Мы говорим на языке других

Язык опирается, как мы видели, не только на ис­торию, но и на общность. Ребенок, который играет на улице, учится там другим вещам, другим словам, воз­можно, даже другому образу речи, чем те, к которым он привык в родительском доме: он занимается ве­щами, которые ему приносят или показывают его ок­ружающие; он участвует в играх, о которых его роди­тели, родственники, а возможно, даже братья и сест­ры ничего не знают; он даже горд тем, что усвоил способ выражения, который отделяет его от домаш­них.

Мужчина, который занимается сваркой в мастер­ской, должен знать наименования инструментов, обо­значения процессов, которые дома он, очевидно, ни­когда не употребляет, не употребляет уже потому, что жена и дети, а также братья и сестры "в этом ничего не смыслят", потому, что они никогда не слышали ни о таких понятиях, ни о вещах или приспособлениях, которые эти понятия обозначают. Однако, если вече­ром наш человек идет играть в скат (карточная игра), то он применяет определенные, очень примечатель­ные для дилетанта обороты речи, образы и отдельные иностранные слова. На футбольном же поле снова господствуют другие языковые правила.

Профессиональный и специальный языки (Fach-und Sondersprache).

Священник на кафедре говорит иначе, чем химик в лаборатории; юристы и служащие выра­ботали свой собственный стиль и свои собственные слова (не всегда к радости других людей); врачи и са­довники подмешивают в свою речь много латинских

20

выражений и слов, летчики в своей речи колеблются между немецким и английским языками/Горняк горд своими старонемецкими профессиональными словами и выражениями; он обозначает свой инструмент как Gezaeh, а самого себя, в зависимости от ранга, как Schlepper, Haeuer или Steiger. Настоящий охотник на­зывает заячьи уши не "Ohren", a "Löffel", уши красной дичи Schüssel, а уши собаки Lauscher. Моряк прово­дит различие между Achtergast (капитан или штурман, каюты которых расположены в кормовой части суд­на), Middelschippgast (боцманы и казначеи, в соответ­ствии с положением их кают) и Vordergast (матросы, которые живут на носу судна), однако он различает также каждого матроса, который несет службу, обо­значая его, как Gast; таким образом, он говорит Signalgast, Kabelgast, Wimpelgast.

Чем внимательнее мы всматриваемся, тем яснее становится, что единство, которое мы обозначаем, как немецкий язык, распадается на многообразие производственных, профессиональных и особых язы­ков: каждая общность, начиная с группы играющих детей и кончая собранием профессиональных ученых, вырабатывает свой собственный словарный состав ("терминологию"), отшлифовывает ядро, которым они обладают, чтобы отгородить себя от других или удов­летворить свою потребность в специальных обозначе­ниях.

Нищие и профессиональные преступники пользу­ются старым тайным языком (воровским жаргоном), предназначенным для того, чтобы без проблем об­щаться между собой в присутствии постороннего ли­ца; кое-что из этого языка проникло и в наш общий язык (pumpen=borgen, blechen=zahlen, verkümmeln=verkaufen). B нашем общем языке имеются за­имствования и из других особых языков: мы говорим,

21

как горняки Fundgrube, Ausbeute; слово spueren - это старое охотничье слово, которое первоначально при­менялось только по отношению к охотничьим соба­кам; слово flott происходит из языка моряков (ein Schiff wird wieder flott), затем оно было привнесено студентами в общий язык (ein flotter Bursch). Таковы места стыковки между общим языком, с одной сторо­ны, и тайными и особыми языками - с другой.

Такие места стыковки имеются и в других направ­лениях. Профессиональные, производственные и осо­бые языки работают, естественно, с материалами род­ного языка: моряк говорит Rippe и Bart, имея в виду свое судно; охотник раньше называл хорошую лега­вую naseweis (klug mit der Nase), а собаку, надрессиро­ванную на медведя, bärbeißig, он говорит о раненой дичи, употребляя вместо слова Blut слово Schweiß. Профессиональные языки черпают, таким образом, свои слова, свой, так сказать, сырой материал чаще всего из родного языка, а иногда также из иностран­ного: нищие - из иврита и идиш, а также из цыган­ского, врачи - из латыни, летчики - из английского и т.д. При этом они преобразовывают эти слова, произ­вольно соединяя их в новое (barbeisig), обозначают старыми словами новые вещи (Schweiss) и так далее. А затем нередко происходит так, что преобразованное слово возвращается обратно в родной язык, так что в конце концов никто не знает, откуда оно пришло.