tatarinova_l.n-ist.zar.lit.k.19-nach.20_vv

физические причины, жизнь Франс определяет как «деятельность организованной субстанции». Он видит в человеке биологического индивида, находящегося во власти своих инстинктов. Люди никогда не руководствуются рассудком, они послушны своим страстям - любви, ненависти и страху. Голод и любовь - вот две оси мира. Франс отрицает социальные революции как бессмысленные, презирающие законы и основы самого бытия. Человек всегда все тот же, сегодня и много веков назад – он прежде всего зол, а земля - это «капля грязи», и если другие планеты походят на землю, то и там господствует то же зло, те же несчастья, скорбь и безумие.

Центральными являются в «Саде Эпикура» вопросы гносеологии. Единственным источником человеческого познания Франс признает ощущения (он близок сенсуалистам). Сущность явлений и их первопричины скрыты от человека, поэтому познание всегда относительно, субъективно и условно. Всякая политическая активность представляется Франсу бесполезной или даже вредной. Все вокруг лишь видимость и обман, удовлетворение можно найти только в философской меланхолии и наслаждении «спокойного отчаяния». Франс осуждает любую нетерпимость – религиозную, этическую, эстетическую – и хочет построить этику на сострадании и иронии, на заветах Франциска Ассизского и Эпикура.

«На белом камне» (1904) называют философско-публицистическим романом. Он построен в форме беседы (любимый жанр Франса) и включает в себя статьи разных лет. В книге две вставных новеллы - «Галлион» и «Вратами из рога или вратами из слоновой кости». В этом произведении поставлена проблема предвидения путей развития общества, проблема будущего. Свои мысли Франс вложил в уста Николя Ланжелье, отпрыска старинного рода парижских книгопечатников и гуманистов. В новелле «Галлион», написанной чуть раньше (в 1900 году) отрицается возможность исторического прогнозирования: проконсул Галлион, беспокоящийся о судьбах религии Рима, не замечает зарождающегося христианства и не обращает внимания на косноязычного сирийского ткача Павла, будущего апостола. В последней новелле эта точка зрения оспаривается Ланжелье, который верит, что наука поможет людям лучше понять закономерности развития и дать ключ к тайнам будущего. Новелла «Вратами из рога или вратами из слоновой кости» представляет собой социалистическую утопию Анатоля Франса. Действие происходит в далеком будущем - в 2270 году, к этому времени произошло объединение Европы и образовалось новое государство - Федерация европейских народов. Здесь отменена частная собственность, деньги, плановое ведение хозяйства, исчезли войны и нищета, упразднен брак и религия, установлен принцип всеобщего труда, царит изобилие, обеспеченное высоким уровнем развития техники. Этот переход совершился, по Франсу,

101

эволюционным путем - без кровопролития, без революций, которые неприемлемы для гуманиста Франса. В целом, к такому будущему автор относится с сочувствием и интересом, в то же время нельзя не заметить иронии, которая время от времени звучит в тексте произведения (по поводу эмансипированных женщин: люди похожи на гермафродитов, они носят одинаковую некрасивую одежду; по поводу «химической пищи», которую едят люди будущего и многое другое). Кроме того, рассказ Ланжелье Франс облек в форму сновидения, а название напоминает об античном мифе – обманные сны вылетают из Аида через врата из слоновой кости, а сны пророческие - через роговые ворота. Тем самым Франс ставит под сомнение всю нарисованную им идиллию.

«Боги жаждут» (1912)

Действие романа происходит в период Великой Французской революции (1789 – 1794). Причем Франс выбрал поздний этап - с апреля 1793 года (канун изгнания из Конвента жирондистов) - и до переворота 9 Термидора (27 июля 1794 года): то есть время, когда у власти были якобинцы. Все детали и реалии времени воссозданы автором досконально; он изучил большое количество материалов и буквально по часам мог восстановить течение того или иного революционного дня. Франс копирует республиканский календарь с 17 марта 1793 года по 2 мая 1795 года, вписывая в него политические события, революционные празднества, отмечая дни солнечные и облачные. Этот календарь и стал планом романа. Как-то Франс в беседе с историком Оларом сказал следующее: интересно было бы так написать о революции, чтобы изображение этой эпохи сложилось из мелких эпизодов, «из пыли, из пустяков». «Боги жаждут» - единственный роман Франса, в котором основная ситуация - конкретная историческая и политическая. Еще одним из признаков жанра исторического романа является изображение в качестве героев реальных лиц. Это прежде всего вожди якобинцев Марат и Робеспьер. Был свой прототип и у главного героя Эвариста Гамлена. Марат и Робеспьер показаны людьми честными, по-своему благородными, стремящимися к высокому, но ставшими фанатиками идеи. Новая вера - революция - превратила идеалистов и мечтателей в убийц и тиранов.

Роман начинается описанием церкви варнавитов (католический монашеский орден), в котором собираются революционеры. Религиозные эмблемы сбиты, и на их месте черными буквами выведен республиканский девиз: Свобода, Равенство и Братство - или Смерть.

Святых вытащили из ниш и заменили бюстами Брута (предателя и убийцы Юлия Цезаря), Жан-Жака (Руссо, французского философа, фактически, идейного вдохновителя революции) и Лепелетье (пламенного якобинца). На алтаре храма высится доска с Декларацией Прав Человека

102

(программного документа Великой Французской революции, принятого в 1789 году). Все это говорит о том, что для Франса якобинская диктатура - это новая религия. Автор постоянно подчеркивает религиозную экзальтацию на лицах людей – как простых граждан, так и их вождей.

Фанатизм толпы хорошо показан в конце 4 главы, когда Гамлен встречает на улице кортеж, в центре которого якобинский вождь Марат. У Франса он изображен «человеком с желчным цветом лица», на плечах у него «ветхий зеленый плащ с горностаевым воротником», на голове «венок из дубовых листьев». «Женщины осыпали его цветами. Он смотрел вокруг желтыми пронизывающими насквозь глазами, как будто в этой охваченной энтузиазмом толпе выискивал врагов народа, которых надлежало разоблачить, изменников, которых надлежало покарать». «Триумфатор вступил, как Рок, в залу Конвента». Марат показан глазами почти влюбленного в него, безгранично верящего в него Эвариста - «Он чтил и любил Марата, который, страдая воспалением вен, больной, мучимый язвами, отдавал остаток своих сил на служение Республике…Он еще видел перед собою лихорадочный взор, чело, увенчанное символом гражданской доблести, лицо, выражавшее благородную гордость и безжалостную любовь; изнуренное недугом, высохшее, неотразимое, перекошенный рот, широкую грудь, всю фигуру умирающего исполина, который с высоты людской победной колесницы, казалось, обращался к согражданам: «Будьте, подобно мне, патриотами до гробовой доски!». В приведенном отрывке мы видим явную авторскую иронию по отношению к деятелям революции. Значит ли это, что данные образы написаны в сатирической традиции? Ответим на этот вопрос несколько позже, рассмотрев образ Робеспьера.

Робеспьер назван «мудрым Максимилианом» (тоже не без иронии). Вот Франс описывает выступление Робеспьера на собрании якобинцев - «…на трибуну поспешно поднялся молодой человек, остроносый, рябой, с покатым лбом, выступающим подбородком и бесстрастным выражением лица. Он был в слегка напудренном парике и голубом фраке, обрисовывавшем талию. У него была та сдержанность движений, та рассчитанность поз, которые позволяли одним насмешливо утверждать, что он похож на учителя танцев, а другим - именовать его более почтительно - «французским Орфеем»… Он говорил долго, цветисто и плавно. Витая в небесных сферах философии, он поражал молниями заговорщиков, пресмыкавшихся на земле… Гамлен испытывал глубокую радость верующего, который знает, в чем спасение и в чем погибель». В этом портрете замечательно подмечены некоторые особенности исповедников революционного террора: сочетание идеализма и жестокости, любви к абстрактному «человечеству» и презрения к конкретным людям.

103

Для понимания образа Робеспьера важна также сцена его прогулки в Марбефском саду, где Робеспьер также показан через восприятие Гамлена. Робеспьер прохаживается с собакой, слушает сельскую музыку, подает с улыбкой мелкую монету мальчику - словом, он - обыкновенный человек, внешне благополучный, но Гамлен замечает его худобу, его бледность, скорбные складки у рта, и таким образом звучит мысль: Робеспьер обречен, он несчастен, он одинок! Робеспьер погибнет от того самого Трибунала, который он учредил.

Таким образом, мы видим, что исторические деятели показаны Франсом как фигуры не сатирические и не героические, а как трагические, ибо они, не будучи злодеями от природы и преследуя возвышенные и гуманные цели, совершили роковую ошибку и стали злодеями, погубив и себя, и других людей (не только физически, но и морально). Кроме того, можно отметить такую особенность в изображении исторических лиц, как описание героев революции глазами иных персонажей, а также тот факт, что Робеспьер и Марат не являются главными героями романа, они отодвинуты на периферию повествования.

Эти приемы впервые были применены основоположником жанра исторического романа в европейской литературе - Вальтером Скоттом. Вместе с тем произведение Франса отличается от Скотта своим скептицизмом: у Франса не столь важное место занимает тема любви (отношения Элоди и Гамлена написаны в ироническом ключе). У Франса иная философия истории, чем у романтика Вальтера Скотта, который верил в смысл истории и в силу добра. Франс близок к теории круговорота итальянского ученого 18 века Джамбатиста Вико, который пишет о цикличности развития в обществе, о возвращении и повторении в истории. В романе «Боги жаждут» показана бессмысленность переворотов: ведь в конце романа опять возвращаются аристократы и торжествуют буржуа, а якобинцы открывают путь новой диктатуре - Наполеона. Даже в любви все повторяется: Элоди говорит новому любовнику те же слова, сто и Гамлену.

Главным героем романа стал художник Эварист Гамлен – таким образом входит тема искусства и революции, искусства и политики.

Гамлен поставил свой талант на службу революции - и погубил его. В конце повествования торговец Блез рассказывает о том, что после гибели Гамлена старьевщики покупают в лавках его холсты только для того, чтобы замазать их и написать на них новые картины. «Бедняга Гамлен! – восклицает Блез. – Из него, быть может, выработался бы первоклассный живописец, не займись он политикой». От природы Гамлен добрый, благородный человек, но, став членом трибунала, он становится убийцей. Безжалостно он отправляет на гильотину даже близких и знакомых людей - мужа сестры, гражданку Рошмор, которая и порекомендовала его вершить правосудие. Даже собственная мать называет его «чудовищем», а

104

возлюбленная Элоди начинает его бояться. «Он добродетелен - он будет ужасен» - в таком афоризме сформулирован психологический парадокс подобных личностей (которых, кстати, было много в русских революциях 1905 и 1917 годов). Тема правосудия - одна из центральных в романе.

Якобинцы сделали суд механическим и формальным: не особенно разбираясь в мотивах, они отправляют на гильотину целыми группами и бедняков, и аристократов, и буржуа. В беседе с одним из писателей Франс сказал: «Люди слишком несовершенны, чтобы вершить правосудие во имя добродетели».

Главное произведение Гамлена - большое полотно «Орест и Электра», на котором сестра (Электра) вытирает лоб уставшего, измученного Ореста. Обращение к античной мифологии, конечно, не было случайным. Миф об Оресте, который мстит за своего отца, убивая мать, имеет аналогии со всем происходящим в романе: якобинцы терзают Франции, осуществляя акт мести и мечтая о справедливости. Автор неоднократно подчеркивает, что голова Ореста на картине очень напоминает самого Гамлена. Любопытно, что Орест изображен не в момент деяния или замысла, а после него, он предстает не героической фигурой, а трагической, нуждающейся в сочувствии и помощи.

Античная тема связана также с еще одним очень важным персонажем, которого считают рупором авторской позиции - Бротто. Бротто – настоящий философ-эпикуреец: он один из немногих сумевших среди террора, смерти, голода сохранить бесстрастие и спокойствие духа. Он не произносит высокопарных речей, но он гораздо более милосерден по отношению к людям, чем якобинцы. С риском для собственной жизни он приютил у себя на чердаке двух бездомных и гонимых - девушку легкого поведения Атенаис и католического монаха-варнавита Лонгмара. Споры с монахом имеют философский характер и придают роману черты интеллектуального жанра. В этих беседах Бротто часто цитирует двух античных философов - Лукреция и Эпикура. (Они были близки и самому автору – Анатолю Франсу). Бротто постоянно ходит с томиком Лукреция

– поэмой «О природе вещей» - это главное произведение римского философа-материалиста 1 века до новой эры, в котором утверждается, что познание природы - единственное средство от суеверия (религии). Лукреций верит в богов, представляя их как мельчайшие частицы-атомы в мировых пространствах, но не верит в бессмертие души. В этом Лукреций был последователем Эпикура. Бротто хочет подражать Эпикуру в стяжании безмятежности духа, в преодолении страха смерти. К

Эпикуру он прибегает в своих спорах с Лонгмаром о Боге, смерти и бессмертии, т.е. в религиозных вопросах. Звучит мысль Эпикура о том, что «когда мы есть, смерти – нет, когда смерть есть – нас нет». Эпикур участвует также в разговорах Бротто и Лонгмара о теодицее (оправдание Бога, объяснение существования зла в мире). Большое количество

105

несправедливостей, страшных казней и преследований ужасает Бротто, и он задает Лонгмару вопрос: «Где же милосердный Бог, в которого вы верите?» И далее - «Эпикур сказал: либо Бог хочет воспрепятствовать злу, но не может, либо Он может, но не хочет, либо Он и не может и не хочет, либо, наконец, Он хочет и может. Если Он хочет, но не может, Он бессилен; если Он может, но не хочет, Он жесток; если Он не может и не хочет, он бессилен и жесток; если же Он может и хочет, почему Он этого не делает?» Бротто пытается (при помощи Эпикура) решить эти сложнейшие вопросы чисто логически, на что ему и указывает монах, он говорит Бротто: «Ваш мудрец подходит к Богу, как к простому смертному, подчиненному законам человеческой морали». Но в целом доводы Лонгмара звучат не очень убедительно, хотя сам он как личность нарисован с симпатией. Дело в том, что Франс не верит в христианского Бога. Перед лицом смерти и Лонгмар, и Бротто ведут себя одинаково мужественно (одному помогает вера в Христа, а другому - Лукреций, с которым он не расстается до конца жизни). Однако не Бротто просит молитв у Лонгмара, а Лонгмар просит Бротто «помолиться за меня Богу, в которого вы еще не веруете. Как знать: быть может, вы даже ближе к Нему, чем я. Одно мгновение может все решить. Чтобы стать любимым сыном Господа, нужен всего лишь миг». Такие слова, по-существу, перечеркивают весь смысл монашеского подвига. Конечно, Франсу гораздо ближе и понятнее эпикуреец и материалист Бротто, чем верующий монах Лонгмар.

И, наконец, разберемся в смысле названия романа. В нем указан мотив языческого кровавого жертвоприношения. В роли богов выступают якобинцы, которые положили на алтарь революции невинные человеческие жизни, но и сами они стали ее жертвами.

МАТЕРИАЛЫ К ЧЕТВЕРТОМУ ЗАНЯТИЮ

Из статьи А. Франса «Сад Эпикура»

Оженщинах - «Чтобы превратиться в то грозное чудо, каким вы стали теперь… вам нужны были две вещи: цивилизация, давшая вам покрывала, и религия, давшая нам угрызения совести… безумие любви вошло в мир».

Обудущем - «Народы и племена исчезнут под снегом и льдом, вместе с городами, дорогами, садами старого мира».

Осчастье - «Неведение - необходимое условие не то что счастья, а самого существования. Если бы мы знали все, мы не в состоянии были бы мириться с жизнью ни одного часа. Чувства, делающие ее для приятной или хотя бы сносной, порождаются обманом и питаются иллюзиями».

Осмерти - «О том, что, умирая, мы гибнем бесследно, - не спорю. Возможно. Но в таком случае смерти нечего страшиться».

106

Одобре и зле - «Зло необходимо. Без него не было бы и добра. В чем состояло бы мужество, если б не было опасности, и сострадание, если б не было боли?».

Ожизни - «Не знаю, правильно ли утверждает теология, что жизнь - испытание; во всяком случае, это не такое испытание, которому мы подверглись бы с нашего согласия. К тому же условия его определены не достаточно ясно. Наконец, оно не для всех одинаково. … Жизнь не похожа на зал, где экзаменуют. Она скорее напоминает гончарную мастерскую, где изготовляются всевозможные сосуды неизвестного назначения, причем некоторые, треснувшие еще в форме, выбрасываются, не получив никакого применения, как негодные черепки. Другие же употребляются для целей нелепых или отвратительных. Эти горшки - мы.

Орелигии - «Нетерпимость существовала всегда. Не было такой религии, которая не имела бы своих фанатиков. Все мы склонны к преклонению. … Людям очень трудно подойти хоть немного критически к источнику своей веры и вопросу о ее возникновении. Но и то сказать: если быть слишком принципиальным, так никогда ни во что не поверишь.

Опознании - «Я примирился с перспективой никогда не познать причины всех причин и цели всех целей».

Символ веры (понимание этики) - «Сохраним душевный жар и необходимые иллюзии; будем трудиться над тем, что считаем полезным и хорошим, но не рассчитывая не внезапный волшебный успех и не предаваясь социально-апокалиптическим фантазиям: апокалипсисы ошеломляют и обманывают. Не будем ждать чуда. Ограничимся задачей внести свою еле заметную долю в подготовку того лучшего или худшего будущего, которого мы не увидим». О случае - «Надо учитывать в жизни роль случая. В конечном счете, случай - это Бог».

Из книги «На белом камне»

Речи Галлиона.

«Философы всегда весьма разноречиво объясняют возникновение мира и оставляют нас в неуверенности относительно того, как образовалась земля: из воды, из воздуха или - что представляется самым правдоподобным - из летучего огня…. Куда лучше прямо сознаться в своем невежестве! Прошлое сокрыто от нас, равно как и будущее; мы живем меж двух густых туч - в забвении того, что было, и в неведении того, что будет. Но мучительное любопытство переполняет нас желанием постичь причину вещей, и жгучая тревога толкает к размышлениям над судьбами человека и мира».

«Бог есть душа мира, разлитая во вселенной, которой она сообщает движение и жизнь. Душа эта - зиждительный пламень, пронизывающий косную материю, - сотворила мир. Она управляет им и сохраняет его. Божество – источник движения – по самому существу своему благостно.

107

Материя, в которую Он вдыхает жизнь, - недвижна и бездеятельна, а отчасти заключает в себе злое начало. Богу не дано было переделать природу материи. Этим объясняется происхождение зла в мире. Наши души - мельчайшие частицы божественного пламени, с которым предстоит им в один прекрасный день вновь соединиться. Стало быть, Бог - внутри нас, и Он пребывает прежде всего в людях добродетельных, чьи души не подавлены грубой материей».

«Бог - не что иное, как сама природа».

«Грубые души угасают вместе со смертью тела или некоторое время вьются вихрем вокруг нашей земли и затем растворяются без следа в воздушной толще. Одна лишь добродетель, делая человека равным богам, приобщает его и к их бессмертию».

«Истинная плата за то, что ты совершил доброе дело, - в нем самом; ничем иным нельзя достаточно воздать за добродетель».

Речи Ланжелье.

«То, что мы знаем о будущем, зависит от того, что мы знаем о настоящем и о прошедшем. Наука способна пророчествовать. Чем точнее наука, тем больше надежных пророчеств можно из нее извлечь».

Из повести Ланжелье «Вратами из рога или вратами из слоновой кости» (время действия 28 июня 2270 года).

В повести рассказывается о далеком будущем: в 2220 году возникла Федерация Европейских Народов (в нее не вошли только некоторые африканские государства). Объединение стало возможным благодаря прекращению войн, отмене частной собственности, коллективизму и высокому уровню развития науки.

«Я снова поднял голову: неузнаваемое небо, где царило гораздо большее оживление, чем не земле, рассекали рули, бороздили лопасти винтов, на горизонте поднимались клубы дыма; и вдруг я увидел солнце. Мне захотелось плакать. То был первый знакомый образ, который я видел в тот день».

«Я утвердился в своем первом впечатлении, что женщины - и тучные, и сухопарые, и такие, о которых ничего нельзя было сказать, - в большинстве своем походили на гермафродитов».

«Чтобы построить общество на коллективистских началах, пришлось добиться того, чтобы земля рождала в четыре, а то и в пять раз больше, чем во времена капиталистической анархии. … Изобилие, которого мы достигли, - это, прежде всего, результат развития наук. Почти полное уничтожение городских классов также принесло большую пользу земледелию. Торговцы и чиновники пошли либо на заводы. Либо в деревню».

108

«На всех троих были одинаковые куртки из сурового полотна, бархатные штаны и серые чулки…. Но я не сомневался, что это были женщины».

«Ничего мы не добьемся, пока не уничтожим толстую кишку - бесполезный и вредоносный орган, очаг микробов… Толстая кишка, удаленная сначала хирургическим путем у большого числа людей. Постепенно исчезнет и у других в силу наследственности, так что в один прекрасный день от нее избавится все население».

«Коллективистское общество отличается от капиталистического общества не только тем, что у нас все работают. … Главное различие состоит в том, что в капиталистическом обществе труд не был координирован и там выполнялось много бесполезных работ… Плоды труда распределялись несправедливо… Народ страдал. Теперь производство тщательно согласовано с потреблением…. Машины облегчают жизнь и труд людей».

«Деньги больше не существуют. Мы обмениваем продукты труда…». «Коллективистское государство покровительствует науке. Учиться - значит производить, ведь без знаний не может быть производительного

труда».

«У нас нет семьи. Ни мужчина, ни женщина не связывают себя никакими обязательствами. … Мы не так просты и знаем, что человек принадлежит лишь самому себе. Мы отдаемся тогда, когда мы этого хотим и тому, кому хотим».

Об Эпикуре (из Философского словаря)

Эпикур (341 – 270 до н.э.) - древнегреческий философ-материалист, афинянин по происхождению. Основал в Афинах в 306 году до н.э. философскую школу «Сад Эпикура» (в саду собирались ученики и единомышленники философа и вели беседы; эта традиция сохранилась и после смерти Эпикура). Этическая часть учения - наиболее интересная - изложена в работе «Главные мысли». Цель философии, по Эпикуру, обеспечение безмятежности духа, свободы от страха перед смертью и явлениями природы. Источником наших знаний являются чувственные восприятия. Вслед за Демокритом считал, что тела состоят из атомов, из атомов (тонких рассеянных частиц) состоит и душа человека. Тело после смерти разлагается, а с ним точно также разлагается и душа. «Смерть не имеет к нам никакого отношения, - пишет Эпикур в работе «К Менекею», - когда мы есть, то смерти еще нет, когда смерть наступает, то нас уже нет». Боги есть, но они устранены от мира. Единственное благо для человека - наслаждение, а наслаждение - это отсутствие страдания.

Человек должен научиться подниматься над невзгодами жизни.

109

(Философский энциклопедический словарь. Москва. «Советская энциклопедия». 1989).

О Лукреции (из Философского словаря)

Лукреций (99 - 55 до н.э.) - римский поэт, философ и просветитель, последователь Эпикура. В поэме «О природе вещей» изложил свою материалистическую философию - мир состоит из первоначал и представляет собой единое целое, познание природы - единственное средство истребить суеверие (религию), учение о смертности души - в центре его этической системы. Боги, создав мир, перестали им управлять, человек должен полагаться на свой разум. Природа может быть враждебной человеку, не надо ничего (хорошего) от нее ждать.

О творчестве Анатоля Франса

Из монографии Якова Фрида «Анатоль Франс и его время»

(Москва, «Художественная литература», 1975).

В 1910 году Франс пережил смерть любимой жены Леонтины де Кайаве и в том же году с необыкновенной энергией стал писать роман «Боги жаждут», трагизм которого близок состоянию его духа, хотя собирать материалы к нему он начал значительно раньше. Названием романа стало выражение Камила Демулена. Социалисты не приняли это произведение, считая его «ужасным зеркалом». «Апокалипсический образ стихии политических страстей, разбушевавшейся в психике людей, обрекающий на гибель и других людей, и их самих, присутствует в романе «Боги жаждут» в важнейших мотивах экзальтации, подозрительности, террора» (с. 307). «Драматизм романа - это драматизм жизни Франции во время якобинской диктатуры» (с.307). «Франс не обвиняет «людей 93 года» - якобинцев, санкюлотов - в терроре, а хочет понять его происхождение» (с. 306). В романе есть коллективный герой - это Тюильрийский сад, Люксембургский сад, где звучат голоса масс - безымянные персонажи в уличных сценах.

«Атеисту Франсу, как и атеисту Стендалю, неизменно удавались образы людей глубоко и искренно религиозных: одна из побед реалистического искусства. Незабываема естественность такого образа в романе «Боги жаждут». Монах-варнавит Лонгмар, образ психологический и бытовой… Лонгмар с таким простодушным достоинством проносит сквозь бурю революции свою веру в догму религии, что собирается даже вступить в богословский спор с судьями трибунала и более потрясен их невежественным неумением отличить варнавита от капуцина, нежели тем, что его ждет гильотина». (с.308).

110