Словесные остроты — смысловые остроты

Прежде всего следует рассмотреть важнейшее противопоставление между словесными и смысловыми остротами. Любопытно, что эта дихотомия ни разу не сформулирована Фрейдом эксплицитно, но он ссылается на нее как на хорошо известную категорию, например: «ранее, в соответствии с мате­ риалом, используемым техникой остроумия, мы провели различие между словесными остротами и смысловыми» (с. 132; русск. пер., с. 259). Тем не менее первостепенная роль этой дихотомии совершенно очевидна. Так, Фрейд пишет: «Двоякий источник удовольствия от остроумия — игра сло­ вами и игра мыслями, соответствующий принципиальному различию между

смысловыми остротами и словесными — в значительной мере затрудняет краткую формулировку общих положений об остроумии» (с. 209, выделено мною. — Ц. Т.; русск. пер., с. 308). Это фундаментальное противопоставле­ ние сохраняется и при коренном изменении принципа классификации во второй части работы, когда Фрейд становится на точку зрения «психогенеза остроты» (а не словесной техники).

Между прочим, сочетание двух классификаций — лингвистической и психогенетической — также заслуживает некоторого внимания. С психоге­ нетической точки зрения Фрейд делит все остроты на три группы: 1) игра слов (с. 180 и ел.); 2) слова, в которых «каждый раз находят вновь нечто известное» (с. 183 и ел.; русск. пер., с. 291); 3) бессмыслица (с. 188 и ел.). Как эти три группы соответствуют противопоставлению словесных и смыс­ ловых острот? Сначала Фрейд говорит, что третья подгруппа (бессмыслица) «объединяет большую часть смысловых острот» (с. 188), поэтому возникает впечатление, что группы 1 и 2 принадлежат словесным остротам. Тем не менее через несколько страниц Фрейд продолжает: «Первая и третья из этих групп [приемов остроумия]... могут быть объединены, это — психические облегчения (Erleichterungen), которые можно до некоторой степени проти­ вопоставить экономии, составляющей технику второй группы... к этим двум принципам сводится, таким образом, вся техника остроумия и вместе с тем всякое удовольствие, проистекающее из этих технических приемов... Впро­ чем, оба эти вида техники и получение удовольствия совпадают — по край­ ней мере в главных чертах — с разделением остроумия на словесные и смыс­ ловые остроты» (с. 192—193; русск. пер., с. 298). Но вот что удивительно: группы 1 и 3 отнесены к группе словесных острот, а группа 2 — к смысло­ вым остротам. Группы 2 и 3 поменяли свою принадлежность на протяжении всего нескольких страниц...

292

Сохранение противопоставления между словесными и смысловыми ост­ ротами, как бы оно ни соотносилось с новым подразделением, свидетель­ ствует о его важной роли в теории Фрейда. Однако, как мы уже отметили, Фрейд, часто упоминая это противопоставление, так и не дал его определе­ ния (см. другие примеры на с. 107 и 110). Очевидно, нужно попытаться уло­ вить разницу между двумя видами острот в тот самый момент, когда он в группе смысловых острот выделяет первую подгруппу; мы имеем в виду смещения. «Наш пример {семга с майонезом), — пишет Фрейд, — указывает нам, что острота, возникающая в результате смещения, в высокой степени независима от словесного выражения. Она зависит не от слова, а от хода мыслей» (с. 74; русск. пер., с. 220). Ныне оппозицию «словесного выраже­ ния» и «мыслей» мы бы описали в терминах означающего и означаемого. В таком случае нельзя ли сказать, что противопоставляются остроты, находя­ щие выражение только в означающем, и остроты, находящие выражение только в означаемом?

По-видимому, именно такое толкование дихотомии предлагает Фрейд, однако оно нуждается в разъяснениях. Ведь ни одна острота, как о том свидетельствует ее французское обозначение mot d'esprit букв, «слово ос­ троумия», не может обойтись без означающего и означаемого. Такая остро­ та, как «карфагенщина», имеет отношение к означающему, но, очевидно, так­ же и к означаемому, иначе не было бы остроты; любая острота состоит из слов, то есть означающих. Можно ли говорить о модификации означающего в первом случае (как в слове карфагенщина)? Но в таком случае из первой группы следует исключить два подкласса — «использование того же мате­ риала» и «двусмысленность» (само название второго подкласса говорит о том, что он имеет отношение к означаемому); тогда вся группа свелась бы к незначительному количеству случаев.

Поэтому следует по-иному истолковать данное противопоставление. Оз­ начаемое всегда релевантно, а означающее всегда необходимо. Однако, кро­ ме того, означающее (слово) может или не может быть заменено. Если мы можем заменить слово, на котором основана острота, одним из его синони­ мов и при этом она по-прежнему будет вызывать смех, это означает, что мы остаемся в сфере «мысли». Если такая замена невозможна без ущерба для остроты, то мы находимся в сфере «слов» (следовательно, модификация оз­ начающего необязательна).

293

Сгущение, сверхдетерминация, намек, косвенная репрезентация

Термин сгущение играет особенно важную роль в аргументации Фрейда, поэтому мы начнем с того, что рассмотрим различные употребления этого термина1.

В первый раз термин сгущение используется Фрейдом для обозначе­ ния процесса контаминации слов familier «фамильярный» и millionaire «миллионер», приводящего к возникновению слова famillionnaire «фамильоньярно» (с. 26); в этом случае сгущение заключается в опущении нескольких слогов.

Однако смысл термина сгущение расширяется при анализе другого примера:

«Не красный ли это пошляк (Fadian), который проходит через истори Наполеонидов?» (с. 31; русск. пер., с. 189).

Эта фраза является результатом слияния двух фраз, восстанавливаемых в следующем виде: «этот красный человек является тем, кто пишет скучные фельетоны (fadaises) о Наполеоне» и «это проходит красной нитью (Faden)». «Результатом сгущения является опять-таки, с одной стороны, значитель­ ное укорочение, с другой стороны, вместо бросающегося в глаза словооб­ разования путем смешивания, здесь происходит взаимное проникновение составных частей обоих компонентов» (с. 34; русск. пер., с. 190, 191). В данном случае термин сгущение обозначает элиминацию уже не слогов, а целых фраз, восстанавливаемых в процессе толкования. Но это еще не все; красная нить, в свою очередь, в результате процесса метафоризации вызы­ вает представление о единстве целого (с. 31—32), и это также называется сгущением. Тогда можно сказать, что сгущение имеет место каждый раз, когда одно означающее заставляет нас усматривать более одного означаемого,

проще говоря, каждый раз, когда означаемое богаче означающего. Именн так и определял символ выдающийся мифолог эпохи романтизма Крейцер — через «несоответствие сущности и формы и через изобилие содержания по сравнению с его выражением» (Symbolik und Mythologie... с. 59).

Термин сгущение остается двусмысленным на протяжении всей книги.

В одних случаях он употребляется в смысле всякого выхода означаемого за границы означающего. Например, на с. 60 Фрейд отказывается от вве-

1 Полезные сведения можно найти в следующих работах, посвященных анализу этого термина (в частности, его употребления в «Толковании сновидений»): Lyotard J.-F. Discours, figure. Paris, 1971, в частности, с. 243; Martin J.-P. La condensation. — In:

Poétique, 26,1976, p. 180—206. — Прим. автора.

294

денного им различения сгущения и двусмысленности и превращает сгуще­ ние в обобщающий термин, охватывающий все выделенные до этого группы (правда, при этом он прибегает к еще менее ясному понятию экономии, о которой я скажу ниже). Он приводит следующий пример двусмысленности:

«Одним из первых актов последнего Наполеона, во время его регенства, явилась конфискация имущества Орлеанского дома. Из этого сделали за­ бавную игру слов: C'est le premier vol de l'aigle "Это первый полет орла"»

(с. 52; русск. пер., с. 205).

Фрейд комментирует остроту следующим образом: «Да, но это полет с целью грабежа. Vol означает, к счастью для существования этой остроты, как "полет", так и "грабеж". Не произошло ли при этом сгущение и эконо­ мия?» (с. 60; русск. пер., с. 210). На с. 250, сравнивая технику остроумия и технику сновидений, он говорит: «один элемент сновидения соответствует узловому и перекрестному пункту мыслей сновидения; принимая во внима­ ние эти последние, он должен быть назван вообще "сверхдетерминированным"» (русск. пер., с. 333). Но если один элемент представляет собой точку пересечения двух рядов, это означает, что он принадлежит двумя рядам од­ новременно и, следовательно, характеризуется «двойным употреблением».

В других случаях сгущение по-прежнему противопоставляется иным категориям того же уровня, например, смещению и косвенной репрезента­ ции (с. 253).

Попробуем начать с того, что эксплицитно представим противопостав­ ление между сгущением и двусмысленностью, суть которого затемнена ко­ лебаниями между отношением включения и отношением исключения: од­ новременное обозначение нескольких означаемых (например слово famillionnaire одновременно отсылает к familier и millionnaire) противопо­ ставляется их последовательному обозначению (случай с красной нитью). Возникает вопрос, обозначает ли термин сгущение два вида выхода означа­ емого за границы означающего или только один, но тогда какой? По моему мнению, мы останемся ближе всего к Фрейду (и к употреблению этого тер­ мина в «Толковании сновидений»), несмотря на противоречивость форму­ лировок, если сохраним за термином сгущение обобщающий смысл. К это­ му нас побуждают два примера, по поводу которых был впервые употреблен этот термин: der rote Fadian представляет собой пример последовательной символизации, famillionnaire — одновременной множественной символи­ зации. Тогда сгущением можно назвать процесс, результатом которого явля­ ется символическая оплотненность остроты — оплотненность, присущая любому виду языкового символизма; это тот же процесс, что и сверхдетер-

295

минация (этот термин Фрейд использует вперемешку со сгущением1, в част­ ности, в «Толковании сновидений») и конверсия; двумя последними терми­ нами лучше обозначать две разновидности сгущения, одновременного и последовательного.

Термин сгущение, весьма частый в описании словесных острот, исчезает при описании смысловых острот. Это исчезновение настораживает: не скры­ вается ли то же понятие за другим словом? На эту мысль наводит следую­ щее высказывание Фрейда: «Почти невозможно отличить намек с модифи­ кацией от сгущения с заместительным образованием...» (с. 112; русск. пер.,

с.246). Родство между ними устанавливается через посредство третьего термина — исключение, синонимичного сгущению, о чем можно заключить из наших предыдущих замечаний2. Исключение является также неотъемле­ мым свойством намека: «Собственно, при каждом намеке пропускается не­ что, а именно: приводящие к намеку пути, по которым идет течение мысли» (там же; русск. пер., с. 243). Теперь намек играет роль, сравнимую с ролью, которую ранее играло сгущение: «Намек является самым употребитель­ ным и охотнее всего применяемым приемом остроумия» (с. 115; русск. пер.,

с.249). Приводится следующий пример намека:

«Еще одна острота о евреях, встретившихся у бани: "Вот и еще год про­ шел!" — вздыхает один из них» (с. 114; русск. пер., с. 247).

Здесь делается намек на гидрофобию и, следовательно, на нечистоплот­ ность евреев.

Какое определение можно дать намеку? «... В качестве характерной черты его находим замену одного представления другим, находящимся с ним

всвязи» (с. 109; русск. пер., с. 245). Иными словами, намек есть не что

1По поводу сгущения Фрейд пишет: «Обстоятельство, лежащее в основе этого объяс­

нения, может быть выражено еще и другим образом: каждый из элементов содержания

сновидения различным образом обусловливается, детерминируется, то есть имеет це­

лый ряд соответствующих пунктов в мыслях, скрывающихся за сновидением» (IR, с. 246;

русск. пер., с. 237). Близость двух терминов часто отмечалась и в последующем; ср. Jones Ε. The Theory of Symbolism. — In: Papers on Psychoanalysis, Boston, 1961, p. 106, n. 2: «Überdeterminierung...: это то же самое, что конденсация»; Laplanche J., Pontalis J. В. Vocabulaire de la psychanalyse. Paris, 1968, p. 468: «Сверхдетерминация есть результат процесса сгущения». Когда Фрейд пытается ограничить смысл сверхдетер­

минации, он настаивает на симультанности отношения: «Чаще наблюдается сверхдетерминация, благодаря которой фрагмент сна, содержание которого

отклоняется от основного хода мыслей, β тоже время служит для изображения некоего функционального состояния» (IR, с. 430; выделено Фрейдом.) — Прим. автора.

2Конечно, синонимия здесь неполная, но все же синонимия. Ср. фразу из «Толкова­ ния сновидений» (с. 244): «следовало бы утверждать, что сгущение совершается путем исключения» (русск. пер., с. 235). — Прим. автора.

296

иное, как возбуждение смысла, не являющегося первичным и непосредствен­ ным смыслом произносимых слов; иначе говоря, намек предполагает нали­ чие более одного означаемого у одного означающего. Но на этот раз термин прилагается только к одному из двух процессов, выделенных ранее — к процессу последовательного возбуждения смыслов (а не одновременного, как в случае сверхдетерминации). В другой своей работе (IP, с. 159) Фрейд проводит интересное сопоставление намека в обычной речи, в остроте и в сновидениях. Его логическая форма остается одной и той же, но в обычной речи он должен также удовлетворять двум другим условиям: «намек дол­ жен быть легко понят, и между намеком и истинной мыслью должна суще­ ствовать содержательная связь». В остроте можно обойтись без второго ус­ ловия, в сновидении отсутствуют оба условия (здесь, как и в иных случаях, чувствуется, что способности Фрейда к наблюдению превосходят его спо­ собности к описанию).

К той же семье терминов, что и сгущение, сверхдетерминация и намек, принадлежит еще один термин: косвенная репрезентация. Но его роль бо­ лее ограничена, и к тому же эксплицитно указана его связь с намеком. Вот как Фрейд вводит этот термин: «Я назвал намек "косвенной репрезентаци­ ей" и обращу теперь внимание только на то, что можно с большим успехом объединить различные виды намека с изображением при помощи противо­ положности и с техническими приемами, о которых будет речь впереди [на самом деле осталось одно только сравнение], в одну большую группу, кото­ рую можно было бы назвать всеобъемлющим названием "косвенная репре­ зентация"» (с. 116; русск. пер., с. 249). Но эти различные способы намекания были описаны ранее, на с. 107, следовательно, перед нами не что иное, как терминологический вариант метафоры, метонимии, синекдохи. Если к этому добавить «изображение при помощи противоположности», то есть антифразу и сравнение, то мы получим почти полный список тропов рито­ рики, которые, как каждому известно, действительно являются «косвенны­ ми репрезентациями».

Итак, тропы предстают у Фрейда как разновидности намека. Но, может быть, между ними и намеком есть какая-то разница? Примечание на с. 35, где впервые появляется термин намек, дает нам право сделать такое пред­ положение: «модификация, которою заменяется пропущенное ругательство, должна быть обозначена как намек на это ругательство, так как она приво­ дит к нему только путем процесса умозаключения» (выделено мною. —

Ц. Т.; русск. пер., с. 192—193). Тропы и намеки в одинаковой мере относят­ ся к разновидностям последовательной символизации (конверсии), но раз-

297