tatarinova_l.n-ist.zar.lit.k.19-nach.20_vv

Сюжет воплощает стремление автора к искусству лжи, т.е. фантазированию и явному вымыслу. Героем, по существу, становится не человек, а его портрет (о чем свидетельствует и название романа). Красота Дориана присутствует именно на портрете, она увидена художником. Мир театра выглядит гораздо реальнее, чем жизнь. Молодая актриса Сибилла Вейн (обратим внимание на имя – Сибилла напоминает об античной предсказательнице Сивилле, а Вейн по-английски значит «напрасно». Она несостоявшаяся пророчица, несчастна и в любви и в карьере, ее жизнь трагически заканчивается в самом расцвете) более убедительна и интересна в своих ролях и совершенно банальна и бездарна в жизни и в любви. Когда актриса по-настоящему влюбляется, она теряет талант, она не может больше играть любовь, так как она просто любит. Так Уайльд воплощает свою любимую мысль о противоположности искусства и жизни, выстраивая целую систему парадоксов.

Нельзя не сказать о мифологичности сюжета. Прежде всего виден невооруженным глазом фаустовский сюжет (о продаже души дьяволу), затем - просвечивает история грехопадения, далее - можем выделить

мотив бунта твари против Творца, и, наконец, античные мифы о Нарциссе и Пигмалионе. Рассмотрим их последовательно.

Когда Дориан любуется своим изображением на портрете, он произносит страшные слова о том, что готов «отдать все, даже душу» за то, чтобы всегда оставаться таким, как сейчас, пусть портрет стареет вместо него. Эта просьба услышана, конечно, не Богом, а сатаной (так как связана с материальными, преходящими ценностями). Последствия этого договора мы видим в дальнейшем развитии сюжета: на портрете отражаются все преступления Дориана, тогда как он сам остается прежним красавчиком. Дориан хранит свой портрет на чердаке, где раньше была его детская комната (контраст чистоты и греха), и его встречи с портретом являются встречей с его совестью. Мировой сюжет о Фаусте, который широко представлен в западноевропейской литературе (Лессинг, Марло, Гете, Манн) оригинально представлен у Оскара Уайльда: акцентированы не нравственные, а эстетические проблемы, в него введен мотив Красоты и Искусства (позже по этому пути пойдет Томас Манн в своем романе «Доктор Фаустус»). Оригинален и финал этой истории у Уайльда: Дориан-человек погиб, но душа его сохранилась в портрете навечно – искусство преодолевает смерть, художник поднимается до уровня БогаСоздателя.

В романе три основных героя - Дориан Грей, художник Бэзил Холлуорд и лорд Генри Уоттон. Между Безилом и лордом Генри идет борьба за душу Дориана. Они, как темный и светлый ангелы, тянут его каждый в свою сторону. Генри Уоттон играет роль демона-искусителя. Его циничные и остроумные речи пленяют Дориана. (Отдельно можно выделить тему влияний в романе. Велика также роль книги. Дориан

41

находится под большим впечатлением какого-то текста, который становится его евангелием; исследователи узнали в нем роман «Наоборот» французского декадента Гюисманса). В «Портрете Дориана Грея» очень велика роль диалога (они занимают важное место и в статьях Уайльда), в чем угадывается влияние древнегреческого философа Платона. Самого Уайльда современники называли «гением беседы», тоже самое можно сказать и о его героях, особенно о лорде Генри. Вот пример его рассуждений – « - Быть хорошим – значит жить в согласии с самим собой, - пояснил лорд Генри, обхватив ножку бокала тонкими белыми пальцами.- А кто принужден жить в согласии с другими, тот бывает в разладе с самим собой. Своя жизнь - вот что самое главное. Филистеры или пуритане могут, если им угодно, навязывать другим свои нравственные правила, но я утверждаю. Что вмешиваться в жизнь наших ближних – вовсе не наше дело. Притом у индивидуализма, несомненно, более высокие цели. Современная мораль требует от нас, чтобы мы разделяли общепринятые понятия своей эпохи. Я же полагаю, что культурному человеку покорно принимать мерило своего времени ни в коем случае не следует, - это грубейшая форма безнравственности. – Но согласись, Гарри, жизнь только для себя покупается слишком дорогой ценой, - заметил художник. - Да, в нынешние времена за все приходится платить слишком дорого. Пожалуй, трагедия бедняков - в том, что только самоотречение им по средствам. Красивые грехи, как и красивые вещи, - привилегия богатых. – За жизнь для себя расплачиваешься не деньгами, а другим. – Чем же, Бэзил? - Ну, мне кажется угрызениями совести, страданиями…сознанием своего морального падения. Лорд Генри пожал плечами: - Милый мой, средневековое искусство великолепно, но средневековые чувства и представления устарели. Конечно, для литературы они годятся, - но ведь для романа годится только то, что в жизни уже вышло из употребления. Поверь, культурный человек никогда не раскаивается в том, что предавался наслаждениям, а человек некультурный не знает, что такое наслаждение» (гл.У1). Парадоксальный стиль мышления делает незаметным дидактизм текста – а, по существу, это проповедь безнравственности. Генри, как змей в райском саду нашептывает юноше лживые суждения. У Дориана женственная душа – он, как библейская Ева, мягок и податлив. Таким образом, мотив грехопадения связан здесь, также как и в Ветхом Завете, с мотивом соблазна.

Тема Творца и творения звучит в истории взаимоотношений Дориана с художником. Творец-художник создал человека прекрасным. Человек впал в грех, но более того – он восстал против своего Творца: в романе Дориан предательски убивает Холлуорда в тот момент, когда Бэзил взывает к его совести и хочет помочь ему исправиться. Мотив бунта творения против Творца заставляет вспомнить евангельские сюжеты распятия Иисуса Христа и предательства Иуды. Это придает роману

42

Оскара Уайльда религиозный смысл, который далеко не все видят. «Портрет Дориана Грея» - не просто проповедь эстетизма, произведение гораздо глубже, чем оно кажется на первый взгляд. Ведь многие (даже такие великие люди, как переводчик и исследователь Уайльда русский детский писатель Корней Чуковский) считают английского парадоксалиста остроумным автором, но поверхностным мыслителем.

Большое место занимают в романе античные мифологические мотивы: прежде всего Нарцисс и Пигмалион. Миф о Нарциссе отразился в теме любования своей красотой, итогом которого является смерть. В античном мифе Нарцисс заглянул в ручей и увидел свое отражение, у Оскара Уайльда юноша увидел свою красоту на портрете – и в том и в другом случае он потерял невинность и заболел эгоизмом.

У Оскара Уайльда есть небольшая притча «Поклонник». Приведем ее полностью.

Поклонник

Когда умер Нарцисс, разлившийся ручей его радости превратился из чаши сладких вод в чашу соленых слез, и Ореады пришли, плача, из лесов, чтобы петь над ручьем и тем подать ему отраду.

И, когда они увидели, что ручей превратился из чаши сладких вод в чашу соленых слез, они распустили свои зеленые косы, и восклицали над ручьем, и говорили:

-Мы не дивимся твоей печали о Нарциссе, - так прекрасен был он.

-Разве был Нарцисс прекрасен? – спросил ручей.

-Кто может знать это лучше тебя? – отвечали Ореады. – Он проходил мимо нас, к тебе же стремился, и лежал на твоих берегах, и смотрел на тебя, и в зеркале твоих вод видел зеркало своей красоты.

И ручей отвечал:

-Нарцисс был любим мною за то, что он лежал на моих берегах, и смотрел на меня, и зеркало его очей было всегда зеркалом моей красоты.

Применяя любимый им прием парадокса – не Нарцисс видит себя в ручье, а ручей видит себя в Нарциссе – Уайльд переосмысляет античный миф. История, рассказанная английским писателем, не о самовлюбленности и банальном эгоизме, а о сложных взаимоотношениях красоты индивидуальной и высшей, объективной. В романе «Портрет Дориана Грея» мотив нарциссизма также приобретает философский смысл: человек чаще всего оказывается не на уровне возложенной на него ответственности за те дары, которые ему даны; высшая красота смотрится

внего, уже не узнавая себя: так искажены ее черты.

В своих работах Уайльд неоднократно заявлял о своем желании «соединить эллинское и христианское, классику и романтику». Это мы и видим в романе «Портрет Дориана Грея». Особенно отчетливо эта

43

тенденция проявляется в реализации мотива Пигмалиона. Сам этот миф о сотворении художником прекрасного существа, художника, дающего ему новую жизнь, удивительно созвучен всему творчеству Уайльда в целом, его вере в силу искусства – слова и образа. В то же время античный миф подвергся у Оскара Уайльда творческому переосмыслению. Рассмотрим это подробнее. В первоисточнике три действующих лица – Пигмалион, Галатея и Афродита. В «Портрете» также три главных героя - Дориан, лорд Генри и художник Бэзил. Однако в мифе между ними гармонические отношения, а в романе отношения предельно обострены, особенно между Генри Уоттоном и Бэзилом и Бэзилом и Дорианом; последние заканчиваются убийством художника. Таким образом под пером Уайльда происходит д р а м а т и з а ц и я античного мифа (и, фактически, его христианизация) . Ведь миф – это эпический жанр, это – рассказ, а евангелие – это драма непонимания людьми великого события – прихода

вмир Спасителя. Между художником и его созданием стоит искуситель (лорд Генри), он искажает, портит прекрасный облик, сотворенный Богом. В юноше-Дориане Холлуорд увидел свой идеал, «гармонию духа и тела», чистоту и невинность, а не просто внешне красивый объект. Живопись Бэзила представлена как таинство, как проникновение в суть вещей и в то же время как высшая форма самовыражения, как исповедь собственной души. Бэзил вкладывает в свою работу много личного, он открывает новый стиль письма живописи. Создание красоты, по Уайльду, это способность увидеть лучшее в объекте (поэтому он против реализма как воспроизведения жизни), это открытие своего идеального архетипа. В этом смысле Дориан тоже является Пигмалионом: он своей красотой способствует появлению творческого начала. Уайльд близок самому духу мифа: творчество невозможно без любви, без восхищения, чистого и абсолютно бескорыстного. «Пока я жив, образ Дориана Грея будет властвовать надо мной» - говорит Бэзил. Красота создает вдохновение, и благодаря Дориану Бэзил пишет свои лучшие пейзажи. «Вы стали для меня видимым воплощением того невидимого идеала, воспоминание о котором преследует нас, художников, как дивный сон…», - признается Холлуорд Грею.

Таким образом, гениальность, по Уайльду, заключается в том, чтобы

увидеть идею вещи и выразить в ней себя. Тогда и каждый может увидеть

вискусстве себя не в своей индивидуальной ипостаси, а в своей сущности. Опять-таки подчеркнем здесь идеализм Уайльда, близкий идеализму французского классика модернизма – Марселя Пруста. На роль Пигмалиона претендует и третье лицо сюжета – лорд Генри. Он творит своего Дориана – гедониста, любителя наслаждений. На самом деле он только портит и искажает первоначальный образ. Не случайно он много говорит и ничего не делает, он – не творческое лицо, а только резонер. И в

44

борьбе за душу Дориана он проигрывает: после смерти восстанавливается подлинный облик героя - его красота и невинность.

Важную роль в романе играет метафора зеркала. В тексте «Портрета» множество образов, идей, мотивов, что-то напоминающих, взятых из других произведений, идет их перекличка, сопряжение - все отражается во всем - каждая мелочь звучит отдаленным эхом, множится и повторяется. В романе звучат реминисценции из Ницше, Бодлера, Гюисманса. Словом, перед нами символико-философское произведение и бессмертии Красоты и бренности человеческой жизни.

М А Т Е Р И А Л Ы К О В Т О Р О М У З А Н Я Т И Ю

Алджернон Чарльз Суинберн (1837 – 1909) – английский поэт, современник Уайльда, прославившийся смелыми экспериментами в стихосложении.

БАЛЛАДА СМЕРТИ

Склонись, Любовь, излей себя слезами, Пусть вздохи обручем тугую сдавят грудь, Веселья край забудь, Сомкни уста, закрой лицо руками,

Услышь роптанье горести людской; Из тяжких вздохов сшей себе одежды – Обтянет плоть наряд, Укрась обильно болью и бедой,

И пусть страданья, горе без надежды На рукавах и вороте блестят.

О лютня, ты играешь в землях смерти, Висишь на дереве холодной, злой страны, Здесь песни Трех слышны:

Любовь, Век, Грех в унылой круговерти Страстей - стенают каждый о своем; Уста разбитые, смягчите резкий голос, Хочу молить о ней; Пусть поцелуй вас обожжет огнем –

Касанье милой уст пьяней вина казалось, Милей покоя – истеченье дней.

Любовь, ты знала, как она прекрасна, Ты знаешь, Век, что лучшей не найти, Пока рукой с пути

45

Ты не сметешь свет солнца ясный, Луны сиянье не изгонишь прочь. Припомни, Грех, что стыд она сумела Без боя покорить; Лобзаньем стыд решилась превозмочь,

Свежее розы, губ коснулась смело, Сама его сумела устыдить.

Венера в эту ночь стоит у изголовья, Царицы черный плащ весь золотом расшит, Лик взору моему открыт, Бледны ланиты и печальны брови, А лоб покрыла смерти белизна.

В кудрях ее бурлит волна морская, Блестит руном златым. Голубкой раненой глядит она, Искристой пылью злато опадает,

Агаты, жемчуг обратились в дым.

….

А слезы, что из глаз Венеры пали, Мне залили лицо, как кровь, и тот поток Палит огнем, жесток:

Встань, оглянись – уста ее сказали, Все, что манило благом, красотой - Все время унесло от нас навеки, И та от нас ушла,

Что словно небо пред земной тщетой, Иль сад цветущий перед голой ветвью – Ничтожна похвала.

………

Узрел я мою даму в отдаленье – В короне, мантии, но лишь фантом она, Красива и бледна,

И сомкнут рот, что вызывал влеченье; Прекрасны мертвой синевой виски, Глаза сокрыты за изгибами ресницы, Прекрасны, будто свет, Круги кудрей, но как хрусталь хрупки,

Прекрасно тело, но, подобно багрянице

46

Заношенной, убито грузом лет.

…..

Увы! Минули дни. Когда Бог совершенством Тебя дарил, и мне досталось от щедрот: Душа твоя - добро, Одежды - милосердье и блаженство,

И высшей милостью сияла грудь, В дни те, когда Он призирал за нами; Любовью взор дышал,

А к волосам весь мир мечтал прильнуть, И добродетель пребывала в тела храме, Какой не каждого наделена душа.

Теперь, баллада, собери ей маки, Плоды шиповника бесцветные, сухие, Земли холодной злаки, И ноготки, и зелья колдовские,

Траву, что высохла и не была пожата; Букет печали ты прижми к груди рукой, Лик Смерти отыщи, пока не гаснет свет, Скажи: «Хозяин раньше был Любви слугой, Теперь тебе служенья дал обет». Склонись пред ней, вздыхая, о баллада.

Не оборачиваясь, ей иди навстречу, Да не случится так:

Ко мне однажды ты войдешь под вечер, А за тобою - Смерти мрак.

(пер. Э. Ермакова).

Стихотворения Оскара Уайльда

IN THE FOREST

Out of the mid-wood’s twilight

Into the meadow’s dawn,

Ivory limbed and brown eyed,

Flashes my Faun!

He skips through the copses singing, And his shadow dances along,

And I know not which I should follow,

47

Shadow or song!

O Hunter, snare me his shadow!

O Nightingale, catch me his strain! Else moonstruck with music and madness

I track him in vain!

СФИНКС

(на могиле Уайльда стоит статуя сфинкса)

В глухом углу, сквозь мрак неясный Угрюмой комнаты моей, Следит за мной так много дней

Сфинкс молчаливый и прекрасный.

Не шевелится, не встает, Недвижный, неприкосновенный, Ему ничто - луны изменной

И солнц вращающийся ход.

Глубь серую сменяя красной, Лучи луны придут, уйдут, Но он и ночью будет тут,

И утром гнать его напрасно.

Заря сменяется зарей, И старше делаются ночи,

А эта кошка смотрит, - очи Каймой обвиты золотой.

Она лежит на мате пестром И смотрит пристально на всех, На смуглой шее вьется мех,

К ее ушам струится острым.

Из «Баллады Редингской тюрьмы»

Ведь каждый, кто на свете жил, Любимых убивал, Один - жестокостью, другой - Отравою похвал,

Коварным поцелуем - трус,

48

Асмелый - наповал. Один убил на склоне лет, В рассвете сил - другой,

Кто властью золота душил, Кто похотью слепой,

Амилосердный пожалел: Сразил своей рукой.

Кто слишком преданно любил, Кто быстро разлюбил, Кто покупал, кто продавал, Кто лгал, кто слезы лил,

Но ведь не каждый принял смерть За то, что он убил.

(пер. В.Брюсова).

Притчи Оскара Уайльда

Художник

Был вечер, и вот в душу его желание вошло создать изображение Радости, пребывающей одно мгновение. И он в мир пошел присмотреть бронзу. Только о бронзе мог он думать.

Но вся бронза во всем мире исчезла, и вот во всем мире не было литейной бронзы, кроме бронзы в изваянии Печали, длящейся вовеки.

Это же изваяние он сам своими руками создал и поставил его на могиле той, кого он любил. На могиле усопшей, которую любил он больше всех, поставил он это изваяние своей работы, чтобы оно служило знаком любви, которая не умирает, и символом печали, которая длится вовеки. И вот во всем мире не было иной бронзы, кроме бронзы этого изваяния.

Ивзял он изваяние, которое он создал, и ввергнул его в большую печь, и пламени предал его.

Ивот из бронзы в изваянии Печали. Длящейся вовеки, он создал изваяние Радости, пребывающей одно мгновение.

Учитель

Когда тьма покрыла землю, Иосиф Аримафейский держа в руке сосновый факел, сошел с холма в долину. Он шел к себе домой.

Иувидел он коленопреклоненного не жестких камнях Долины Отчаяния юношу, который был наг и плакал. Цвет его волос был подобен меду, и его тело было, как белый цветок, но он изранил свое тело шипами и, вместо короны, покрыл свои волосы пеплом.

Итот, у кого было большое имение, сказал юноше, который был наг и плакал:

49

- Я не дивлюсь, что печаль твоя так велика, ибо истинно, он был праведник. И юноша отвечал:

-Это не о нем проливаю я слезы, но о себе самом. И я претворял воду

ввино, и я исцелял прокаженных, и я возвращал зрение слепым. Я ходил по водам и из живущих в пещерах я изгонял бесов. И я насыщал голодных

впустыне, где не было пищи, и я воздвигал мертвых из их тесных обителей, и по моему повелению на глазах у великого множества людей иссохла бесплодная смоковница. Все, творил этот человек, творил и я. И все же меня не распяли.

Из статьи О.Уайльда «Критик как художник»

Эрнест: Сегодня я услышал от вас много странного, Джилберт. Вы утверждали, что говорить о созданном труднее, чем создавать, и что ничегонеделанье - труднейшее занятие в мире; вы утверждали, что все Искусство аморально, и что всякая мысль таит в себе опасность, и что критика в большей степени творчество, чем само творчество, и что Высшая критика та, которая находит в произведении вещи, отнюдь не подразумевающиеся художником, и что истинным судьей становишься именно потому, что ничего не можешь создать сам, и что настоящий критик не бывает ни справедлив, ни искренен, ни рационален.

Предисловие к роману «Портрет Дориана Грея».
Художник - тот, кто создает прекрасное.
Раскрыть людям себя и скрыть художника -	вот к чему стремится
искусство.
Критик - это тот, кто способен в новой		форме или	новыми
средствами передать свое впечатление от прекрасного.
Высшая, как и низшая форма критики	-	один из	видов
автобиографии.
Те, кто в прекрасном находят дурное, - люди испорченные, и притом
испорченность не делает их привлекательными. Это большой грех.
Те, кто способны узреть в прекрасном его высокий смысл, - люди
культурные. Они не безнадежны.

Но избранник - тот, кто в прекрасном видит лишь одно: Красоту.

Нет книг нравственных или безнравственных. Есть книги хорошо написанные или написанные плохо. Вот и все.

Ненависть девятнадцатого века к Реализму - это ярость Калибана, увидевшего себя в зеркале.

Ненависть девятнадцатого века к Романтизму - это ярость Калибана, не находящего в зеркале своего отражения.

Для художника нравственная жизнь человека - лишь одна из тем его творчества. Этика же искусства в совершенном применении несовершенных средств.

50