Korporativnoe_pravo_Aktualnye_problemy_teorii_i_praktiki

по его мнению, пресловутые "связи" проявляются в наличии у участников (членов) корпорации "...субъективных прав и обязанностей, являющихся элементами содержания правоотношения участия (членства)"*(295) (выделено мной. - В.Б.). И

далее в продолжение всей теоретической части работы нас сопровождают напоминания, с одной стороны, о внутреннем единстве понятия участия или членства, с другой - о том, что юридической формой участия (членства) является одноименное правоотношение. В результате правоотношение участия (членства) по-прежнему наполняется содержательно разнородными и разнонаправленными элементами - правами и обязанностями как имущественного, так и неимущественного содержания; вдобавок ко всему различные права и обязанности, входящие в это правоотношение, возникают из различных юридических фактов, а порой имеют и различных субъектов*(296). Объяснение этому, по сути, одно: правоотношение участия (членства) опосредует "...единый комплекс социальных связей, возникающих между участником (членом) корпорации и самой корпорацией в связи с принадлежностью к последней"*(297).

Антинаучный (описательный, акынский) характер такого подхода не нуждается в доказывании. Общественное отношение действительно может быть многогранным и слагаться из массы разнообразных социальных связей. Но правоотношение - это не слепок с общественного отношения, а лишь научная цивилистическая юридическая абстракция, обозначающая связку (одного) субъективного гражданского права со средством его обеспечения (юридической обязанностью), т.е. первичную клеточку, молекулу или даже атом правопорядка. Суть науки - в аналитическом расчленении исследуемого предмета на элементарные частицы, в выявлении закономерностей взаимодействия этих частиц между собой и в получении способности прогнозирования и моделирования социальной реальности на основе этих закономерностей. Видеть в правоотношении одну только идеологическую копию фактического отношения и именно ее делать непосредственным предметом изучения заведомо бесперспективно. Мы просто отказываемся от проникновения в суть такого явления, как правовой порядок, и заменяем его познание простым описанием его внешне видимых черт. Наука же - это не описание, а изучение. Общественная наука - это творческое изучение социальной сферы, напоминающее сочинение, в то время как путь, предлагаемый Д.В. Ломакиным, больше похож на обыкновенное изложение или даже техническое конспектирование социальной действительности.

Такой очевидный атавизм абсолютно необходим Д.В. Ломакину для того, чтобы объяснить юридическую природу понятий "участие" и "членство", обозначающих (по его же собственному признанию) особый правовой статус участника (члена) корпорации*(298). Под правовым статусом того или иного лица обычно понимают совокупность всех правовых связей - юридических возможностей, полномочий, способностей и обязанностей, субъектом которых он состоит в тот или иной конкретный момент времени. Если согласиться с таким - общепризнанным - пониманием правового статуса, то придется согласиться и с тем, что данное понятие включает в себя, помимо прочих элементов, юридические (признанные законом) способности лица быть участником (членом) корпорации, а также аналогичные способности члена (участника) корпорации к приобретению особого рода субъективных прав по отношению к корпорации (на дивиденд за истекший финансовый период, на участие в управлении посредством голосования на созванном общем собрании акционеров и т.д.). Вольно или невольно, стало быть, придется признать, что пресловутое участие или членство как правовой статус включает в себя элементы, которые никак иначе, как корпоративной или членской правоспособностью, назвать нельзя. Упорное нежелание это обстоятельство признавать (вызванное, очевидно, тем, что прежде опубликованные работы соискателя всегда говорили о корпоративных правоотношениях и ни о чем другом) и заставляет Д.В.

Ломакина, во-первых, возвращаться к таким своим "открытиям", как единое "длящееся" "членское правоотношение или правоотношение участия", во-вторых - констатировать, что "...членство и членское правоотношение, участие и правоотношение участия - тождественные понятия"*(299), в-третьих - пользоваться содержательно некорректными, но зато способствующими многократному повторению своего ключевого тезиса, формулировками*(300): никакой корпоративной правоспособности нет, но есть одно "большое" членское правоотношение, состоящее из многих "маленьких" единичных правоотношений.

4. Концепция П.В. Степанова воплотилась в его кандидатской диссертации*(301) (1999). Корпоративными, по его мнению, называются только такие "...внутренние отношения, которые связаны с реализацией и защитой внутриорганизационными способами и средствами корпоративных прав и с исполнением корпоративных обязанностей"*(302). Такие отношения строятся "...не по схеме "должник - кредитор", а по схеме "участник - организация"*(303); основанием их возникновения являются "...отношения по созданию корпоративной организации", а моментом - "...регистрация (созданной таким образом. - В.Б.) организации как юридического лица"*(304). Естественно, что существование корпоративных отношений между корпорацией и ее участниками никак не исключает возможности существования между ними и других гражданско-правовых связей.

Субъектами урегулированных правом корпоративных отношений (корпоративных правоотношений) являются отдельные участники корпоративной организации, с одной стороны, и "...сама корпоративная организация в лице ее соответствующих органов"*(305), в первую очередь - общего собрания участников, - с другой. Отношения же организации, представленной общим собранием, с собственными исполнительными органами "...следует рассматривать как отношения между организацией и третьими лицами, с которыми организация заключила соответствующие договоры"*(306). Ясно, что при такой трактовке признавать органы управления корпорации субъектами корпоративных правоотношений нет никакой возможности.

Наконец, "...объектами корпоративных отношений является деятельность такой (корпоративной. - В.Б.) организации и те результаты ее деятельности, на которые имеют притязание участники корпоративных отношений"*(307) (выделено мной. - В.Б.), т.е. (в частности) деятельность по управлению делами организации, а также информация, прибыль и вообще имущество, получаемые в ходе повседневной текущей деятельности корпоративной организации*(308). С этой точки зрения любые возможности акционера, касающиеся, скажем, распределения прибыли или ликвидационного остатка, входят в содержание одного единого (глобального) корпоративного права*(309); никаких отдельных обязательственных прав требования конкретной суммы дивиденда или конкретной суммы ликвидационного остатка "рядом" с одинаковым по сути корпоративным правом не возникает.

Специфика объекта корпоративных отношений (деятельность и ее результаты) позволяет П.В. Степанову охарактеризовать корпоративные отношения в целом как имущественные отношения организационного характера или организационно-имущественные отношения*(310). Более того, вслед за Д.В. Ломакиным ученым обосновывается "...единство корпоративного отношения как организационно-имущественного отношения, урегулированного нормами гражданского права. Одна из основных причин единства корпоративных отношений усматривается в корпоративном интересе - основном источнике совместной деятельности участников организации в рамках корпорации... (Впрочем. - В.Б.) единство корпоративного интереса не означает единства во взглядах участников в процессе осуществления управления корпорацией. Поведение членов организации может быть различно, они могут быть не

согласны друг с другом в отношении выбираемых ими путей развития деятельности корпорации и принимаемых решений, но корпоративный интерес как причина их действий всегда один и тот же - развитие корпорации с целью получения наибольших выгод от ее деятельности"*(311) (выделено мной. - В.Б.).

Легко заметить, что концепция П.В. Степанова построена на той же методологической основе, что и теория Д.В. Ломакина. В ее основе - представление об одном едином корпоративном правоотношении, некоем мегаправоотношении, соединяющем в себе элементы, традиционно считающиеся характеристиками как абсолютных, так и относительных прав. В трактовке П.В. Степанова это представление можно сказать, гиперболизируется, о чем свидетельствуют, во-первых, само наименование этого единого правоотношения организационно-имущественным, во-вторых - включение в его состав обязательственно-правовых элементов (тех, которые Д.В. Ломакиным выделяются в самостоятельные субъективные права с особыми объектами и основаниями динамики), в-третьих - объединением в его рамках не только регулятивных, но и охранительных возможностей*(312). Трудно понять, чем же обусловлен такой подход, если ученым 1) напрямую не ставится в качестве основной задачи обоснование самостоятельности корпоративных правоотношений, 2) признается существование корпоративных правоотношений не только в акционерных обществах, но и в иных коммерческих, а также некоммерческих организациях, 3) отдельные юридические возможности участников корпораций (рассматриваемые в гл. 3 диссертации) признаются им (как и Д.В. Ломакиным)... отдельными субъективными правами! Здесь уместно, впрочем, вспомнить цитированного нами выше П.А. Писемского, находившего, что "акционерное товарищество... есть отношение двустороннее; поэтому участие в нем есть совокупность прав и обязанностей, связанных между собою в одно нераздельное отношение"*(313) (выделено мной. -

В.Б.). Не здесь ли объяснение? В самом деле, отождествляя правоотношения с фактическими (общественными) отношениями, урегулированными нормами права, довольно трудно отделаться от мысли о том, что из единого по сути фактического отношения вырастает единое же отношение юридическое.

Имеются ли в двух рассмотренных концепциях какие-то различия? Да, несомненно*(314), но они носят больше технический, чем принципиальный характер. Теории Д.В. Ломакина и П.В. Степанова могут быть названы теориями одного рода: обе они исходят из единой методологической основы (вследствие чего, между прочим, делают одни и те же содержательные ошибки), т.е. заключают в себе общий родовой признак. Развиваются они, однако, в различных направлениях, отчего и приобретают отличающие их одну от другой видовые характеристики.

5. Концепция корпоративных правоотношений, построенная Н.В. Козловой, изложена в двух монографиях данного автора - (1) "Понятие и сущность юридического лица" (М., 2003, § 4 гл. V - "Характер взаимоотношений между юридическим лицом и его учредителем") и (2) "Правосубъектность юридического лица" (М., 2005, § 2 гл. II - "Характер отношений между учредителями и юридическим лицом до и после его государственной регистрации"). Рассмотрим взгляды данного автора сообразно той последовательности, в которой они излагались, поскольку (согласно авторскому заявлению) в отношении (по крайней мере) нашей темы данные монографии составляют, можно сказать, единое целое: в работе 2003 г. ее раскрытие ограничивается несколькими "основными замечаниями" и обещается, что составляющие ее вопросы будут "детально освещены в дальнейшем"*(315).

Рассуждения, предложенные вниманию читателя в работе 2003 г., отталкиваются от критики классификации юридических лиц, представленной в п. 2 ст. 48 ГК. С точки зрения Н.В. Козловой, отнесение правоотношений учредителей одного из типов

юридических лиц к категории обязательственных "...не учитывает правовую природу взаимоотношений между юридическим лицом и его учредителями (участниками, членами)"*(316). В действительности же "корпоративные отношения, возникающие между корпорацией как юридическим лицом, ее участниками (членами) и третьими лицами (управляющими), рассматриваются как самостоятельный вид гражданских правоотношений, имеющих ярко выраженный организационно-имущественный характер"*(317) (выделено мной. - В.Б.). Откуда берется этот вывод? Судя по литературной сноске, сопровождающей цитированное место, - из научных достижений ученых-предшественников: тезисы об отличии корпоративных правоотношений*(318) от обязательственных по их объекту, субъектному составу и содержанию*(319) принадлежат Д.В. Ломакину, ну а мысли о том, что правоотношения хозяйственных обществ с их участниками не являются обязательственными, скоро будет вот уже полтора века. Добавлено ли к этим - общеизвестным - вещам что-то новое? Да: Н.В. Козлова констатировала, что любые "...права, которые учредители (участники, члены) корпорации (в том числе полного или коммандитного товарищества) приобретают по отношению к ней, являются элементом содержания корпоративного правоотношения, а потому должны быть названы корпоративными, а не обязательственными правами"*(320) (выделено мной. - В.Б.). Корпоративные права не просто существуют, но они еще и все собою заполняют; корпоративными являются любые правоотношения, сложившиеся между корпорацией (юридическим лицом), с одной стороны, и ее (его) участниками - с другой.

Через несколько страниц (посвященных главным образом "тестированию" юридических лиц различных организационно-правовых форм на предмет наличия или отсутствия в них корпоративных правоотношений) Н.В. Козлова доводит свою мысль до логического финала, признавая наличие корпоративных правоотношений собственника имущества с созданными им унитарными предприятиями и даже учреждениями! Но и это еще не все: оказывается, к числу корпоративных относятся традиционно трактовавшиеся в качестве ограниченных вещных... права хозяйственного ведения и оперативного управления! Почему? Потому что данные права не во всем "вписываются" в категорию вещных и, кроме того, принадлежат субъекту (унитарному предприятию или учреждению), который находится в юридически подчиненном положении по отношению к третьему лицу (собственнику). Здесь Н.В. Козлова цитирует известное высказывание Н.Д. Егорова: "...трудно представить себе единое комплексное правоотношение, участники которого находятся в равном юридическом положении, но при этом одна сторона подчинена другой"*(321). А между тем ничего удивительного в этом (по мнению нашего автора) нет: "...одновременное существование этих двух, на первый взгляд взаимоисключающих, тенденций как раз и составляет специфику корпоративного правоотношения, в котором принцип юридического равенства субъектов сочетается с принципом подчинения, допускающим возможность влияния воли одних участников правоотношения на волю других"*(322). Заключительное утверждение Н.В. Козловой, относящееся к заявленной теме параграфа*(323), еще раз передает сущность вышеописанного ее "открытия": "...взаимоотношения между любым юридическим лицом и его учредителем имеют корпоративную природу, являются корпоративными

правоотношениями"*(324) (выделено мной. - В.Б.).

Совершенно идентичным образом (за вычетом нескольких, непосредственно не относящихся к теме, вставок) развивается тема корпоративных правоотношений и в монографии Н.В. Козловой 2005 г. Увы, анонсированного двумя годами ранее "детального освещения" темы мы там не находим. Вместо этого добавляется новый (в смысле, не высказывавшийся в предыдущей книге) тезис об обязательственном характере правоотношений между учредителями юридического лица до его

государственной регистрации (с. 106-110). А далее (со с. 110) мы встречаем уже знакомые нам упреки о несовершенстве формулировок п. 2 ст. 48 ГК с "выводом" о корпоративных правоотношениях как "...самостоятельном виде гражданских правоотношений, имеющих организационно-имущественный характер"*(325). Разбавленное вопросами о понятии корпорации*(326), корпоративной сделки*(327), проблеме имущественного характера корпоративных правоотношений*(328) и некоторыми другими (посторонними теме), изложение это по-прежнему опирается на взгляды Д.В. Ломакина на субъектный состав, объект и содержание корпоративных правоотношений*(329), попытки доведения суждения о корпоративном характере отношений между юридическим лицом и его учредителями до абсурда*(330), и, конечно, на суждение о корпоративной природе прав хозяйственного ведения и оперативного управления*(331). Из содержательных новаций бросаются в глаза три: (1) к числу субъектов корпоративных отношений (а значит и правоотношений тоже?) отнесены теперь не только юридические лица и их учредители, но также и субъекты, осуществляющие функции органов юридического лица*(332) (это утверждение, впрочем, не подкрепляется даже литературными ссылками); (2) корпоративные правоотношения возникают не на пустом месте, а заменяют собой прежде существовавшие обязательственные правоотношения между учредителями корпорации - юридического лица*(333); (3) в один ряд с корпоративными правами хозяйственного ведения и оперативного управления помещается прежде никому невиданное право корпоративного пользования имуществом*(334).

Что здесь можно сказать? Как следовало бы оценить описанную концепцию? Отвлекаясь от той формы, в которой она подана, от той аргументации, которая использована для обоснования ее положений, от степени ее содержательной самостоятельности и правдоподобия*(335), мы все же не можем не выделить ее главной положительной методологической черты: рассуждения Д.В. Ломакина и П.В. Степанова о едином корпоративном правоотношении наконец безжалостно и окончательно оставляются, будучи замененными поиском сферы распространения корпоративных правоотношений (корпоративных прав) различного содержания и различных видов. Не одного сложного корпоративного правоотношения со множеством самых разномастных прав и обязанностей, но корпоративных правоотношений во множественном числе. Допуская подобное разнообразие, ученый, порой, заходит настолько далеко, что дает повод отнести себя к числу тайных приверженцев взгляда о тождестве корпоративных правоотношений с корпорационными - иначе откуда бы взялись утверждения о корпоративной природе всех правоотношений между корпорацией и ее участниками, прав хозяйственного ведения и оперативного управления и уж тем более - о существовании права корпоративного пользования? А между тем этот результат - внешне совпадающий с бездоказательными утверждениями взгляда на корпоративное право как право корпораций - имеет совсем другое (отнюдь не филологическое!) объяснение и обоснование: для Н.В. Козловой корпоративными являются не все вообще правоотношения с участием корпораций, а лишь правоотношения, более или менее тесным образом связанные с фактом участия в делах и (или) капиталах юридического лица. Конечно, та или иная "привязанность" отношений, складывающихся в реальной жизни, к факту участия в юридическом лице обязательно, с большей или меньшей интенсивностью проявляет себя; но ведь ученый-юрист не ставит своей задачей простое описание этих самых фактических отношений! Научное изучение, к тому же имеющее своим предметом не фактические, а юридические отношения, характеризуется, в числе прочего, способностью пренебречь теми чертами изучаемого предмета, которые не оказывают влияния на его природу (существо) и содержание. К примеру, право требования выплаты объявленного дивиденда, конечно же, не изменяет своей

обязательственной природы только потому, что необходимым условием его возникновения является участие кредитора в акционерном обществе (наличие у кредитора статуса акционера); точно так же и права хозяйственного ведения и оперативного управления (по своей сути - абсолютные, противопоставленные всем другим лицам) не перестают быть ограниченными вещными лишь оттого, что их обладатель ограничен в их реализации правом собственности на имущество и связан с его собственником относительными правоотношениями; об утверждении, согласно которому право ограниченного пользования чужой индивидуально-определенной вещью (квартирой, дачей, гаражом и т.д.) становится корпоративным потому, что предоставляется не первому встречному, а только члену корпорации (например, потребительского кооператива), нечего и говорить. Неготовность Н.В. Козловой пренебречь этой связью, с одной стороны, грозит утянуть эту концепцию из теоретического поля в область схоластики*(336), а с другой - объясняет чрезмерно радикальные, в ее рамках сделанные выводы.

6. Нашему ученику - А.Б. Бабаеву - впервые в отечественной литературе (2006-2007 гг.) удалось указать прежде известную ученому миру правовую категорию, к которой сводятся корпоративные правоотношения*(337). Имя ей - секундарное право. Кроме того, именно им (также первым и пока единственным из числа современных авторов) сформулированы определенные методологические требования, предъявляемые всякому исследователю корпоративных правоотношений. Положительное отношение к методологической части исследований А.Б. Бабаева не мешает, однако, отказаться разделять содержательную часть его выводов.

В автореферате его кандидатской диссертации (2006 г.) читаем: "Одним из основных прав акционера является право участия в формировании воли общества, которое заключается в первую очередь в возможности голосовать на общем собрании акционеров. - В содержании права на участие в общем собрании акционеров обнаруживаются все признаки секундарного: оно реализуется благодаря действиям самого управомоченного лица, порождает определенные последствия, охраняемые законом, и ему не противостоит обязанности. Последствием осуществления такого права является связанность общества волеизъявлением акционера. Общество не может воспрепятствовать наступлению последствий реализации права акционера или каким-то образом влиять на них"*(338). Аналогичные юридические возможности (правда, существующие в неразрывной связи с обязанностью их осуществления) обнаруживаются им у членов совета директоров, членов коллегиального исполнительного органа и лица, исполняющего функции единоличного исполнительного органа (руководителя) корпорации*(339). Общим признаком всех названных возможностей является цель их признания - формирование воли корпорации как юридического лица. В качестве положения для защиты А.Б. Бабаев выставляет следующее утверждение: "Право на участие в формировании воли юридического лица является секундарным, поскольку секундарно-управомоченному субъекту (акционеру, члену совета директоров, члену коллегиального исполнительного органа, единоличному исполнительному органу) противостоит связанность юридического лица волеизъявлением другого лица"*(340).

Данная позиция получила развитие в двух последующих (2007 г.) статьях ученого, посвященных непосредственно корпоративным правам и правоотношениям.

Очерк "Проблема корпоративных правоотношений" отталкивается от тезиса о том, что правоотношения с участием корпораций "...представляют собой сложный комплекс обязательственных, секундарных и некоторых иных отношений между различными субъектами"*(341); что "правоотношения, возникающие на основе участия в корпорации и в связи с таким участием, несомненно, представляют собой целый комплекс правоотношений различного содержания и юридической природы, построенных на

разных принципах, с различным субъектным составом и некоторыми другими видовыми особенностями"*(342). Обращаем особое внимание на то, что этот тезис столь широк, что не зациклен на одних исключительно гражданских правоотношениях - в нем ведется речь о правоотношениях вообще. Подобный подход, который условно можно назвать плюралистическим, открывает исповедующему его исследователю значительно более широкие возможности и горизонты в сравнении с подходом монотеистическим, связывающим ученого буквально по рукам и ногам и требующим от него то ли "засовывание" всех мыслимых прав и обязанностей в рамки единого "сложного" корпоративного мегаправоотношения, то ли искусственное подведение различных по своей природе отношений под категорию корпоративных с низведением последней до уровня ничего не значащей "вывески". Избрание этого подхода ничем не исключено и ничему не противоречит: несмотря на все предыдущие попытки доказать, что любые правоотношения участников с юридическим лицом являются корпоративными, тезис этот никак нельзя считать доказанным. И главное: плоды принятого на вооружение плюрализма видны уже с первых строк очерка - именно этот подход позволяет А.Б. Бабаеву, с одной стороны, доказать существование правоотношений с участием органов юридического лица, названных им внутрикорпоративными правоотношениями, с другой - отказать в признании за этими правоотношениями гражданско-правовой природы*(343) (без плюралистического подхода к исследованию ни о чем подобном не могло бы идти и речи). Внутрикорпоративным правоотношениям ученый противопоставляет внешние корпоративные правоотношения, субъектами которых являются корпорация с одной стороны и ее участник - с другой*(344). Центральными из них являются правоотношения участия в формировании воли корпорации, распадающиеся (сообразно этапам удовлетворения облеченного ими интереса) на два различных вида: "...1) правоотношение по созданию условий для осуществления права, 2) и собственно его осуществление"*(345). Первое обеспечивается обязанностями корпорации создать необходимые условия, совершив для этого определенные активные действия (например, уведомив акционера о созыве и проведении общего собрания), а также учесть волеизъявление участника; второе - связанностью корпорации теми правовыми последствиями, которые наступают вследствие реализации участником своего права*(346). Первое правоотношение "...будучи относительным, тем не менее не является обязательственным"*(347); второе "...отвечает всем признакам секундарного"*(348). Права второго типа принадлежат и лицам, осуществляющим функции единоличного исполнительного органа корпорации, а также членам ее совета директоров; специфика их лишь в том, что таковые, закрепляясь за одним лицом, осуществляются им в интересе другого лица - корпорации*(349), в то время как участник, разумеется, реализует принадлежащее ему корпоративное право в своем собственном интересе.

Как видим, предложенный ученым плюрализм все равно не простирается далее рамок понятия о правоотношении. Это - главный недостаток концепции. Недостатком второстепенным, но все же тоже немаловажным является сведение корпоративного правоотношения исключительно к правоотношению участия в процессе формирования воли корпорации. Безусловно, таковые обладают значительной спецификой и не могут не быть отнесены к разряду корпоративных. Вместе с тем подобное ограничение круга исследуемых правоотношений в очерке никак даже не объясняется - не говоря уже о том, что не обосновывается. Другое самоограничение, существенно обедняющее интересное и многообещающее исследование, заключается в отказе А.Б. Бабаева от признания корпоративными правоотношений лиц, обладающих общими правами и несущих общие обязанности: для него корпоративными являются лишь правоотношения с участием корпорации как юридического лица - носителя самостоятельных потребностей, целей и

интересов.

Наконец, в статье "Методологические предпосылки исследования корпоративных правоотношений", как это ясно из ее наименования, ученым предпринимается попытка обобщить те концептуальные положения, без учета которых ни одна концепция корпоративных правоотношений не может претендовать даже на видимость правдоподобия. К их числу А.Б. Бабаев относит следующие положения (во всех цитатах выделение мое. - В.Б.):

1)корпоративными являются права, "...обусловленные существованием конкретного юридического лица" - корпорации, к числу которых безоговорочно относятся лишь хозяйственные общества*(350);

2)"круг правоотношений, в которых может состоять юридическое лицо,

...определен кругом правоотношений, доступных для любого субъекта гражданского права...", следовательно, "...из числа корпоративных отношений исключены все

обязательственные и вещные правоотношения, которые доступны любому субъекту"*(351), в том числе, например, и обязательства хозяйственного общества выплатить объявленные дивиденды своим участникам;

3)"...после отделения обязательств выплатить дивиденд и ликвидационный остаток корпоративное право на получение части прибыли и корпоративное право на ликвидационный остаток лишаются самостоятельного содержания. Они сводятся к возможности принятия соответствующего решения общим собранием. Следовательно, как то, так и другое право оказываются лишь разновидностью или проявлением права на участие в управлении обществом", которое - "...право участия в управлении - и является неким особым правовым явлением, которое подлежит глубокому и всестороннему анализу"*(352) как элемент содержания корпоративного правоотношения;

4)"если признать корпоративное правоотношение гражданско-правовым, то его участники должны обладать гражданской правосубъектностью. С этой точки зрения органы юридического лица не могут быть признаны участниками корпоративных правоотношений. В то же время отрицание за органами юридического лица статуса субъектов гражданско-правового отношения еще не означает отсутствия каких-либо правовых отношений между органами юридического лица"*(353);

5)"...участниками такого (корпоративного. - В.Б.) правоотношения являются, с одной стороны, лица, входящие в органы управления, а с другой - общество"*(354);

6)"ядро корпоративного права" составляет правомочие или возможность "...голосовать на общем собрании", поскольку только это правомочие "...принадлежит акционеру (участнику) вне зависимости от количества принадлежащих ему акций" и "...является непосредственным проявлением возможности формировать волю юридического лица"*(355);

7)субъективное право, включающее в себя правомочие голосовать на общем собрании корпорации, не обеспечивается какими-либо обязанностями этой корпорации - "праву участия акционера (участника) противостоит не обязанность, а связанность общества волеизъявлением управомоченного лица"*(356); обязанности "создать условия" и "учесть голос" входят в содержание правоотношений, которые ничем не отличаются от традиционных обязательств*(357);

8)"...объектом любого субъективного гражданского права выступает удовлетворение интереса управомоченного лица"; в случае с корпоративным правоотношением "...интерес лица удовлетворяется его собственными действиями: участием в управлении юридическим лицом"*(358);

9)как обязательство, так и корпоративное правоотношение относятся к разряду относительных, но "...если в обязательстве интерес лица удовлетворяется посредством

совершения определенных действий обязанным лицом, то в корпоративном - благодаря действиям самого управомоченного субъекта. Если в обязательстве на пассивной стороне находится обязанность совершить данное действие, то в корпоративном правоотношении - лишь связанность действиями активного лица. Такие правоотношения уже были замечены цивилистикой и получили название секундарных"*(359).

Легко заметить, что новыми в этом перечне тезисов оказываются положения 3 и (отчасти) 5. Тезис 3 устраняет очевидный и отмеченный прежде недостаток - объясняет причины, по которым из предмета рассмотрения прежде были исключены правоотношения, связанные с распределением прибыли и ликвидационного остатка. В рамках же пятого утверждения уточняется вопрос об основании возникновения корпоративных правоотношений, каковым (по мнению А.Б. Бабаева) оказывается не участие лица в создании корпорации - юридического лица, а участие лица в работе органов его управления (хотя бы и такого из них, как общее собрание участников). Каких-то других концептуальных изменений или дополнений ранее сформулированных воззрений более не обнаруживается; общую их оценку - см. выше; оценка каждого из тезисов будет дана ниже, в процессе наших собственных теоретических построений.

7. Взгляды А.А. Зурабяна (2008 г.), не характеризуясь содержательной новизной, отличающей их от воззрений предшественников, весьма интересны с точки зрения той логики, которой придерживался автор при их изложении.

Прежде всего, для автора нет никаких сомнений не только в единственности "правоотношенческой" парадигмы рассмотрения юридической стороны отношений корпорации с ее участниками*(360). Не видит он никаких проблем и с утверждением,

согласно которому "...корпоративные правоотношения рассматриваются как составная и неотъемлемая часть гражданских правоотношений"*(361) (выделено мной. - В.Б.). Как же автор получил это знание? По идее, оно должно было образоваться из исследования корпоративных отношений и тех юридических форм, в которые они облекаются, но ничего подобного в диссертации (судя по крайней мере по автореферату) нет. Вместо обоснования этого - судя по наименованию работы - призванного быть центральным тезиса, таковой оказывается попросту предустановленным, аксиоматически констатированным положением. Сам автор вполне искренне признается, что "при анализе корпоративных правоотношений особое внимание было уделено не специфике их элементов по отношению к гражданскому правоотношению..., а исследованию видов корпоративных правоотношений..., а также механизма защиты прав участников корпоративных правоотношений"*(362) (выделено мной. - В.Б.). Но разве возможно исследовать различные виды понятия, предварительно не изучив, что же представляет собой это понятие? И можно ли добиться последнего, не уделяя внимание содержанию понятия - той самой "специфике элементов", которую автор считает возможным игнорировать?

Избранный А.А. Зурабяном подход к исследованию можно назвать сугубо прагматическим. Несколько утрируя, его можно охарактеризовать примерно так: есть круг правоотношений, интересующих исследователя; для того, чтобы оправдать их исследование под одной обложкой (в рамках единой диссертации), им и формулируется ряд бездоказательных теоретических постулатов. С одним из них -

1)о гражданско-правовой природе корпоративных правоотношений - мы только что познакомились; вот другие:

2)"...под корпоративным правом... понимается совокупность правовых норм, регулирующих общественные отношения, связанные с возникновением и деятельностью всех юридических лиц (т.е. корпораций и некорпораций)"*(363) (тезис Н.В. Козловой о корпоративном праве как праве юридических лиц и их участников);

3)

"корпоративные

правоотношения...

являются

организационно-имущественными"*(364), т.е. их объектом является "...организация деятельности... юридических лиц корпоративного типа"*(365) во имя эффективного управления имуществом этих юридических лиц (нет сомнений в заимствовании этого тезиса у П.В. Степанова*(366));

4)существуют три вида корпоративных правоотношений: "1) ...связанные с созданием, реорганизацией и ликвидацией корпораций; 2) ...при формировании единой воли корпорации и выражении ее вовне; 3) ...в рамках распределения прибыли / иных благ, связанных с деятельностью корпорации..."*(367) (здесь просто собрано то, что интересует А.А. Зурабяна; почему именно это - нет ни малейшей попытки объяснения);

5)"...корпоративные правоотношения являются... имущественными и относительными..., не относятся ни к вещным, ни к обязательственным и представляют особый, отдельный вид гражданских правоотношений"*(368) (почтенный тезис, почти 150-летнего возраста, ныне мало кем отвергаемый).

Совокупность этих тезисов и дает нужный А.А. Зурабяну результат. Со стороны формальной ею обеспечивается первая (теоретическая) глава диссертации; со стороны содержательный достигается необходимая цель - объясняется круг рассматриваемых в работе вопросов. Основная же часть работы оказывается посвященной изучению вовсе не корпоративных правоотношений как таковых - не выявлению их содержательных свойств и признаков, предопределяющих их гражданско-правовую (родовую) принадлежность и их обособленное от других гражданских же правоотношений существование*(369), а изучению отдельных, достаточно произвольно отобранных исследователем видов правоотношений, складывающихся между корпорациями, с одной стороны, и их участниками - с другой, объединенных автором под "корпоративной" вывеской. Теории корпоративных правоотношений как таковых, корпоративных правоотношений в целом, у А.А. Зурабяна, таким образом, мы не находим.

8. Что же объединяет все рассмотренные - на первый взгляд, разнородные, но в действительности имеющие более сходств, чем различий, - современные теории корпоративных правоотношений? Стремясь создать почву для ревизии прежде сформулированных воззрений и построения собственной концепции, мы не ставим своей целью один только обзор тех или иных их характеристик как таковой, но планируем указать лишь на их сходства, которые могут быть оценены как их содержательные недостатки (дефекты).

I. Прежде всего, рассмотренные концепции исходят из предустановленного постулата, согласно которому юридической формой корпоративных отношений являются корпоративные правоотношения; последние же понимаются исключительно как совокупность (связь) субъективного права и юридической обязанности. "По умолчанию" большинства исследователей - т.е. по тому факту, что вопроса о том, какие вообще возможны подходы к проблеме, даже не анализируется - можно "прочесть", что "правоотношенческий" подход в его классическом виде признается учеными единственно плодотворным. Более веские (хотя и, по-прежнему, косвенные) доказательства этого вывода мы находим у Д.В. Ломакина и А.Б. Бабаева: первый в самой категорической форме отвергает возможность существования так называемой корпоративной правоспособности (юридической формы, которая могла бы рассматриваться в качестве альтернативы корпоративному правоотношению)*(370), а второй, признав корпоративные права секундарными (т.е. такими, которые обычно признаются существующими вне рамок правоотношения в его каноническом понимании), пошел на то, чтобы отнести секундарные права к разряду субъективных - так велико было стремление "загнать" секундарные права в правоотношения*(371).

Сложившаяся ситуация во многом объясняется весьма слабой развитостью общего научного представления о таком понятии, как правовая (юридическая) форма.