Примечания

Впервые: Жанр и композиция литературного произведения. Калининград, 1980. С. 3 — 12.

1. Муравьев М. Н. Стихотворения. Л., 1967. С. 137. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте.

2. Ср.: «Время становится формой восприятия мира. а не объективным фактом» (Гуковский Гр. Очерки русской литературы XVIII века. Л, 1938. С. 283).

3. О роли личного начала в поэзии Муравьева см.: Кулакова Л. Поэзия М. Н. Муравьева // Муравьев М. Н. Указ. соч. С. 37.

4. Сосредоточенность субъекта сознания на себе становится порой у Муравьева источником поразительных для рационалистического века художественных открытий. См. в стихотворении «Ночь»: «Уже смыкаются зениц усталых круги. ...Я преселяюся во темну область сна. Уже язык тяжел и косен становится. Еще кидаю взор — и все бежит и тьмится» (с. 160). Метод психологического анализа еще рационалистичен: процесс расчленен, и изображение его упорядочено. Но материал — постепенное угасание сознания — необычен. Ср.: «Переходный характер лирики Муравьева выражается не только в том, что он начал с классицистических басен и од и пришел к сентиментальной поэзии, но и в том, что даже поздние его произведения в той или иной степени отличаются рассудочностью» (Орлов П. А. Русский сентиментализм. М., 1977. С. 109).

5. О жанрах в лирической системе Муравьева см.: Гуковский Гр. Указ. соч. С. 295 — 297; Кулакова Л. Указ. соч. С. 29, 30, 47.

171 Целостность литературного пр1)изведения и экспериментальный словарь литературоведческих терминов

I. Предварительные замечания

Важнейший показатель зрелости науки — ее стремление к самопознанию, постоянная потребность в новом и все более точном определении своего предмета, задач, методов, и понятийно-терминологического аппарата. Всем, кто внимательно следит за развитием нашей литературной науки в течение последних десятилетий, бросается в глаза повышение ее теоретического уровня, одним из проявлений которого следует считать введение новых понятий, пересмотр содержания традиционных, обогащение и уточнение терминологии.

Есть тут, однако, один момент, который, при всей своей важности, не привлекает к себе должного внимания. Мы имеем в виду установление связи между понятиями, выяснение отношений между ними. Понимание литературного произведения как целостности не находит, таким образом, логического продолжения в понятийно-терминологической сфере: отдельные понятия и их группы во многом существуют для литературоведа сами по себе, не образуя системы. Это легко обнаруживается при обращении к справочным изданиям разного уровня и типа — от Краткой литературной энциклопедии до литературоведческих словарей. Налицо, следовательно, несоответствие объекта — литературного произведения, важнейшим свойством которого является целостность, и метода изучения: совокупность понятий целостностью (системностью) не обладает.

Очевидно, что преодоление этого разрыва должно иметь своей основой углубленное понимание самой целостности литературного произведения. Последнее предполагает дифференциацию уровней эстетического феномена и установление многоразличных связей между ними. Иными словами, невыявленность целостности понятийно-терминологического аппарата имеет своим источником недостаточную разработанность самого понятия целостности применительно к художественному произведению. Уязвимость терминологии есть отражение и порождение слабостей и просчетов в построении самой теории объекта. Правда, первая (терминология) обладает и известной степенью самостоятельности, и, следовательно, состояние терминологии может оказывать обратное воздействие на уровень порождающей ее теории.

172

В течение ряда лет мы с группой сотрудников сначала в Борисоглебске, а затем в Ижевске работали над системным пониманием литературного произведения, получившим устоявшееся, хотя и не совсем точное название «теории автора» («проблемы автора»). Основные принципы этой работы были изложены нами в статье «Итоги и перспективы изучения проблемы автора»¹, а результаты представлены в ряде монографий и коллективных сборников². При всем разнообразии материала этим исследованиям присуще единство подхода и — в тенденции — единство терминологии. О достигнутом до сих пор уровне понятийно-терминологического единства можно, до известной степени судить по экспериментальному словарю литературоведческих терминов, введением к которому являются настоящие замечания.

Термины, включенные в словарь, могут быть разбиты на две группы. К первой относятся термины, специфичные для теории автора (например «субъектная, организация», «поэтическое многоголосье»). Ко второй относится традиционно-литературоведческая терминология, по-новому интерпретированная.

Принципиально важной для словаря является связь всех входящих в него терминов-понятий, имеющая иерархический характер. В основу, системы понятий положены неопределяемые понятия субъекта и объекта. Над последними надстраиваются понятия субъекта речи и субъекта сознания, первичного и вторичного субъектов речи, точки зрения, субъектной организации, и с их помощью определяются или описываются все остальные — вплоть до таких, как сюжет, литературный род и реализм.

С экспериментальным характером словаря связана его неполнота. За пределами словаря остались многие литературоведческие понятия, которые пока еще не удалось интерпретировать с помощью предложенного нами подхода. Впрочем; мы полагаем, что по мере развития теории степень этой неполноты будет понижаться и словарь можно будет дополнить и расширить. На данной стадии работы представляется важным показать принципиальную возможность словаря литературоведческих терминов, в котором нашло бы последовательное отражение понимание литературного произведения как целостности.

В заключение — несколько необходимых технические пояснений.

1. Слово или словосочетание, выносимое в заглавие словарной статьи, печатается полужирным шрифтом.

173

2. В тексте статьи оно дается сокращенно с помощью прописных букв. Например, вместо «вторичный субъект речи» пишется ВСР.

3. Все термины, встречающиеся в данной словарной статьи разъясняемые в других статьях, печатаются курсивом.