_Мы жили тогда на планете другой (Антология поэзии русского зарубежья. 1920-1990) - 3

3. Шаховская

151

** *

Земля — это темное слово Под небом светло-голубым. Мы боремся с миром суровым, Мы падаем в тающий дым,

Где мы, благодарные, слышим Прекрасное пенье земли, Звенящие капли по крыше, Дыхание ветра вдали.

Но воздух земной отлетает, И с каждой блестящей луной Все ближе к земле подступает Последний и чистый покой.

м о л о д о с т ь

1

Прими опять и песни и слова, Тебя отметившие горем новым, Тебя связавшие узлом суровым, Тебя не разорвавшие едва.

Прими, склонись и поцелуй следы; Ведь это молодость, и дар ее последний — Вот эта боль, вот эти свето-тени, Покрывшие июльские сады.

2

Бледных рук твоих не устаю Наблюдать усталые движенья. Третий день стою я на краю Безнадежности и отреченья. Только темные глаза твои Остаются в тающей дали.

152	3. Шаховская

3

Золотые глаза твои, Золотые т а за беспечальны. Запах леса и теплой хвои,

Звук неузнанный первоначальный Ускользающей синей воды, Тишина соблазненного рая, И планета летит голубая,

Как пчела за медовым цветком.

** *

Освобожденные рабы, Одни живем в безумьи ночи И не уходим от судьбы,

Но, как безумные, пророчим. Летят, летят живые дни,

Исмерть уже летит навстречу

Ивыкорчевывает пни

Игасит тающие свечи...

* * *

р .м .

Под этим уходящим светом, Вот в этой духоте земной,— Необходимо быть поэтом.

—Над этой мертвою водой,

—На этих мереных просторах,

—Меж четырех давящих стен...

(Играет ветер в белых шторах И разрушает мертвый плен.)

Здесь все обманчиво и ложно, Здесь шаг, и ты уже не ты, И тот же ветер осторожно Целует белые кресты.

3. Шаховская

153

* * *

В. Х<одасевичу>

Эту землю, это небо, Этот черствый ломоть хлеба, Эту беженскую грусть, Это беженское «пусть»,

Этот нежный смех ребенка, Этот голос громко-звонкий, Летний день и зимний вечер, Горем сгорбленные плечи, Уходящий свет зари,— Навсегда нам озари.

** *

Безлюбовное счастье. Синеют цветы, От жары и от ветра легко разлетаясь. Никуда не уйти от твоей чистоты, Что под небом сияющим радостно тает:

Никуда не уйти. Но над строгой землей, Над словами пустыми, над терпкой тоскою Загорается яркий огонь голубой, И мы можем к нему прикоснуться рукою,

Прикоснуться к нему. Просветлеть, просиять, Обманувшее сердце руками сжимая,— И вернуться к простому покою опять, Ничего не забыв, ничего не желая.

** *

Просто. И будет все проще. Солнце в березовой роще, Вётлы у старого пруда,

154	3. Шаховская

Голос зовущий... Откуда? Голос зовущий... Куда? Но не ответит вода.

** *

Без денег, даже без друзей,

Ив шуме городском, отравном, Богаче тот, кто всех бедней, Светлее, чище и бесславней.

Исердце бедное мое

С печалью темной незнакомо, Оно всеща хвалу поет, Оно всеща и всюду дома.

Я не плачу за свой ночлег, Хожу с протянутой рукой, Но тормозит мой легкий бег Добро, накопленное мной.

Благословляя тех, кто дал, Благословляю тех, кто не дал, Кто слово доброе сказал, Кто позабыл меня и предал.

Ив страшный час земной разлуки Благословенно бытие,— Прими, Христос, пустые руки

Исердце полное мое.

** *

Невинных нет в моем краю И даже дети виноваты Но и в виновных узнаю

Их белых спутников крылатых

Ведь на обширнейшей земле Давно наученной терпенью

3. Шаховская

155

Таится как огонь в золе Простое ангельское пенье

Оно неслышное растет Как колос летом колосится Метелью радужной метет

Вздымается небесной птицей

И в час когда блеснет рассвет Сметая страхи и тревоги Оно одно найдет ответ Напоминанием о Боге.

** *

Владимиру Смоленскому

Напрасно синими туманами Нас отуманила весна,

Светилось солнце под каштанами, Сверкала пленная вода.

Под этим блеском возрождения, Скажи, не чудился ль тебе Простой и легкий запах тления, Разлитый всюду по земле?

ДИОТИМА-НОЧЬ

Николаю Татищеву

Диотима уходит, цветы цепенеют в молчанье.

О прощай Диотима, прозрачен, как воздух, твой след. От волос твоих синих вдет золотое сиянье, Драгоценная память тобой совершенных побед.

Оглянись и увидишь. Торжественно шествует мимо Вереница прошедших веков и забытых времен. Ты поднимешь для них покрывало твое, Диотима,

Пред тобою склонятся древки побежденных знамен.

156	3. Шаховская

Диотима прошла — и рассыпался звездами вечер, Тишина запевает и птицей небесной поет, И кружится, кружится, кружится по острову ветер, Увлекая лавровые рощи в последний полет.

БОРИС НАРЦИССОВ

ЕГИПЕТ

Много раз воспринятый гробницами, Но рожденный столь же много раз, Я лежу с недвижными ресницами Утомленных и закрытых глаз.

Умастили миррою и смолами

Искрестили кисти желтых рук,

Ина лоб с морщинами тяжелыми Мне возложен изумрудный жук.

Путь мой будет над Закатной Бездною — Оставляю дом телесный пуст: Наконец-то мне петлей железною Совершили отверзанье уст.

Ка, двойник, в тысячелетья знойные Мой иссохший труп обережет. Бродят в лужах ибисы спокойные, Солнце камень мой надгробный жжет.

МАУНА КЕА

Мауна Кеа — «Белая гора», Остров Гаваи

Белые волосы белая дева Разостлала по склону горы.

Волосы тают — из горного чрева Горячо выходят пары.

Белая женщина с Мауна Кеа Иногда меняет жилье:

В огненном озере Килауэа Ты заметишь однажды ее.

158	Б. Нарциссов

Трудно пролезть сквозь кустарник охио, Пламенеют щетки-цветы...

Ты не ходи тут — дороги плохие, Уходи еще до темноты:

Вдруг по тропинке прорвется сверканье — Это значит — по камню скребя,

Белая женщина в скрытом вулкане Вдруг учуяла мясо — тебя.

НЕ МОГУ

...Он знает петушиное слово...

Вспетуши ты скажинное слово —

Исейчас же рассеется ночь,

Иконец будет царствия злого, Упыри кувыркнутся и — прочь!

Упыри-то — они разновидны, А сидят они, может, во мне.

Ну, а прочим, которым обидно — Успокойтесь: бывают вовне.

Вот немного еще — и припомню, Шевельну языком и скажу.

Авот лезет на ум все не то мне,

Авот сел и копною сижу.

Не могу. Позабыл. Не машина. Не колдун. В голове, как засов. Или больше уж нет петушиных, Этих самых, которые — слов?

СКАЗКА

Как сказнили русалоча милова, Королевича северных стран, Над рекой ни одной не помиловал, Все ракиты заплакал туман.

Палачу от царя удовольствие, Позумент на кафтан и почет.

Он получит за то продовольствие, Что секирой по шее сечет.

За избою река поворотами, А в избе на полатях палач. Иссуши же его приворотами, Отомсти, водяная, не плачь!

Остеклень от луны, И овсы холодны.

Замани его в синь тишины.

А в избе-то тепло, Запотело стекло:

На полатях палач Пал Палыч

Доедает калач Под плач Русалоч.

СЕВЕР

Лижет базальты волна: Скудная, жесткая пища. Мокнет годами гнилого челна Черное, хрупкое днище.

Так, как при викингах. Тут Нечего ждать перемены: Хмурые сосны по скалам растут, Светится в сумерках пена.

Только холодная сталь Серых равнин океана.

Только клубится ненастная даль, Родина зябких туманов.

Изредка гонят их прочь Жгучие струи норд-оста:

Пламенем бледным вздымается в Смерть с Ледяного Погоста.

1*0	Б» Нарциссов

ЭВКАЛИПТЫ

В эвкалиптах бежит, исчезает, как сетка, По опавшей листве незаметная тень. Эвкалипты: как будто посохли их ветки. Не шумят, а шуршат. Колыхнуться им лень.

Эвкалипты растут без конца по отрогам, По безводным холмам: не нужна им вода. Как от судорог ствол их свело. Как из рога Древесина стволов, тяжела и тверда.

Этот серо-зеленый покров — эвкалипты Это — шкуры змеиные слезшей коры.

И вот так без конца. И ты знаешь: погиб ты Здесь в краю эвкалиптов и тусклой жары.

TIMELESS LAND1

Над плоским, пересохшим континентом. От моря и до моря темнота.

Журчат сверчки. Серебряною лентой, Волокнами туманного жгута,

Течет недвижно Звездная Дорога. Но беспокойно ожидает юг.

Там далеко во льдах дугой пологой Воспламеняется полярный круг

И светит медным пламенем досюда, Как дикого становища костер.

Журчат сверчки. В сухих бурьянах груды Изветренного камня. С древних пор.

*3емля без времени (англ.).