Schelling1 / Том 1

исчезает (чего не бывает при обычном утомлении) 36. Сос¬ сюр полагает, что это состояние не может быть объяснено ослаблением сосудов (что несовместимо ни с одновременно начинающейся деятельностью артерий и необычайно уско­ ренным кровообращением, ни с быстрым восстановлением мышечной силы после короткого отдыха) или уменьшением атмосферного давления, неспособным уравновесить увели­ чивающиеся силы тела, и что объяснить это состояние следует скорее недостатком кислорода на этих высотах, так как воздух там не только разрежен, но и испорчен все время поднимающимся из стоячей воды воспламеняющимся га­ зом (ср. Volta. «Lettere sull'aria inflammabile nativa della paludi». Como, 1777 3 7 ) . Соссюр действительно открыл с по­ мощью эвдиометрических опытов, проведенных на верши­ не высочайших Альп, что воздух там значительно менее чист, чем на средней высоте .

11

Здесь мы впервые сталкиваемся с совершенно опреде­ ленным действием, которое уже не может быть объяснено исходя из отрицательных жизненных начал, а именно с причиной, в силу которой в живом теле непрерывно под­ держивается процесс, обратный окислению, и которая, следовательно, не может быть обнаружена в кислороде или в каком-либо другом вторичном начале. Если бы физиолог, который первым назвал кислород жизненным началом, задался вопросом, как кислород может быть причиной раздражимости, то исследование само привело бы его к открытию, что кислород может быть лишь отрицательным началом раздражимости и что, следовательно, он сам пред­ полагает некую положительную, более высокую причину

этого феномена. Между тем ни плебейская манера несколь­ ких ненавистников всего нового, выступавших против этой гипотезы, ни важность, с которой ряд других опровергали ее, не имея ничего, что можно было бы ей противопоста­ вить, и надеясь в своих слепых поисках, что истину им подбросит счастливый с л у ч а й , — ни то ни другое не могло лишить заслуженной славы эту смелую гипотезу, первую попытку сближения данного явления природы с химиче­ скими условиями.

Из наших предшествующих исследований вытекают следующие основные положения:

а) понятие жизни (и, следовательно, раздражимости) может быть сконструировано только из противоположных

161

начал. Это положение, несомненно, априорно (выше, 11с). Из этого следует

аа) в пользу этой гипотезы, что в самом деле надо принять особое отрицательное начало раздражимости, о на­ личии которого свидетельствуют и другие, взятые из опыта основания, приведенные Пфаффом в его замечательном исследовании раздражимости (в работе о животном элек­ тричестве, с. 279 сл.);

bb)против этой гипотезы, что одного отрицательного начала раздражимости недостаточно для объяснения этого феномена.

b) Раздражимость лишь постольку необходима в систе­ ме жизни, поскольку она состоит в процессе раскисления

(я пользуюсь здесь кратким выражением, более подробное его определение будет дано ниже); из чего в свою очередь следует

аа) в пользу этой гипотезы, что кислород действительно играет известную роль в раздражимости, о чем говорят и другие основания, приведенные Пфаффом. Основные из них следующие:

а) количество кровеносных сосудов, находящихся в мышцах; у растений их заменяют воздухоносные сосуды; B) онемение, которое возникает в мышце, когда перевя­

зывают артерию или перерезают нервы; у) нарушение раздражимости при сильном (общем или

местном) кровотечении и при введении в кровь удушливых газов (преимущественно таких, которые поглощают кисло­ род, как, например, селитренный эфир).

Все это доказывает, что в животных через кровь (сопри­ касающуюся в легких с воздухом), в растения через воздухоносные сосуды должно быть введено начало, не­ обходимое для раздражимости, которое не может быть ничем иным, кроме атмосферного кислорода.

П р и м е ч а н и е . Никто не опровергал эту теорию более странно, чем ученый г-н Райль из Галле. «Если м ы , — говорит он в своем «Архиве», т. 1, № 3, с. 1 7 3 , — принимаем какое-либо вещество тела в качестве начала сокращаемо­ сти, то оно должно в полной мере обладать теми свойства­ ми, которые ему приписывают, и тогда, когда оно пребыва­ ет для себя и обособленно. Между тем мы не обнаруживаем в природе вещества, которое, пребывая для себя и обо­ собленно, производило бы те явления, которые мы называ­ ем сокращаемостью у животных. Кислород не обладает для себя ни раздражимостью, ни сокращаемостью» — аргумен­ тация, без сомнения, столь же глубокомысленная, как,

162

скажем, такая, с которой можно было бы обратиться к про­ тивнику флогистической теории: «Если мы намерены принять какое-либо вещество тела в качестве начала сгора­ емости, то оно должно обладать свойством горючести

и тогда, когда оно пребывает для себя и обособленно. Меж­ ду тем кислород, пребывая для себя и обособленно, отнюдь не проявляет свойства горючести, следовательно, кислород не может быть началом сгораемости». Эти физиологи не устают повторять, что все изменения в живом теле зависят от изменений в химическом составе; однако они не хотят, чтобы этот состав был определенно назван, но требуют, чтобы, пользуясь смутными и общими понятиями, которые они заимствовали из химии, не умея их объяснять, мы шарили в темноте или удовлетворялись пустыми словами. Однако в некоторой степени их несогласие с опрометчивы­ ми толкователями, которые называют кислород единствен­ ной причиной раздражимости (хотя и не могут при этом объяснить, как это происходит), можно считать обосно­ ванным. По отношению к нашему объяснению эти возраже­ ния не имеют силы;

bb) против этой гипотезы, что кислород играет при раздражимости лишь вторичную роль, так как раздражи­ мость есть процесс раскисления; поэтому подлинной при­ чиной (положительным началом) раздражимости должен быть не кислород, а именно противоположное ему начало.

В предшествующем изложении все дело было в том, чтобы доказать, что выдаваемое до сих пор за начало жизни относится только к отрицательным началам жизни. По­ средством полной индукции мы показали, что представле­ ния химической физиологии все еще не определили поло­ жительное начало и подлинную причину жизни. Теперь нам надлежит показать, что, только допустив наличие такого начала, можно будет полностью объяснить все про­ цессы в животном организме, и таким образом, рассматри­ вая положительное жизненное начало в его различных функциях, мы, постепенно приближаясь к нему, опреде­ лим, каковы его природа и происхождение.

IV. О положительной причине жизни

1

Первое, что следует считать функцией ж и з н и , — это неустанное движение, в котором она заставляет пребывать

6 *

163

жидкие субстанции животного организма, ибо жидкость как подлинный элемент жизни природа ввела в каждое живое существо в качестве того глубочайшего, посредством чего тело, которое, будучи твердой субстанцией, есть по­ всюду только сосуд и остов, собственно только и становится одушевленным (Баадер. «Начала физиологии», с. 47). Мы видим, что повсюду, где одна часть тела раздражается раньше другой, возникает набухание, т. е. приток жидко­ стей животного тела. Это можно объяснить, только если принять, что всякое раздражение вызывает в органе увеличение емкости по отношению к отрицательному жиз­ ненному началу, связанному с кровью (ибо только кровь, которая проходит по артериям, движется не под действием механического или гидравлического приспособления; за протекающей по венам темной кровью, напротив, закрыва­ ются клапаны, которые предотвращают обратный приток ее в сердце), примерно так, как в системе тел при нарушении температурного равновесия тепловая материя переходит в то тело, емкость которого увеличилась. Лишь благодаря этому живое тело становится системой, т. е. замкнутым в себе самом целым. Значит, кровообращение зависит от постоянного чередования противоположных процессов, один из которых поддерживается посредством положитель­ ного начала с помощью нервов, другой — посредством крови в качестве среды отрицательного начала. Что такое чередование постоянно происходит в живом организме и что исключительно этим чередованием полностью объ­ ясняется движение жидкостей в животном организме, мы вскоре увидим и из других опытов. [...]

3

а) Уже давно идет речь о том, что в раздражимой фибре поддерживается постоянный флогистический процесс или, другими словами, что в раздражимости участвует кисло­ род. Однако все физиологи, согласные с тем, что в теле идет такой флогистический процесс, смущены не только тем, что они не могут показать, как этот процесс происходит, но прежде всего тем, что они не могут указать на причину определенного количества этого процесса. Брандис, напри­ мер, в часто цитируемой нами работе («Опыт», § 18) говорит: «То, что этот флогистический процесс в живом волокне становится не больше того, чем он должен быть,

164

чтобы не разрушить органическую фибру, зависит от незна­ чительного количества кислорода, которое каждый раз остается в запасе». Однако легко понять, насколько неу­ довлетворительно это объяснение. Следовательно, очевид­ но, что для понимания подобного непрерывного процесса окисления необходимо исходить из причины, которая зара­ нее количественно определяет этот процесс, и этой причи­

ной может быть только то, о		чем	мы говорили	с самого
н а ч а л а ,	— начало раскисления,		следовательно,	степень
окисления	в каждой отдельной	фибре равна степени окис­

ления, предшествовавшей ей.

b) Однако естественно возникает вопрос: что же опреде­ ляет эту степень раскисления? Выше (2) мы допустили, что положительное начало действует не одинаково на все органы и, таким образом, возникает их удельная емкость по отношению к отрицательному началу. Но, спросят нас, что же определяет ту степень, в которой действует на органы положительное начало? Желая ответить на этот вопрос, мы обнаруживаем, что оказались в порочном кругу, который, однако, не может быть для нас совершенно неожиданным. Предмет нашего исследования — происхождение жизни.

Но жизнь заключается в круговороте, в последовательности процессов, которые непрерывно возвращаются к самим себе, и поэтому невозможно указать, какой именно процесс возбуждает жизнь, какой из них протекает раньше, какой позже. Каждая организация есть замкнутое в себе целое, в котором все одновременно; механистическое объяснение здесь совершенно неприемлемо, поскольку в подобном целом нет ни до, ни после.

Следовательно, лучшее, что мы можем с д е л а т ь , — это прийти к заключению, что ни один из этих противополож­ ных процессов не определяет другой, но они определяют друг друга, находятся в равновесии друг с другом.

Если положительное начало определено отрицатель­ ным, а отрицательное — положительным, то из этого следу­ ет положение: чем меньше емкость органа по отношению к положительному началу, тем меньше и его емкость по отношению к отрицательному началу, и, наоборот, чем больше емкость органа по отношению к отрицательному началу, тем больше она по отношению к положительному началу.

Возникает вопрос: на основании чего можно определить емкость органа по отношению к положительному и отрица­ тельному началам?

165

Положительное начало действует посредством нервов на раздражимые органы. Следовательно, чем меньше коли­ чество нервов идет к органу, тем меньше его емкость по отношению к кислороду, а, чем меньше его емкость по отношению к кислороду, тем более необходим в нем (менее подвержен произволу) процесс раскисления, тем больше его раздражимость.

Поступающая в сердце артериальная кровь все время нарушает равновесие его химического состава, так как его емкость по отношению к отрицательному началу ничтож­ на; следовательно, противоположный процесс происходит в нем совершенно непроизвольно, и сама эта мышца поэто­ му и называется непроизвольной мышцей. Нервы сердца настолько нежны и немногочисленны, что в последнее время стали даже сомневаться в их существовании (Бе-

рендс. «Diss [ertatla] qua probatur, cor nervis carere».—		In:
«Ludwig. Script [ores] neurol	[ogicae] min [ores]». T. 3,
pp. 1 ss. 3 9 ) . Этим средством	природа достигла того,	что

данная мышца послушна только животному импульсу, ибо капли окисленной крови достаточно, чтобы нарушить рав­ новесие ее состава. Представление, будто узлы межре­ берного нерва, ответвления которого идут к сердцу, пре­ пятствуют произвольным действиям этой мышцы, преры­ вая в качестве подчиненных мозговых центров ее связь с головным м о з г о м , — правда, остроумная, но неверная мысль, ибо нервы, которые идут к произвольным мышцам, также не лишены подобных узлов.

Значимым будет и обратное положение: чем большее число нервов идет к органу и чем они крупнее, тем больше его емкость по отношению к кислороду, а, чем больше его емкость по отношению к кислороду, тем меньше необходи­ мости и непроизвольности в проявлениях его раздражимо­ сти (посредством которых разлагается кислород). К орга­ нам, больше всего подвластным произволу, идет большин­ ство крупных нервов. Галлер уже заметил, что только к большому пальцу идет большее число нервов, чем к бес­ престанно раздражаемому сердцу. Если непроизвольные мышцы раздражаются для действия одним атомом кисло­ рода (извлеченное из тела животного сердце часто вновь оживляется одним дуновением воздуха), то, напротив, нужно известное количество этого начала, чтобы поддержи­ вать произвольные движения; отсюда и утомление про­ извольных органов, необходимость покоя и временное прекращение произвольных движений во сне.

Если природа поставила раздражимость непроизволь­

166

ных мышц в зависимость от процесса в животном орга­ низме, то, наоборот, от раздражимости произвольных орга­ нов она сделала зависимым процесс в животном организме. Парализованные члены становятся дряблыми, вялыми и за­ метно сокращаются. Поскольку каждое мышечное движе­ ние увеличивает емкость органов по отношению к отрица­ тельному началу и поскольку каждое выделение этого начала из крови связано с частичной свертываемостью, это объясняет, почему в органах, которые больше всего упраж­ няются (например, в правой руке, правой ноге и т. д.), тверже, больше и сильнее не только мышцы, но даже арте­ рии и все остальные части.

Наконец, так как природа не могла поставить эти движения в зависимость от процесса в животном орга­ низме, причину их необходимо было поместить в более высокое, независимое от процесса в животном организме свойство (чувствительность).

П р и м е ч а н и е . Более строго, чем это было сделано здесь, произвольные и непроизвольные органы не могут быть противопоставлены друг другу, так как произвол при действии страстей оказывает некоторое влияние и на такие непроизвольные органы,-как сердце; напротив, при страш­ ных болезнях произвольные органы переходят в непро­ извольные (быть может, потому, что их емкость по отноше­ нию к отрицательному началу в значительной степени уменьшается).

Оставаясь внутри той сферы, которая нам отведена понятием жизни, мы обнаруживаем все-таки, что непро­ извольные движения возбуждаются отрицательным нача­ лом и что обратное относится к движениям произвольным; однако то и другое возможно только посредством противо­ положных начал. С этим полностью совпадают явления сокращений сердца: желудочки сердца сокращаются не сразу после того, как в них притекает кровь. Это наблюде­ ние (стоившее Галлеру таких усилий) со всей очевидно­ стью доказывает, что отрицательное начало (крови) само по себе не приводит к сокращению сердца, а, чтобы это действительно произошло, к отрицательному началу до­ лжно присоединиться действие другого (положительного) начала.

Если бы только кислород был причиной раздражимости сердца, то эта мышца должна была бы в конце концов ока­ заться перенасыщенной кислородом. Но кислород служит лишь тому, чтобы сердце было способно к сокращению. В каждом сокращении (причину которого следует искать

167

в значительно более высоком начале) сердце теряет кисло­ род, и, таким образом, один и тот же процесс может все время повторяться; в противном случае, если бы его не уравновешивал противоположный процесс, он бы замер.

4

Теперь несомненно, что раздражимость есть общий продукт противоположных начал, но еще не ясно, как эти начала действуют при раздражимости.

Если представить себе сокращение органа только как химическую редукцию, то это могло бы объяснить умень­ шение объема раздраженного органа, но не эластичность, с которой сокращается орган.

Поэтому пора отказаться от мертвых понятий, которые возникают, когда речь идет о происхождении раздражимо­ сти, из-за таких выражений, как «флогистический про­ цесс» и т. п.

а) То, что при этом действует кислород, также не доказывает, что при раздражении имеет место флогистиче­ ский процесс, как и то, что этот процесс имеет место при действии электричества потому, что в нем участвует воздух. К тому же, как уже было замечено выше, азот, основа всех раздражимых органов, сам по себе не есть горючее веще­ ство, т. е. он не соединяется с кислородом, подобно действи­ тельно горючим субстанциям, из чего следует, что и соотно­ шение этих веществ в раздражимости значительно более высокого порядка, чем то, которое имеет место во флогистическом процессе. Именно это особое свойство азота и со­ держит, без сомнения, основание того, что он составляет едва ли не преобладающую часть животной материи.

Это, безусловно, явствует и из следующих замечаний. Основу всех белых органов, например нервов, составляет студенистое вещество, они не содержат азота и, вероятно, именно поэтому являются теми органами, которые природа противопоставила мышцам как местонахождению раздра­ жимости. Напротив, белок, основа перепонок, сухожилий, хрящей, уже восприимчивее к кислороду и свертывается под действием кислот. И наконец, волокнообразная часть крови, основа мышц, содержит наибольшее количество азота, вследствие чего они достигают совершенно особой емкости по отношению к кислороду и становятся соб­ ственно местонахождением раздражимости.

Нетрудно также заметить, что животная материя прохо­ дит последовательный ряд ступеней до раздражимости.

168

Первые подступы к ней обнаруживаются уже в свертывае­ мости жидких частей (которую, несомненно, следует при­ писать присутствию азота), на более высокой ступени она являет себя в сокращаемости клеточной ткани, поставлен­ ной Блуменбахом вне сомнения, и, наконец, на высшей ступени — в раздражимости мышц.

Нельзя считать невероятным, что и отрицательное начало жизни, которое связывается с первоосновой жи­ вотной материи как мертвый кислород, постепенно разви­ вается в отрицательное электричество, в качестве которого оно входит в субстанцию мышц как подлинное начало раздражимости.

П р и м е ч а н и е . Каким образом наличное в неоргани­ ческой природе начало может быть причиной своеобразных явлений (например, раздражимости) в органах животного организма, было бы, правда, понять трудно, если не исхо­ дить из того, что оно состоит в совершенно своеобразном и особом отношении к животному веществу. Что, например, начало раздражимости состоит в таком совершенно особом отношении к животному веществу, известно даже из опы­ тов. Так, г-н фон Гумбольдт открыл, что губки всех видов (т.е. растения, содержащие много азота), которые при гниении издают трупный, животный запах, являются таки­ ми же совершенными проводниками в гальванической цепи, как настоящие органы животных. Что своей спо­ собностью служить проводниками они обязаны не своей влажности, он доказал со всей убедительностью. «Они служат проводниками, — говорит он в работе «О раздра­ женном волокне мышцы и нерва», с. 1 7 3 , — не как влажное полотно и все содержащие воду субстанции, но вследствие своеобразного состава их волокон, вследствие почти жи­ вотной природы их лимфы». Именно этот естествоиспыта­ тель открыл, как мне представляется, весьма любопытный закон и подтвердил его экспериментами, а именно что «растительная или животная жидкость тем действеннее служит проводником гальванизма, чем более она близка к жизни, т. е. чем меньше ее элементы соединены по изве­ стным нам законам химического сродства» (там же, с. 151). Я полагаю, что после такого рода открытий нельзя больше считать вымыслом, если, подобно тому как это делают защитники жизненной силы, намного превосходящие в этом отношении сторонников химической физиологии, при­ писывать повсеместно распространенным началам приро­ ды в живой организации совсем иное действие, чем то, которое они проявляют в неорганической природе. Но из

169

этого следует также, что для объяснения животной жизни нам не нужно выдумывать неизвестные начала или темные качества.

b) Легко и естественно сделать из этого дальнейший вывод: раздражимость есть общий продукт противополож­ ных органов, следовательно, несомненно, и противопо­ ложных начал. Поскольку всеобщий дуализм начал господ­ ствует и в неорганической природе, мы можем, если нам известно одно начало — раздражимости, смело сделать вы­ вод о противоположном ему. Если отрицательное начало происходит из всеобщей жизненной среды, то в ней должно быть распространено и положительное начало.

Ряд явлений свидетельствует о существовании противо­ положных начал в атмосфере. Назову только одно: по­ скольку отрицательное электричество атмосферного про­ исхождения, то можно предположить, что таково про­ исхождение и положительного электричества. Эту анало­ гию можно значительно продолжить. Уже само по себе трудно поверить в то, что разнородность элементов атмос­ ферного воздуха, которая, без всякого сомнения, открыва­ ется в электрическом дуализме (выше, с. 547 сл.), не имеет также некоторого отношения к противоположным началам раздражимости, что распространенное в атмосфере поло­ жительное начало не модифицируется в теле животного в положительное начало раздражимости подобно тому, как оно, например, посредством трения модифицируется в по­ ложительное электричество.

Однако приходится признать, что все эти предположе­ ния в высшей степени неопределенны, и до сих пор опыты показали только, что каждое проявление раздражимости сопровождается химическим изменением раздражимых ор­ ганов, условия которого, однако, до сих пор не исследова­ ны.

П р и м е ч а н и е . Что последнее основание гальвани­ ческих явлений находится в самих возбудимых органах,

теперь, по-видимому, можно считать доказанным опытами Гумбольдта, и тем самым великое открытие Гальвани вновь обрело то значение, которого едва не лишила его проница­ тельность Вольты.

Что гальванические вздрагивания сопровождаются хи­ мическими изменениями органов, следует из многих опы­ тов, так как, например, возбудители, ранее не оказывавшие действия, будучи применены после действующих возбуди­ телей, вновь вызывают вздрагивания, если идет гальвани­ ческий процесс, и гальванизированные части раньше пере-

170