Schelling1 / Том 1

и не есть ли он скорее сам лишь отрицательное организма? Разве организм не должен был быть раньше, чем меха­ низм, положительное — раньше, чем отрицательное? Если отрицательное вообще предполагает наличие положитель­ ного, а не наоборот, то наша философия не может исходить из механизма (в качестве отрицательного), она должна исходить из организма (в качестве положительного), и та­ ким образом организм не только не может быть объяснен из механизма, но, напротив, механизм только и становится объяснимым исходя из организма. Не там, где нет меха­ низма, есть организм, но, наоборот, там, где нет организма, есть механизм.

Организация в моем понимании вообще не что иное, как остановленный в своем движении поток причин и действий. Только там, где природа его не задержала, он продолжает течь (по прямой линии). Там, где она его задерживает, он (совершая круг) возвращается к самому себе. Таким обра­ зом, не всякая последовательность причин и действий исключена понятием организма; это понятие обозначает только последовательность, которая, будучи замкнута в из­ вестных границах, возвращается к самой себе.

Что изначальная граница механизма эмпирически не­ объяснима и может быть только постулирована, я покажу

вдальнейшем с помощью индукции; однако это надлежит доказать и философски: поскольку мир бесконечен только

вего конечности и неограниченный механизм сам бы себя уничтожил, то и торможение всеобщего механизма должно

уходить в бесконечность, и отдельных, особенных миров

будет столько же, сколько сфер, внутри которых всеобщий механизм возвращается к самому себе; таким образом, мир

есть организация, а всеобщий	организм сам — условие
(и тем самым положительное)	механизма.

Рассматриваемые с такой высоты, отдельные последова­ тельности причин и действий (создающие для нас види­ мость механизма) исчезают как бесконечно малые линии в общем круговороте организма, который лежит в основе движения мира.

То, что я извлек из этой философии, а именно что положительные начала организма и механизма одни и те же, я пытался в последующем изложении доказать на основе опыта, исходя из того, что всеобщие изменения в природе (от них зависит наличный состав органического мира) в конце концов заставляют нас вернуться к той первой гипотезе, в зависимость от которой как от всеобщей предпосылки естествоиспытатели уже давно поставили

91

объяснение органической природы. Настоящая работа де­ лится поэтому на два раздела — в первом делается попытка исследовать силу природы, которая открывается во все­ общих изменениях, во втором — положительное начало

организации	и жизни, а	общий их результат сводится
к тому, что	неорганическая	и органическая природа связа­

ны одним и тем же началом. Неполнота нашего знания первых причин (подобно электричеству), атомистические понятия, стоявшие в ряде случаев на моем пути (например, в учении о теплоте), наконец, скудость господствующих представлений о ряде физических проблем (например, о метеорологических явлениях) то заставляли, то склоняли меня в первом разделе обратиться к ряду специальных исследований, к исследованиям, которые привели к излиш­ нему рассеянию в изучении света — я хотел распростра­ нить его на ц е л о е , — к рассеянию на отдельные предметы, что, однако, не помешало мне в конце концов свести все эти явления в единый фокус.

Чем большую сферу охватывает исследование, тем яснее становится недостаточность и скудость опытных данных, которыми мы располагаем, поэтому вряд ли ктонибудь глубже и сильнее, чем автор данной работы, ощутит все несовершенство предпринятой им попытки.

P. S. Эту работу не следует рассматривать как про­ должение моих «Идей к философии природы». Я не буду продолжать названную работу, пока не сочту возможным завершить целое научной физиологией, которая только и придаст ему необходимую законченность. В данный момент я считаю своей заслугой, что вообще осмелился чтолибо предпринять в этой области и посредством выявления заблуждений и их опровержения попытался по крайней мере привлечь внимание других к этим вопросам. Мне хотелось бы тем не менее, чтобы читатели и критики насто­ ящей работы были знакомы с идеями, содержащимися в упомянутом исследовании. Право считать все положи­ тельные начала природы однородными может дать только философская дедукция. Без этой предпосылки (я полагаю известным, что такое предпосылка для возможной кон­ струкции) невозможно конструировать первые понятия физики, например учение о теплоте. Идеализм, который философия постепенно вводит во все науки (в математике он уже давно, преимущественно со времен Лейбница и Ньютона, стал господствующим), понятен, по-видимому, еще немногим. Например, понятие действия на расстоянии,

которое еще для многих является непреодолимым пре-

92

пятствием, полностью основано на идеалистическом пред­ ставлении о пространстве; ибо в соответствии с ним два тела, находящиеся на большом расстоянии друг от друга, можно представить соприкасающимися и, наоборот, тела, которые (по обыденному представлению) действительно соприкасаются, — как действующие друг на друга на рас­ стоянии. Не подлежит сомнению, что тело действует лишь там, где оно есть, но столь же не подлежит сомнению, что оно есть только там, где оно действует. Этим положением взят последний бруствер атомистической философии. Воз­ держусь от того, чтобы привести здесь еще ряд примеров.

О ПЕРВОЙ СИЛЕ ПРИРОДЫ

Veniet tempus, quo ista, quae nunc latent, in lucem dies extrahat et longioris aevi diligentia. Ad inquisitionem tantorum una aetas non sufficit. — Itaque per successio­ nes ista longas explicabuntur. Veniet tempus, quo posteri tam aperta nos nescisse mirentur.

Seneca. Nat. qu. VII '

Каждое возвращающееся к себе движение предполагает в качестве условия своей возможности положительную силу, которая (как импульс) возбуждает движение (как бы совершает подступ к линии), и отрицательную силу, кото­ рая (в качестве притяжения) возвращает движение к само­ му себе (или мешает ему идти по прямой линии).

В природе все непрерывно стремится вперед; основание этому надо искать в начале, которое, будучи неисчерпае­ мым источником положительной силы, вновь и вновь возбуждает движение и непрерывно поддерживает его. Это

положительное начало есть первая сила природы.

Однако некая невидимая власть заставляет все явления мира совершать вечный круговорот. Последнее основание этого следует искать в отрицательной силе, которая, непре­ рывно ограничивая воздействие положительного начала, возвращает всеобщее движение к его источнику. Это отри­ цательное начало есть вторая сила природы.

Обе эти борющиеся силы, представляемые одновре­ менно в единстве и в борьбе, ведут к идее организующего начала, формирующего мир в систему. Быть может, его имели в виду древние мыслители, говоря о мировой душе.

Если бы изначально положительная сила была беско­ нечной, она оказалась бы целиком вне границ возможного восприятия. Будучи ограничена противоположной силой,

93

она становится конечной величиной — начинает быть объ­ ектом восприятия или открывается в явлениях.

Единственно непосредственный объект созерцания есть в каждом явлении положительное. Об отрицательном (в ка­ честве причины лишь ощущаемого) можно только умо­ заключать.

Непосредственный объект высшего учения о природе

есть поэтому только положительное начало всякого движе­ ния, или первая сила природы.

Сама она, первая сила природы, скрывается от жадно ищущего ее взора за отдельными явлениями, в которых она обнаруживается. В виде отдельных материй она разлива­ ется по всему мирозданию.

Чтобы поймать этого Протея природы, который, прини­ мая различные образы, все время возвращается в бесчис­ ленных явлениях, мы должны шире расставить наши сети. Мы пройдем наш путь медленно, но он будет тем надежнее.

Материя, которая в каждой системе идет от центра к периферии, т. е. свет, движется с такой силой и скоро­ стью, что некоторые даже сомневались в его материально­ сти, поскольку он не обладает общим свойством материи, инертностью. Однако, по всей вероятности, мы знаем свет только в его развитии, вероятнее всего, он может в качестве света коснуться нашего глаза только в этом состоянии

изначального движения. Но всякое развитие и становление

материи сопровождается своеобразным движением. Если мгновенно порождается чрезвычайно высокая, хотя и ко­ нечная, степень эластичности, то она дает феномен чрезвы­ чайно эластичной материи, которая, поскольку сущность эластичности есть расширяющаяся сила, распространяется в пространстве, пропорциональном степени этой силы. Это создает видимость свободного движения такой материи, как будто она не подчиняется всеобщему закону инерции и са­ ма в себе заключает причину своего движения.

Однако это движение, как бы значительно и быстро оно нам ни представлялось, лишь по своей степени отличается от любого другого, посредством которого в какой-либо материи возникает равновесие сил. Ибо если мы предоста­ вим этой эластичной материи распространяться в совер­ шенно пустом пространстве без противодействия, которое могло бы оказать ее распространению менее эластичное тело своей непроницаемостью или силой своего притяже­ ния, то, поскольку степень ее эластичности все-таки ко­ нечна, а эластичность каждой материи уменьшается про­ порционально увеличению пространства, на которое она

94

распространяется, она неминуемо должна была бы в конце концов достигнуть такой степени распространения, при которой ее постепенно уменьшающаяся эластичность при­ шла бы в относительное равновесие с ее массой и таким образом сделала бы возможным состояние покоя, т. е. по­ стоянное состояние материи.

Следовательно, свет, несмотря на то что он распростра­ няется с удивительной скоростью, все же не более и не менее инертен, чем любая другая материя, движение кото­ рой недоступно нашему восприятию. Ибо укажу с самого начала: абсолютный покой в мире — бессмыслица, покой в мире всегда только кажущийся и по существу только минус, а отнюдь не полное отсутствие движения ( = 0). Движение света есть, следовательно, изначальное движе­ ние, присущее каждой материи как таковой, с той лишь разницей, что, как только материя достигает своего посто­ янного состояния, это движение достигает минимальной скорости, которой свет также достиг бы, как только его изначальные силы пришли бы к общему моменту.

Каждая материя наполняет свое определенное про­ странство только посредством взаимодействия противопо­ ложных сил; объяснить, что они постоянно наполняют одно и то же пространство, т. е. что тело в своем состоянии пре­ бывает, можно, только приняв, что действие этих сил в каждый момент одинаково, в результате чего бессмыслен­ ное предположение о возможности абсолютного покоя исчезает само собой. Покой, следовательно, и каждое устой­ чивое пребывание тела всегда относительны. Тело нахо­ дится в покое в отношении к определенному состоянию материи; пока это состояние сохраняется (пока, например, тело остается твердым или жидким), движущие силы будут наполнять пространство в равном количестве, т. е. будут наполнять одно и то же пространство, и поэтому будет казаться, что тело находится в покое, хотя то, что это про­ странство непрерывно наполняется, можно объяснить толь­ ко исходя из непрерывного движения.

Следовательно, то, что свет лучами распространяется во все стороны, должно быть объяснено тем, что он находится в постоянном развитии и изначальном распространении. Что и свет достигает относительного состояния покоя, можно вывести уже из того, что свет бесконечного числа звезд не доходит до нас в своем движении.

Естествознание заинтересовано в том, чтобы не до­ пускать ничего безграничного, рассматривать каждую силу не как абсолютную, а только как борющуюся с противопо-

95

ложной ей силой. Даже если мы увеличим любую из этих сил до высочайшей мыслимой степени, мы никогда не достигнем абсолютного отрицания противоположной ей си­ лы. Поэтому столь тщетны усилия всех тех, кто выводит всеобщее тяготение из толчка некой неизвестной материи, сталкивающей тела друг с другом; ибо эту материю, кото­ рая придает телам тяжесть, не будучи сама тяжелой, следо­ вало бы представлять как абсолютное отрицание силы при­ тяжения; однако в качестве таковой она перестала бы быть предметом возможной конструкции, она потерялась бы во всеобщей силе отталкивания и оставила бы для объяснения всеобщего тяготения не материальное начало, а только смутную идею силы вообще, т. е. именно то, чего стреми­ лись избежать при упомянутом допущении.

То, что задерживает свет в пределах материи, делает его движение конечным и доступным восприятию, есть то, посредством чего вся материя конечна, есть сила притяже­ ния. Если некоторые естествоиспытатели считают самый свет или какую-либо его часть невесомыми, то их утвержде­ ние сводится только к тому, что внутри света действует большая сила расширения (этой силой в качестве изна­ чальной в конце концов завершаются все наши объясне­ ния). Однако поскольку эта сила расширения никогда не может выйти за пределы материи, т. е. никогда не может стать абсолютной, то тяжесть в каждой материи, как и в свете, можно рассматривать как исчезающую, но не как полностью отрицаемую.

Поэтому совсем не бессмысленно говорить об отрица­ тельной тяжести света; ибо поскольку это заимствованное из математики выражение означает не просто отрицание, а всегда действительное противоположение, то отрицатель­ ное притяжение в самом деле есть не более и не менее как реальное отталкивание, так что в этом выражении сказано лишь то, что давно уже было известно, т. е. что в свете действует сила отталкивания. Если же в этом пытаются усмотреть причину возможного уменьшения абсолютного (не удельного) веса тел, то понятие подобной причины давно отошло в царство фантазий.

Если тем самым ни одна степень эластичности не может мыслиться как высочайшая и для каждой возможной степе­ ни можно мыслить еще более высокие степени, а между каждой данной степенью и полным отрицанием всякой степени — бесчисленное количество промежуточных сте­ пеней, то каждую, даже самую эластичную материю можно рассматривать как среднее между более высокой и более

96

низкой степенями, т. е. как составленную из обеих. Дело не

втом, обладаем ли мы средством химически разложить подобную материю; достаточно, если такой процесс разло­ жения вообще возможен и природа может обладать сред­ ством его осуществить. Таким образом (даже если бы цвета тел не свидетельствовали о разложении света), мы не стали бы рассматривать свет как простой элемент, а видели бы

внем продукт двух начал, одно из которых, более эластич­ ное, чем свет, можно называть положительной (по Де

Люку, fluidum deferens 2 ), другое, менее эластичное по своей природе — отрицательной материей света.

Положительная материя света есть по отношению к све­ ту последнее основание его расширяемости, и поэтому она абсолютно эластична, хотя мыслить ее как материю мы можем, только рассматривая и ее эластичность также как конечную, т. е. рассматривая саму материю как сложную. Первый принцип естествознания заключается в том, чтобы не рассматривать ни одно начало как абсолютное и считать, что каждая сила в природе действует посредством матери­ ального начала. Естествознание, как бы счастливо руковод­ ствуясь инстинктом, твердо следовало этой максиме и испо­ кон веку предпочитало допускать для объяснения явлений природы неизвестные материи, прежде чем оно обратилось к абсолютным силам.

	При этом бросается в глаза преимущество понятия
изначальных сил, которое		динамическая	философия ввела
в	естествознание. Они	служат отнюдь	не объяснениями,
а	только пограничными	понятиями эмпирического учения

о природе, и свобода этого учения не только не затрагива­ ется, но даже, напротив, обеспечивается, так как понятие сил, поскольку каждая из них допускает бесчисленное количество возможных степеней, причем ни одна из них не абсолютна (не является абсолютно высшей или абсолютно низшей), тем самым предоставляет ему бесконечную сферу действия, внутри которой оно может объяснять все феноме­ ны эмпирически, т. е. исходя из взаимодействия различных материй.

Правда, естествознание пользовалось такой свободой с незапамятных времен, но при этом не могло ничего возра­ зить на упреки в произвольности; теперь же эти упреки полностью отпадают, так как, согласно принципам динами­ ческой философии, вне сферы известных материй остается еще широкий простор для других, неизвестных, которые тем не менее не следует считать вымышленными, если

97

только принять, что степень их энергии соответствует действительно наблюдаемым явлениям.

Этого достаточно для внесения поправок в обычные представления.

Когда я утверждаю материальность света, я не исклю­ чаю этим противоположного мнения, а именно что свет есть феномен движущейся среды. В «Идеях к философии при­ роды» я поставил вопрос: не распространяется ли свет Солнца, который доходит до нас, посредством разложения? Я думал, нельзя ли объединить теории света Ньютона и Эйлера. В самом деле, из чего исходят сторонники Ньюто­ на? Из наличия материи, способной вступать в особые отношения с телами и, следовательно, способной оказывать своеобразное воздействие. А что утверждают Эйлер и те, кто согласен с ним? Что свет есть только феномен движу­ щейся, сотрясаемой среды. Но разве сотрясение должно быть обязательно механическим, как полагает Эйлер? Кто может доказать, что между Землей и Солнцем не разлита материя, разлагаемая действием Солнца, и разве процесс этого разложения не способен распространиться вплоть до нашей атмосферы, поскольку в ней самой есть источник света?

Тем самым мы пришли бы к тому,	что утверждает
Н ь ю т о н , — к наличию особой материи	света, способной

даже к химическим соединениям, и к тому, что утверждает Э й л е р , — к распространению света посредством сотрясения разложимой среды.

Насколько мне известно, как сторонники Ньютона, так и сторонники Эйлера признаются, что каждая из этих теорий сталкивается с определенными трудностями, отсут­ ствующими в другой. Разве не лучше было бы поэтому рассматривать эти мнения не как противоположные, как это делалось до сих пор, а как взаимодополняющие и таким образом соединить преимущества обоих в одной гипотезе?

Главным доказательством этой новой теории служит то, что все известные нам виды света всегда суть феномены одного развития. Ибо:

1. Допустим, что достигший нас теперь свет есть тот же, который менее чем за восемь минут до этого излучало Солнце; тогда мы можем, как уже было указано, объяснить распространение света во все стороны, только приняв это движение в качестве изначального. Однако изначальное движение присуще материи лишь до тех пор, пока она не достигла динамического равновесия, т. е. пока она еще находится в становлении. Следовательно, свет, восприни-

98

маемый нашим органом, еще находится в состоянии разви­ тия.

2. Что свет Солнца действительно есть просто феномен постоянного разложения солнечной атмосферы, со значи­ тельной степенью вероятности доказал Гершель (Philo­ sophical] transactions] for the year 1795. Vol. I) 3. Исходя из простоты средств, применяемых природой в ее самых великих и наиболее частых действиях, мы можем с тем большим основанием распространить это предположение на все светящиеся собственным светом тела мироздания, что ряд феноменов их света как будто свидетельствуют о подобном происхождении, — но об этом подробнее далее.

Ввиду того что г-н Гершель, желая придать своей гипотезе о происхождении солнечного света большую веро­ ятность, ссылается на развитие света в нашей земной атмосфере (на полярное сияние, которое подчас настолько велико и ярко, что, вероятно, его можно было бы заметить с Луны, на свет, часто пронизывающий небосвод в ясные безлунные ночи, и т. д.), я еще более утвердился в предпо­ ложении, что свет распространяется посредством сотрясе­ ния легкоразложимой среды (см. «Идеи к философии природы», с. 36 4 ) .

Впоследствии я прочел «Метеорологические фантазии» Лихтенберга, написанные в связи с гипотезой Гершеля 5, но и они, как мне кажется, скорее подтверждают, чем опро­ вергают, данную гипотезу.

3. Теперь стало очевидным, что свет, появляющийся при сгорании тел, возникает из окружающего нас воздуха, причем именно из той его части, которая ввиду ее влияния на все жизненные функции получила наименование возду­ ха, необходимого для жизни (аёr vitalis). Уже заранее можно предположить, что всякий свет, который мы спо­ собны вызвать, происходит из воздуха.

В упомянутой работе я утверждал, что система новей­ шей химии, как только она получит должное распростране­ ние, сможет вырасти до всеобщей системы природы. В на­ стоящей работе будет дана попытка такого широкого ее применения. Открытия свойств gaz oxygene 6 давно уже должны были заставить обратить внимание на то, что кис­ лород, если он действительно является тем, чем его уже теперь считают, окажется чем-то значительно большим, чем только это. Теперь уже начали также приписывать весомому основному веществу воздуха самые удивитель­ ные действия в природе. В связи с этим было сделано, как мне думается, очень верное замечание, что бессмысленно

99

приписывать такую силу самому мертвому телу, каким является так называемый кислород (см., например, что говорит Брандис в «Опыте о жизненной силе», с. 118 7 ).

Самое важное в открытиях химии — постоянное сосу­ ществование этого основного вещества с обладающей энер­ гией материей, которая открывается в свете, так что теперь можно, собственно говоря, с полным правом рассматривать его как ту материю, которую природа противопоставляет

эфирной,	повсюду	распространенной жидкости.
Так	как воздух	есть сложная материя и так как все

жидкости следует рассматривать как составленные из из­ начально эластичной жидкости и весомой материи, то здесь, поскольку мы находимся в области более высокой науки, мы можем отказаться от образного языка химии и рассматривать так называемый кислород как отрицатель­ ную материю воздуха, которая при сгорании соединяется с телом, тогда как положительная материя исчезает в обра­ зе света. Для краткости мы обозначим свет как + 0, кисло­ род как — О (при условии, однако, что при этом не будут думать о + Е и —Е).

Если, таким образом, воздух является источником света, а — О есть весомая материя, посредством которой

ограничивается в своих движениях и как бы приковывается к притягивающим телам свободно циркулирующая, разли­ тая вокруг небесных тел чрезвычайно эластичная жид­ кость, то старая теория, возрожденная Декартом, Гюй­ генсом, Эйлером, о повсюду распространенном эфире пере­ стает, во всяком случае в некоторой степени, быть гипотетичной, а то, что Ньютон в конце своей оптики едва смел предполагать, быть может, обретет очевидность.

То, что мы называем светом, само есть феномен некой более высокой материи, которая способна еще ко многим другим соединениям и в каждом новом соединении обрета­ ет новый характер воздействия. В свете, несмотря на то что он кажется простейшим элементом, следует принять нали­ чие изначальной двойственности; во всяком случае свет Солнца служит, по-видимому, единственной причиной, воз­ буждающей и поддерживающей всякую двойственность на Земле.

В свете, излучаемом Солнцем, как будто господствует одна сила, однако вблизи Земли он, без сомнения, сталкива­ ется с противоположными ему материями и, поскольку он сам способен к раздвоению, образует с ними первые начала всеобщего дуализма природы.

Подобный дуализм необходимо принять, поскольку без

100