Диалекты (Mundarten).

Множество клеточек и все же одно целое; каждое само по себе и все-таки все соединены вместе в некоторое единство; именно на этом покоится, наряду с глубинным ходом истории, другая тайна жизни языка. Однако мы пока еще не описали полностью его пестроту: наряду со специаль­ными, особыми и профессиональными языками име­ются еще способы речи, связанные с ландшафтом, -

22

это диалекты. Каждый знает, что берлинец говорит иначе, чем мюнхенец, гамбуржец - по другому, чем рейнландец, шваб иначе, чем фриз, баденец, будь он алеманом или рейнским франком, иначе, чем люксембуржец, и уж конечно, никто не спутает сакса с балтом. Все они пишут на литературном немецком, однако говорят на соответствующих диалектах.

Этот литературный немецкий, наш культурный язык, на котором мы пишем, на котором говорим с трибуны, по радио и телевидению, который слышим со многих кафедр, на котором говорим в торжественных случаях (если произносим речь или доклад), образует нечто вроде компромисса между нашими диалектами; таким он вырос постепенно в результате усилий, кото­рые длились столетиями с тех пор, как хозяйственные и транспортные связи, а также миграция населения настоятельно потребовали стирания границ, опреде­ляемых диалектами. Торговое и коммерческое сообще­ние между городами и княжествами, перевод Библии, созданный Лютером, и инициированное им немецкое реформирование евангелического богослужения, кото­рое теперь оказывает влияние также и на немецкоя­зычное католическое богослужение, языковые общест­ва 17-го столетия и наша классическая поэзия (включая, конечно, поэзию Гете), наконец, переселе­ния нашего времени являются вехами этого развития.

В то время, как во всех соседних с нами странах в качестве образцового диалекта выступал диалект какой-либо одной местности или ландшафта, в то время, как Флоренция одерживала триумфальную победу над итальянскими диалектами, Лондон - над английскими, Париж - над французскими и Москва - над русскими, у нас медленно и постоянно создавалась языковая форма, которая, питаемая всеми диалектами, служила посред­ником между всеми ними.

23

Кто из нас еще вспоминает о том, что такие слова, как aufpassen, Block, Fliese, Kante, krabbeln, Quatsch, Schlips, Schnaps, Schuft (чтобы ограничиться только этими) первоначально были достоянием нижненемец­ких диалектов, что, например, такое слово, как aehnlich происходит из средненемецкого диалекта, слово Huegel происходит из средненемецкого востока, а слово Kneipe является верхнесаксонским вкладом в наш словарный запас? Слово Fesch - это дитя Вены, der Radau, die Faxen, der Rollmops - слова берлинского происхождения; die Gemse, der Foehn, das Heimweh, der Putsch выросли в Альпах. Из примеров такого ро­да можно составить длинные списки; они могли бы показать, что ни один диалект не был позабыт, когда речь шла о том, чтобы создавать наш литературный язык.

Ландшафтныеязыки(Landschaftssprachen).

Наши диалекты сами находятся в обращении уже больше, чем сотни лет. Урбанизация и индустриализация 19 столетия, войны того и нынешнего времени привели к перемешиванию людей из всех немецких ландшаф­тов. Служащие вместе со своими семьями странство­вали туда и обратно, рабочие были вынуждены добы­вать себе свой хлеб, уезжая далеко от родного дома вместе со своими семьями. Совершенно особое зна­чение имело здесь включение наших коммивояжеров для того, чтобы выравнять диалектные особенности. Однако, еще имеются многие области, в которых го­ворят на старых диалектах, и даже там, где диалекты утратили свое своеобразие, остались так называемые ландшафтные языки, которые отличаются от всех дру­гих немецких способов речи по тональности, формам слов, и способу построения речи. "Ick jeh nu nach Schule" говорит берлинец (и только он). "Ich gehe mal eben bei zu" - скажет бременец (и никто другой). "Wo

24

geiste her?" - спросил бы его, наверно, рейнландец, ко­торый не подозревает, что bei zu значит, примерно, то же самое, что берлинец обозначает, как een bißken um die Ecke. Для мюнхенских детей велосипед это не Roller, a Radirutsch; там охотно глотают безударные слоги (Gweih=Geweih) и т.д.

Медлительность восточно-немецкого, плавная ши­рота саксонского, сочная полнота швабского - все это известно каждому и каждый это слышит. Имеются ярко выраженные изящные, культивированные диа­лекты, как венский немецкий или балтийский немец­кий (кто мог бы их, однако, спутать?); имеются также грубые ландшафтные языки (берлинский или рейнско-франкский диалекты; их уж точно не спутаешь друг с другом).