143 Глава 7. Организации: грядущая адхократия*

Один из наиболее стойких мифов о будущем рассмат­ривает человека как беспомощную мелкую сошку, «винтик» внутри огромной организационной машины. В этом кош­марном прогнозе каждый человек видится замороженным внутри узкой и неизменной в своих размерах ниши в неко­ем бюрократическом крольчатнике или муравейнике. Сте­ны этой ниши выдавливают наружу его индивидуальность, уничтожают его личность, заставляют его в конце концов или приспособиться к ним, или погибнуть. Поскольку оче­видно, что организации все время растут и становятся все более мощными, то будущее, согласно этим прогнозам, гро­зит превратить всех нас в самые ничтожные создания, в бесхребетных и безликих функционеров.

Это пессимистическое пророчество завладело умами лю­дей, особенно молодых. Страх перед бюрократией, вбитый им в головы потоком кинофильмов, пьес и книг, сочинениями известных авторов — от Кафки и Оруэлла до Уайта, Маркузе и Эллюля, — этот страх пронизывает все их мысли. В Соеди­ненных Штатах каждый человек «знает», что именно безли­кие бюрократы изобрели такие длинные телефонные номера, они рассылают открытки, на которых написано «не сгибать, не вытягивать, не портить», они неустанно дегуманизируют образование, с ними невозможно бороться в Сити Холл. Страх быть проглоченным этим механизированным чудовищем тол­кает руководителей на бесконечные самопроверки, а учащих­ся — на вспышки протеста.

Эта проблема вызывает так много эмоций, поскольку несомненно, что организация — неизбежный компонент всей нашей жизни, как связь человека с вещами, местами и другими людьми. Каждое действие, совершаемое человеком, происходит не только в определенном географическом ло­кусе, но и в некоем организационном локусе, в особом локу-

* От ad hoc (лат.) — «для этого», «применительно к этому», (специально) для этого случая, для определенного случая. — При­меч. ред.

144

се, находящемся внутри незримой географии человеческой организации.

Таким образом, если ортодоксальные социальные кри­тики правы в своих предсказаниях относительно регламен­тированного супербюрократического будущего, мы уже сейчас должны возводить баррикады, портить ЭВМ, исполь­зовать каждую возможность для разрушения организаци­онного аппарата. Однако если мы отодвинем в сторону наши концептуальные схемы и обратимся к фактам, то обнару­жим, что бюрократия — та система, которая, как говорят, скоро сокрушит нас своей тяжестью — сама по себе страда­ет под бременем изменений.

Эти критики необдуманным образом проецируют в бу­дущее как раз те формы организации, которые с наимень­шей вероятностью будут доминировать завтра. Ибо мы являемся свидетелями не только триумфа, но и распада бюрократии. Мы присутствуем при рождении новой систе­мы организации, которая будет все более соперничать с бюрократией и в конце концов займет ее место. Это — орга­низация будущего, которую я называю «ад-хок-ратией».

Пытаясь приспособиться к новому стилю организации, че­ловек встретится с огромным количеством трудностей. Но он увидит себя не заключенным в узкую щель, уничтожающую его личность, а освобожденным, странствующим в мире кинетичес­кой организации с новой, свободной формой. В этом незнако­мом пейзаже его позиция станет постоянно меняющейся, текучей, разнообразной. И его организационные связи, так же как его связи с вещами, местами и людьми, будут обновляться с огром­ной и постоянно увеличивающейся скоростью.

КАТОЛИЧЕСКАЯ ЦЕРКОВЬ И НЕБОЛЬШИЕ ГРУППЫ ПО ИНТЕРЕСАМ

Прежде чем мы сможем понять значение этого необыч­ного термина — «адхократия», — необходимо осознать, что не все организации являются бюрократическими. Существу-

145

ют альтернативные способы организовать людей. Бюрокра­тия, как указал Макс Вебер, стала основным способом че­ловеческой организации на Западе лишь с приходом индустриализма.

Здесь не место детально описывать все свойства бюро­кратии, но нам представляется важным отметить три ос­новных факта. Во-первых, в этой специфической системе организации индивид традиционно занимал вполне опре­деленное место в системе разделения труда. Во-вторых, он был вписан в некую вертикально ориентированную иерар­хию: цепь указаний исходила сверху вниз — от босса и вплоть до занимающего самое низкое положение слуги. В-третьих, эти организационные отношения, как подчеркивал Вебер, стремятся к постоянству¹.

Поэтому каждый индивид заполнял собой строго опре­деленное место, занимал некую фиксированную позицию в составе более или менее фиксированной окружающей об­становки. Он знал совершенно точно, где кончается его отдел и где начинается соседний; демаркационные линии между организациями и их подструктурами были жестко опреде­лены в пространстве. Присоединяясь к какой-либо органи­зации, человек брал на себя ряд обязательств в обмен на определенное вознаграждение. Эти обязательства и вознаг­раждения оставались неизменными в течение больших от­резков времени. Таким образом, индивид находился в относительно постоянной паутине отношений не только с другими людьми (которые также стремились сидеть в своих щелях подольше), но и с организационным каркасом, са­мой структурой организации.

Некоторые из этих структур устойчивее других. Католи­ческая церковь — это стальной каркас, который сохраняет­ся в течение 2000 лет, причем некоторые из его внутренних подструктур остаются фактически неизменными в течение столетий. Нацистская партия в Германии сумела утопить в крови Европу, и все же как формальная организация она существовала меньше четверти века.

Как организации могут сохраняться в течение длитель­ных или коротких периодов, так и отношения индивидов с

146

какой-либо специфической организационной структурой могут быть более или менее длительными. Так, привязанность человека к определенному ведомству, отделу, поли­тической партии, правлению, клубу или чему-то подобному имеет свое начало и конец во времени. То же справедливо по отношению к его членству в неформальных организаци­ях — каких-либо группировках, фракциях, компаниях, встре­чающихся во время короткого перерыва на работе, и т. п. Его связь возникает тогда, когда он берет на себя обязанно­сти члена какой-либо организации, просто присоединяясь к ней или записываясь в нее. Его связь с ней заканчивает­ся, когда он покидает ее или освобождается от выполнения своих обязательств или когда сама организация перестает существовать.

Так происходит, конечно, тогда, когда организация фор­мально распускается. Это бывает, когда ее члены просто утрачивают интерес к ней и перестают в ней участвовать. Однако организация может «прекратить свое существова­ние» и в другом смысле. На самом деле организация — это не что иное, как собрание человеческих намерений, ожида­ний и обязанностей. Другими словами, это некая структура ролей, заполненных людьми. И когда реорганизация резко •меняет эту структуру путем изменения значения этих ролей или их перераспределения, мы можем сказать, что старая организация умерла, а на ее месте возникла новая. Это вер­но даже в том случае, если сохраняется старое название и остаются старые члены. Перестановка ролей создает новую структуру, как перестановка подвижных стен внутри зда­ния превращает его в новую структуру.

Отношение между личностью и организацией разрывает­ся по следующим причинам: человек выходит из организа­ции, организация расформировывается или трансформируется путем реорганизации. Когда случается последнее, т. е. реорга­низация, то индивид порывает свои связи со старой, знако­мой ему, но более не существующей структурой и вступает в отношения с новой, которая заняла ее место.

Сегодня все возрастающее количество данных говорит о том, что длительность отношений человека с организацией

147

становится меньше, а сами отношения обновляются все быстрее. И мы увидим, что несколько мощных сил, вклю­чая и этот, на первый взгляд, простой факт, обрекают бю­рократию на разрушение.