Междустрочный пробел

Под междустрочным пробелом мы понимаем заполняемое пробельным материалом расстояние между строками. В крупных изданиях, таких, как книги и журналы, определение междустрочного пробела имеет большое значение с точки зрения удобочитаемости, красоты, а также экономики.

Что касается акцидентных печатных изданий, объявлений и других подобных работ небольшо­го объема для повседневных надобностей, то здесь вряд ли можно выработать общеобязатель­ные правила. Заметим лишь, что чем больше в тексте концевых строк или строк различной дли­ны, то есть чем пестрее картина набора, тем ши­ре должны быть пробелы. Широкие пробелы подчеркивают линейность строк и тем самым в некоторой степени уменьшают пестроту набора.

Слишком широкий, то есть плохой набор так­же можно спасти увеличением пробелов. Набор книг уходящего XIX века выглядел бы еще хуже без широких пробелов, как правило, применяв­шихся в этих книгах. Широкие пробелы способ­ствуют тому, чтобы слишком большие расстоя­ния между словами не очень бросались в глаза.

Но даже широкие пробелы не освобождают от необходимости соблюдать правила хорошей вы­ключки. Хотя, как уже говорилось, при очень широких пробелах слишком большие расстояния между словами выступают не столь явственно и не создают таких помех, как при сжатом наборе, это отнюдь не причина для того, чтобы в таких случаях отделять слова полукруглой или приме­нять еще более широкие разрывы. Сформулиро­ванные выше положения о хорошем наборе тре­буют, чтобы строка выглядела как нечто цельное, а этого можно добиться лишь при наборе на шпа­ции в 1/3 кегля. В прежние времена даже антик­ву набирали намного теснее, чем сейчас; так, пробный оттиск шрифта гарамон 1592 года при четырнадцатом кегле во всех строках имеет про­бел всего в два пункта, то есть в 1/7 кегля. Так что набор на шпации в 1/3 кегля никак нельзя считать слишком убористым.

Если же пробел равен кеглю или превышает его, то набирать можно несколько «шире», чем при сжатом наборе, иначе при слишком большом расстоянии между строками слова будут казаться расположенными излишне близко, что ухудшит удобочитаемость текста в целом.

Не все еще понимают, что величина пробела зависит также и от особенностей той или иной гарнитуры. При наборе такими выразительными шрифтами, как фрактура, швабахер и текстура, в строке букву к букве нужно ставить «очень тесно» (крупные кегли ближе, чем на 73 шпации), чтобы строки не разваливались. Эти темные шрифты не терпят слишком больших междустрочных пробе­лов; их сплошной набор должен выглядеть доста­точно компактным. Сказанное относится также и к антиквенным шрифтам-предшественникам га-рамона, хотя здесь не повредят и несколько боль­шие пробелы. Совершенно иначе обстоит дело с новыми или классическими антиквенными и фрактурными шрифтами XVIII и XIX веков, та­кими, как антиква Бодони, Дидо и Вальбаума, а также фрактура Унгера: все они требуют широких пробелов и при наборе без шпон вообще не смо­трятся. Иначе говоря, удачно набранную гарамо-ном полосу нельзя просто так перебрать на ан­тикву Бодони; здесь, очевидно, потребуются бо­лее широкие пробелы. Из этого следует, что ши­рокие пробелы нужно применять при наборе но­выми шрифтами, а для набора без шпон исполь­зовать старые антиквенные шрифты.

В книжном наборе величина междустрочного пробела зависит также и от ширины полей. Боль­шие пробелы требуют широких полей, чтобы площадь текстового набора вообще выглядела надлежащим образом. Набирая книгу старой ан­тиквой, можно одному и тому же «зеркалу» набо­ра придать более узкие или более широкие поля; в первом случае книга будет выглядеть проще, а во втором — изысканнее.

Особое место занимают иллюстрированные книги повествовательного содержания. Здесь на первом месте стоит задача достигнуть полной гармонии иллюстраций и характера набора. Пра­вильно было бы вначале определить, как будет выглядеть набор, и познакомить с ним иллюстра­тора, чтобы он свои рисунки приспосабливал к характеру набора. Если же иллюстрации уже го­товы, то наборщик должен попытаться добиться единства набора и иллюстраций. Особенно труд­но подогнать набор к тяжелым гравюрам на дере­ве (на длинных досках). По-видимому, оптималь­ным решением было бы применение старого швабахера. Если потребуют антикву, то это зна­чительно усложнит проблему. Здесь может по­мочь использование крупного кегля. Для краси­вой книги ни в коем случае не пригодна полу­жирная антиква старого начертания; жирная ан­тиква нового начертания хотя и темная, не под­ходит к гравюрам на длинных досках.

Едва ли можно сформулировать какие-либо общеупотребительные правила определения меж­дустрочных пробелов при использовании совре­менных рисованных шрифтов. Ширина пробела определяется тем, приближается ли рисованный шрифт к старой или новой антикве. Здесь реше­ния можно принимать лишь после просмотра пробных оттисков полос.

И, наконец, ширина пробела зависит также и от длины строк, то есть от количества букв в строке. Набранные книжными кеглями строки длиннее 24 цицеро почти всегда требуют пробела, в еще большей степени это относится к особенно длинным строкам, поскольку иначе глазу трудно отыскать правильную следующую строку. Однако сами такие длинные строки выглядят плохо; там, где это возможно, нужно пытаться делать набор уже, набирать в две колонки или применять бо­лее крупный кегль.

Не существует, однако, незыблемой идеаль­ной длины книжных строк. Девять сантиметров (20 цицеро) это уже хорошая ширина, если речь идет о петите или корпусе. В то же время эта ши­рина набора слишком мала для антиквенного шрифта, кегль которого равен цицеро. Отврати­тельно выглядит ошибочно почитаемая некото­рыми ширина строки в девять сантиметров, если используются еще более крупные кегли. Следст­вием этого являются строки, которые едва ли можно красиво выключить.