалось селиться в кварталах, где проживали самураи. Однако, несмотря на такое отношение со стороны правительства, по мере увеличения денежного обращения, купечество всё больше расширяло свою деятельность, становилось той социальной силой, которую уже трудно было игнорировать.

Японское общество, состоявшее из князей-даймё, воинов-самураев и купцов, держалось на плечах крестьян - главной производительной силы страны. Поэтому японские правители всячески поощряли расширение сельскохозяйственного производства через издание соответствующих распоряжений правительства, улучшение сельскохозяйственной техники, различных форм административного регулирования и др. Крестьяне в Японии, как правило, не являлись собственниками земли. Земля принадлежала феодалу, а крестьяне, не имея права отчуждать (продавать или закладывать), владели землею на правах наследственной аренды, отдавая князю около половины собранного урожая. По мере расширения денежного оборота часть княжеской доли стала выплачиваться в денежной форме. Нередко, чтобы расплатиться с долгами, крестьяне были вынуждены брать деньги у ростовщиков, закладывая при этом землю в залог. Впоследствии, будучи не в состоянии вовремя вернуть взятые взаймы деньги, крестьянин был вынужден отказываться от права землепользователя, которое, таким образом, переходило к ростовщику. Ростовщик, в свою очередь, принимая на себя ответственность за уплату подати, увеличивал сборы с крестьян, с тем, чтобы после выплаты податей у него оставалась на руках определенная прибыль. Так, в простых отношениях между феодальным князем и крестьянином появилась и третья сторона - ростовщик, мощь которого постоянно возрастала, и к периоду реставрации ростовщики достигли такого могущества, что сумели оказать значительное влияние на ход земельной реформы. Кроме основных крестьянских податей, достигавших, как было уже сказано, 50-70% урожая, существовала масса других косвенных налогов, как, например, налог на поля, на двери, на окна, налог на детей женского пола, налог на ткани, на сакэ (рисовое вино), на ореховые деревья и др. Так, в случае, если крестьянин делал дополнительную пристройку к своему дому, она также облагалась налогом. Было также и множество других форм обложения крестьян. В конечном счете, фактический налог был раза в три выше номинального, (номинальный налог составлял один коку риса и тан шелка «катори» [6] на двор).

Налоги обычно взимались за несколько лет вперед. К этим сборам нередко добавлялась и обязанность участия в общественных работах (по ремонту строений феодала, мостов, мелиоративных сооружений и т.д.), а также "сукэго" - обязанность поставлять лошадей и людей для почтовой и курьерской службы.

Все эти повинности приводили к тому, что довольно трудное и в хорошие-то времена положение крестьян, в неурожайные годы становилось крайне тяжелым. Поэтому можно понять сложившуюся ситуацию, когда консервативный по своим взглядам крестьянин вынужден был обращаться к различным формам сопротивления, как, например, бегство крестьян в города, практика убийства своих детей, которая приняла такие широкие масштабы, что оказались бессильными всякие административные меры. И, как наиболее крайняя форма, восстание. Крестьянские восстания в эпоху Токугава спорадически возникали то тут, то там, и порою охватывали несколько округов одновременно. Эти восстания не прекращались до конца существования сёгуната Токугава и, можно сказать, оказали весьма существенную роль в подрыве основ феодального режима.

Таким образом, разорение крестьян, составлявших основную финансовую базу феодалов, в обстановке быстрого расширения денежного обращения имело тяжелые последствия для всей системы сёгуната Токугава. Наиболее пагубным было то, что разорение крестьян лишило также и самурайство финансовой базы существования.