Vzaimodeystvie_organov_gosudarstvennoy_vlasti_pri_rassledovanii_prestupleniy_korruptsionnoy_napravlennosti_Problemy_i_puti_ikh

А.В. Варданян

Провокация взятки и коммерческого подкупа как деструктивный социальный феномен и отражение системных недочетов

в организации антикоррупционной деятельности

На современном этапе развития российского общества борьба с преступлениями коррупционной направленности признана в качестве важной составляющей внутренней политики государства. Ратификация нашей страной «Конвенции ООН против коррупции» от 31.10.2003 и «Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию» от 27.01.1999 стимулировала существенное реформирование национального законодательства в аспекте повышения результативности мер антикоррупционного характера. Это проявилось как в принятии новых нормативных актов, специально регламентирующих дефиницию коррупции, а также воплощающих правовую основу противодействия коррупции, так и во внесении изменений в действующие нормы материального и процессуального права. На фоне формирования правовой базы антикоррупционной политики заметно активизировалась и правоприменительная деятельность правоохранительных органов в направлении выявления указанной категории преступлений. В условиях действия принципа гласности уголовного судопроизводства средства массовой информации систематически знакомят общественность с многочисленными случаями разоблачения коррупционеров самого различного уровня. Признавая все указанные тенденции в качестве своевременных и несомненно позитивных, невозможно, вместе с тем, не отметить, что наряду с ними постепенно получают распространение и т.н. неблагоприятные побочные социальные явления1. К сожалению, следует признать, что порой под актуальным и модным лозунгом о борьбе с коррупцией скрывается противоправная деятельность недобросовестных должностных лиц правоохранительных органов, а также сотрудничающих с ними граждан. Стремясь добиться искусственного увеличения показателей раскрываемости коррупционных преступлений, эти лица, пренебрегая нормами законодательства и профессиональной этики, нередко имитируют признаки принятия должностным лицом либо управленцем в коммерческой или иной организации взятки или коммерческого подкупа. Незаконные действия по имитации получения взятки либо коммерческого подкупа сопровождаются также и иными приемами, призванными создать следовую картину, внешне напоминающую совершение преступлений, предусмотренных ст. 290 (Получение взятки), чч. 3, 4 ст. 204 УК РФ (Коммерческий подкуп). Ситуация усугубляется тем, что в качестве жертвы провокации зачастую выбираются либо лица, не имеющие значительного опыта антикоррупционного поведения (например, не всегда обладающие высокой юридической грамотностью медицинские и педагогические работники), либо субъекты правоохранительной деятельности, добросовестно выполняющие свои обязанности, однако в силу

1 Варданян А.В., Домашенко Н.А. Актуальные вопросы выявления и расследования провокации взятки или коммерческого подкупа // Юристъ-Правоведъ. 2008. № 5.

161

ряда обстоятельств оказавшиеся в конфликтных отношениях с руководителями или сослуживцами. В последнем случае провокационные действия виновных лиц порой превращаются в средство разрешения т.н. корпоративных конфликтов, нейтрализации неугодных сотрудников.

Сама по себе актуализация феномена провокации взятки либо коммерческого подкупа именно в современных условиях, на фоне широкоформатной борьбы с коррупцией, свидетельствует о целом комплексе проблем, присущих нашему обществу. Глубинная профессиональная деформация сотрудников правоохранительных органов, организующих провокацию, сочетается с цинизмом и асоциальной установкой непосредственных исполнителей провокации, сотрудничающих с указанными сотрудниками (либо полной зависимостью исполнителей от организаторов). Внутренняя готовность к совершению провокации коррупционных преступлений свидетельствует не только о низком уровне моральнопсихологических качеств и ценностей, но и об отсутствии надлежащего уровня профессионализма у этих сотрудников, избегающих выявления и разоблачения подлинных коррупционеров, продолжающих осуществлять преступную коррупционную деятельность, чувствуя себя безнаказанными и неуязвимыми.

С другой стороны, участившиеся случаи искусственного создания видимости принятия незаконного вознаграждения должностным лицом или управленцем в коммерческой структуре вносят диссонанс в процесс реализации конституционного принципа неприкосновенности личности и иных гарантий защиты прав и свобод граждан, реализующих свои полномочия в соответствии с законодательством, и наделенных управленческими функциями. В данном контексте представляется, что провокация взятки либо коммерческого подкупа выступает не менее опасным деянием, чем само по себе получение взятки либо коммерческого подкупа. Соответственно, предусмотренная законом возможность уго- ловно-правового реагирования на факты провокационных действий является гарантией восстановления прав личности, нарушенных в результате неправомерной инициации в отношении нее уголовного преследования. Стремление провокаторов обеспечить при совершении провокации взятки либо коммерческого подкупа следовую картину, максимально сходную с той, в условиях которой развивается подлинное противоправное событие, обусловливает высокую латентность данного преступления. На низкой раскрываемости провокации взятки (коммерческого подкупа) сказывается также отсутствие необходимого опыта выявления признаков данного деяния, обусловленное декриминализацией провокации взятки в прежнем уголовном законе 1960 г. и качественно иной редакцией аналогичной уголовно-правовой нормы в предшествующих уголовных законах.

Формулировка уголовно-правовой нормы ст. 304 УК РФ вызывает ряд дискуссионных вопросов, как в теории юридической науки1, так и в практической

1 Дубоносов Е.С. Провокация взятки или коммерческого подкупа: лекция. Тула, 2000. С. 2021; Бабыч С.А. Провокация взятки либо коммерческого подкупа: уголовно-правовые и криминологические аспекты: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2006; Волженкин Б.В. Провокация или оперативный эксперимент? // Законность. 1996. № 6. С. 26-30.

162

деятельности субъектов выявления данной категории деяния. В научной литературе даже появились точки зрения, призывающие законодателя отказаться от ст. 304 УК РФ «Провокация взятки», по причине наличия определенных сложностей при отграничении провокационных действий от правомерных оперативных действий, а также по мотивам общности некоторых признаков данного преступления по отношению к ст. 303 «Фальсификация доказательств». Так, А.В. Шевелев утверждает о необходимости ликвидации статьи 304 УК РФ «Провокация взятки», полагая, что достаточно уголовной ответственности за фальсификацию доказательств1.

Полагаем, что данная позиция вызывает возражения. Ведь ст. 303 УК РФ, имея сходство по некоторым признакам, все же далеко не дублирует признаки, предусмотренные ст. 304 УК РФ. В первой и второй частях ст. 303 УК РФ имеются следующие признаки специального субъекта: лица, участвующие в гражданском деле или их представители (ч. 1 ст. 303 УК РФ); либо лицо, производящее дознание, следователь, прокурор или защитник (ч. 2 ст. 303 УК РФ). В ч. 3 ст. 303 УК РФ признаки специального субъекта упоминаются косвенно: лицо, создающее искусственные доказательства по уголовному делу о тяжком или особо тяжком преступлении, либо доказательства, повлекшие тяжкие последствия. В ч. 4 ст. 303 УК РФ говорится о фальсификации результатов оператив- но-разыскной деятельности лицом, осуществляющим данную деятельность.

Итак, создание искусственной следовой картины, имитирующей получение незаконного вознаграждения при взяточничестве или коммерческом подкупе непосредственно лицом, конфиденциально сотрудничающим с сотрудниками оперативных подразделений, например, по мотивам ложно понятой служебной необходимости, не может быть квалифицировано по ст. 303 УК РФ. Тогда как правовая оценка именно данной разновидности деятельности вызывает затруднения на практике, проявляясь в отсутствии единообразия в правоприменении. Поскольку не все составы взяточничества и коммерческого подкупа отнесены к категории тяжких и особо тяжких преступлений, то не всегда может быть приемлема и квалификация по ч. 3 ст. 303 УК РФ. Кроме того, в ч. 3 ст. 303 УК РФ упоминается о фальсификации не просто доказательств, а доказательств по уголовному делу. В соответствии с ч. 1 ст. 74 УПК РФ доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель, в порядке, определенном УПК РФ, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для дела. Иными словами, формулированию обвинения по данной норме должны предшествовать возбуждение уголовного дела о тяжком или особо тяжком преступлении и проведение ряда следственных действий, направленных на собирание и исследование искусственных доказательств причастности к преступлению лица. Кроме того, ст. 304 УК РФ, в отличие от ст. 303 УК РФ, криминализует дей-

1 Шевелев А.В. Доказывание по уголовным делам о взяточничестве: теоретико-прикладной аспект: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 2007. С. 9.

163

ствия, не только направленные на искусственное создание доказательств совершения преступления, но и осуществляемые в целях шантажа.

Таким образом, в результате наличия в деятельности субъектов раскрытия и расследования преступлений коррупционной направленности комплекса серьезных системных недочетов, во-первых, количество выявленных фактов провокации взятки либо коммерческого подкупа не соответствует реальной картине указанного социального феномена, во-вторых, высокая латентность данного деяния обусловливает то обстоятельство, что многие спровоцированные лица так

иостаются осужденными за получение взятки или коммерческого подкупа, что искажает на этот раз показатели раскрываемости взяточничества и коммерческого подкупа. Расследование по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 304 УК РФ, сопровождается рядом ошибок и упущений, позволяющих заинтересованным сторонам избежать уголовной ответственности и осуждения. В результате приговоры выносятся лишь по единичным делам данной категории, что не способствует социальной справедливости и результативности борьбы с коррупцией.

Сравнительная новизна провокации взятки либо коммерческого подкупа обусловливает недостаточную разработку глобальной проблемы борьбы с данным преступлением. Посвященные данному деянию труды в основном знакомят читателей с уголовно-правовыми или криминологическими вопросами провокации взятки либо коммерческого подкупа. Криминалистические же аспекты расследования указанного деяния в современной юридической литературе специально почти не рассматриваются. Носящие единичный характер глубокие монографические труды (О.В. Губанова, Н.А. Домашенко) не лишены дискуссионного характера даже по таким методологическим позициям, как структура

исодержание частной криминалистической методики, что неизбежно влияет и на авторский подход к формулированию криминалистических рекомендаций по совершенствованию расследования провокации взятки либо коммерческого подкупа.

Полагаем, что все вышеизложенное свидетельствует о недопустимости принятия и реализации точки зрения о декриминализации провокации взятки и коммерческого подкупа. Напротив, требуется осуществление дальнейших глубоких исследований феномена провокационных преступлений коррупционной направленности с целью совершенствования криминалистической методики расследования провокации взятки либо коммерческого подкупа, традиционно предусматривающей воплощенный в криминалистической характеристике механизм данного деяния, а также основанные на познании указанного механизма рекомендации по повышению результативности выявления и расследования провокации взятки либо коммерческого подкупа.

164

Б.Я. Гаврилов

Уголовно-судебная политика назначения наказания за коррупционные преступления: теория и российские реалии

Исследуя проблемы назначения наказания за коррупционные преступления, автор считает возможным введение в научный оборот дефиниции «уголовносудебная политика», как одной из составляющих уголовной политики России1.

В свою очередь, ряд ученых выделяют судебно-правовую политику, как разновидность правовой политики2. Однако данное понятие, по мнению автора, не отражает в полной мере деятельность судов по осуществлению правосудия, установлению законности и правопорядка в целях эффективной защиты прав и свобод личности.

При этом автор отчетливо представляет себе, что уголовная политика, включая уголовно-судебную политику, на протяжении длительного времени, с одной стороны, определялась как совокупность решений органов власти, направленных на борьбу с преступностью, а с другой, отмечалась, нередко, волюнтаризмом в законодательном регулировании возникающих проблем, от чего она не избавилась и сегодня3. Одна из причин заключается в недостоверности уго- ловно-правовой и ее составляющей – судебно-правовой статистики, которая с одной стороны, сегодня очевидна для всех, а с другой стороны, не позволяет, зачастую, государству выработать соответствующие меры по борьбе с преступностью, в том числе и в целях удержания ее на социально терпимом уровне.

Такое состояние Э.Ф. Побегайло назвал кризисом современной российской уголовной политики4. Достаточно наглядно это отражено в работе «Российская уголовная политика: преодоление кризиса»5, авторы которой отмечают ее неадекватность криминальной ситуации, в которой оказалось российское общество, как следствие радикально-либерального подхода в проведении судебной

1Гаврилов Б.Я.Уголовная политика России: научные и законодательные мифы и реалии правопримения // Библиотека криминалиста. 2014. № 3. С. 245.

2Малько А.В., Храмов Д.В. Судебно-правовая политика: общетеоретический аспект // Российская юстиция. 2012. № 1. С. 26-28.

3Гаврилов Б.Я. Современная уголовная политика России: цифры и факты: монография. М., 2008; Он же. Актуальные проблемы защиты конституционных прав и свобод личности в досудебном производстве. М., 2012; Он же. Экспертная оценка влияния уголовного и уголовнопроцессуального законодательства на обеспечение конституционных прав граждан на свободу и личную неприкосновенность // Уголовное право. 2004. № 3. С. 118-121; Он же. Процессуальный порядок возбуждения уголовного дела – соответствует ли он правовым реалиям и правоприменительной практики? // Российская юстиция. 2006. № 8. С. 48-50; Он же. Институт судебного доследования: пора расставить все точки // Российская юстиция. 2005. № 12. С. 25-32.

4Побегайло Э.Ф. Кризис современной российской уголовной политики // Уголовное право. 2004. № 4. С. 112-117.

5Алексеев А.И., Овчинский В.С., Побегайло Э.Ф. Российская уголовная политика: преодоление кризиса. М., 2006.

165

реформы и последующих реформ уголовно-процессуального и уголовного законодательства, в том числе по вопросам назначения уголовного наказания.

Сегодня в качестве противодействия преступности нередко предлагаются рекомендации об усилении либо – в меньшей степени – ослаблении тяжести уголовного наказания за отдельные виды преступлений. Особенно наглядно данную идеологию выразил Д.А. Корецкий, отмечая, например, «вопиющее пренебрежение исполнительной власти и законодателя рекомендациями ученых», давая собственный анализ криминогенности краж, отмечая их рост в 2003 г. по причине «излишней либерализации уголовного законодательства и снижения за них санкций»1. И это несмотря на то, что фактически эти изменения были обусловлены введением в действие с 01.07.2002 г. КоАП РФ, ст. 7.27 которого были декриминализированы за период с 1 июля по 4.11.2002 года почти 350 тыс. краж, в том числе с квалифицирующими признаками при одновременном повышении нижнего предела уголовной ответственности с 1 до 5 МРОТ. И, соответственно, после их криминализации Федеральным законом от 31.10.2002 №133-ФЗ2 произошел отмеченный Д.А. Корецким рост краж. Подобные предложения, по мнению А.Э. Жалинского, – нередко представляют собой ничем необоснованное мнение тех или иных авторов, отмечая при этом необходимость исключения из научной деятельности «демагогии, необоснованных обвинений, сознательного искажения фактов»3.

Одна из причин в том, что уголовно-правовая наука и ее уголовно-судебная составляющая, к сожалению, не всегда располагают реальными сведениями об общественной опасности того или иного противоправного деяния. Весьма негативным проявлением этого явилась политика радикально-либерального подхода к законодательному регулированию мер уголовного наказания в виде лишения свободы, в том числе за коррупционные преступления.

В определенной степени способствовали и сложившиеся последние полтора десятилетия в сфере уголовно-судебной политики неблагоприятные, по мнению автора, тенденции при реализации такой функции уголовного судопроизводства по уголовному делу, как назначение наказания за совершенное преступление. Ранее в научных публикациях данного определения автор не встречал, хотя актуальность научного обоснования применения уголовного закона при назначении наказания сегодня весьма актуальна. Однако среди публикаций ученых и практических работников по указанной проблеме сегодня больше дается описание криминогенной ситуации, критикуется либерализм судей или раздаются призывы к усилению уголовно-правовых санкций за преступления, в

1Корецкий Д.А. Идеологические проблемы борьбы с преступностью // Законность. 2004. №

5.С. 3-4.

2Федеральный закон от 31.10.2002 № 133-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях» // СЗ РФ. 2002. № 44. Ст. 4298.

3Жалинский А.Э. О современном состоянии уголовно-правовой науки // Уголовное право. 2005. № 1. С. 21-24.

166

том числе коррупционной направленности (А.И. Долгова1, В.В. Лунеев2, П.С. Яни3 и др.).

Одновременно существует и противоположный взгляд, что принятие репрессивных мер уголовного характера к коррупционным проявлениям со стороны государственных служащих должно стоять чуть ли не на последнем уровне в борьбе с коррупцией4. Известный исследователь коррупционных явлений в обществе Г.А. Сатаров, не отрицая негативные стороны силовой войны с коррупцией, все же указывает на необходимость разработки и реализации комплексной или смешанной стратегии по противодействию коррупции, предполагающей и уголовные репрессии5.

Переходя непосредственно к обсуждаемой проблеме, следует отметить, что в одной публикации невозможно претендовать на полноту анализа, связанного с практикой реализации уголовного закона при назначении наказания, как составной части борьбы с коррупцией. Однако задача видится в том, чтобы:

во-первых, показать влияние на назначение наказания произошедших за последнее десятилетие изменений законодательства уголовно-правового комплекса;

во-вторых, предложить конкретные меры по минимизации судейского усмотрения при назначении наказания;

в-третьих, предложить меры по совершенствованию отдельных положений уголовного закона, как общих условий назначения наказания, так и отдельных уголовно-правовых норм его особенной части, создавших, по сути условия для выдвижения научной теории о коррупционности уголовного закона6.

Анализ в этой связи конкретных норм общей и особенной частей УК РФ представляется наиболее целесообразным:

-с точки зрения применения судами уголовно-правовых санкций за отдельные виды противоправных деяний, в т.ч. экономической направленности (взяточничество и хищения при квалифицирующих обстоятельствах);

-с позиции назначения наказания по совокупности преступлений;

-с позиции применения положений Общей части УК РФ при применении судами условного осуждения (ст.73 УК РФ).

1Долгова А.И. Преступность, ее организованность и криминальное общество. М., 2003.

2Лунеев В.В. Коррупция в России // Государство и право. 2007. № 11. С.20.

3Яни П.С. В борьбе с коррупцией эффективны только репрессии // Российская юстиция. 2001. № 7. С. 58.

4Костенников М.В., Куракин А.В. Предупреждение и пресечение коррупции в системе государственной службы: учебное пособие. М., 2004. С. 6; Куракин А.В. Административноправовые средства предупреждения и пресечения коррупции в системе государственной службы зарубежных государств: монография / под общ. ред. М.В. Костенникова. Домодедово, 2007. С. 5; Куракин А.В. Вопросы использования зарубежного опыта борьбы с коррупцией в правовом регулировании государственно-служебных отношений // Государство и право. 2003. № 8. С. 35.

5Антикоррупционная политика: учебное пособие / под ред. Г.А. Сатарова. М., 2004. С. 212.

6Гаврилов Б.Я. О коррупционности уголовного закона // Российский следователь. 2012. № 1. С. 6-9.

167

Формированию в последние годы, нередко, негативной практики назначения наказания способствовали два основных обстоятельства.

Первое, это исключение Федеральным законом от 08.12.2003 № 162-ФЗ1 из санкций абсолютного большинства преступлений средней тяжести и части тяжких преступлений нижних пределов наказания в виде лишения свободы, что привело к разрыву до 30-ти раз и даже более между верхним и нижним пределами размеров уголовного наказания в виде лишения свободы за совершение схожих по категории тяжести видов преступлений.

Последующие изменения уголовно-правовых норм Федеральным законом от 28.12.2008 № 280-ФЗ2 увеличили этот разрыв до 40-60 раз. Например, за совершение тяжких преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях, как ч. 2 ст. 201 УК РФ и ч. 3 ст. 204 УК РФ, суд может назначить наказание в виде лишения свободы на срок от двух месяцев (минимальный срок лишения свободы, установленный ст. 56 УК РФ) до десяти и семи лет, соответственно. И, наконец, Федеральным законом от 07.03.2011 № 26-ФЗ3 сняты ограничения нижнего предела уголовного наказания в виде лишения свободы еще из 68 составов преступлений, в т.ч. за отдельные виды особо тяжких преступлений (напр., ч. 3 и 4 ст. 111 УК РФ). И данный разрыв достиг 90-кратной величины.

Такие различия уголовно-правовых санкций приводят к явным несоразмерностям в размерах назначенных судами наказаний и нарушают уголовноправовой принцип справедливости4. Но самое негативное в том, что данное явление заведомо несет в себе коррупционную составляющую непосредственно уголовного закона, который, в свою очередь, призван бороться с коррупционными проявлениями. Налицо явный парадокс, что после ряда публичных выступлений автора было замечено и органами законодательной власти5.

Одновременно здесь же содержится ответ тем, в том числе и представители органов законодательной власти, кто ратует за усиление уголовно-правовых санкций, не удосужившись проанализировать действующие нормы уголовного закона и их правоприменение при назначении судами уголовного наказания. Из

1Федеральный закон от 08.12.2003 № 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации» // СЗ РФ. 2003. № 50. Ст.4848.

2Федеральный закон от 28.12.2008 № 280-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции от 31 октября 2003 года и Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию от 27 января 1999 года и принятием Федерального закона «О противодействии коррупции»» // СЗ РФ. 2008. №52 (ч. 1). Ст. 6235.

3Федеральный закон от 07.03.2011 № 26-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» // СЗ РФ. 2011. № 11. Ст.1495.

4О соотношении уголовно-правовых принципов и судейского усмотрения при назначении наказания см.: Гаврилов Б.Я. Современная уголовная политика России: цифры и факты: монография. М., 2008. С. 110.

5Материалы Правового управления Аппарата Совета Федерации Федерального Собрания РФ парламентским слушаниям на тему «Совершенствование законодательства в сфере уго- ловно-правовой политики» (исх. от 8.11.2013 № 51-03/2753).

168

сказанного следует, что санкции надо не ужесточать, а применять их на основании действия принципа справедливости.

Второе обстоятельство, способствующее формированию либеральнорадикальной негативной практики назначения наказания, заключается в том, что законодатель значительно расширил возможности проявления коррупционной составляющей в правоприменительной деятельности в виде предоставления суду права назначения условного наказания в виде лишения свободы на срок до 8 лет, включая не только тяжкие, но и особо тяжкие преступления (ч. 1 ст. 73 УК РФ).

При формулировании данного тезиса автор исходил из того, что когда суд при вынесении подсудимому обвинительного приговора за преступления небольшой и средней тяжести постановляет считать назначенное наказание условным (порядка 55% осужденных) или назначает более мягкий вид наказания, чем предусмотрено санкцией уголовно-правовой нормы, то это адекватно воспринимается и правоприменителем, и потерпевшим, а также гражданами и в, целом, обществом.

Одновременно крайне негативная ситуация, связанная с судейским усмотрением при назначении наказания, сложилась при назначении судами уголовного наказания за экономические преступления.

Так, согласно статистическим данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ в 2006-2013 гг. положения статьи 73 УК РФ об условном осуждении применены судами в отношении от 67,0 до 85,2 лиц, преданных суду по ст. 160 УК РФ, при квалифицированных видах хищения1.

Сведения о числе осужденных лиц по ст. 160 УК РФ,

хищение – ч. 3 и 4 ст. 160 УК РФ (за 2001, 2004 гг. – ч. 3 ст. 160):

		2013	2012	2011	2010	2009	2008	2007	2005	2004	2001
	Осуждено	3172	2760	3012	3456	3260	4220	6519	7157	5317	1243
	(всего)
	Из них к ли-
	шению сво-	290	265	373	371	322	581	552	751	333	270
	боды
	То же (в %)	9,1	9,6	12,4	10,7	9,9	13,8	8,5	10,5	6,3	21,7
	С примене-
	нием ст. 64	-	-	-	28	13	76	76	34	37	108
	УК РФ
	То же (в %)	-	-	-	0,8	0,4	1,8	1,2	0,5	0,7	8,7

1 Некоторое сокращение доли условно осужденных обусловлено, если это возможно полагать, неоднозначными критическими выступлениями автора на данную тему на парламентских слушаниях в Государственной Думе Федерального Собрания РФ, на научнопрактических конференциях, в т.ч. проводимых с участием Генеральной прокуратуры РФ, представителей Администрации Президента РФ.

169

С примене-
нием ст. 73	2099	1848	2071	2462	2466	3025	5296	5929	4528	847
УК РФ
То же (в %)	66,2	67,0	68,8	71,2	75,6	71,7	81,2	82,8	85,2	68,1

Одновременно из приведенных ниже статистических данных усматривается и то обстоятельство, что при назначении уголовного наказания за мошенничество (ст. 159 УК РФ), санкция которого такая же как и по ст. 160 УК РФ, осуждение к лишению свободы применяется примерно в 3 раза чаще, чем к совершившим хищение должностным лицам, и по сравнению в 2001 г. оно увеличилось с 38% до 57%, что также позволяет усомниться в соблюдении принципа справедливости и равенства граждан перед законом.

Сведения о числе осужденных лиц по ст.159 УК РФ – мошенничество – ч. 3 и 4 ст. 159 УК РФ (2001, 2004 гг. – ч. 3 ст. 159 УК РФ)

		2013	2012	2011	2010	2009	2008	2007	2005	2004	2001
	Осуждено (всего)	6996	8644	7972	7374	4639	6369	5803	3761	2590	2964
	Из них
	к лишению сво-	2283	2600	2695	2682	1234	2577	2129	1184	863	1579
	боды
	То же (в %)	32,6	30,1	33,8	36,4	26,6	40,5	36,7	31,5	33,3	53,3
	С применением	-	-	-	153	36	151	174	88	90	404
	ст. 64 УК РФ
	То же (в %)	-	-	-	2,1	0,8	2,4	3,0	2,3	3,5	13,6
	С применением	3793	4920	4350	3948	2582	3290	3323	2356	1645	1136
	ст. 73 УК РФ
	То же (в %)	54,2	56,9	54,6	53,5	55,6	51,7	57,3	62,6	63,5	38,3

Еще более негативная ситуация сложилась с назначением наказания за взяточничество. Так, за получение взятки при квалифицирующих обстоятельствах (ч. 2-4 ст. 290 УК РФ) судами в 2003-2010 гг. к лишению свободы условно ежегодно приговаривались от 70-80% от числа осужденных.

Сведения из числа осужденных за получение взятки (ч. 2-4 ст. 290 УК РФ);

(2012-2013 гг. – ч. 2, 4-6 ст. 290 УК РФ); (2001, 2004 гг. – ч. 2 и 3 ст. 290 УК РФ)

	2013	2012	2011	2010		2009	2008	2007	2007	2005	2004	2001
Осуждено	373	269	1423	1428		1250	1107	1050	1050	863	747	1029
(всего)
Из них к ли-
шению свобо-	122	69	234	385		356	340	223	223	175	131	231
ды
					170