Щеглова_ист. грам

предлогом, а словоформы с флексиями предложного падежа в современном языке никогда не употребляются без предлога. В древнерусском языке словоформы всех падежей могли употребляться (выражать соответствующие синтаксические значения) без предлога, в связи с чем ни один падеж не может быть назван «предложным».

Одно и то же падежное значение в разных группах имен, даже при одном и том же числовом значении, выражалось разными флексиями (например, Р ед. ч.: вод-ы, земл-ѣ, стол- а, дом-у, гост-и, камен-е), которые, следовательно, были синонимичными. А одна и та же флексия даже в одной и той же группе имен может выражать разные падежные значения (например, в словоформе гост-и флексия может указывать на значения Р, Д, М, В в сочетании с разными числовыми значениями). Путем соотнесения возможных синтаксических (падежных) значений с реально существующими в языке сериями словоизменительных аффиксов (флексий) определяется система падежей данного языка. В древнерусском языке таким образом выделяется (как и в современном литературном языке) шесть падежей: именительный— падеж главного члена предложения, винительный— падеж прямого дополнения, родительный— падеж отношения и границы перемещения в пространстве, дательный — падеж косвенного дополнения, творительный— падеж орудия или способа действия, местный— падеж нахождения (локализации действия) в пространстве или во времени, а также изъяснения; кроме того, в древнерусском языке (как и в старославянском) большинство существительных мужского и женского рода в единственном числе имело особую форму обращения, которую принято называть звательным падежом, хотя, употребляясь только в функции обращения, эта форма всегда оказывалась вне синтаксических отношений.

Несходство основных значений родительного падежа является яркой иллюстрацией оснований выделения реально существующих в языке падежей. В ряде древних индоевропейских языков значения, указанные для родительного падежа, оформляются разными флексиями, что позволяет выделять в этих языках разные падежи (родительный и отложительный, или исходно-достигательный). В древнерусском языке ни в одной группе имен эти два значения не оформлялись разными окончаниями, поэтому, несмотря на несходство значений, выделяется лишь один родительный падеж. Вместе с тем, например, существительное гость не только в этих значениях, но и в значении косвенного объекта функционировало в одной и той же словоформе гости;, однако тот факт, что в других группах имен эти синтаксические значения закреплены за словоформами с разными флексиями (например, стол-а, стол-у), позволяет выделять в древнерусском языке разные падежи и считать, что у некоторых групп существительных флексии разных падежей были омонимичными (Р-Д-М гост-и).

Поскольку комплексная грамматическая семантика именных словоизменительных аффиксов, наряду с падежными, включала также и числовые значения, точнее было бы называть их не падежными, а падежно-числовыми флексиями. Обязательно указывая на падеж и число, флексии существительных факультативно могли нести информацию и об отношении словоформы к родовым классам. Так, в словоформе сел-о флексия указывает не только на И-В ед. ч., но также и на принадлежность словоформы к классу имен среднего рода; в словоформе стол-ъмь флексия, кроме указания на Т ед. ч., сообщает также о принадлежности словоформы к неженскому роду.

2. ЧАСТНЫЕ, ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКИЕ (ЛЕКСИЧЕСКИ ОГРАНИЧЕННЫЕ) КАТЕГОРИИ: КАТЕГОРИЯ СОБИРАТЕЛЬНОСТИ И ЛИЦА.

На фоне словоизменительной регулярности числовых противопоставлений»,

21

охватывавшей существительные с различными общими лексическими значениями, в морфологической системе древнерусского языка выделяется частная категория собирательности, грамматически не совпадающая с понятием собирательности в современном русском языке и не покрывающая лексико-семантические разряды существительных с собирательным значением в самом древнерусском языке.

Если в современном языке категория собирательности, по наблюдениям В.В. Виноградова, объединяет «слова, обозначающие совокупность лиц, предметов, мыслимых как коллективное или собирательное единство, как одно неделимое целое», и «находит свое грамматическое выражение в отсутствии форм множественного числа»2 (ср.: беднота, бельё, народ, обувь), т. е. является, по существу, категорией лексико-грамматической, то в древнерусском языке значение «совокупности, единства, неделимого целого» не может служить основанием для выделения особого морфологического разряда существительных, ибо не затрагивает их словоизменения по числам. Категория собирательности в древнерусском языке выделяется как функция формообразования (без изменения собственно лексического значения) предметных (не отвлеченных), в том числе и личных, существительных, которые, наряду с формами множественного числа, могли с помощью суффиксов образовывать формы единственного числа со значением множественности (совокупности), в свою очередь изменявшиеся по числам, т. е. как и имена со значением единичных предметов, включавшиеся в систему числовых противопоставлений. Наряду с формами единственного числа кънязь (от форм двойственного числа, например къ обѣма князема, отвлечемся, так как они не показательны при определении специфики категории собирательности) и множественного числа кънязи (например, Идоуть роусстии князи противоу имъ. и послаша послы къ роусскимъ княземь в Новг. лет.) известны также формы единственного числа со значением совокупности, единства — кънязия (кьняз-[йj]-а), где это значение выражено суффиксом - йj- в сочетании с принадлежностью к классу имен женского рода. Ср.: Не ходили... со всею князьею но сами поидоша особѣ, Святославъ... възвратися г Киеву со всею князьею в Лавр. лет.— при возможности образования форм множественного числа кънязиѣ (кънязии, кьнязиямъ и т. д.). Подобные собирательные имена женского рода с личным значением, соотносимые с формами единственного-множественного числа со значением единичности, известны в современных говорах и встречаются не только в древнейших, но и в более поздних местных текстах: Поймали курскихъ стрелцов жен и детей дядью и братью в Курск. гр. 1637.

Еще шире параллельные образования со значением собирательности известны в ряду существительных с неличным значением, где суффикс собирательности сочетается с принадлежностью соответствующих словоформ к классу имен среднего рода. Например: ед.

ч. трупъ (Ненаречеться человѣкъ, но трупъ у К. Туровского) — мн. ч. трупи (Зогзици кокуютъ на трупы падаючи в «Задонщине») — с тем же значением множества собирательное ед. ч. труп-[йj]-е (По търгоу трупие, по оулицямъ троупие в Новг. лет.) —

мн. ч. труп-[йj]-а (Но часто врани граяхуть трупия себѣ деляче в Сл.о ПИ). Аналогично:

камень (более раннее камы) — камене и параллельно формы обоих чисел с собирательным значением: камение (каменье) — камения (мн. ч. каменья), корень — корене и с тем же значением ед. ч. корение (коренье) — мн. ч. корения (коренья).

В плане соотнесенности грамматического значения числа и предметного (реального) числа в приведенных выше случаях представлены ряды форм, в которых «последний» член

2 См.: Виноградов В. В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). 2-е изд. М. 1972, с. 131—132.

22

первого ряда (кънязи, трупи — множество индивидуальностей) совпадает по значению с «первым» членом второго ряда (кънязья, трупье — единственное число как идея совокупности, единства), завершающегося формой, которая теоретически должна указывать на множество совокупностей, хотя с позиций носителя современного языка этого значения у форм множественного числа собирательных образований в известных древнерусских примерах не ощущается (ср.: трупие — трупия). С точки же зрения лексико-семантической собирательные существительные выступают в древних текстах как синонимы форм множественного числа имен со значением единичных предметов или лиц, хотя уже встречаются и случаи нарушения этой синонимии (ср. приводившиеся ранее различия между братъ — брати — 'родственники, принадлежащие к одному поколению', и (вся) братия > братья — 'товарищи, сподвижники').

Таким образом, в древнерусском языке категория собирательности как явление грамматическое не совпадает со значением собирательности на лексико-семантическом уровне и представляет собой разряд словоформ, в которых отношение к реальной численности предметов выражено не противопоставлением флексий единственногомножественного числа, а формообразующими аффиксами, присоединяющимися к корням, лексическое значение которых не включает идеи собирательности.

Анализ грамматических значений падежных (падежно-числовых) флексий позволяет выделить в древнерусском языке частную грамматическую категорию лица, которая не совпадает со значением лица на лексико-семантическом уровне и затрагивает особенности словоизменения отдельных групп существительных мужского рода со значением лиц мужского пола. При этом круг существительных, охватываемых этой категорией в языке ранних древнерусских (как и старославянских) текстов, указывает на ее формирование в период перехода от общинно-родовых к раннефеодальным отношениям.

Дело в том, что в старейших славянских письменных памятниках категория лица как явление грамматическое наиболее последовательно проявляется в совпадении формы В-Р ед. ч. существительных мужского рода собственных (Володимѣръ, Иисусъ, Ярославъ и т.д.) и нарицательных типа кънязь (которые исторически имели форму В ед. ч., совпадающую с формой И), если они обозначали лиц мужского пола, занимавших господствующее положение в семейной или общественной иерархии: она охватывает такие существительные, как господинъ, кънязь, мужь ('взрослый мужчина, свободный гражданин'), отьць, цѣсарь и др. (включая богъ), но за ее пределами оказываются такие наименования лиц мужского пола, как вънукъ, сынъ, рабъ, смьрдъ, холопъ, челядинъ и др. См.: Поидоша сынове на отьця братъ на братъ рабъ на господина господинъ на рабъ в Новг. лет. Показательны случаи, когда слово человѣкъ, обычно включающееся в категорию лица, оказывается вне ее, если используется в значении 'слуга, наемный работник': Пришли ми цоловѣкъ на жерепцѣ в Новг. гр. № 43. Очень последовательно охватывались категорией лица имена собственные, склонявшиеся по типу братъ: посъла Володимѣра, остави Вьсѣволода.

То, что в древнерусском языке категория лица, опираясь на реальные социальные отношения, тем не менее была собственно грамматическим (словоизменительным) явлением, подтверждается примерами, в которых разные существительные, обозначающие одно и то же лицо, принимают разную форму В: а сынъ посади Новѣгороде Всѣволода на столѣ в Новг. лет.; И посла къ нимъ сынъ свои Святослава в Ип. лет. С конца древнерусского периода, судя по памятникам, категория лица обнаруживает тенденцию к распространению на все существительные мужского рода со значением лица: Посла к ним сына своего; А сына посади Переяславли; Посла... тивуна своего в Сузд. лет.; ср.: А что пошло ти княже тиоунь свои держати в Новг. гр. 1264—65.

23

Менее последовательно категория лица оформляется путем грамматической дифференциации флексий Д (ед. ч.): охватываемые ею существительные мужского рода явно предпочитают окончание -ови/-еви, противопоставленное окончанию -у остальных имен того же типа: Въздаша хвалоу богови в Остр. ев.; Отдати Боуицѣ с(вято)моу Георгиеви в Мст.

гр.; Рекоша дроужина Игореви в Лавр. лет. и др., в том числе и в берестяных грамотах XI— XII вв. из Новгорода: Посъли къ томоу моужеви, къ Стоянови; Несъдицеви (= Несодичу) и

др. Любопытно, что примеры употребления Д с окончанием -ови/-еви в кругу неличных имен, как правило, связаны с их персонификацией (олицетворением); ср.: Покланяющии же ся

крьстови побѣжають диявола... — За вьсякоу бѣдоу волноую и невольноую крьста помощьника призывая в Усп. сб.

24

Лекция 3. История существительных. План:

1.Типы склонения имен существительных

2.История склонения существительных Утрата склонения с древней основой на и.

2.2.Переход слов мужского рода из основ на i в основы на о мягкого варианта.

2.3.Сближение твердой и мягкой разновидностей склонения с основами на о и на а

2.4.Разрушение склонения существительных с древней основой на согласный.

2.5.История форм множественного числа

На протяжении развития русского языка происходили различные изменения в формах выражения грамматических категорий, постепенно ведущие к установлению тех форм, какие наблюдаются в современном языке. Однако все же наибольшим изменениям в истории имен существительных подверглись типы склонения, имевшие в древности иной характер по сравнению с современным русским языком.

ТИПЫ СКЛОНЕНИЯ ИМЕН СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ

Характерной особенностью склонения существительных в древнерусском языке к эпохе начала письменности являлась его многотипность. Многотипность склонения выражалась в том, что одни и те же падежи у разных существительных имели разные окончания, причем многообразие окончаний было более обширным, чем в современном языке. Эта многотипность является особенностью, унаследованной древнерусским языком (как и другими славянскими языками) из праславянского и далее из индоевропейского языка. Если говорить точнее, система склонения существительных, которая в основных своих чертах выступает в древнерусском языке к началу письменности, сложилась в общеиндоевропейскую эпоху и полностью была унаследована праславянским языком, где начала переживать определенные изменения. Сущность этой системы заключалась в том, что все существительные делились на ряд классов, каждый из которых имел особенности в склонении. Таких классов в индоевропейском языке было шесть (или, как иногда считают, пять). В ранний период праславянского языка, унаследовавшего эти классы, каждый класс характеризовался последним звуком основы. С этой точки зрения имена делились на два класса: один — с основой на согласный, другой — с основой на гласный, причем последний распадался на ряд разрядов в зависимости от того, на какой гласный оканчивалась основа. Именно это деление существительных и установление типов склонения по основам принято в исторической морфологии для древнерусского языка, в системе склонения существительных которого выделяют следующие шесть (или пять) типов.

Существительные с основой на о краткое (или слав. о), на и краткое (" ъ), на а долгое ("а),

на i краткое ("ь), на согласный.

Шестой тип — на и (или слав. ы) — принимается не всеми лингвистами. Это связано с тем, что существительные, склонявшиеся по данному типу, имели в единственном числе такие же окончания, что и в основах на согласный, а во множественном — что и в основах на

а.

По типу склонения на о изменялись существительные мужского и среднего рода, имевшие в имен. пад. ед. ч. окончания [ъ] или [о] после твердых согласных и [ь] или [е] — после мягких. Таким образом, в этом склонении различались две разновидности — твердая и

25

мягкая (т. е. исконно основы на о и jо). К словам, изменявшимся по типу основ на о,

относились, например, такие, как родъ, столь, вълкъ и конь, моужь, старьць (муж. р.), село,

озеро, окъно и поле, море, лице (ср. р.). К словам этого же типа склонения принадлежали и имена существительные муж. р. на [и]: край, розбои и т. п.

По типу склонения на и краткое изменялось несколько существительных мужского рода, имевших в имен. пад. ед. ч. окончание [ъ] после твердых согласных. К этим существительным относились слова сынъ, домъ, вьрхъ, волъ, полъ (в значении „половина"),

ледъ, медь, возможно, рядъ, даръ, чинъ, пиръ и некоторые другие.

Ктипу склонения с основой на а принадлежали существительные жен. р., оканчивавшиеся в имен. пад. ед. ч. на [а] или ['а] в зависимости от твердости или мягкости предшествующего согласного. Таким образом, в.этом типе склонения, так же как и в основах на о, были твердая и мягкая разновидности (т. е. исконно основы на а и jа). К словам данного типа склонения относились, например, существительные сестра, жена, нога и земля, воля, доуша, строуя и т. д. Сюда же относились и некоторые существительные муж. р. на [а] (['а]): слоуга, воевода, юноша и т. п. Кроме того, по мягкому варианту этого склонения изменялись

инекоторые существительные муж. р. с окончанием [ии] (соудии, кърмчии) и жен. р. на -ыни

{кънАгыни, рабыни и др.).

По типу склонения с основой на i изменялись слова муж. и жен. р., имевшие в имен. пад. ед. ч. окончание [ь], причем у существительных муж. р. перед этим [ь] выступал полумягкий согласный, а у существительных жен. р.— как полумягкий, так и исконно мягкий. Именно наличием полумягкого, а не исконно мягкого согласного перед конечным [ь] отличались в имен. и вин. пад. ед, ч. слова муж. р., склонявшиеся по основам на i, от слов того же муж. р., относившихся к слонению с основой на о мягкого варианта. К данному типу склонения относились такие существительные муж. р., как поуть, тьсть, голоубь, медвЬдь, гвоздь, огнь, гъртань, степень, печать (часть из которых в современном русском языке относится к жен. р.), и такие существительные жен. р., как кость, вьсь („деревня"), ночь,

ръжь и т. п.

Ксклонению с основой на согласный относились слова всех трех родов — мужского, женского и среднего, причем в имен. пад. ед. ч. здесь выступали разные окончания. Вопервых, слова муж. р., относившиеся к данному типу склонения, имели окончание [ы]: камы („камень"), ремы („ремень"), пламы („пламень"); однако сюда же принадлежали и слова дьнь, корень. Во-вторых, в этот тип склонения входили два слова жен. р. с окончанием в имен. пад. ед. ч. [и]: мати, дъчи. В-третьих, слова среднего рода этого типа могли оканчиваться на [о], например: слово, тЬло, чудо, небо, око, оухо, и на ['а] (из [а] < [e носовое]), например: имА,

веремА, сЬмя или теля, осьля, козьля.

Наконец, к склонению с основой на и принадлежало несколько существительных жен. р. с окончанием в имен. пад. ед. ч. [ы]: свекры („свекровь"), цьркы („церковь"), любы („любовь"), кры („кровь"), мъркы („морковь"), тыкы („тыква"), боукы („буква") и некоторые другие. Предполагают, что по этому склонению первоначально могло изменяться и Москы — „Москва". (Форма имен. пад. этого слова в памятниках не засвидетельствована.)

ОБРАЗЦЫ СКЛОНЕНИЯ ИМЕН СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ

Имена существительные в древнерусском языке склонялись по нижеприведенным образцам.

1. Существительные с основой на о

Единственное число

И	родъ	вълкъ	конь	. лЬто	море
Р.	рода	вълка	кони	лЬта	мора

26

Д.	родоу	вълкоу	коню	лЬтоу	морю
В.	родъ	вълкъ	конь	лЬто	море
Т.	родъмь	вълкъмь	коньмь	лЬтъмь	морьмь
М.	родЬ	вълцЬ	кони	лЬтЬ	мори
Зв.	роде	вълче	коню	лЬто	море
Множественное число
И.	роди	вълци	кони	лЬта	мори
Р.	родъ	вълкъ	конь	лЬтъ	морь
Д.	родомъ	вълком	конемъ	лЬтомъ	моремъ
		ъ
В.	роды	вълкы	конЬ	лЬта	мори
Т.	роды	вълкы	кони	лЬты	мори
М.	родЬхъ	вълцЬх	конихъ	лЬтЬхъ	морихъ
		ъ
Двойственное число
И.-В.	рода	вълка	кони	лЬтЬ	мори
Р.-М.	родоу	вълкоу	коню	лЬтоу	морю
Д.-Т.	родома	вълкома	конема	лЬтома	морема
II. Существительные с основой на и
Единственное число			Множественное число
И.	медъ	вьрхъ	. И.	медове	вьрхове
Р.	медоу	вьрхоу	Р.	медовъ	вьрховъ
Д.	медови	вьрхови	Д.	медъмъ	вьрхъмъ
В.	медъ	вьрхъ	В.	меды	вьрхы
Т.	медъмь	вьръхмь	Т.	медъми	вьрхъм
					и
М.	медоу	вьрхоу	М.	медъхъ	вьрхъхъ
Зв.	медоу	вьрхоу
Двойственное число
И.-В.		меды		вьрхы
Р.-М.		медовоу		вьрховоу
Д.-Т.		медъма		вьрхъма
III. Существительные с основой на а
Единственное число
И	сестра	роука	воля	доуша	дЬвица
Р.	сестры	роукы	волЬ	доушЬ	дЬвицЬ
Д.	сестрЬ	роуцЬ	воли	доуши	дЬвици
В.	сестроу	роукоу	волю	доушю	дЬвицю
Т.	сестрою	роукою	волею	доушею	дЬвице
					ю
М.	сестрЬ	роуцЬ	воли	доуши	дЬвици
Зв.	сестро	роуко	воле	доуше	дЬвице
Множественное число
И.	сестры	роукы	волЬ	доушЬ	дЬвицЬ

27

Р.	сестръ	роукъ	воль	доушь	дЬвиць
Д.	сестрам	роукамъ	волямъ	доушам	дЬвица
	ъ			ъ	мъ
В.	сестры	роукы	волЬ	доушЬ	дЬвицЬ
Т.	сестрам	роуками	волями	доушам	дЬвица
	и			и	ми
М.	сестрах	роукахъ	воляхъ	доушах	дЬвицах
	ъ			ъ	ъ
Двойственное число
И.-В.	сестрЬ	роуцЬ	воли	доуши	дЬвици
Р.-М.	сестроу	роукоу	волю	доушоу	дЬвицю
Д.-Т.	сестрам	роукама	воляма	доушам	дЬвица
	а			а	ма
IV. Существительные с основой на i
Единственное число			Множественное число
И.	огнь	ночь	И.	огние (-	ночи
				ье)
Р.	огни	ночи	Р.	огнии (-	ночии (-
				ьи)	ьи)
Д.	огни	ночи	Д.	огньмъ	ночьмъ
В.	огнь	ночь	В.	огни	ночи
Т.	огньмь	ночию	Т.	огньми	ночьми
		(-ью)
М.	огни	ночи	М.	огньхъ	ночьхъ
Зв.	огни	ночи

Двойственное число

И.-В. огни ночи Р.-М. огнию (-ью) ночию (-ью) Д.-Т. огньма ночьма

V. Существительные с основой на согласный

Единственное число

И.-Зв. камы сЬмя коло осьля дъчи Р. камене сЬмене колесе осьлАте дъчере

Д. камени сЬмени колеси осьляти дъчери В. камень сЬмя коло осьля дъчерь

Т. каменьмь сЬменьмь колесьмь осьлятьмь дъчерьмь М. камене сЬмене колесе осьлАте дъчере

Множественное число

И. камене сЬмена колеса осьлята дъчери Р. каменъ сЬменъ колесъ осьлятъ дъчеръ

Д. каменьмъ сЬменьмъ колесьмъ осьлятьмъ дъчерьмъ В. камени сЬмена колеса осьлАта дъчери Т. каменьми сЬменьми колесьми осьлятьми дъчерьми

М. каменьхъ сЬменьхъ колесьхъ осьлятьх дъчерьхъ

Двойственное число

28

И.-В. камени сЬмени колеси осьляти дъчери Р.-М. каменоу сЬменоу колесоу осьлятоу дъчероу (-ию)

Д.-Т. каменьма сЬменьма колесьма осьлятьма дъчерьма

VI. Существительные с основой на u

Единственное число Множественное число

И.-Зв. боукы свекры И. боукъви свекръви Р. боукъве свекръве Р. боукъвъ свекръвъ

Д. боукъви свекръви Д. боукъвамъсвекръвамъ В. боукъвь свекръвь В. боукъви свекръви

Т. боукъвию (-ью) свекръвию (-ью) Т. боукъвами свекръвами М. боукъве свекръве М. боукъвахъ свекръвахъ

Двойственное число

И.-В. боукъви свекръви Р.-М. боукъвоу свекръвоу (-ию) Д.-Т. боукъвама свекръвама

Рассматривая парадигмы склонения имен существительных в древнерусском языке, как они были приведены выше, нетрудно убедиться, что классификация типов склонения по так называемым основам носит для этого языка чисто условный характер, ибо речь идет не о живых основах, т.е. таких, которые выступают реально при изменении слов, а о доисторической основе, восстанавливаемой для индоевропейской и самой ранней праславянской эпох. Если обратиться к общеиндоевропейскому языку, как он восстанавливается сравнительной грамматикой, то система склонения, например, слов типа жена <*gепа представляется в следующем виде:

И. *gепа (чистая основа) Р. *gепаs (окончание -s) Д. *gепai (окончание -i)

В. *gепат (окончание -т)

М. *gепai (окончание -i) и т. д.

По этой парадигме можно установить, что в общеиндоевропейском языке здесь действительно выступала основа на гласный а. Однако в таком виде склонение слов данного типа (как и других), когда основа реально выступала как живая категория, в праславянском языке могло существовать лишь в раннюю эпоху его истории, т. е. до начала действия закона открытого слога и связанных с ним явлений. Когда в праславянский период начал действовать закон открытого слога, основы на гласный исчезли: конечные согласные, создававшие закрытый слог, утратились, а дифтонги и дифтонгические сочетания монофтонгизировались; произошло переразложение основы, и гласный, «сигнализировавший» основу, отошел к окончанию, а основа стала оканчиваться на согласный звук.

Так, из *gепа возникло о.-слав. žепа, др.-русск, жена

из *gепаs ž'епу (аs > у), др.-русск. жены

из *gепai ž'епё (аi > е), др.-русск. женЬ из-*gепат ž'епo (aт > o), др. -русск. женоу

Славянская парадигма показывает, что а в имен. пад. стало не показателем основы, а окончанием; основа же стала оканчиваться на согласный звук. Следовательно, по существу, в позднюю праславянскую эпоху существительные имели основы на твердый или мягкий

29

согласный, а не на гласный. Таким образом если генетически, с точки зрения происхождения, слова *stolos и *sunus имели основы на *о и *й, то уже в праславянском языке столь и сынъ представляли основу на твердый согласный; если слово *konjos имело генетически основу на *jо, т. е. это была мягкая разновидность основ на о, то праславянское конь — основу на мягкий согласный.

Поэтому установить первоначальную основу в праславянских а тем самым и в древнерусских существительных можно лишь путем привлечения данных других индоевропейских языков. Так основа *й в слове сынъ устанавливается при сравнении этого слова с санскр. sunus, лит. suпus, основа *а в роука — при сравнении с лит. rапka, основа i в огнь, ночь — при сравнении с лат. ignis, санскр. аgnis или лат. пох, поctis, лит. паktis, основа *и в свекры — при сравнении с санскр. çиаçrиs.

Преобразованиям подверглись и исконные основы на согласный, однако их реконструкция менее сложна, так как полное их изменение обнаруживается лишь в имен. и вин. пад. ед. ч. у существительных среднего рода и в имен. пад. ед. ч. существительных мужского и женского рода. Поэтому основа *-теп в сЬмя устанавливается только при сравнении с лат. sётеп, а *-tеr в мати — с лат. таter. В других же падежах склонения слов с исконной основой на согласный эта основа устанавливается достаточно легко.

Однако, несмотря на описанные изменения, прошедшие еще в праславянскую эпоху, в древнерусском языке начального письменного периода исконные типы склонения все же еще сохранились, ибо у каждого из этих типов была своя система падежных окончаний и в каждый из них входила своя группа слов, склонявшаяся по данному типу. Если, например, в словах столь и сынъ уже не было разных основ — на *о и на *u, а была одна основа — на твердый согласный, то система падежных окончаний у них была различна.

Ср.: Р. стола сыноу Д. столоу сынова

М. СтолЬ сыноу

Зв. столе сыноу и т. д.

Поэтому можно говорить о сохранении (хотя и в преобразованном виде) индоевропейского характера первоначальной славянской системой склонения существительных. В древнерусском языке это преобразование пошло еще дальше, так как возникло взаимовлияние разных типов склонений и внутри одного склонения — между его твердой и мягкой разновидностями (в бывших основах на *о и на *а). В процессе этого взаимодействия возникало качественное преобразование старых типов, которое состояло в том, что прежняя система окончаний, характерная для определенной группы слов, отрывалась от этой лексической среды и проникала в другие группы слов, что приводило к утрате определенных типов склонения.

Однако, прежде чем рассматривать конкретные процессы распадения старых типов, следует разобраться в том, каким образом возникли эти типы склонения существительных, какой признак лежал в распределении имен по основам. Необходимо учесть, что первоначально распределение имен по типам склонения в соответствии с конечным звуком основы не имело отношения к делению слов по родам — мужскому, женскому, среднему, Это ясно можно видеть даже по составу слов, входивших в тот или иной тип склонения в древнерусском языке. Так, уже говорилось, что в склонение с основой на согласный входили существительные мужского, среднего и женского рода; в склонение с основой на *i—слова мужского и женского рода; в склонение слов с основой на *о — слова мужского и среднего рода. Таким образом, признак родовой принадлежности исконно не лежал в основе распределения имен по типам склонения. В основе этого распределения находился

30