Ерохина Е.А. - Сибирский вектор внутренней геополитики России - 2012

Глава 20. Структура внутреннего геополитического пространства... 211

Внутренняя геополитическая структура Российской Федерации

Анализ современной внутригеополитической структуры РФ Ильин строит на основе выделенных им групп факторов. Рассматривая геоморфологическую структуру территории РФ, он констатирует, что Российская Федерация занимает большую часть Восточно-Европейской платформы и продолжающих ее за Уралом структур Западной Сибири. К этому массиву примыкают структуры Сибирской платформы, совпадающей с территорией Красноярского края и Якутии, а также зоны складчатости от Алтая до Тихого океана. Основная часть ее пространств тяготеет к зонам континентального или функционально сходного арктического стока. Собственно океанический сток затрагивает лишь крайне западные и крайне восточные зоны страны.

Западные области РФ тяготеют к верховьям рек балто-черноморского стока, что обуславливает логику отношений между Россией и странами балто-черноморского бассейна по принципу «верховья — низовья». Из этого обстоятельства, по мнению Ильина, напрашивается вывод о недопустимости политической изоляции. Это противоречит геополитическим императивам: геоморфологическому, бассейновому, климатическому.

Широтное продолжение природно-климатических полос тундры, тайги, лесостепи, степи охватывает все пространство России от западных рубежей до Тихого океана. В то же время оно дробится геоморфологическими и бассейновыми разграничениями, образуя сегменты различных по продуктивности и условиям жизни полос. Популяционные ареалы и конфигурация расселения сохраняют воздействие исходных геополитических формул расселения: во-первых, «островного» характера организации; во-вторых, разграничения на внутренние и внешние зоны. Это, по мнению Ильина, особенно наглядно проявляется при выявлении структуры расселения населения, базовая матрица которого представляет собой тип «ядро — оболочка» 53.

В этой структуре он выделяет два ядра. Первое, великорусское ядро, образовано плотно заселенным ареалом Центральной России с московским мегаполисом в его сердцевине. Оболочка формируется чередой менее заселенных, нередко «островных», великорусских областей, а затем краев смешанного, еще более «островного» расселения русских и автохтонных этносов. С севера «кольцо» оболочки простирается от Карелии через автономии ненцев и коми к национальным республикам Поволжья и русским областям. От Поволжья кольцо поворачивает к западу через Мордовию и воронежское ответвление Слободской Украины. С запада «кольцо» продолжается новыми независимыми государствами. В данном кольце присутствую «разрывы», самый заметный из которых — Петербург.

Южным«довеском»великорусскогоядраявляетсяНовороссияотнизовьев Дона и Кубани до Нижней Волги и Урала. В ней, на взгляд Ильина, ощутимы

53  Там же.

212 Раздел 5. Сибирский вектор в системе цивилизационных координат

элементы не столько «островной» модели, сколько «плавильного котла», хотя и здесь выделяется северо-кавказское обрамление сначала из казачьих краев, затем из горских республик.

Второе ядро внутреннего геополитического пространства России образуют, согласно его концепции, русскоязычные области Урала и Западной Сибири, которые выступают «Второй Великороссией». Это ядро не монолитно. Оно возникает из соединения «островов» тонкими нитями путей. Его структурную основу составляют мегаполисы, действующие как «плавильные котлы»: Екатеринбург, Омск, Новосибирск, Кемерово, Красноярск. Здесь «островитянство» становится более очевидным, чем в собственно Великороссии.

Второеядротакжеимеетсвоеобрамление.Сзападаэтопечерско-волжская полоса национальных республик от Республики Коми и Ямало-Ненецкого АО на севере до Башкортостана на юге. С юга его окаймляет Казахстан, затем Алтай, Тува, Бурятия. На востоке «кольцо» продолжается автономными округами Красноярского края, уже в самом названии которого подчеркнута приграничность, и Якутией 54.

Своеобразным «двойником» Урало-Сибири в этой логике выступает ее Восточно-Сибирское продолжение. Образование «ядра» здесь осложнено, вопервых, суровыми климатическими условиями, во-вторых, геоморфологическойдробностью.Темнеменеездесьвыделяетсясвое«малое»сибирскоеядро, Байкальская Сибирь, со своими обрамлениями — Тувой, Бурятией и Якутией.

На Дальнем Востоке «островитянство» российской внутренней геополитики выражено еще сильнее в силу слабой развитости коммуникаций, связывающих регион с другими частями страны, недоразвитости хозяйственнотранспортнойинфраструктуры,истончающейсяксеверуивостоку.Накрайнем Востоке также бросается в глаза еще одна очевидная черта: асимметрия между ядрами и оболочками, а также между регионами в рамках больших региональных блоков. Консолидация таких блоков и их институциональное оформление в 1990-х гг. (в рамках, например, «Сибирского соглашения») свидетельствует о том, что оформление внутригеополитических ядер является, по мнению Ильина, важной, хотя и не зафиксированной законодательно проблемой. Это приводит автора концепции внутренней геополитики России к заключению, что управление страной по-прежнему основано на имперских, сверхцентрализаторских установках 55.

Основные положения теории внутренней геополитики ее автор предложил в середине 1990-х гг. Последующие в 2000-х гг. реформы управления — создание властной вертикали, отмена губернаторских выборов, утверждение принципа назначения на высшие региональные должности из центра, передача части значимых полномочий с регионального на федеральный уровень вла-

54  Ильин М. В. Этапы становления внутренней геополитики России и Украины… 55  Там же.

Глава 21. Геополитическая формула России...

213

сти — подтвердили практический вывод о доминировании в высшем управлении страны ориентаций на сверхцентрализацию.

Вместе с тем необходимо отметить, что изучение внутреннего геополитического пространства России содержало не только политико-географические, но и культурно-исторические аспекты. Итогом этого процесса стала «островная» концепция российской цивилизации, существенно расширившая представления о цивилизационных основаниях внутренней геополитики России. Ее автором стал В. Цымбурский, коллега М. Ильина по геополитическому цеху и соавтор концепции «Острова России» 56.

Глава 21. Геополитическая формула России в «островной» концепции российской цивилизации В. Цымбурского

Распад СССР и проблема поиска оснований российской идентичности

Идея «островной» геополитики уходит корнями в англосаксонский мир

исвязана с историей британской экспансии в мировую экономику и политику. Поэтомунетничегоудивительноговтом,чтоидея«островного»характерароссийскойцивилизации,котораябылапредложенаВ. ЦымбурскимиМ. Ильиным применительно к сугубо континентальной державе, каковой является Россия, первоначально вызвала удивление и непонимание среди исследователей 57.

«Островная» концепция цивилизационной идентичности России нетипична для прерванной в 1917 г. отечественной философской и геополитической традиции,ориентированнойнаидеологическуюполяризацию«западничества»

и«антизападничества». Она предполагает признание самобытного характера российской цивилизации и ее геополитики. Почва для этого была подготовлена исторической наукой позднего советского периода. Идея самобытности исторического процесса России имела множество сторонников среди историков. Достаточно вспомнить концепцию генезиса капитализма в России Л. В. Милова. Интерес же к цивилизационным основаниям геополитики возвращается в отечественную науку на исходе советской эпохи.

Вконце 1989-х — начале 1990-х гг., когда геополитика стала утверждаться в своем институциональном статусе в российской науке, наибольшей популярностью пользовались идеи Х. Маккиндера, К. Хаусхофера и русских ев-

56  Ильин М. В. Проблемы формирования «Острова России» и контуры его внутренней геополитики // Вестн. Моск. гос. ун-та. Сер. 12. Политические науки. 1995. № 1. С. 37–53.

57  Межуев Б. В. «Остров Россия»: время и место одной историософской концепции // Российское экспертное обозрение. 2006. № 5 (19). URL: http://www.archipelag. ru/ru_mir/ostrov-rus/cymbur/ostrov.

214 Раздел 5. Сибирский вектор в системе цивилизационных координат

разийцев. Определенный интерес вызывали идеи современных американских геополитиков: Ф. Фукуямы, С. Хантингтона, З. Бжезинского. Общим лейтмотивом большинства геополитических исследований было положение об особом, центральном, положении России в Евразии и в мире. Х. Маккиндер описал его в характеристиках пространственной «сердцевины» земли (Heartland)

инеподвижной «оси коловращения» истории (Pivot of History). На свой лад, по мнению Ильина, эту же идею выразил Н. В. Гоголь, когда нарисовал в посвященных Руси строках «Мертвых душ» эмблему застывшего вихря: «Спицы в колесах смешались в один гладкий круг». «История летит навстречу, вокруг

имимо птицы-тройки. До Руси доносятся лишь ее порывы. Здесь история как бы и не начиналась вовсе. Чтобы приобщиться к ней, Русь снова и снова пытается “выйти из себя”, устремиться на Запад или на Юг. Не стремление ли обрести себя и свою историю заставляет птицу-тройку Русь нестись в наводящем ужас движении?» 58.

Собъединением Германии стало очевидно, что ялтинско-потсдамская система международных отношений исчерпала свой ресурс. Отказ СССР от вмешательства во внутренние дела стран Восточной Европы в 1989–1991 гг. совпал с набирающими силу сепаратистскими тенденциями внутри самого

СССР, в его союзных и автономных республиках. Последовавший за Беловежскими соглашениями распад СССР остро поставил вопрос о геополитическом статусе России как государства и критериях ее самоопределения как страны наряду с другими такими же новыми странами: Украиной, Белоруссией, Молдавией, странами Прибалтики, Закавказья, Центральной Азии. На повестке дня остро встал вопрос о критериях геополитической идентичности России. В этих условиях общественное сознание россиян вновь разделилось, в соответствии с еще дореволюционными традициями, на «западников»

и«державников».

Структурноепреобразованиесоветскогорежимавновыйгеополитический формат поставило вопрос об исторической преемственности РФ и новых независимых государств предшествующим. Являются ли новые государства совершенно «новыми» образованиями, никак не продолжающими судьбы советской державы, смененной ими, или все же ядро прежнего государства сохраняется и в новой форме продолжает свою историческую и геополитическую роль? По мнению Цымбурского, именно по пути «сохранения» ядра пошли после демонтажа колониальной системы Великобритания и Франция, а еще ранее Испания и Португалия, отделенные от своих колоний морем. По этому пути двинулась и Россия в период постсоветского демонтажа геополитических структур СССР 59.

58  Ильин М. В. Проблемы формирования «Острова России» и контуры его внутренней геополитики. С. 37.

59  Цымбурский В. Л. Остров Россия // Цымбурский В. Л. Остров Россия. Геополитические и хронополитические работы. 1993–2006. М.: РОССПЭН, 2007. С. 5–6.

Глава 21. Геополитическая формула России...

215

Либералы видели причину распада СССР в неспособности одного, отдельно взятого государства построить экономику, альтернативную капитализму. «Почвенники» усматривали причину распада в сопряжении двух обстоятельств: сговоре внутренних элит, заинтересованных в расширении своих властных полномочий, и активизации геополитических оппонентов СССР, деятельность которых была направлена, при фактическом участии политических и финансовых элит западных стран, на «обрушение» цены на нефть, что привело и без того испытывающую кризис экономику СССР к коллапсу. В соответствии с этими идеологическими представлениями каждая из сторон стремилась предложить свои рецепты государственного строительства новой России и борьбы с волнами мирового кризиса. Концепция же «Острова России», которую Цымбурский начал разрабатывать в середине 1990-х гг. совместно

сМ. Ильиным, не придавала идеологическому фактору самостоятельного веса. Распад СССР требовал для своего анализа привлечения не одного, а нескольких уровней научного объяснения 60.

Первый из них, наиболее поверхностный, является политологическим. Он обращен к самоочевидным для каждого здравомыслящего человека тенденциям развития позднего советского режима. Он предлагает «номенклатурное» объяснение: бюрократическая структура, достигшая некоторого предела в своем росте, тяготеет к делению. Свою роль сыграл и ситуативный фактор. Подхваченный новыми российскими элитами для устранения М. Горбачева проект «независимости» России от СССР получил конкурентные преимущества по сравнению с проектом сохранения СССР, за который высказалось большинство его граждан на мартовском референдуме 1991 г.

Второй, болееглубокий уровень интерпретации опирался,поЦымбурскому, на миросистемные принципы анализа в духе Ф. Броделя и И. Валлерстайна. Используя инструментарий моделирования циклов развития мировой экономики, И. Валлерстайн предсказал глубокий кризис, в который вошла либеральная модель экономики в конце 1960-х гг. В 1990-е гг. мир находился, по его мнению, в конце «понижающей» фазы «Б» очередного кондратьевского цикла и оказался перед необходимостью вступать в завершающую, наиболее драматичную его фазу, сопровождающуюся неустойчивым ростом экономики, затяжными экономическими депрессиями, необходимостью стран платить по государственным долгам, величина которых уже на тот момент была огромной.

По мнению Валлерстайна, Горбачев первым из мировых лидеров понял, что возможности «залатать» долговые дыры у советской экономики не осталось. СССР был сверхдержавой прежде всего в силу своих особых отношений

сСоединенными Штатами, вошедших в историю под названием «холодной войны». Если Соединенные Штаты не могли больше играть роль господствующей державы, холодная война теряла смысл. СССР рисковал оказаться в по-

60  Там же. С. 21.

216 Раздел 5. Сибирский вектор в системе цивилизационных координат

ложении, когда его начнут рассматривать как еще одно полу-периферийное государство мировой капиталистической экономической системы. Горбачев, по предположению Валлерстайна, стремился сохранить за Россией / СССР

возможность остаться мировой державой (или, по крайней мере, сильной региональной державой) за счет триединой программы: одностороннего прекращения холодной войны (в высшей степени успешного); освобождения СССР

от ставшей теперь ненужной и чрезвычайно обременительной квазиимперии

вВосточной Европе (в высшей степени успешного); и перестройки советского государства с таким расчетом, чтобы оно могло эффективно функционировать

впостгегемонистскую эпоху. Последний пункт этой программы завершился провалом 61. Близорукость же ориентированной на запад политической элиты, перехватившей у Горбачева политическую инициативу, не позволила увидеть самоочевидной тенденции нарастания мировой понижающей волны, воздействующей своим влиянием на экономики национальных государств, в том числе и советскую экономику.

Возвращаясь к тезису «добровольного отказа» от груза контроля над Восточной Европой в концепции «Острова России», обратим внимание на аргументацию Цымбурского, которую он приводит для обоснования необходимости более глубокого подхода, нежели чисто политологический, и даже миросистемный, в объяснении причин распада СССР. Она формулируется

втойнбианских категориях «вызова» — «ответа»: в условиях нового вызова Россия как самоорганизущаяся система оказалась вынужденной среагировать моментальным сжатием, вернувшись к доимперскому уровню своей памяти 62. На этом третьем уровне анализа и проявился цивилизационный паттерн России — «остров», который в тот момент не был воспринят как серьезный конструкт ни «имперцами», ни «западниками» 63.

Ите, и другие видели в РСФСР некую «химеру». С распадом же СССР

Россия предстала как самостоятельная геополитическая константа. Переключение на «островной» паттерн удержало Россию от «соблазна» глубокого «погружения» в технологические проблемы Европы. Однако не является ли такое «отступление» на «остров» шагом, продиктованным требованием текущего момента и поэтому не имеющим ничего общего с глубинными цивилизационными процессами? К тому же сами российские элиты постперестроечного периода видели ситуацию совсем иначе, полагая, что именно после распада

СССР наступил настоящий момент единения России с Европой.

В этой связи Б. Межуев, глубоко анализировавший идеи Цымбурского, напоминает о том, что реконструкция геополитической стратегии России базируется в «островной» концепции на следующих положениях:

61  Валлерстайн И. После либерализма: Пер. с англ. / Под ред. Б. Ю. Кагарлицкого. М.: Эдиториал УРСС, 2003. С. 22.

62  Цымбурский В. Л. Остров Россия. С. 21.

63  Межуев Б. В. Указ. соч.

Глава 21. Геополитическая формула России...

217

1)геополитика государства производна от цивилизационного выбора страны. Этот выбор — ориентация на Европу — сделан Россией в XVIII в. В настоящее время она переживает его кризис. Сегодня совершенно очевидно, что Россия не стала органичной частью Европы и отторгается в этом качестве последней;

2)парадоксальным образом «имперскость» России связана с ее европеизмом. Отказ от европейских ориентаций повлек за собой отказ от «имперства»

ивернул Россию в ту геополитическую нишу, которая является «коренной» для нее и которую она занимала в момент своего возникновения в XVI в. 64

Это побуждает отвлечься от политических и обратиться к культурно-

историческим аргументам в духе сравнительного изучения цивилизаций и культурфилософского подхода, на которые опирается концепция «Острова России».

«Остров Россия» и «Великий Лимитроф»

Философско-методологическая аксиома «островной» концепции цивилизационной специфики России строится на оппозиции теории «столкновения цивилизаций» С. Хантингтона, приобретшей в 1990-х гг. известность и популярность. По версии Хантингтона, платформами для новых политических союзов в образовавшемся после распада СССР геополитическом раскладе должны стать существующие цивилизации, мыслимые как монолиты, скрепленные единой религией. Линии будущих фронтов локальных войн должны, по его мысли, проходить как раз по границам межцивилизационных платформ. На основе религиозного признака Хантингтон выделяет конкретные цивилизации, что, собственно, дает повод критически настроенному читателю задуматься о том, насколько правомерно отождествление религиозных сообществ с цивилизациями.

Цымбурский вызывает в сознании читателя иные метафоры цивилизационных пространств, нежели те, что связаны с тектоникой «плит» и «разломов». Он предлагает образ «туманности», которая возникает из космической пыли, собравшейся вокруг звездного ядра. В центре плотного ядра находится народ илигруппанародов,выступающихглавныминосителямицивилизации.Вокруг ядра располагается цивилизационная периферия, состоящая из народов, которые в большей или меньшей степени приближаются к ядру. На достаточной удаленности периферия может переходить во внецивилизационную область или периферию другой цивилизации. Такая картина заставляет задуматься над строением межцивилизационных ареалов и отношением их народов к «ядрам» цивилизаций 65.

64  Там же.

65  Цымбурский В. Л. Народы между цивилизациями // Pro et contra. 1997. Т. 2. № 3. С. 155.

218 Раздел 5. Сибирский вектор в системе цивилизационных координат

Цымбурский предлагает несколько критериев выделения цивилизации: этнический, конфессиональный, языковой. Опираясь на географическое распределение языковых, этнических и конфессиональных признаков, он проводит индикацию различных областей Восточной Европы по степени их близости романо-германскому ядру Запада. Так, этнический критерий (принадлежность к славянской, финно-угорской, балтийской этнокультурной общности) мотивирует особенности судеб стран западнохристианской Восточной Европы — Польши, Венгрии, Прибалтики, которые прослеживаются от «второго издания крепостничества»довстраиванияэтихгосударстввструктурыЕвросоюзавкачестве «бедных кузин» других европейских государств 66.

Конфессиональный критерий определяет положение некоторых народов, в частности румын-валахов, в отношениях с ближайшими соседями. Румыны, будучи лингвистически близки родной им романской Европе, исторически не попали в сферу влияния «римского» христианства. Поэтому в отношениях, например, с угроязычными венграми-католиками, претендующими на роль поборников «истинно европейского духа», им пришлось столкнуться с восприятием себя как представителей «азиатского» православия 67. Особого упоминания заслуживают культурные формы и в их числе графика письменности: латинская либо кириллическая.

К востоку от опорного ареала «коренной» Европы, где романо-германская этнокультурная основа, западное христианство и латинское письмо выступают вместе, простирается пространство, на котором отдельные признаки этого комплекса отщепляются друг от друга и порознь сходят на нет. Чем восточнее, тем более расплывчатыми и спорными становятся признаки цивилизационной идентификации при том, что элиты восточноевропейских стран повсеместно пытаются сблизить народы своих стран с «коренной» Европой. Убывание указанных признаков с запада на восток можно рассматривать как меру приближения к России. Географическим же рубежом между Европой и Россией являются Карпаты: неслучайно именно к этому региону тяготеет феномен униатства, нейтрализующий пороговость региона в межцивилизационном пространстве 68.

Двигаясь вдоль границ России с запада на восток, можно обнаружить иные пространства, вызывающие в сознании метафору «туманности». Следующим после восточноевропейского цивилизационного междумирья возникает вклинившийся между Россией и Ближним Востоком Кавказ. Двигаясь через тюркский Азербайджан, наблюдатель оказывается в центрально-азиатском пограничье России, Среднего Востока и Китая. При движении вдоль границ тер-

66  Там же. С. 158. Цит по: Амсден А., Тейлор Л. Рынок встретил достойного противника: реалии экономического перехода на востоке Европы // Рубежи. 1995. № 4. С. 130.

67  Цымбурский В. Л. Народы между цивилизациями. С. 158. 68  Там же. С. 160.

Глава 21. Геополитическая формула России...

219

ритории России повсеместно обнаруживается межцивилизационный характер населяющих их народов, чья цивилизационная идентичность нередко оказывается под влиянием конкурирующих цивилизационных «ядер». Это промежуточное пространство, отделяющее Россию от цивилизаций, лежащих у теплых морей, Цымбурский и называет «Великим Лимитрофом».

Втакойкультурнойгеографииметафора«расселины»,цивилизационного «разлома», прочерчивающего линии будущих фронтов, утрачивает эвристичность. На ее месте проступает ступенчатый континуум, сетка перекрещивающихся признаков, умножающих репертуар ролей, из которых могут выбирать народы, населяющие окраины больших цивилизаций. С политической же точки зрения эти территории, пролегающие вдоль сухопутных границ России и континентальных тылов «приморских» цивилизаций, представляют собой поле геостратегической и геоэкономической борьбы за контроль над ресурсами. После того, как Россия «отхлынула» с некоторых его участков, возвращение к имперской стратегии в отношениях с соседями уже невозможно. Это обстоятельство требует переступить рамки парадигмы «столкновения цивилизаций» и сделать паузу в споре о том, что такое Россия: Европа или Евразия.

При таком подходе Россия как геополитический объект описывается в концепции Цымбурского тремя признаками. Во-первых, это целостная геополитическая ниша русского этноса, которую он делит с финно-угорскими и тюркомонгольскими народами Поволжья, Урала и Сибири. Она лежит к востоку от романо-германской платформы и уже в пору своего становления в XVI в. превзошла ее площадью, а в XVII в. образовавшаяся платформа заполнила собой пространство между Европой и Китаем. Вторым признаком является трудность для освоения пространств на севере и востоке страны. В то же самое время за 400 лет своего существования Россия не знала ни одного крупного соперника с этой стороны. Наконец, третьей конститутивной для российской цивилизации чертой является ее отделенность от Европы, родины либеральной цивилизации, поясом народов, примыкающих, но не входящих ни в одну из цивилизаций. На этих землях, присоединившихся к мир-экономике Запада (в терминологии Ф. Броделя) как его внешние аграрные провинции, идущая на Западе модернизация оборачивалась рефеодализацией и контрмодернистским присоединением Восточной Европы к рыночному хозяйству социально обновленного западноевропейского мира 69.

«Земли Лимитрофа» в совокупности с единством геополитической ниши русского этноса в определении паттерна России отождествлены у Цымбурского с границами острова, которые одновременно включены в его тело и вместе с тем замыкают его в ядре, служа защитой от иных «цивилизационных» влияний, исходящих от образных «континентов» («Европы», «Ближнего Вос-

69  Цымбурский В. Л. Остров Россия. С. 8.

220 Раздел 5. Сибирский вектор в системе цивилизационных координат

тока», «Китая»). «Остров» то включает эти воды в свое геополитическое пространство, подступая к тому или иному «континенту», то отступает от него, защищаясь «морем». При этом «островное» прочтение цивилизационной специфики России вовсе не исключает, но предполагает совмещение с паттерном России — «Хартленда», безгранично разомкнутой «сердцевины» земли 70, переживающей, ввиду отсутствия ясных границ, постоянный переход России

вне-Россию и наоборот. Отсюда возникает сочетание размытости границ с неприступностью 71.

Метафора острова возвращает нас к отождествлению Лимитрофа с проливом, омывающим «Остров Русь». Националистическая реакция внутрисоюзных «территорий-проливов» на отход России из Европы, получив поддержку российских «демократов», привела к сжатию пространства России и обнажила геополитическую нишу русского этноса в ее дистанцированности от иных цивилизационных платформ 72. Это изменило самовосприятие россиян, побудив их к отказу от претензий на реализацию некоей всемирно исторической миссии и обратив их к необходимости прагматично отстаивать собственные национальные интересы.

Если признать за геополитикой не только форму выражения страны как географической данности, но и претворение ее в историческом опыте народа, то в этой логике «островной» характер российского континентализма может быть проинтерпретирован как результат органического пребывания России вне Европы с момента ее становления как коллективного геополитического субъекта, т. е. с XVI в. При всем ее стремлении обрести доступ к морям, кото-

рый в терминах концепции Х. Маккиндера может быть проинтерпретирован как «тяжба» «Хартленда» с приморьем, страна «втягивала» в себя континентальные части Евразии: Сибирь, Степной край и Дальний Восток. Заполняя собой эти пространства, русские имели дело с народами того же «острова», а не с народами других цивилизационных платформ. Более того, по мере расширения пределов «острова», Россия включала в свое цивилизационное пространство народы Лимитрофа и земли его окраин в качестве структурных элементов своего пространства (например, в качестве союзных республик

СССР).

Цымбурский неоднократно проводит аналогию между Россией и Англией, воспринимавшей себя до XVI в. в качестве континентальной силы в Европе до тех пор, пока ее окончательное выдворение с континента не выразилось

востровном самоопределении англичан. В этом психологическом повороте он

70  Страда В. Хронотоп России // Империя пространства: Хрестоматия по геополитике и геокультуре России. М.: РОССПЭН, 2003. С. 5–8.

71  Цымбурский В. Л. Остров Россия. С. 10.

72  Цымбурский В. Л. Метаморфоза России: новые вызовы и старые искушения // Цымбурский В. Л. Остров Россия. Геополитические и хронополитические работы. 1993–2006. М.: РОССПЭН, 2007. С. 30–31.