Korporativnoe_pravo_Aktualnye_problemy_teorii_i_praktiki

что субъекты, участвующие в общей собственности, вместе с общим имуществом образуют некоторое единство со сложной структурой. Характерным является то, что основой и необходимым условием этого единства является отношение каждого из сособственников к одной и той же вещи. Благодаря этому объект гражданского права, помимо своей традиционной пассивной функции удовлетворения человеческих потребностей, приобретает новое свойство - он становится в центре объединения субъектов права. Можно сказать, что в данном случае мы сталкиваемся с активной ролью объекта прав. По большому счету последние объединяются, а новый субъект права образуется именно благодаря наличию общего объекта*(439). Иными словами, отношения субъектов к имуществу (права на доли в общем имуществе) первичны, отношения между сособственниками - вторичны. В этом выражается своеобразное качество объекта прав, которое он приобретает в рамках института общей собственности: его дробление на идеальные доли вызывает к жизни новый субъект гражданского права - коллектив сособственников*(440).

Хотелось бы специально подчеркнуть выдвинутый тезис об активной, "субъектообразующей" функции объекта в общей собственности. Забегая вперед, отметим, что с идентичной характеристикой имущества мы столкнемся в рамках простого товарищества, схожая ситуация наблюдается и в условиях принадлежности исключительного права нескольким субъектам (п. 4 ст. 1228 ГК), а также в некоторых других институтах. Во всех этих случаях роль объектов права полезно сравнить с их функциями в "классических" правоотношениях (к примеру, обязательственных). В условиях последних объект - не более чем идеологическая, надстроечная форма товара как объекта общественных экономических отношений, призванного удовлетворить тот или иной интерес*(441). В силу этого объект проявляет себя лишь постольку, поскольку в нем заключен этот интерес. Разумеется, в таких условиях его роль не может быть охарактеризована иначе как пассивная. Спешим заметить, что в выделенной нами группе институтов объекты не утрачивают этой роли: они по-прежнему являются правовой формой товаров. В то же время к ней прибавляется еще одна не менее важная "субъектообразующая" и потому активная функция. К сожалению, все исследователи, так или иначе касавшиеся вопроса об объектах правоотношений, упускали из вида их нестандартную, двоякую роль в выделенных нами институтах. Думается, в дальнейшем при изучении этой фундаментальной категории цивилистики следует выделять две группы правоотношений:

1)правоотношения, где на один объект устанавливается одно субъективное право, принадлежащее нескольким лицам одновременно (роль объекта: пассивная + активная, "субъектообразующая");

2)правоотношения, где на объект установлены права, каждое из которых принадлежит только одному лицу (роль объекта: пассивная).

Что же касается юридических фактов, лежащих в основании динамики правоотношений общей собственности, то здесь должно быть отмечено следующее их любопытное свойство. Рассмотрим пример: несколько граждан решили "в складчину" (на общие средства) приобрести, скажем, автомобиль. Заключается договор купли-продажи, который, однако, не только выполняет свои традиционные обязательственные функции, связывая продавца и покупателя правами и обязанностями по передаче вещи и уплате денег, но и становится своеобразным "учредительным документом" корпорации - нового субъекта вещных прав (коллектива сособственников).

Помимо права общей долевой собственности гражданскому законодательству России известен также институт права общей совместной собственности, т.е. права общей собственности, существующего без определения долей в ценности вещи - объекте такого права. Общая совместная собственность может возникнуть только в

случаях, прямо предусмотренных законом (см. ст. 244 ГК), которым в настоящее время предусмотрено всего лишь два таких случая - (1) общая совместная собственность супругов на имущество, приобретенное ими во время брака (ст. 256 ГК*(442)), и (2) общая совместная собственность членов крестьянского (фермерского) хозяйства на имущество, используемое для ведения такого хозяйства (ст. 257 ГК). До недавнего времени (до 21 мая 2001 г.) законодательству был известен и третий возможный случай образования отношений общей совместной собственности - (3) общая совместная собственность граждан, совместно проживающих в приватизированной квартире (см. ч. 1 ст. 2 Закона РСФСР от 4 июля 1991 г. N 1541-1 "О приватизации жилищного фонда в Российской Федерации"*(443)).

Разумеется, в тех случаях, когда образование общей совместной собственности допускается диспозитивным правилом закона, договором между сособственниками может быть установлен и иной правовой режим соответствующего имущества, в частности режим общей долевой собственности. Больше того, прекращение права общей совместной собственности, которое может произойти во всякое время и по инициативе любого из ее участников*(444), а также по инициативе кредиторов любого из участников (см. об этом ст. 255 ГК), предполагает необходимость предварительного определения размеров долей, в соответствии с которыми должен происходить раздел (производиться выдел), т.е. ее преобразование в долевую (см. ст. 254 ГК).

Владение и пользование имуществом, находящимся в общей совместной собственности, осуществляется всеми сособственниками совместно (или, по выражению Кодекса, "сообща") (п. 1 ст. 253 ГК); распоряжение - по согласию всех участников, которое предполагается независимо от того, кем совершается соответствующая сделка (п. 2 ст. 253). Сделка по распоряжению объектом права общей совместной собственности, совершенная одним ее участником без согласия других, может быть оспорена только в том случае, если будет доказано, что об отсутствии согласия знала или заведомо должна была знать другая сторона по сделке (п. 3 ст. 253). Не вполне понятна смысловая разница, которую законодатель вложил в выражения "сообща" и "по согласию всех участников" (общему согласию), употребленные в цитированных нормах: в этимологии слов "сообща" и "общее согласие" нет никакой разницы.

Можно, впрочем, предположить и иное. Законодатель действительно вовсе и не собирался подчеркивать какую-то разницу между п. 1 и 2 ст. 253, но имел в виду противопоставить содержащиеся в них формулировки аналогичным нормам о праве общей долевой собственности, где в основе порядка определения и владения, и пользования, и распоряжения лежит соглашение сособственников (п. 1 ст. 246 и п. 1 ст. 247 ГК). Такое противопоставление вполне логично, ибо подчеркивает ту очевидную мысль, что если внутренние отношения сособственников - участников общей долевой собственности (корпоративные отношения) основаны на договоре, стало быть - в принципе подвержены гражданско-правовому регулированию, а значит (при необходимости) и судебному вмешательству, то внутренние отношения участников совместной собственности (тоже корпоративные отношения) предметом внимания гражданского права просто не являются (не получают внешнего выражения в какой-либо правовой форме). В достижении договоренности между участниками общей долевой собственности всегда может "помочь" суд; но если не в состоянии договориться участники собственности совместной, это свидетельствует о развале внутренних сособственнических (корпоративных) отношений и, стало быть, о фактическом прекращении общей совместной собственности.

3. Следующей сферой, пригодной для изучения корпоративных отношений участников общей деятельности друг с другом, является общая (совместная) деятельность, осуществляемая в рамках договора простого товарищества, иногда иначе

именуемого договором о совместной деятельности*(445).

"По договору простого товарищества (договору о совместной деятельности) двое или несколько лиц (товарищей) обязуются соединить свои вклады и совместно действовать без образования юридического лица для извлечения прибыли или достижения иной не противоречащей закону цели", - такую дефиницию договору простого товарищества дает п. 1 ст. 1041 ГК. Регулированию данного института ГК отводит отдельную гл. 55, которая, как известно, расположена в разделе, посвященном отдельным видам обязательств. Такая топография (расположение) норм о договоре простого товарищества свидетельствует о том, что законодатель видит в нем основание возникновения лишь таких относительных правоотношений, которые являются обязательствами. Впечатление о правильности именно такого подхода еще более усиливается оттого, что закон не признает возникновения в рамках договора простого товарищества корпорации - юридического лица; отсутствие последней обыкновенно заставляет исследователей отвергать существование корпоративных отношений между товарищами. Чтобы оценить правильность такого вывода, равно как и сами законодательные нормы, посвященные так называемым обязательствам, возникающим из договора простого товарищества, мы рассмотрим их, сравнивая с уже изученными законоположениями о внутренних отношениях участников общей долевой собственности, благо что для такого сравнения ГК дает достаточно обширный материал.

Норма п. 1 ст. 1042 называет одной из главных отличительных черт данного договора соединение вкладов участников данного договора; ст. 1043 описывает юридический режим вкладов товарищей: внесенное ими имущество признается общей долевой собственностью*(446). Такой же юридический статус приобретают продукция, плоды и доходы, полученные от совместной деятельности (абз. 1 п. 1 ст. 1043). А это заставляет законодателя повторить в отношении простого товарищества многие положения, которые он закрепил в главе, посвященной общей собственности, в том числе относительно пользования общим имуществом (п. 3 ст. 1043 ГК), а также порядка распределения расходов, убытков и прибыли (ст. 1046, 1048 ГК).

В то же время внутренние отношения участников договора простого товарищества по ряду параметров существенно отличаются от внутренних отношений участников общей долевой собственности. Эти отличия говорят о том, что внутренние отношения участников простого товарищества отражают новый (более высокий) уровень объединения субъектов гражданского права. Достигается это прежде всего за счет такой отличительной черты, как целенаправленное создание товарищеского объединения во имя достижения общей цели, в равной мере одинаково важной для всех товарищей. Вся важность этого обстоятельства предстанет перед нами в особо ярком свете именно при сравнении психологических установок участников права общей долевой собственности и участников простого товарищества.

Субъекты вступают в отношения простого товарищества добровольно, с целью соединить свои усилия на пути к общей цели, достичь которую самостоятельно они не могут. Каждому из лиц, вступающих в этот договор, необходимы дополнительные материальные средства, профессиональные навыки, знания, умения, а также правовые инструменты, которых нет у него, но есть у партнера - лица, которому он доверяет по крайней мере, как самому себе. Все эти преимущества товарищи вкладывают в общую "корзину", чтобы осуществлять взаимопомощь, удовлетворяя те или иные потребности друг друга на пути к общей цели*(447). Таким образом, товарищей объединяет в новом образовании не только наличие общего имущества, но и потребность во взаимной помощи, залогом предоставления которой является стремление к общей цели, которая, как правило, носит постоянный характер, т.е. существует все то время, пока существует простое товарищество, а залогом ее получения - лично-доверительные отношения

товарищей.

Вслучае с общей собственностью взаимоотношения субъектов выглядят иначе. Сособственниками становятся далеко не всегда по желанию - зачастую это происходит поневоле (к примеру, в случае поступления неделимой вещи (допустим, квартиры) в собственность нескольких наследников (допустим, троих внуков по завещанию дедушки)). Конечно, ситуация, в которой будущие сособственники сами стремятся получить какое-либо имущество в общую собственность, тоже вполне мыслима; так происходит, в частности, в случае нехватки денежных средств каждого из будущих сособственников для покупки дорогостоящего товара (земельного участка, дома, квартиры, дачи, гаража, автомобиля и т.п.); в этом случае они объединяют денежные средства, достаточные для приобретения такого предмета, и совместно совершают соответствующую приобретательскую сделку. Но что происходит далее? Вещь приобретена, цель достигнута; более никаких общих, в равной степени значимых для всех сособственников целей уже не стоит. Вполне понятно, что после поступления вещи

вобщую собственность взаимоотношения в коллективе сособственников начинают строиться по принципу "homo homini lupus est", ибо каждый из них смотрит на другого, как на препятствие, мешающее максимальному господству над общим имуществом. Отсюда проистекает кратковременный характер взаимопомощи (когда она требуется) в рамках общей собственности, - она имеет место тогда, когда сособственников, строго говоря, еще нет, т.е. на этапе объединения средств, чтобы приобрести требуемый предмет. После совершения соответствующей сделки для каждого члена коллектива, владеющего общим имуществом, другие его члены становятся не источником взаимопомощи, а обузой, неизбежным "злом", с которым приходится мириться.

Вусловиях договора простого товарищества, наоборот, общая цель заставляет как самих товарищей, так и законодателя предпринять ряд шагов в направлении дальнейшего их сплочения. Прежде всего это выражается в создании имущественной базы участников товарищеского объединения - общего имущества товарищей (ему посвящена отдельная ст. 1043 ГК). Создание такого имущества (в том числе - общей долевой собственности) не является целью товарищеского объединения - напротив, оно служит средством к достижению совсем иной цели, выходящей за рамки простого имущественного объединения; к тому же данное понятие относится к разряду содержательно сложных и не исчерпывается одной только общей собственностью - так, норма абз. 2 п. 1 ст. 1043 ГК указывает, что туда может входить также имущество, закрепленное за товарищами на правах, отличных от права собственности. Более того, на основании этой нормы можно сделать вывод, что право товарища на внесенное им имущество подвергается значительной трансформации в сторону его сужения, так как оно может использоваться только "в интересах всех товарищей" (абз. 2 п. 1 ст. 1043 ГК), а также только "по их общему согласию" (выделено нами. - В.Б., К.Б.) (п. 3 ст. 1043 ГК). Можно сказать, что законодатель, по сути, ввел в ГК особый тип имущественного комплекса*(448) - общее имущество товарищей, который (еще раз обратим на это внимание) далеко не всегда сводится к общей долевой собственности товарищей*(449). В отношении этого (общего) имущества у каждого товарища возникает особая юридическая возможность - возможность принимать участие в определении порядка пользования этим имуществом (п. 3 ст. 1043 ГК). По своему содержанию это право подходит очень близко к праву сособственника на долю в общей собственности*(450), что наталкивает нас на вывод о том, что в классификации правовых форм они должны быть объединены в одной группе; по своему же объекту оно выходит за рамки тех, что объединены товарищами на праве общей долевой собственности, и касается также имущества, принадлежащего другим товарищам на праве, отличном от права собственности (второе слагаемое нашего "уравнения")*(451). Более того, становится

очевидно, что каждый из участников договора простого товарищества обладает по отношению к имуществу, о котором идет речь в абз. 2 п. 1 ст. 1043 ГК (второе слагаемое), идентичными правовыми возможностями, вне зависимости от того, кому из товарищей оно принадлежит на праве, отличном от права собственности, - ведь теперь (после объединения этого имущества с имуществом других товарищей) для того, чтобы распорядиться этим имуществом, необходимо заручиться единогласной поддержкой всех товарищей (п. 1 ст. 1044 ГК). Общее согласие участников договора необходимо даже тогда, когда распоряжаться или пользоваться данным имуществом собирается товарищ, внесший его в качестве вклада в общее дело.

Объединив коллектив товарищей в области прав, законодатель в то же время существенно осторожнее поступает с ответственностью. Дело в том, что нарушение обязательства, допущенное товарищем после внесения своего вклада в общее товарищеское имущество, не превращает всех товарищей в солидарных должников. В случае деликта кредитор может предъявить требования только к тому из товарищей, с которым он заключил соответствующую сделку, - превращение такого имущества во вклад в совместную деятельность не имеет для него никакого значения. Несколько по-другому ситуация выглядит, если вред был причинен не по вине должника, а кем-то из товарищей, который по общему решению коллектива использовал соответствующее имущество, - в этом случае должник наделяется регрессным требованием к виновному товарищу; можно сказать, что законодатель, стремясь обойтись без конструкции общих обязательств товарищей, "возвращает" бремя ответственности в рамки взаимоотношений внутри договора простого товарищества.

Как же соотнести между собой, во-первых, идентичные права каждого товарища ко второму слагаемому общего имущества (имуществу, закрепленному за одним из товарищей на праве, отличном от права собственности) и, во-вторых, персональную ответственность должника в рамках соответствующего обязательства с последующим регрессом на виновное лицо? Мы пришли к выводу, что после внесения такого имущества в качестве вклада в общее дело право на него осуществляется в общем интересе всех товарищей, можно сказать, что оно становится принадлежащим коллективу товарищей. Что же касается обязанностей, проистекающих из первоначальной сделки товарища со своим кредитором (к примеру, плата за пользование арендованным имуществом), то они так и остаются обязанностями данного субъекта. При этом бремя принадлежности и осуществления соответствующего право ложится не только на заключившего соответствующую сделку товарища, но и на других товарищей (ст. 1046 ГК), т.е. на весь коллектив участников договора. Это означает, что, расплатившись со своим кредитором, должник "переходит" во внутреннюю сторону договора простого товарищества, где "перекладывает" свои затраты на коллектив товарищей - на субъекта, в пользу которого он добровольно трансформировал свое право и от которого должен получить соответствующую материальную компенсацию с учетом долей других товарищей. Иными словами, данный товарищ выступает в качестве своеобразного "посредника"*(452) между коллективом товарищей и своим контрагентом, - в конечном счете, последнему он платит лишь свою долю, а остальную часть ему, в свою очередь, возмещают другие участники договора простого товарищества. Если посмотреть на данную ситуацию с позиции кредитора, то здесь он сталкивается со вполне стандартной ситуацией: у него есть ответственное лицо (должник), и ему нет дела до того, что этот должник еще и участник договора простого товарищества.

Сказанное не может не привести к выводу о том, что коллектив товарищей, подобно коллективу сособственников, также является носителем ограниченного объема гражданской правоспособности, куда входят, в отличие от права общей собственности, уже три различных элемента: (1) способность иметь имущество на праве собственности

(проявляет себя в первом слагаемом сконструированного нами "уравнения"), (2) способность осуществлять имущественные права, отличные от права собственности, принадлежащие отдельным товарищам (проявляет себя во втором слагаемом "уравнения"), (3) способность к использованию чужих нематериальных благ (профессиональных и иных знаний, навыков и умений, деловой репутации и деловых связей того или иного конкретного товарища) в общем интересе. Осуществление товарищеской правоспособности требует выработки единой воли данного субъекта, т.е. единогласного решения коллектива товарищей (п. 3 ст. 1043, п. 1 ст. 1044 ГК). Отражением более тесного характера товарищеского объединения (в сравнении с коллективом сособственников) являются, в частности, законодательные предписания о пропорциональной долям ответственности товарищей по общим обязательствам (ст. 1047 ГК), о "праве" каждого товарища вести дела от имени всех товарищей (абз. 1 п. 1 ст. 1044 ГК), о "праве" товарища на информацию*(453) (ст. 1045 ГК).

Таким образом, ГК не только сохраняет за объединением товарищей те качества, которые имеет коллектив сособственников, но и добавляет к ним новые. Если в ходе нашего анализа общей собственности был выдвинут тезис о правоспособности коллектива сособственников, состоящей только из возможности иметь право собственности на общее имущество, то в случае с простым товариществом, как мы показали, правоспособность коллектива расширяется. Ведь теперь за ним закрепляется возможность обладать не только общей собственностью, но также и иметь имущество на других правах. В результате появляется новый имущественный комплекс - общее имущество товарищей, а договор простого товарищества становится "учредительным документом" нового субъекта прав - простого товарищества (что роднит его, в частности, с договором, лежащим в основе общей собственности, о котором речь шла выше).

"Субъектообразующая" роль имущества, как было уже сказано в предыдущем пункте данного очерка, сохраняется и в простом товариществе. При этом если в общей собственности имущество сводилось только к вещам (в силу того, что сама собственность - вещное право), то здесь активную роль приобретают уже не только они, но также и объекты других субъективных прав, умения, профессиональные навыки товарищей, входящие в состав имущества простого товарищества.

Однородность конструкции товарищеского объединения с объединением сособственников не позволяет сделать иного вывода, чем тот, что юридические возможности участников данных объединений, являющиеся правовой формой внутренних (корпоративных) отношений между участниками таких объединений, также являются разновидностями одного родового понятия - понятия о специальной гражданской правоспособности. Основанием ее возникновения является участие или членство в соответствующем - товарищеском либо сособственническом - коллективе; содержанием - способности к участию в выработке общей воли по вопросам порядка владения, пользования и распоряжения общим имуществом, осуществления и защиты иных имущественных прав и использования нематериальных благ, составляющих вклады в общее дело, в общем интересе (для достижения общей цели).

4. Простое товарищество - не единственный институт, в названии которого используется слово товарищество. Товариществом законодатель именует также и особый вид корпораций - коммерческих организаций или юридических лиц (п. 1, 2 ст. 50, п. 1 ст. 69 ГК). Анализ этого института мы будем производить, во-первых, в сравнении с результатами, достигнутыми в ходе рассмотрения простого товарищества, так как схожесть в данном случае является намного более глубокой, чем банальное наличие общих слов в названиях двух институтов, а во-вторых, помня о выводах, к которым мы пришли, исследуя институт общей собственности. Вместе с тем рассмотрение вопроса целесообразнее начать с констатации основного различия между исследуемыми

институтами, на которое нам указывает законодатель в п. 1 ст. 1041 ГК. Согласно этой норме заключение договора простого товарищества не приводит к образованию нового субъекта права, а точнее - к появлению юридического лица. В то же время в ст. 48 и 50 ГК содержатся прямые указания, свидетельствующие о полноценной правосубъектности (юридической личности) полного и коммандитного товариществ. Это обстоятельство обусловило даже различное расположение норм об этих двух институтах в законе: правила о хозяйственных товариществах - юридических лицах заняли место среди норм о лицах (в подразд. 2 разд. I ГК), а вот простое товарищество, будучи договорным коллективным образованием (корпорацией) без правосубъектности, оказалось урегулированным нормами об отдельных видах обязательств (разд. IV ГК).

К каким содержательным последствиям приводит наделение хозяйственного товарищества качеством юридического лица? Главным из них является распространение на товарищество всех признаков понятия юридического лица, указанных в определении абз. 1 п. 1 ст. 48 ГК. Среди них особое внимание нужно обратить на следующие. Во-первых, по мысли законодателя, складочный капитал хозяйственного товарищества принадлежит именно ему самому как юридическому лицу, как особому виду субъектов права. Это обстоятельство предопределяет, во-вторых, способность товарищества самому приобретать для себя субъективные гражданские права, способность самостоятельного распоряжения ими, а также способность к тому, чтобы принимать на себя юридические обязанности. В-третьих, законодатель обязал товарищество иметь собственное наименование, что дает возможность этому юридическому лицу от своего имени вступать в правоотношения, выступать в суде в качестве истца и ответчика, а также участвовать в некоторых публичных правоотношениях. Перечисленными признаками все основные отличия*(454) хозяйственного товарищества от корпоративного образования, не обладающего статусом юридического лица, в общем-то и исчерпываются.

При всем своем незначительном количестве обнаруженные отличия, конечно, имеют значительный вес. Преимущества, которые они дают институту хозяйственного товарищества, на наш взгляд, состоят прежде всего в более плотном связывании их участников друг с другом перед лицом государства, что особенно хорошо заметно в области налоговых, а также процессуальных правоотношений. Иными словами, наделение хозяйственного товарищества (в широком смысле - корпорации) качеством юридического лица выражает собою попытку законодателя превратить коллектив субъектов в некоторое единство перед лицом не только частного, но и публичного права, которая сопровождается введением нового уровня сплачивания субъектов, невозможного в рамках простого товарищества. Этот шаг законодателя важен уже сам по себе, однако, помимо прочего, он заставляет товарищей усложнять организационную структуру своих взаимоотношений, - у них появляется возможность создавать органы юридического лица, которые, между прочим, наделяются полномочиями в области определения объекта налогообложения и налоговой базы (ст. 38, 274 НК). Следовательно, каждый из товарищей становится весьма зависимым от своего товарищества, так как ошибка такого органа может привести, во-первых, к убыткам самого товарищества, что, несомненно, отразится на каждом из участников ввиду уменьшения их вкладов, а во-вторых, к гораздо более серьезным последствиям, связанным с субсидиарной ответственностью товарищей по долгам товарищества. Простое товарищество ничего подобного не подразумевает: здесь каждый из заключивших договор заботится о своих взаимоотношениях с государством сам, потому что этот вид корпораций не подразумевает создание общих органов, ответственных за совместную налоговую отчетность перед государством.

Теперь рассмотрим более конкретно те преимущества, которые дает статус

юридического лица по сравнению с простым товариществом в области гражданского права. Среди них одним из главных является исключительное право на фирменное наименование - фирму (ст. 1473 ГК). Наличие этого исключительного права позволяет сформировать у потребителей и в деловых кругах устойчивую ассоциацию, существующую между фирменным наименованием и деятельностью юридического лица - обладателя соответствующего наименования*(455). Данная ассоциация резко повышает стоимость любого предприятия "на ходу", так как способствует более успешной и стабильной реализации производимой продукции. Возможно ли это в случае с организацией, в основе которой лежит договор простого товарищества? Думается, чисто теоретически это возможно: запрет на наименование простого товарищества в ГК прямо не закреплен. Однако на практике ничто не мешает другим участникам оборота воспользоваться такой "фирмой", чтобы облегчить собственную экономическую деятельность с помощью чужой репутации. Иными словами, право на такое наименование не является исключительным (ст. 1473 ГК), а следовательно, не защищается законом*(456).

Помимо этого, признание за корпорацией качеств юридического лица в значительной степени позволяет упростить экономические взаимоотношения товарищей. Наиболее четко это можно проследить на примере распределения ответственности по обязательствам юридического лица: материальные последствия погашения какой-либо задолженности товарищества обременят ее складочный капитал, что в итоге автоматически приведет к уменьшению вклада товарища. Логика здесь очень проста: если товарищество терпит убытки, то это сразу и непосредственно приводит к материальным потерям каждого товарища. В случае же с простым товариществом ситуация выглядит иначе. Здесь распределение убытков происходит при помощи обязательственно-правовых инструментов, предусмотренных гл. 22 ГК, и прежде всего с использованием регрессных обязательств. Это вполне естественно, так как п. 2 ст. 1047 ГК указывает, что по общим обязательствам, связанным с осуществлением участниками предпринимательской деятельности, товарищи отвечают солидарно. Аналогичное положение предусмотрено и для непредпринимательской деятельности простого товарищества, в случае если ответственность не связана с заключением договора (п. 1 ст. 1047 ГК). Везде, где речь идет о солидаритете должников, там неизбежна возможность применения регрессных обязательств, поскольку кредитор вправе предъявить требование об исполнении обязательства как ко всем солидарным должникам вместе, так и к любому (одному или нескольким) из них в отдельности, после чего исполнивший должник обращается к другим должникам с требованием возместить ему уплаченное за них (ст. 325 ГК). Таким образом, экономические потери всего коллектива участников договора простого товарищества зачастую опосредуются одним из товарищей. Можно сказать, что узаконением товариществ (корпораций) - юридических лиц и корпораций, не являющихся юридическими лицами, законодатель предлагает практике выбор любого из двух следующих способов распределения убытков от коллективной (общей, корпоративной) деятельности. Первый способ состоит в возложении убытков на искусственно создаваемое лицо, учредителями и участниками которого являются субъекты - участники корпоративной деятельности (члены корпорации). На самих участниках эти убытки отражаются опосредованно - через уменьшение так называемой "действительной стоимости" доли их участия в корпорации - товариществе. Второй способ заключается в использовании обязательственно-правовых средств (таких, как регресс и долевая ответственность) распределения убытков, оплаченных одним или несколькими участниками корпоративной деятельности, олицетворяющими таковую перед лицом кредиторов, между всеми участниками такой деятельности.

Указанными преимуществами выгоды, предоставляемые ГК товарищам, создавшим товарищество - юридическое лицо, по большому счету, исчерпываются. В остальном же, следует признать, суть обоих институтов идентична. Это проявляется прежде всего в том, что несколько субъектов сплачивается вокруг одного общего имущества, созданного и используемого для ведения общей (коллективной или корпоративной) деятельности. Все последующие сходства проистекают именно из этого экономического родства. В случае с простым товариществом совместная материальная база представлена имущественным комплексом общего имущества товарищей; если же речь идет о хозяйственном товариществе, то здесь подразумевается наличие складочного капитала. Последний является аналогом первого также и в том, что его деление на вклады определяет расходы, убытки и прибыль товарищей (ср. п. 1 ст. 74 со ст. 1046, 1048 ГК). Члены хозяйственного товарищества, как и участники договора простого товарищества, не ограничены в ответственности размером своего вклада в общее дело (ст. 75, 1047 ГК)*(457).

Общим между двумя институтами является также и принцип ведения дел объединения: товарищ может действовать от имени всех товарищей в случае с договором простого товарищества, в случае с хозяйственным товариществом участник юридического лица вправе действовать от его имени. При этом для них установлены одинаковые возможности для отступления от общего правила, которые товарищи могут предусмотреть в учредительном договоре или в договоре простого товарищества: они полномочны избрать отдельных товарищей, ответственных за решение общих вопросов, или же установить совместное ведение дел (п. 1 ст. 72, п. 1 ст. 1044 ГК).

Существенным сходством также можно назвать и обязанность товарищей участвовать в деятельности созданной ими корпорации (без различия того, имеет ли она статус юридического лица) в соответствии с соглашением (п. 1 ст. 73, п. 1 ст. 1041

ГК)*(458).

Таким образом, мы показали, что простое товарищество и хозяйственное товарищество являются глубоко родственными институтами. Это родство не случайно, оно представляет собой закономерное следствие исторического развития института товарищества. Вообще говоря, изначально (в рамках римского права) проблема правосубъектности товарищества не имела однозначного решения. Расхождения во взглядах различных ученых начинаются уже с того, что не все исследователи находили следы юридического лица в этой античной правовой системе - некоторые прямо утверждали, что такого понятия тогда вообще не существовало*(459). Но даже среди тех правоведов, которые считали, что институт юридического лица в римском праве все-таки был, не было единства во мнениях по поводу юридической личности societas (товарищества): одни ее отвергали*(460), другие, наоборот, признавали*(461). В трудах сторонников последней точки зрения указывается, что термин societas употреблялся в двух различных значениях - как для обозначения юридических лиц, так и по отношению к чисто договорным и неправосубъектным товарищеским объединениям. Юридический статус товарищества не был четко определен и в дореволюционном российском законодательстве. Это было во многом связано с тем, что оно вообще не пользовалось понятием юридического лица, открывая широкий простор для толкований и теоретических построений. Торговые товарищества почти единодушно признавались правосубъектными*(462), в то время как товарищества гражданские не встречали подобного согласия во мнениях ученых*(463). Наконец, и зарубежными законодательствами вопрос о юридической личности товариществ решался так же неоднозначно. Так, например, французское право долгое время признавало юридическую личность только за торговыми товариществами и отрицало ее за гражданскими соединениями, однако в начале XX в. стало считать правосубъектными и

те, и другие. Германское право не видело товариществ как юридических лиц ни в торговом, ни в гражданском праве, признав в 1896 г., что в товариществе образуется обособленное имущество, принадлежащее всем членам одновременно*(464). Коротко говоря, современное решение вопроса о возможности существования товариществ, как являющихся, так и не являющихся юридическими лицами, может быть названо вполне осмысленным и даже выстраданным подходом выживших в ходе жесткого соперничества с конкурирующими взглядами.

Позволим себе напомнить, что в параграфе, посвященном специальному рассмотрению договора простого товарищества, мы выдвинули тезис о том, что данный институт подразумевает создание особого субъекта права - коллектива товарищей, а также признание за лицами, объединившимися в товарищество, особой (специальной) товарищеской правоспособности, являющейся разновидностью правоспособности корпоративной. Эти выводы предопределяют еще два значительных сходства между хозяйственными товариществами, с одной стороны, и простым товариществом - с другой: последнее, так же как и первое, способно приобретать права и обязанности, реализуемые и исполняемые на счет общего имущества (само и для себя). На это косвенно указывает и сам ГК, устанавливая норму, согласно которой "при ведении общих дел товарищ вправе действовать от имени всех товарищей" (абз. 1 п. 1 ст. 1044). В данном случае словосочетание "от имени всех товарищей" является указанием на коллектив товарищей, по сути являющийся субъектом права, ибо ведение дел представляет собой не что иное, как совершение сделок, т.е. приобретение субъективных прав и принятие юридических обязанностей. Диспозитивные отступления от этого общего правила (ведение дел отдельными товарищами, а также всеми участниками договора), предусмотренные в этой же статье, на суть явления никак не влияют: сделки совершаются, права приобретаются и осуществляются, а обязанности принимаются и исполняются на счет коллектива товарищей. Мы выдвинули и попытались обосновать утверждение о его правосубъектности даже вопреки тому, что сам закон к этому со всей очевидностью не располагает. Учитывая это, необходимо ответить на вопрос: почему объединение субъектов, порожденное договором товарищества, не признается юридическим лицом, а хозяйственное товарищество, наоборот, прямо названо таковым в ГК? Вероятно, этому есть две причины.

Первая и основная состоит в том, что на фоне уже существующей в рамках договора простого товарищества мощной интегрирующей силы общего имущества и общей цели закон стремится сплотить товарищей еще тесней, "увенчав" здание общей материальной базы и единого коллектива людей широкой правосубъектностью, которая является главной выгодой от юридического лица. Какие конкретно отсюда проистекают преимущества, мы уже показали; здесь подчеркнем, что качество юридического лица позволяет придать общему имуществу товарищей интегрирующую роль не только в их отношениях с третьими лицами, но также и перед лицом государства.

В качестве второй причины выступает не до конца осознанная законодателем сущность простого товарищества. Отечественный ГК исходит из посылки, что создать объединение товарищей для достижения общей цели можно, обходясь только лишь обязательственно-правовым инструментарием. Однако определение природы юридических возможностей, приобретаемых участием в товарищеском объединении, как обязательственных прав, ошибочна. В отличие от обязательственного права, представляющего собой требование кредитора к должнику о совершении последним определенного (в первую очередь фактического) действия, товарищи ничего ни друг от друга (ни от товарищества) не требуют. Способности товарищей имеют своим предметом не чужое действие, но действие собственное (действия по объединению имущества и по ведению общих дел); причем активные действия товарищей носят