3. Что такое тотем?

В XIX в. многие исследователи еще склонны были рассматривать тотемную организацию примитивных народов как своего рода экзотический курьез. Но по мере накопления этнографического материала становилось ясно, что этот "курьез" является существеннейшей характеристикой буквально всех примитивных сообществ в любых концах света. Более того, выяснилось, что даже и в цивилизованных обществах многие народные обычаи и специфические религиозные обряды являются ничем иным, как пережитками тотемизма.

Так что же это такое тотем? Обычно это какое-нибудь животное: змея, кенгуру, орел и т.д. (реже растение или другой предмет), которое становится табу для всех членов данной общины. За исключением строго определенных ритуалом обстоятельств к тотему вообще нельзя прикасаться: его нельзя убивать, нельзя пожирать его мяса и вообще причинять ему какой-либо вред или оскорбление. Ко всем животным данного вида относятся с величайшим страхом, почтением; их пытаются задобрить и ждут от них милостей. Случайно погибшее животное оплакивается и хоронится как соплеменник. Во время тотемического празднества священному животному воздаются почести как мифическому прародителю; однако кульминация такого празднества торжественный обряд жертвоприношения тотема и вкушения его плоти, что, как правило, сопровождается всеобщей оргией, во время которой отменяется и внутритотемное половое табу. Такое празднество единственный случай, когда нарушение самых страшных запретов

(обычно такое нарушение карается смертью) не только допускается,

но вменяется в ритуальную обязанность каждому.

Доминирующей чертой тотемистического верования является жуткий мистический страх перед соответствующим животным. Однако это не просто страх, но и своего рода обожествление. Люди как бы перевоплощаются в свой тотем-животное, они во всем стремятся подражать ему, для чего служат ритуальные маски, пляски, воспроизводящие характерные повадки и движения священного зверя. Символическое изображение тотема это священный фетиш (своеобразный

"герб" общины), им украшают оружие, тело, жилище.

Каждая община носит имя своего тотема; все члены данной груп-

пы сопричастны данному имени и именно постольку связаны тесными

"родственными" узами. Подчеркнем: родственными, хотя это тотем-

ное "родство" (родство по сопричастности к одному имени)³⁹ вовсе не

обязательно совпадает с родством по крови; как мы уже видели, в тотемических группах первое сплошь и рядом противоречит второму, но всегда родство по имени (общность тотема) оказывается неизмеримо более существенным и важным, чем кровное родство. Например, мужчина-эму обязан делиться пищей, кровом и т.д. со всеми эму; он должен защищать любого эму, мстить за оскорбление его или убийство. Напротив, что касается родственников в современном, кровном смысле этого слова, всякий эму волен обращаться как с врагами с собственными сыновьями, с братьями, дядями или племянниками (по отцу, не по матери!), поскольку те являются не эму, но, скажем, кенгуру. Иными словами, примитивно-тотемная община не знает никакого другого принципа родства, кроме общности тотема. Все эму братья и сестры, все не-эму (крокодилы, змеи, кенгуру) "чужие"; их можно убивать, пожирать, насиловать точно так же, как можно пожирать и тех "чужих" животных, к именам которых сопричастны все эти

"чужие" люди.

Спрашивается: где вообще следует искать ключ к истолкованию такого странного принципа родства, основанного на отождествлении данной группы людей с определенным видом животных?

Большинство "концепций" тотемизма, и по сей день имеющих хождение в науке, сводится обыкновенно к ссылкам на "глупость" примитивного, так сказать, "пралогического" мышления. И это, конечно, аргумент: в самом деле, мало ли какая нелепая ассоциация может возникнуть в темной голове туземца! Однако остается совершенно непонятным главное: почему пралогическая "глупость" повсеместно: в Африке и Азии, в Австралии, Америке и Европе выявляла себя в форме именно одной и той же нелепой, так сказать, "навязчивой" ассоциации? Ведь самым поразительным является тот факт, что тотемизм это существеннейшая характеристика не только всех сохранившихся примитивных обществ; оказывается, что на соответствующих этапах развития тотем был всеобщим принципом родовой организации у всех народов без исключения. Как объяснить этот факт? Совершенно очевидно, что за "экзотической" глупостью скрывается какая-то жесткая закономерность. Какая?

Новейшей попыткой ответить на этот вопрос можно считать гипотезу, которую выдвинул Ю.И.Семенов⁴⁰. Согласно его концепции различные первобытно-охотничьи объединения специализировались первоначально на добыче животных строго определенного вида. Например, члены одного коллектива ели, как правило, только страусов; члены соседней общины, наоборот, предпочитали питаться, скажем, исключительно крокодилами. Отсюда "возникло убеждение, что чело-

веческий коллектив и связанный с ним вид животных образуют вместе одну общность, что все члены данного коллектива и все индивиды данного вида животных, несмотря на все различия, в сущности тождественны друг другу... Вид животного, с которым оказался тесно связан человеческий коллектив, и тем самым каждое животное данного вида стали тотемом человеческого коллектива и тем самым тотемом (предком, отцом. Ю.Б.) каждого из его членов... С возникновением тотемизма члены первобытного человеческого стада осознали, что все они, вместе взятые, составляют единое целое, что все они имеют одну

"плоть" и одну "кровь", что у всех у них одно "мясо", что все они по отношению друг к другу являются "своими", "родственниками"⁴¹.

Это, как представляется Ю.И.Семенову, с одной стороны, объясняет, почему "понятие о родстве в своей исходной форме не выражало родства в том смысле, как мы его обычно понимаем"⁴². С другой стороны, отсюда, очевидно, вытекают и все общеизвестные тотемные запреты, а именно: когда пожиратели крокодилов "осознали", что они и сами в сущности крокодилы ("одна кровь" и "одно мясо", "несмотря на все различия!"), им ничего не оставалось, кроме как отказаться от своей любимой пищи и переключиться на другую какую-нибудь еду; ведь нельзя же в самом деле пожирать родственников, а тем более собственных, так сказать, прародителей! Разве что только по праздникам и то лишь в форме торжественного обряда жертвоприношения

"отца" и "причащения" его плоти⁴³. Во всякое другое время это удо-

вольствие табу.

Этой теории Ю.И.Семенова, основанной на гипотезе о строгой пищевой специализации первобытных охотничьих орд, нельзя, конечно, отказать в остроумии. Однако цитируем: "Возражения против этой самой рациональной из всех теорий тотема указывают, что нигде не было найдено такого состояния питания у примитивных народов и, вероятно, его никогда не было. Дикари всеядны и тем в большей степени, чем ниже они стоят. Далее, нельзя понять, как из такой исключительной диеты могло развиться почти религиозное отношение к тотему, достигающее высшего выражения в абсолютном воздержании от любимой пищи"⁴⁴.

Так что остается все же открытым вопрос: что же такое тотем? Чем объяснить тот факт, что первобытный род повсеместно строится на отождествлении всех членов данной группы людей с определенным видом животных?

Такова реальная проблема.

Известно немало различных подходов к этой загадке. Но пока что, мы вынуждены это констатировать, все они носят, как прави-

ло, чисто описательный характер, нацелены в основном на сбор фактического материала и не претендуют на "концептуальное" решение. Такое положение вещей заставляет нас подробно рассмотреть психоаналитическую концепцию тотема, так как на фоне общей "скромности" она, по существу, единственная "концепция", заявившая о своих претензиях на "окончательное" и "строго последовательное" разрешение задачи. Просто "отмахнуться" от нее нам не представляется возможным по двум причинам.

Во-первых, мы не можем "отмахнуться" от огромного фактического материала, накопленного современной этнографической и антропологической наукой, которая в значительной мере испытала на себе воздействие именно психоаналитической концепции.

Во-вторых, дело в том, что даже таким бескомпромиссным противникам психоаналитического подхода к проблемам этнографии, как, скажем, С.А.Токарев, ясен при этом факт, что психоанализом выдвигаются на рассмотрение действительные проблемы. "Фрейд, пишет Токарев, пытается дать свое психоаналитическое объяснение некоторых явлений, понимание которых с трудом дается этнографам обычаев экзогамии, "избегания" определенных родственников, разного рода табуации, магии, анимизма, наконец, тотемизма. Известно, что перечисленные явления до сих пор вызывают споры между этнографами, и отдельные из них, например, экзогамия, даже и сейчас не получили удовлетворительного объяснения"⁴⁵. Более того, необходимо признать, что Фрейд не просто "пытается", но часто и действительно дает объяснение таких явлений, вразумительно объяснить которые с иных позиций никто еще пока не смог. "Значение работ Фрейда и его учеников для этнографии заключается в том, что они впервые выделили явления, которые до них не были предметом исследования этнографов... первыми обратили серьезное внимание на огромную роль подсознательного ("ОНО") в жизни и деятельности человека, а значит, и в формировании общественного быта и культуры"⁴⁶.

Ниже мы постараемся показать, что Фрейд, конечно, не решил той глобальной задачи, которую он перед собой ставил, мы полагаем, что эту задачу вообще невозможно решить средствами психоанализа. Но вместе с тем очевидно, что любая современная постановка проблемы происхождения экзогамных запретов невозможна без серьезного анализа психоаналитической концепции происхождения тотема.

Итак, Фрейд заявляет: "Единственный луч света в эту тьму проливает психоаналитический опыт"⁴⁷. Посмотрим, что это за "луч" и что он освещает.