Психология межличностных отношений / литература / Лабунская В.А. - Экспрессия человека

участникам эксперимента предлагалось рассказать об их чувствах, эмоциональных состояниях. После окончания эксперимента все фотографии были сгруппированы в соответствии с определенной ситуацией-стимулом. На основе анализа фотоизображений экспрессии К. Лэндис пришел к выводу, что нет таких экспрессивных кодов, которые бы соответствовали одним и тем же рассказам испытуемых об их чувствах и состояниях. Он сделал также вывод о том, что не существует экспрессивных кодов, типичных для той или иной стимульной ситуации. Вместе с этим, им было отмечено, что каждый испытуемый реагирует определенным образом, используя одни и те же группы мышц, проявляя завидное постоянство телесных реакций. К. Лэндис не обнаружил различий в выражении эмоций между мужчинами и женщинами. В его эксперименте испытуемые чаще всего улыбались в ответ на предъявляемый стимул. Таким образом, исходя из данных выполненной работы, К. Лэндис заключил, что не существует устойчивых экспрессивных кодов состояний, вызванных определенным стимулом. Безусловно, работа К. Лэндиса подверглась резкой критике со стороны тех исследователей, которые придерживались противоположной точки зрения. Его обвиняли в искусственности многих ситуаций, в отсутствии четких временных границ фиксирования экспрессии, в желании совместить вербальные отчеты испытуемых об их состояниях с экспрессией, в конце концов, в том, что он недостаточно аргументировал, что выбранные им стимулы могут вызывать различные эмоции. Но важно другое, что в исследовании К. Лэндиса заданы контролируемые переменные (ситуации) и осуществлен анализ экспрессии, полученной в экспериментальных условиях, приближенных к естественным.

Через двадцать лет после исследования К. Лэндиса появляется статья Джеймса Коулмана, посвященная

изучению лицевой экспрессии эмоций (1949 г.). В этой статье Д. Коулман отмечает, что исследования экспрессивных кодов отличаются противоречивостью выводов. Причина отсутствия четкого ответа на вопрос о степени взаимосвязи между экспрессивным кодом и состоянием человека кроется в чрезвычайно искусственных способах создания кодов, а также в том, что не учитываются факторы «зрелости» личности, принимающей участие в исследовании; факторы культуры, обусловливающие место, время, способ эмоционального выражения; ситуативные факторы. В своей работе Д. Коулман сосредоточился на том, чтобы преодолеть две трудности на пути создания кодов: выбрать верный способ фиксации экспрессивного кода (данная проблема является центральной для многих современных работ) и подобрать стимулы, вызывающие определенные эмоции.

Итак, Д. Коулман так же, как и К. Лэндис, отказался от приглашения актеров для моделирования экспрессивных кодов, он не использовал многократно отработанный прием «разыгрывания» экспрессии в соответствии с заданным экспериментатором списком эмоций, не применял подобного списка и для оценки состояний, переживаемых участниками исследования.

Процедура включала фиксирование экспрессии, вербальные отчеты испытуемых, погруженных в следующие ситуации: им предлагалось давить на ручку динамометра изо всех сил; во время эксперимента внезапно раздавался громкий стук или наносился достаточно болезненный удар электротоком в область шеи; экспериментатор на глазах у испытуемого давил улитку; показывал, а затем клал на колени змею, и т. д. В результате проведенного эксперимента Д. Коулман сделал вывод о том, что экспрессия лица и интроспективные отчеты испытуемых соответствуют определенным стимульным ситуациям. Экспрессивные коды состояний в

исследовании Д. Коулмана различались в зависимости от ситуаций. Эксперты достаточно успешно распознавали состояния людей на основе лицевых выражений. Вместе с этими выводами он также пришел к заключению, что существуют индивидуальные различия в выражении состояний, например, испытуемые отличались по степени вовлечения мускулатуры лица, интенсивности выражения. Таким образом, результаты исследования Д. Коулмана свидетельствуют, что существуют однотипные способы выражения состояния, вызванного определенным стимулом, что внутри типа экспрессии наблюдаются индивидуальные вариации по интенсивности выражения.

Немногим больше, чем через двадцать лет, в 1972 году выходит статья Р. Бака, Р. Миллера, В. Сейвина, В. Кьюла (216), в которой обсуждается проблема, поставленная К. Лэндисом (1929 г.), Д. Коулманом (1949 г.). В интересной работе, выполненной с помощью современной техники, авторы опять ставят вопрос о возможности передачи состояний с помощью лицевой экспрессии. Как и в предыдущих работах, Р. Бак и др. разрабатывают ситуации, актуализирующие те или иные состояния. Но отличие их работы от предшествующих заключается в том, что они отказались от фоторегистрации выражений лица, заменив ее видеосъемками и тем самым сохранив главное свойство экспрессии — движение. Авторы исследования также отказались от оценки выражений лица экспертами после окончания эксперимента. Замысел их работы был достаточно сложен. Они считали, что необходимо создать такие условия, которые были бы максимально приближены к естественным ситуациям общения и одновременно включали контролируемые переменные, инструктивное поведение испытуемых.

Р. Бак и его коллеги создают оригинальную процедуру эксперимента. Во-первых, испытуемые работают в парах.

Одному из них предлагались цветные слайды с различным эмоциональным содержанием, а другой — «наблюдатель»

— должен был определить по выражению лица, появляющегося на телеэкране, какой слайд-стимул рассматривает «посылатель». Во-вторых, испытуемый, рассматривающий изображение на слайде, должен был после каждого предъявления стимула охарактеризовать свое эмоциональное состояние по двум шкалам с девятибальной системой оценок: «сильное — слабое»; «приятное — неприятное». Участники эксперимента — «посылатели» не знали о том, что за ними наблюдают. «Посылателю» экспериментатор говорил о том, что он участвует в исследовании, где изучается взаимодействие между физиологическими реакциями и субъективными отчетами по поводу его эмоционального отношения к различным стимульным ситуациям.

«Наблюдателю» давалась инструкция выбрать на основе выражения лица, увиденного на телеэкране, слайд, вызвавший состояние, и занести его номер в бланк ответов, а затем оценить эмоциональное состояние по двум шкалам (таким же, как и у «посылателя») и указать степень уверенности в своих ответах на шкале «уверен — не уверен». В-третьих, все стимульные ситуации были подразделены на пять групп в соответствии с изображениями на слайдах: 1) «сексуальные» — изображения обнаженных и полуобнаженных мужчин и женщин; 2) «декоративные» — фотографии ландшафтов, улиц; 3) «материнские» — изображения матерей и детей; 4) «отвращающие» — фотографии сильных повреждений и ожогов лица; 5) «необычные» — различные световые эффекты, произведения искусства. В-четвертых, все участники эксперимента подверглись тестированию. Применялись шкалы: «экстраверсии — интраверсии»; «уровня тревожности»; «самооценки» и опросник

«социальных потребностей». Результаты тестирования не принимались во внимание при подборе пар. Они составлялись на основе случайной выборки. Тот, кто приходил на эксперимент первым, был. «наблюдателем», а тот, кто появлялся вторым, был «посылателем». В-пятых, у участников каждой пары во время эксперимента снимались показатели электроэнцефалограммы, КГР, замерялась частота сердцебиения. В исследовании приняли участие десять женских и девять мужских пар.

Результаты данного эксперимента говорят о том, что «наблюдатели» из женских пар (9 из 10 пар) точно определили категорию слайда в 20% случаев, что является значимым показателем для данной выборки, и только 3 «наблюдателя» из 9 мужских пар выполнили задание так же успешно, как и женщины. По выражению лица «посылателя» достаточно точно определялась «наблюдателями» степень «удовольствия — неудовольсвия» и степень «силы» эмоционального отклика «посылателя». Коэффициент корреляций между оценками этих характеристик эмоционального отклика «наблюдателями» и «посылателями» достаточно высокий. Физиологические показатели «наблюдателей» и «посылателей» сравнивались тогда, когда «наблюдатель» правильно или неправильно называл слайд. Математический анализ этих данных показал, что физиологические реакции двух испытуемых, даже если они в чем-то совпадали, не влияли на степень согласованности их ответов по шкалам.

Влияние личностных характеристик участников эксперимента на точность определения по выражению лица стимула-слайда и на согласованность ответов по шкалам не зафиксировано с очевидным постоянством. Но получены сведения о зависимости между уровнем экстравертированности «посылателя» и точностью определения типа стимульной ситуации «наблюдателем». В

целом, женские пары более успешно, чем мужские, выступали как в роли «посылателя», так и «наблюдателя» эмоциональных откликов. Р. Бак и др., ссылаясь на ряд исследований других авторов, приходят к выводу о том, что существуют различия между мужчинами и женщинами в кодировании эмоциональных состояний. Женщины- «посылатели» более открыто выражают эмоциональное состояние, чем мужчины, и проявляют более высокую чувствительность по отношению к увиденной на экране экспрессии. Далее зафиксировано, что открытоэкспрессивные участники эксперимента (они названы «экстерналайзеры») имеют минимальные изменения физиологических показателей в момент предъявления стимула, а малоэкспрессивные («интерналайзеры») демонстрируют существенные сдвиги физиологических показателей по сравнению с фоновыми. Среди женщин оказалось больше «экстерналайзеров», чем среди мужчин. Р. Бак и его коллеги считают, что «интерналайзеры» — это лица, которые по какой-то причине не могут открыто выражать свои чувства. То, что среди мужчин больше «интерналайзеров», чем среди женщин, обусловлено, по их мнению, особенностями воспитания юношей и девушек. Перед молодыми людьми чаще ставится задача не проявлять открыто свои эмоциональные реакции, скрывать чувства, что приводит к формированию неинтенсивных способов проявления эмоционального отклика на событие, к недоразвитию навыков экспрессивного кодирования состояний.

Далее, авторы обсуждаемой работы считают, что для верного определения стимула по выражению лица необходимо не только найти место наблюдаемой экспрессии на шкале «приятное — неприятное», «слабое — сильное», но и иметь некоторую информацию о личности «посылателя». Так, «наблюдатель» может видеть на

телеэкране улыбающееся лицо, улыбку. Означает ли это, что «посылатель» рассматривает забавный, смешной слайд, или свидетельствует о том, что он смотрит на привлекательные сексуальные сцены, а, может быть, «посылатель» разглядывает пейзаж или какое-нибудь произведение искусства? Для того чтобы «наблюдатель» мог ответить на эти вопросы, ему необходима дополнительная информация

оличности «посылателя». Его ответ также может быть проекцией его собственных личностных характеристик, а также следствием его отношения к личности «посылателя». Короче говоря, чтобы «наблюдатель» успешно решал поставленные перед ним задачи, ему необходима информация о типичных способах выражения состояний «посылателем» в ответ на определенный стимул. Иными словами, необходима информация о диапазоне индивидуальных вариаций кодирования выражения состояния.

Таким образом, исследование Р. Бака, Н. Миллера, В. Сейвина, В. Кьюла показало, что существуют экспрессивные коды и на их основе можно определить стимул и, естественно, состояние человека. В то же время данная работа свидетельствует, что кодирование, передача эмоционального состояния зависит от ряда факторов: половых, личностных, тенденций в воспитании. Чтобы быть уверенным в том, что данная экспрессивная программа, экспрессивный паттерн выражают определенное состояние, необходимо знание об индивидуальных, устойчивых способах реагирования на различные стимульные ситуации. Рассмотрим еще одно исследование, которое выполнено в 90-е годы (251) и в котором также обсуждается проблема кодирования коммуникативных интенций и ставится вопрос

остепени осознанности этого процесса самим субъектом общения. В работе изучаются коды интенций присоединения или, по-другому, проявления склонности к

партнеру. Авторы исследования исходят из того, что существующие социальные нормы, договоры сдерживают проявление истинных интенций, состояний. Но эти «сдерживаемые» отношения находят свое выражение в невербальных, экспрессивных кодах. С их точки зрения, для моделирования невербального поведения необходимо знать о чувствах партнера, о типе социальной ситуации, о том, насколько значим собеседник в контексте достижения поставленных целей, о нормах выражения своей склонности или присоединения к партнеру, важна также информация, включающая переживания прошлого опыта общения с этим же человеком. Перечисленные аспекты информации способствуют пониманию «текущего» поведения партнера, в каком состоянии находятся их взаимоотношения. Она необходима для сличения ожидаемого и реально наблюдаемого невербального поведения, для подтверждения того, что общение является эффективным, что интенция верно закодирована и передается партнеру.

Таким образом, невербальное поведение, невербальная интеракция составляют код диалога, особенно тогда, когда необходимо создать определенную степень интимности, непосредственности, включенности и доминантности. Проблема заключается в том, насколько невербальные коды осознаны, насколько необходимо для понимания природы экспрессивного кода касаться более «тонких» смыслов, чем социальные значения невербального поведения, с помощью каких технических средств они могут быть зафиксированы. В результате анализа и сравнения различных подходов к проблеме кодирования коммуникативных интенций напрашивается вывод о том, что элементы невербального поведения, экспрессии могут сознательно выбираться с целью кодирования и последующей передачи состояний, отношений, но в структуре кода также будут находиться элементы, степень осознания которых будет заметно

различаться.

В эксперименте М. Palmer, К. Simmons (251) сравнивались актуальное невербальное поведение, демонстрируемое в межличностном общении, и самоотчеты о нем. Таким образом устанавливался диапазон осознаваемых и неосознаваемых элементов в структуре экспрессивного кода. Авторы этого исследования изучали коды расположения к партнеру. Они фиксировали особенности взгляда, так как известно из многих работ, что человек, пытающийся продемонстрировать свое расположение к другому или получить одобрение, увеличивает время и интенсивность взгляда. Они также обращали внимание на наличие или отсутствие улыбки, учитывая те факты, которые подтверждали, что расположение, присоединение, желание получить одобрение от определенного лица всегда сопровождается целенаправленными улыбками. Увеличение количества улыбок свидетельствует об увеличении интимности отношений, улучшении взаимопонимания. Кроме улыбки и взгляда важными показателями являются прикосновения и движения головой. Кивки головой демонстрируют поддержку, одобрение, присоединение к мнению партнера. Прикосновения к себе, наоборот, указывают на некоторый дискомфорт в общении. Имеются данные, которые говорят о том, что если партнер уменьшает количество прикосновений к себе, то увеличивается степень его притягательности.

М. Palmer, К. Simmons выдвинули гипотезу о том, что код интенции (отношения) расположения (принятия), присоединения будет включать большее количество пристальных взглядов, улыбок, движений головой по отношению к партнеру и меньшее количество прикосновений к себе. Данная гипотеза проверялась в специально смоделированной ситуации взаимодействия. Диады мужчин и женщин вели разговор в течение 5 минут. 1/3 участников

получила указание демонстрировать увеличение симпатии, расположения, а 1/3 членов диады имела задание уменьшить симпатию к другому. Участников всех пар просили не говорить своим партнерам, что они чувствуют по отношению друг к другу. Экспериментаторы спрашивали после истечения срока разговора тех участников диады, которым не были даны какие-либо указания. Они интересовались тем, насколько им были симпатичны партнеры по общению. Экспериментаторы также просили тех, которые выполняли их задание, сделать самоотчет о невербальных средствах, которые они использовали, чтобы продемонстрировать увеличение или уменьшение расположения к партнеру. В результате сравнивались три показателя: элементы реального невербального поведения с самоотчетами и с оценками симпатии, проявляемой партнерами. Данные этого исследования говорят о том, что 50% участников эксперимента сообщили о том, что они сознательно использовали пристальный взгляд и улыбки. Практически такое же количество субъектов общения не могли с уверенностью заявить о том, какое невербальное поведение они применяли для того, чтобы продемонстрировать присоединение или отчуждение. Таким образом, реальное невербальное поведение и самоотчеты не совпадают. Участники исследования, задание которых состояло в том, чтобы проявить большую симпатию к партнеру, увеличивали количество невербальных движений, усиливали контакт глаз, чаще улыбались, наклоняли голову в сторону к партнеру. Их самоотчеты в большей степени соответствовали их реальному невербальному поведению, чем самоотчеты тех, которым нужно было демонстрировать снижение расположения и симпатии. Эти участники в самоотчетах указывали на большее количество изменений в невербальном поведении, чем это было в действительности. Прикосновения к себе присутствовали как в кодах