TERRORIZM

§ 1. Terror and Horror

«чести» (honneur), республика — на «добродетели» (vertu), а деспотия, будучи формой аномальной, проявлением беззакония, — на «страхе» (crainte). Как уточнял французский историк И. Тэн, «terreur» для Ш. Монтескье — окказиональный синоним «crainte», но встречающийся крайне редко1.

Согласно Французскому энциклопедическому словарю, «la terreur» означает парализующий страх; ужас, испуг (peur violante qui paralise; effroi; frayeur)2.

Согласно французско-русскому словарю, terreur — 1) ужас, страх; jeter la ~, repandre la ~ наводить ужас; 2) террор. В гнездо однокоренных слов также входят: terrible — 1) ужасный, страшный, грозный; 2) ðàçã. необыкновенный, чрезвычайный; un ~ bavard невероятный болтун; terriblement — 1) ужасно, страшно, грозно; 2) разг. чрезвычайно, колоссально; ~ grave очень важно; terrifiant — ужасающий; terrifier — ужасать, наводить ужас; повергать в трепет, устрашать; terroriser — терроризировать, наводить ужас; terrorisme — терроризм, террор; террористическая деятельность; terroriste — 1) террористический; 2) террорист3.

Немецкое «terror» на русский переводится как террор. Более того, в словаре говорится о таких понятиях, как blutiger terror — кровавый террор, individueller terror — индивидуальный террор, wei$er terror — белый террор. Используется также термин «terrorsystem» — система террора4.

Согласно англо-русскому словарю В.К. Мюллера, «terror» — это 1) страх, ужас; 2) террор; 3) лицо или вещь, внушающие страх; 4) ðàçã. тяжелый человек, беспокойный ребенок (a holy terror — человек с тяжелым характером, надоедливый ребенок)5. Стоит обратить внимание, что, согласно приведенной словарной статье, террор описывается не только как эмоциональное переживание, но и как тот объективный казуальный фактор, который его вызывает.

В Энциклопедическом словаре М. Вебстера данное значение указывается в качестве первого. Так, «terror» — это 1) случай или причина сильного страха или тревоги (an instance or cause of intense fear or anxiety; quality of causing term); 2) насилие или угроза насилия, исполь-

1Ñì.: Òýí È. Происхождение современной Франции. — СПб., 1907. — Т. 3. — С. 153.

2Ñì.: Le petit Larousse. Dictionnaire encyclopedique. — Paris, 1993. — P. 1002.

3Ñì.: Ганшина К.А. Французско-русский словарь: 51000 слов. — 8-е изд., стереотип. — М., 1979. — С. 829.

4Ñì.: Deutsch-russisch w&&orterbuch / Von E. Daum und W. Schenk. — Leipzig, 1962. — S. 569.

5Ñì.: Мюллер В.К. Англо-русский словарь: 53000 слов. — 23-е изд., стереотип. — М., 1991. — С. 721.

21

Глава 1. КОНЦЕПТОСФЕРА ТЕРРОРА

зуемые для запугивания или принуждения; терроризм (violence or threats of violence used for intimidation or coercion; terrorism)1.

Несколько отличное от словаря М. Вебстера определение слова «terror» дает словарь Коллинза. Согласно нему, английское «terror» происходит от французского «terreur», произошедшего из латинского «terror». Латинское же «terror», как поясняется далее, образовано от слова «terrerе», что значит пугать. В свою очередь латинское «terrerе» связанно с греческим «trein», что значит убегать в ужасе (from old French terreur, from Latin terror, from terrere to frighten, related to Greek trein to run away terror)2. Таким образом, словарь Коллинза указывает на следующую цепочку возникновения английского слова «terror»: древнегреческое «trein» (убегать в ужасе) — латинское «terreo» (пугать) — латинское «terror» (страх, ужас) — французское «terreur» (страх, ужас) — английское «terror».

Обратим внимание, что в связи латинского «terreo» с древнегреческим «trein» ничего удивительного нет, так как именно древнегреческий язык первым выделился из индоевропейской семьи языков, к которой помимо прочих принадлежат латинский, английский, немецкий и французский языки. Однако именно эта связь объясняет высказываемое исследователями мнение о том, что понятие «террор» ввел еще Аристотель для обозначения особого типа ужаса, который овладевал зрителями трагедии в греческом театре3.

Напомним, что в понятиях «трагедия», «трагизм», являющихся клю- чевыми для древнегреческой культуры, заключен смысл, далекий от привычных ассоциаций. «Если свести определение трагедии к предельно краткой формулировке, — отмечает П.А. Сапронов, — то она заклю- чается в том, что трагедия — это столкновение героя и судьбы, в которой герой утверждает свой героизм, а судьба — свое могущество. И тот

èдругой одерживают победу над противником, они взаимно друг друга уничтожают. …Собственно же трагедия совершается в момент гибели героя. В этой гибели неразрывно присутствуют два момента: триумф

èкатастрофа. Триумф, т. е. безоговорочная победа над судьбой, ее капитуляция в этом случае носит внутренний характер, триумф происходит в душе героя. Катастрофе же остается внешняя реальность. Судьба как

чисто внешняя и чуждая индивиду сила одерживает исключительно внешнюю победу над героем»4.

1Ñì.: Merriam-Webster’s Collegiate Dictionary / Eleventh Edition // http://www. merriam-webstercollegiate/com.

2Ñì.: English Dictionary, Collins. — Marper Collins UK, 2005.

3См., например: Гурин И. Террор и терроризм // FreeTime. — 2002. — ¹ 4.

4Сапронов П.А. Культурология: Курс лекций по теории и истории культуры. — СПб., 2001. — С. 205.

22

§1. Terror and Horror

Âсвоем сочинении «Определение сущности трагедии» Аристотель пишет, что «трагедия есть подражание действию важному и законченному, имеющему определенный объем, производимое речью, услащенной по-разному в различных ее частях, производимое в действии, а не в по-

вествовании и совершающее посредством сострадания и страха очищение (katharsis) подобных страстей»1. Таким образом, Аристотель считал,

что катартический (очищающий) эффект достигается путем переживания зрителями театра страха за судьбы персонажей трагедии, посредством сострадания им. П.А. Сапронов же указывает: «То, что происходит с героями трагедий, совершается раз и навсегда, захватывает глуби-

ну и целостность их существа. Страдая, они очищаются ценой невероятных мучений и гибели, охваченные всепожирающим пламенем»2. Çðè-

тели же проходят очищение, узнавая себя в действующих персонажах

èиспытывая к ним, а следовательно, и к себе, страх и сострадание. Но вернемся к истории происхождения русского слова «террор»:

древнегреческое «trein» — латинское «terreo» — латинское «terror». Латинское слово «terror» означает: 1) страх, ужас: t. externus (страх

перед внешними врагами); t. servllis (страх перед рабами); t. meus (наводимый мною страх); t. alicujus (страх чей-либо и перед кем-либо); t. dicendi (потрясающая сила речи); terrorem alicui inferre (внушать страх кому-либо); terrorem habere ab aliquo (быть в страхе из-за кого-либо); ad terrorem ceterorum (для устрашения остальных); 2) предмет страха, устрашающее обстоятельство (t. fictus): t. verborum (страшные, отвратительные слова) || страшная опасность (t. rei publicae); страшная весть (terrores ad aliquem afferre)3. Как можно заметить, семантика латинского terror применима к широкому кругу явлений как субъективного, так и объективного плана.

Глагол «terreo», производным от которого является существительное «terror», означает: 1) пугать, устрашать; 2) распугивать, прогонять, отгонять; гнать, преследовать; 3) отпугивать, (страхом) удерживать, отклонять4.

Производным от «terreo» является также слово «terribilis»: 1) страшный, ужасный, ужасающий; 2)вну шающий благоговение, наводящий священный трепет. Таковым же является слово «terriculum», переводимое на русский как пугало, страшилище. Однокоренным с указанными словами является слово «territio» — устрашение.

Заметим, что в латинском языке синонимика страха довольно широка. Так, в поэме римского поэта и философа Тита Лукреция «О природе

1Аристотель. Поэтика // Сочинения: В 4-х т. — М., 1984. — Т. 4. — С. 651.

2Сапронов П.А. Культурология… — С. 210.

3Ñì.: Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. — М., 2003. — С. 768.

4Ñì.: Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. — С. 767.

23

Глава 1. КОНЦЕПТОСФЕРА ТЕРРОРА

вещей» помимо слова «terror» много раз встречаются слова «horror» (ужас), «metus» (боязнь), «timor» (опасение), «terror animi» (страх души), «metuunt in tenebris» (страшатся во мраке), «pavidae» (исполненные страха) и т. д.1

Сравнение перевода использованных Лукрецием слов metus, timor позволяет сделать вывод, что они являются синонимами. Так, metus с латинского переводится как 1) страх, боязнь, опасение; 2) предмет страха, страшилище; 3) опасность, угроза2. Почти также переводится и timor:

1)страх, боязнь, опасение: t. virgineus (девичья робость, несмелость);

2)почтительный страх, благоговение; 3) предмет страха, ужас3. Хотя, как видим, timor имеет оттенок, отличающий его от metus: в первом зна- чении его можно переводить как робость, несмелость. Обратим внимание на то, что в русском языке слово «робость» в одном из своих значе- ний определяется как ощущение страха, боязни.

Достаточно известным является выражение «страх создал богов». Оно выступает почти дословным переводом фразы из поэмы римского поэта Публия Папилия Стация (I в. н. э.) «Фиваида»: «Primus in orbe deos fecit timor!» — «Впервые в мире богов создал страх!» Здесь timor выступает скорее как почтительный страх.

От слов timor и metus заметно отличается horror: l) оцепенение, око- ченение; 2) потрясение: h. soli (землетрясение); 3) грубость, неотесанность; 4) вздымание, вставание дыбом; 5) содрогание, дрожь, трепет; озноб; 6) пронзительность: serrae acerbus (пронзительный визг пилы);

7)страх, ужас, благоговейный трепет: horrore afficere aliquem (поражать ужасом êîãî-ëèáî) 4.

Глагол «horreo», от которого происходит слово «horror», означает:

1)торчать кверху, топорщиться, щетиниться, стоять дыбом: duris cautibus horrens Caucasus (ощетинившийся суровыми скалами Кавказ);

2)коченеть, быть холодным; содрогаться, дрожать: horret pruinosis pannis (он дрожит от холода в заиндевелых лохмотьях); 3) свирепствовать; 4) приходить в ужас, бояться, страшиться. Кроме того, в статье, раскрывающей слово horreo, дается отсылка к слову horrendus: 1) ужасный, страшный, наводящий ужас, потрясающий; 2) изумительный, вну-

шающий почтение, а также к слову horrens: растрепанный, взъерошенный, косматый; шиповатый, колючий5.

1Ñì.: Кнабе Г.С. Историческое пространство и историческое время в культуре Древнего Рима // Культура Древнего Рима. — М., 1985. — Т. II. — С. 118.

2Ñì.: Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. — С. 484.

3Ñì.: Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. — С. 773.

4Ñì.: Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. — С. 366.

5Ñì.: Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. — С. 366.

24

§ 1. Terror and Horror

Латинское «horror» было заимствовано французским языком. Согласно французско-русскому словарю, horreur — 1) ужас, страх; les horreurs de la guerre ужасы войны; faire ~ a qn вызывать ужас в ком-л.; etre saisi d’~ прийти в ужас; fremir d’~ содрогаться от ужаса; quelle ~! какой ужас!; 2) отвращение, омерзение; etre en ~ a qn внушать отвращение кому-л.; быть отвратительным; avoir — de qch испытывать отвращение к чему-л.; avoir en — испытывать отвращение; ненавидеть; соncevoir de l’~ pour... почувствовать отвращение к... ; 3) нечто ужасное; гадость, мерзость; une ~ d’homme отвратительный человек; dire des ~s говорить ужасные вещи, говорить мерзости.

К однокоренным со словом «horreur» здесь отнесены: horrible — ужасный, страшный; безобразный; отвратительный; horriblement — ужасно, страшно, безумно; horrifier — ужасать; horrifique — ужасный, страшный; устрашающий; horripilant — 1) отвратительный, ужасный; 2) ðàçã. раздражающий; horripilation — 1) содрогание, дрожь; 2) гусиная кожа; 3) ðàçã. крайнее раздражение; horripiler — 1) вызывать содрогание, дрожь; 2) ðàçã. крайне раздражать1.

Слово «horror» существует и в английском языке. Оно переводится как 1) ужас, 2) отвращение, 3) разг. что-либо нелепое, смешное. Кроме того, использование «horror» в английском языке предусматривает его аттрибутивное употребление (в качестве определения): a horror film — фильм ужасов.

Как видим, латинское слово «horror» в одном из своих значений является наиболее близким по смыслу слову «terror»: страх, ужас, благоговейный трепет. С учетом этого можно было бы предположить, что обозначение террора как социального феномена словом «террор» носит несколько случайный характер: при определенных условиях указанный феномен мог бы быть обозначен и словом «хоррор». В результате в настоящее время мы могли бы говорить о хорроризме, хоррористах и хоррористических актах. Тем не менее, этого не случилось. Возникает вопрос, почему?

Сравним глаголы «terreo» и «horreo»: если слово «terreo» означает пугать, устрашать, то «horreo» — приходить в ужас, бояться, страшиться. Таким образом, «terreo» — глагол активной формы, а «horreo» — пассивной. Если по своей латинской этимологии слово «террор» означает устрашение жертвы, то «хоррор» — прихождение ее в состояние ужаса. Хоррор — это ответная реакция на акт террора, в результате осуществления которого «волосы встают дыбом» (вспомним первое значение слова «horreo»), наступает «оцепенение, окоченение». Именно здесь,

1 Ñì.: Ганшина К.А. Французско-русский словарь. — С. 433.

25

Глава 1. КОНЦЕПТОСФЕРА ТЕРРОРА

по-видимому, и кроется причина того, почему именно словом «террор» обозначается социальное явление, известное как террор.

Между тем, имеющиеся данные позволяют сделать вывод о том, что слово «хоррор» все-таки используется в русском лексиконе. Художник Питер Брейгель-младший, говорится на одном из Интернет-сайтов, «в юности увлекался фламандским хоррором: изображениями Страшного суда, мотивами Иеронима Босха и тому подобной жутью»1. «Если западный мир будет по-прежнему стремиться к тому, чтобы получить максимум удовольствий за минимум времени, — пишет А.А. Челядинский, — его и всех нас ожидает глубочайшее поражение. Террор покажется невинной детской шалостью по сравнению с хоррором, что в латинской терминологии означает “наполняться страхом, ощетиниваться, вставать дыбом (о волосах)”»2.

М.Н. Эпштейн придает хоррору категорильный статус и цивилизационный масштаб: «Нынешняя цивилизация становится хорридной (horrid — жуткий, ужасный). Хоррор — это состояние цивилизации, которая боится сама себя, потому что любые ее достижения — почта, медицина, компьютеры, авиация, высотные здания, водохранилища, все средства транспорта, АЭС — могут быть использованы для ее разрушения. На смену экологии как первоочередной заботе приходит хоррология — наука об ужасах цивилизации как системе ловушек и о человечестве как заложнике сотворенной им цивилизации. Сейчас по всей Америке стремительно проходит процесс хоррификации самых обыч- ных предметов и орудий цивилизаций, их превращение в истинный ужас. И чем выше цивилизация здесь и сейчас, тем она опаснее»3.

Террор и хоррор соотносятся не только как акт и ответная реакция на него, но и как акт и потенция. Во втором случае хоррор рассматривается как ответная реакция только лишь на саму вероятность террора. Поэтому хоррор, представляя собой и реакцию, и потенциальность страха, глубже и обширнее террора. Хоррор — это состояние ужаса в ожидании возможного террора, которого может и не быть вовсе. «Эмоциональная насыщенность хоррора, — замечает М.Н. Эпштейн, — может стремиться к бесконечности, даже когда актуальность террора приближается к нулю»4.

Стремление эмоциональной насыщенности хоррора к бесконечности определяется наличием ситуации ожидания террора. Ожидание воз-

1Чувилин И. Фламандский хоррор // Газета.ru. — 2005. — 9 сент. // http://www. gazeta.ru.

2Челядинский А.А. Терроризм и современные международные отношения // Белорусский журнал. — 2001. — ¹ 4 // http://beljournal.by.ru.

3Эпштейн М.Н. Ужас как высшая ступень цивилизации // Новая газета. — 2001. —

1íîÿá.

4Эпштейн М.Н. Ужас как высшая ступень цивилизации.

26

§ 1. Terror and Horror

можного террора порой обозначают термином «саспенс». Английское слово «suspense» (беспокойство, приостановка) произошло от латинского глагола «suspendere» — подвешивать. Таким образом, изначально саспенс — это некое подвешенное состояние. По определению Франсуа Трюффо, французского режиссера, выпустившего в 1966 году после 52-часового интервью с Альфредом Хичкоком книгу «Кинематограф по Хичкоку», саспенс — это нарастание напряженного ожидания. Это особое состояние беспокойства, тревоги, которое возникает у зрителя при просмотре фильма ужасов (a horror film)1. В «саспенсовые» моменты зритель как никогда оказывается вовлеченным в происходящее на экране, он переживает так, как будто ему, а не экранному герою угрожает опасность, как будто он непосредственный участник тех событий, которые разворачиваются в фильме. Как видим, «саспенсовый момент» довольно схож с ситуацией переживания зрителями древнегреческого театра страха за судьбы героев трагедии.

Одним из главных принципов создания саспенса является оттягивание того момента, когда произойдет ожидаемое зрителями страшное событие. Именно предвосхищение и ожидание этого события рождает страх.

Хичкок всегда указывает на разницу между саспенсом и шоком. По этому поводу он приводит пример с бомбой. Допустим, что зритель знает, что под столом заложена бомба и что взорвется она, к примеру,

â14.00. И теперь, если чередовать кадры, на которых показывать сидящих за столом людей, не подозревающих об угрожающей им опасности, а потому мирно беседующих, бомбу, находящуюся под столом, часы, на которых сначала без пятнадцати два, затем без десяти и т. д., то зритель волей-неволей будет вынужден переживать за судьбу героев уже несколько минут. А особо эмоциональные могут даже крикнуть что-ни- будь вроде: «Да хватит болтать, под столом бомба!» Это и есть саспенс. Теперь предположим, что зрители наблюдают на экране такую картину. Люди сидят за столом, о чем-то мирно беседуют, вдруг происходит взрыв — оказывается под столом была бомба. Зритель поражен, но лишь на несколько секунд. Это шок. Но это кино.

На одном из сайтов Интернета некий студент излагает свои взгляды на существующие жанры фильмов. Есть несколько похожих жанров, пи-

1«Я пишу курсовую по ужасам, — замечает один из российских студентов

âИнтернете, — и сам ищу ответ на этот вопрос, но поделюсь тем, что имею. Эдгар

Аллан По разделил «готический роман» на два новых жанра: триллер и детектив. Семена, брошенные По, упали на благодатную почву, и триллер превратился в один из наиболее популярных жанров. В 20-е – 40-е годы XX века в триллере произошла революция. Он разделился на два направления: хоррор и саспенс» (см.: Mars-X: Форумы по фантастике // http://forum.mars-x.ru.)

27

Глава 1. КОНЦЕПТОСФЕРА ТЕРРОРА

шет он, которые иногда путают: хоррор, триллер, мистика. Хоррор, излагает автор далее, «это фильм, главный герой которого обычно из мира фантастики: или монстр, или оживший труп, или вампир. Общая со смежными жанрами атмосфера ужаса, безысходности, страха. Но не всегда конечно, иногда просто кровь, кишки, органы выпотрошенные, все, что может вызвать отвращение (у меня невозможно его вызвать, я неописуемое удовольствие испытываю). Вообще для меня лично хоррор — это именно атмосфера. Должно быть полное ощущение безысходного страха и ужаса во всех смыслах этого слова, кишки не должны быть основой, они должны быть дополнением»1.

Указанный автор предлагает также термин «трэш» (от англ. trash — хлам, мусор, халтура). Трэш-хоррор, по его мнению, это фильм, в котором «плохой однообразный грим, очень смешное поведение героев, никакого страха, только нелепицы».

Обратим внимание, что хоррор-фильм автор смотрит исключительно для того, чтобы войти в хоррор-атмосферу. Фильм же выполняет

âданном случае функцию террора, функцию пугала (лат. terriculum). В связи с этим правильнее было бы фильмы ужасов именовать не horror film, а terror film.

Ñучетом того, что не каждый террор способен вызвать чувство хоррора, можно говорить о существовании трэш-террора. Под ним должен пониматься террор, не рождающий чувства ужаса, ситуации хоррора. К трэш-террору можно отнести, например, многие ложные телефонные сообщения о якобы заложенном взрывном устройстве. Практика свидетельствует, что частые сообщения подобного рода вызывают лишь чувство трэш-страха.

Вспомним, что концептуальное поле катарсиса, по Аристотелю, включает в себя именно такие понятия, как страх и сострадание. Интересны в связи с этим предположения относительно этимологии русского слова «страх». Известный российский филолог Ю.С.С тепанов наиболее вероятной считает этимологию французского слависта А. Вайана — автора «Сравнительной грамматики славянских языков». По мнению А. Вайана, русское, старославянское и древнеславянское слово «страх» содержит тот же корень, что и слова «страдать», «страсть», и, значит, представляет в концептуальном плане по происхождению единство двух концептов — «Страх» и «Страдание». Но далее А. Вайан (и в этом особенность его этимологии, замечает Ю.С. Степанов) возводит этот корень к более простому, трехбуквенному, корню и.-е. *ser-, входящему

âславянскую основу *sra-, к которой, с другой стороны, восходят также русское «срать», древнерусское «сърати», «сирати», также с приставка-

1 Mars-X: Форумы по фантастике.

28

§ 1. Terror and Horror

ìè çà-, îá- è ò. ä.1 Как ни вульгарно звучат для уха современного человека приведенные выше слова, но именно они действительно порой используются в разговорной речи для обозначения состояния страха.

Страх и страдание — это те чувства, которые вызывает у людей террор как устрашение. Нет страха — нет террора. Тогда есть просто какое-то относительно привычное, «обычное» насилие (уголовное преступление), пусть даже тяжкое, вплоть до убийства, но не вызывающее, в силу привыч- ности, в восприятии людей опасения массовой угрозы. «Убийство человека на улице, — замечает Д.В. Ольшанский, — не внушает ужаса даже жителям ближайшего дома»2. Угроза же каждый день убивать, например, одного из жителей этого дома может погрузить в ужас все население района.

Синонимика страха в русском языке довольно обширна: ужас, боязнь, трепет, жуть, страсть, ужасть. Интересно, что Толковый словарь русского языка страх в первом значении определяет как очень сильный испуг, сильную боязнь. В то же время испуг указанный словарь трактует как внезапное чувство страха, боязнь — как беспокойство, страх, а трепет — как страх, боязнь. Ужас, согласно этому же словарю, — чувство сильного страха, доходящее до подавленности, оцепенения.

Âобщепринятой психологической трактовке страх — это отрицательная эмоция, возникающая в ситуациях угрозы биологическому или социальному существованию индивида и направленная на источник действительной или воображаемой опасности. В отличие от страдания, вызываемого реальным действием опасных для существования факторов, страх возникает в результате его предвосхищения.

Âзависимости от характера угрозы, интенсивность и специфика переживания страха варьируется в достаточно широком диапазоне оттенков. Испуг — страх — ужас: так выглядит цепочка нагнетающихся отрицательных переживаний. Можно сказать, что страх — это усилившийся испуг, а ужас — это усилившийся страх. Как правило, ужас является след-

ствием повторения пугающих событий: то, что не вызвало сильного страха первоначально, гарантированно ужаснет, случившись повторно3.

Ужас — крайняя степень страха. В отличие от просто страха, сигнализирующего о вероятной угрозе, предвосхищающего ее и сообщающего о ней, ужас констатирует неизбежность бедствия. Ужас порабощает человека и вызывает так называемое вынужденное, автоматическое поведение: бегство, оцепенение, шок.

Реальный ужас — это аффект, т. е. высшая степень эмоционального напряжения, доходящая до совершенно иррациональных реакций. Если

1Ñì.: Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. — М., 2004. — С. 895.

2Ольшанский Д.В. Психология терроризма. — СПб., 2002. — С. 36.

3Ñì.: Ольшанский Д.В. Психология терроризма. — С. 74.

29

Глава 1. КОНЦЕПТОСФЕРА ТЕРРОРА

со страхом еще можно как-то «бороться», ему можно пытаться «противостоять», его можно рационализировать и поставить под контроль, то в случае откровенного ужаса психологическое противостояние практи- чески бесполезно. Психологически от ужаса нет никакого спасения. Этот аффект совершенно парализует рассудок и отключает способность человека к рациональному мышлению1.

Ñучетом изложенного можно предположить, что террор, как

èстрах, так же может варьироваться в определенном диапазоне: «террор, вызывающий испуг» — «террор, вызывающий страх» — «террор, вызывающий ужас». Следовательно, широк и диапазон факторов террора. По крайней мере, физическое насилие — не единственное средство террора. Испуг человека может вызвать и прочитанная им небольшая заметка в газете о теракте, происшедшем далеко от того места, где он живет.

На основе сказанного можно сделать несколько выводов. Во-первых, очевидным является то, что терроризировать общество

можно постоянно и, в общем-то, безнаказанно. Осуществлять взрывы для этого совсем необязательно. Взрывы нужны террористам лишь для напоминания о себе или привлечения внимания к конкретному вопросу.

Во-вторых, общество может терроризировать само себя, вводя себя в состояние саспенса, не осознавая этого (например, смакуя информацию о терактах).

В-третьих, частью борьбы с террором, наравне с уничтожением террористов, должна стать борьба с хоррором. Практически уничтожить хоррор вряд ли возможно. Однако стремиться к снижению уровня хорроризации общества необходимо. В результате деятельность террористов, вернее, часть ее, превратится в трэш-террор.

Таким образом, обзор значений слова «террор» как термина естественного языка позволяет сделать ряд выводов, важных с точки зрения дополнительного обоснования ранее сформулированных положений, а также для определения перспектив исследования природы терроризма и их роли в борьбе с ним.

На материале семантического анализа слова «террор» можно видеть подтверждение концептуального единства терминологии индоевропейских языков. Выявляемая в естественных языках ментальная общность ориентирует стратегию концептуализации и на согласование содержания терминов. Поэтому при уточнении и развитии русскоязычной терминологии, связанной с террором и борьбой с ним, необходимо учитывать аналогичные словоупотребления в других языках.

1 Ñì.: Ольшанский Д.В. Психология терроризма. — С. 72.

30